* * *
Сильная боль в голове и темнота. Артем попытался понять, что с ним произошло, но действительность уплывала, как будто посмеиваясь над ним. Даже собраться с мыслями не получалось – они, гады, бегали и прыгали как умалишенные в голове. Сильно мутило. Голова и руки были в чем-то мокром и липком, а в ушах так гудело, что все звуки вокруг причудливо переплетались в странное эхо от работающего трансформатора. Попытка позвать Жана не увенчалась успехом – из его горла вылетел лишь какой-то сдавленный хрип, да и то весьма негромкий. Полежав на полу и вдоволь наевшись старой пыли, Артем понял, что помощи ждать неоткуда и медленно пополз к тому месту, откуда тянуло слабым ветерком. Тьма стояла кромешная, настолько, что иногда в голову приходили мысли о потери зрения. Тело совершенно не слушалось и сильно онемело, из-за этого по залу он полз около часа, время от времени теряя сознание и натыкаясь на столы да колонны. Потом ушла куча времени на одоление винтовой лестницы. Выбравшись наверх, обессиленный и уставший наш бедняга окончательно отключился. Однако ему повезло в том, что он выбрался на свежий воздух, поэтому потеря сознания потихоньку перешла в здоровый сон. Утреннее пробуждение принесло свежесть и телесную бодрость. Открыв глаза и потянувшись, он перекосился – голову простреливало от каждого движения, снова стало тошнить. Видимо, с ним приключилось сотрясение мозга, но обо что он мог так приложиться, было совершенно не понятно. Да и куда подевался Жан? Неужели этот герой бросил его одного валяться в пыли? Не похоже на него. Медленно встав и с полузакрытыми, сонными глазами, он вышел в проем откопанного им домика. Взглянул перед собой и замер. Пару раз моргнул и, широко открыв глаза, упал на попу с удивленным выражением на лице. Да как оно могло быть иначе? Вокруг, вместо котлована с сарайчиком был лес, а домик стоял не в большой яме, а вровень с землей. Чудеса! Неужели его так волшебно приласкало по голове, что он стал столь экзотически бредить? В этот момент голову снова прострелило болью, и Артем, рефлекторно, схватился за нее рукой. Вместо небольшого, аккуратного "ежика" были длинные волосы уложенные в прическу – пакля обыкновенная, грязная. Резко отдернув руку от головы, он осмотрел ее. Состояние общего удивления усиливалось с каждым новым фактом – вот и сейчас его взгляд блуждал по руке подростка, которая, почему-то, была вся перемазана кровью. Спешно осмотрев себя, Артем издал жалобный вой, больше похожий на скуление побитой собаки – ведь у него даже волос толком не было между ног. А вместо хорошо и гармонично прокачанного тела было тело обычного подростка. Весьма не хлипкого конечно, но подростка. Прелестно, просто прелестно!
Да уж, дела. Не каждый день и далеко не каждый персонаж оказывается в подобной ситуации. Ну а что делать? Лечь и умереть? Надо разбираться. Итак, у нас есть ситуация, связанная с изменением восприятия окружающей реальности. То есть, нашему герою стало вдруг казаться, что вокруг него изменился весь мир. Это может быть следствием трех происшествий. Во-первых, он может спать и видеть замечательно реалистичный сон, в котором он себя полностью осознает. Во-вторых, у него нарушились функции мозга, связанные с обработкой поступающей по рецепторам информации, иными словами окружающая реальность осталась прежней, просто у него дефект восприятия. Либо, как вариант этой версии – просто какое-то внезапно возникшее психическое заболевание. В-третьих, он действительно оказался в неком ином пространственно-временном континууме, причем его материальная реализация, то есть тело, отличается от исходного варианта. Какой вывод из всего этого следует? Как ни удивительно – вывод одинаков и универсален в текущей ситуации. То есть для того, чтобы чувствовать себя комфортно и органично, он должен действовать так, будто все что его окружает – реально. Для этого нужно наладить с окружающей его реальностью максимально гармоничное и естественное взаимодействие, то есть, жить естественной и гармоничной жизнью. Само собой возникает вопрос о способе возврата и, увы, сразу исключается, потому что память нашего героя не обладает информацией об условиях и "точке вхождения" в текущее состояние, что говорит либо о "билете в один конец", либо о неких факторах, которые лично от него не зависят. Такими факторами может быть что угодно – от парада планет в какой-нибудь звездной системе, что-то там сфокусировавшего на конкретную точку пространства, и избыточной концентрации уникальной смеси газов до, чем черт не шутит, божественного вмешательства. Он, конечно, в богов не верит, но факт их существования, все же не исключает. Так что, посидел наш герой, попыхтел, потрогал зудящее темечко с весьма солидной раной и, красиво рассказав ветру обо всех близких и дальних родственниках какой-то бабушки за все хорошее, стал осматриваться. Буквально в десяти шагах от склепа были обнаружены шелковый пояс, и лоскутки от какого-то платья. В поясе были зашита небольшая заначка, всего семь денариев и десятка полтора оболов. Трава была сильно примята и испачкана в крови – очевидные следы борьбы. Он внимательно изучил свои находки и снова ушел в ступор. Ткань была довольно грубой, а вкупе со способом хранения и типом монет, говорила о низком технологическом уровне. Какое замечательное начало! Еще не хватало ему оказаться в средних веках. Про ребят из клубов реконструкции все варианты отметала кровь, так как ее было немало и она была свежей – столько крови можно было потерять, только при неплохой ране. Не исключено, что истекавший кровью умер. В общем, все как-то странно и подозрительно получается. Ну да ладно, выводы делать рано. Солнце уже поднялось над верхушками деревьев, и Артем решил вернуться в склеп, чтобы осмотреть его. Еще во время раскопа он обнаружил систему старых медных зеркал для освещения помещения, их-то он и решил задействовать. Спустившись вниз он, неторопливо, прошелся по залу, осматривая трупы давно почивших людей с целью поживиться. Как это ни странно, но цель, приведшая его в этот склеп до потери сознания, не только никуда не делась, но и усилилась. Мародерство хоть и неблагородное занятие, но вариантов у него не было – ему нужно хоть какое-нибудь имущество. Так как то, что его ждет впереди, он не представлял даже примерно, поэтому считал архиважным вынести из сложившейся ситуации (и склепа) все полезное. Мало ли пригодится? Для выживания все средства хороши. Доспехов и оружия в зале было довольно много, но почти все они были либо не по размеру, либо некондиционные, в основном, конечно, последнее. Обшаривая тела, он смог обнаружить только одну вещь, которая привела его в восторг – это был небольшой арбалет, весьма простой выделки, с клееным луком и примитивным спуском. Тело обладателя этого толкового агрегата было довольно свежим и все еще неслабо воняло, что говорило о хорошем шансе на его функционирование, пусть и пострадавшее от длительного хранения. Самым неприятным было снимать с трупа пояс с крюком. А вы что хотели? Не каждый может сдержать рвотные позывы, нежно обнимания ароматно смердящий труп. Бродил наш собиратель бесхозного имущества по склепу часа полтора и выбрал для себя арбалет с поясом, десяток болтов и простой нож с жестким, узким клинком в аккуратных ножнах, фактически кинжал. Одеждой, само собой, разжиться не получилось – либо истлела, либо сильно не по размеру, либо сильно пахла гнилью и разложением так, что человека в подобной одежде спокойно могли принять за восставшего мертвеца.
Собрав весь свой хабар, парень вышел на свежий воздух. Аккуратно уложив, перевязав и взвалив его на плечи, Артем пошел искать какой-нибудь ручеек или иной источник чистой воды. Пошел наугад, то есть по единственной тропинке, что вела от склепа. Сложно сказать – повезло ему или нет, но через полчаса ходьбы им было услышано отдаленное журчание ручейка, который и был обнаружен минут через двадцать, но с превеликим трудом, так как протекал в густых зарослях камыша и ивы. Немного полазив по ручью он нашел пару крупных валунов, где и расположился, дабы отмыться от собственной крови.
Прошла большая часть дня, прежде чем Артем, в сырой, но довольно чистой одежде, вышел снова на тропинку. Испытания арбалета завершились вполне удовлетворительным результатом – натягивалась его игрушка поясом тяжеловато, но била довольно точно на 50 шагов. Натяжение, навскидку, было не больше 80-85 кг, в общем, для подобных устройств немного, так как из-за короткого хода тетивы далеко не вся энергия передавалась болту. Хотя, оценивать силу натяжения ему было сложно из-за нового тела, к которому все еще не привык. Он шел довольно быстро, так как стремительно приближался вечер. Уже в сумерках, из-за поворота выглянули какие-то деревянные домики, обнесенные деревянной стеной с воротами. Рядом, на некотором удалении стоял весьма солидный двор с оживленным гомоном внутри. Это было похоже, либо на большую деревню, либо на маленький городок с совершенно завораживающим видом, особенно радовали крыши, крытые гнилой соломой и практически полное отсутствие следов технократической цивилизации. Ни мятой пачки сигарет, ни использованного презерватива. Даже дорога выглядела так, будто автомобиль не осквернял ее своими покрышками. Это сильно настораживало и все больше усиливало версию оценки окружающего пространственно-временного континуума как глухого средневековья. Постояв немного на опушке леса и помявшись, переступая с ноги на ногу, обдумывая то, что его ждет внутри, наш герой все же решился двигаться к этому двору и посмотреть на все поближе, так как ночевать на улице совершенно не хотелось. Внутри было много народа, который пил, ел и шумел за простыми деревянными столами. Вид у них был вполне обычный для сельской местности…в Средние века, то есть – грязная, примитивная одежда из домотканого полотна. Когда за Артемом закрылась дверь практически вся таверна, с побледневшими, удивленными лицами, уставилась на него. Артем хмыкнул, поклонился присутствующим и, не обращая внимания на массовый, нескрываемый ступор у аборигенов, подошел к мужику за стойкой. Там он на латыни спросил его о съеме комнаты для отдыха и ужине. Тот что-то помычал на каком-то немецком наречии, почесал затылок и, видя непонимание, крикнул какого-то Луку. Спустя минуту, к ним подошел молодой парень в рясе, и выступил в роли переводчика, хотя, латынь он, конечно, знал очень плохо. Комната на ночь и ужин с завтраком обошлись в один обол, причем еды было – сколько съешь. Покушав в комнате, Артем разместился на топчане, предварительно забаррикадировав дверь с помощью лавки, раздевшись и умывшись. Минут через пять наш новоиспеченный парнишка уже порхал в объятиях Морфея. Самым непривычным для него было то, что пришлось долго объяснять, про воду для омовения. Это было так неожиданно для местных жителей, что только с третьего раза они сообразили, о чем именно он просит. Видимо местная гуманоидная живность совсем не привыкла к регулярным водным процедурам. Как ни странно, но старые шутливые байки о "европейских грязнулях" оказываются вполне натуральными. И это мелочи, по сравнению с тем, что ожидает его в случае, если это действительно – натуральное европейское Средневековье.
Утро наступило внезапно. Чтобы проснуться, наш соня с полчаса разминался и разогревал мышцы. Лишь после этого умылся оставшейся с вечера водой, оделся и спустился в общий зал, чтобы покушать. Там было довольно свободно и несравнимо со вчерашней толпой, лишь несколько посетителей и хозяин. Когда Артем двинулся к стойке, желая заказать чего-нибудь на завтрак, за спиной кто-то громко крикнул: "Эрик!" Само собой, наш герой не стал обращать на этот крик никакого внимания и, дойдя до стойки, начал излагать удивленно смотрящему на него незнакомому мужику, что он хочет кушать. Свои мысли он пытался донести на латыни, но его собеседник ею, видимо, не владел, так что дело шло очень медленно и тяжело. Артем пробовал говорить на среднегреческом, но по увеличившемуся диаметру сосредоточенных глаз понял, что этот язык он даже не слышал, в отличие от первого. Эта уже действующая на нервы забава могла бы продолжаться еще довольно долго, но сзади подошел один из посетителей, хлопнул его по плечу и что-то сказал хозяину таверны на уже знакомом германском наречии. Все сразу пришло в движение, и через пару минут они уже сидели с незнакомцев за одним столом и завтракали. Этот странный посетитель, представившийся Рудольфом, владел довольно терпимо латынью, так что с ним можно было поговорить. Оказывается, это именно он звал Эрика, то есть его. Артем решил немного поиграть и сказал, что сильно ударился головой, так что ничего не помнит, даже своего имени и родного языка, только латынь. В доказательство он показал темечко, где под волосами разместился рассеченный участок кожи в корке запеченной крови. В общем, хорошо покушав, умудрились интересно поговорить. Рудольф оказался другом отца Эрика, и хотел вчера с ним встретиться в этой таверне, стоящей возле небольшого городка Аарбург, на берегу реки Аар. Но не вышло. Позавчера вечером его со всеми детьми убили. Так что сегодня, с рассветом, их повезли в аббатство Мюнстер, что в нескольких часах пути на юго-восток, дабы подготовить к погребению. А его, младшего сына, и жену стали разыскивать. Думали, что они смогли сбежать от убийц, которых, кстати, уже поймали и развесили на деревьях около деревни. Его новый знакомый оказался весьма любезным и, увидев скисшую морду лица нашего парнишки, решил немного порадовать. Оказывается, у него остался дядя, живущий недалеко, в замке Ленцбург. После рассказа о доброте и отзывчивости любящего дяди Рудольф предложил туда проводить, само собой, пообещав вернуться с ним к погребению семьи. Все это было на удивление любезно, хотя настораживало. Но, увы, судя по лицу этого солидного белобородого мужчины, просто сиявшего от счастья при виде случайно выжившего сына своего горячо любимого друга, и аккуратно расставленных людей, незатейливо выполняющих роли посетителей, выбора у Артема не было. Так что ему тоже пришлось улыбнуться и максимально радостным голосом заявить о том, что он безмерно благодарен столь доброму и порядочному человеку и с радостью примет его помощь. Слово за слово, но через полчаса они уже не спеша ехали рысью по дороге с небольшим эскортом. Артем трусил на кобыле рядом с Рудольфом, а тот ему с добродушной улыбкой рассказывал какие-то забавные байки о похождениях с отцом.
Замок Ленцбург встретил их мерзким, мелким дождиком. Заботливый Рудольф сразу же распорядился накормить парня, а сам куда-то умчался. По всей видимости, докладывать о прибытии "ценного груза". Чем дальше Артем заходил в своей игре, тем больше она начинала ему не нравиться. Какое-то неприятное предчувствие терзало его. Только пришел в себя после травмы, как оказался втянут в крайне опасную авантюру, вероятно династическую. С одной стороны, это радовало, так как иметь в Средние века благородное происхождение значило быть человеком, а не расходным мусором. С другой стороны, отношения внутри тех семеек были крайне кровожадные – прирезать родного сына из-за подозрения в попытке отнять трон было вполне нормально и обыденно. Хорошо хоть, не пристают к нему по поводу его латыни – дело в том, что прислуга в замке обращалась к нему по привычке на своем, на птичьем, а он им отвечал на латыни. Вероятно, они думали, что он зазнался или издевается над ними. Забавно было то, что его узнали, особенно те две веселые девчушки с кухни, они аж запищали от восторга, когда увидели его. Покушав, он разместился на лавочке и решил немного вздремнуть. Толком поспать не получилось, так как его разбудил посыльный, предложивший следовать за ним. Артем протер глаза, потянулся и, зевнув, пошел за посланником, который проводил его в большой зал. Его ждали. Помимо Рудольфа там было еще семь человек, один из которых сидел на внушительном стуле с дальнего торца стола. Остальные были рассредоточены по комнате: кто сидел за столом, кто у камина, кто прогуливался вдоль массивного гобелена. Увидев вошедшего Артема, мужчина, важно восседавший с торца стола, встал и с радостным лицом направился обнимать его. Позже его представили как Карла фон Ленцбурга, барона этих земель. Надо уточнить тот факт, что баронство образовалось совсем недавно. Двоюродный дядя Карла – Ульрих IV был последним представителем графского дома Ленцбург, и, после своей смерти в 1173 году он завещал свои владения Императору Фридриху I Барбароссе, с которым вместе ходил во второй крестовый поход. Однако замок с землями очень быстро перешел в руки благородного дома Кубург через приобретение аллодиального права на лён и брак благородной Ричинзы фон Ленцбург, дочери Ульриха IV, с графом Харманом III фон Кубургом. Поначалу было решено использовать сенешаля для управления новыми землями, но он плохо справлялся со своей работой из-за неудержимого и ловкого воровства. Старый Харман был милостив и закрывал на это глаза. Однако когда в 1180 году после смерти отца Ульрих фон Кубург получил графское достоинство, то было решено немедля создать вассальное баронство с целью повысить эффективность управления в этих землях. Да и родственники мамы давно на шее сидели – не грех им и поработать. Поэтому братья Карл и Генрих были произведены из рыцарей в бароны фон Ленцбург и получили в совместное управление часть земель старого графства – замок с окрестностями и восемь деревень, стоящих анклавом, возле аббатства Мюнстер. Одна беда – некогда дружные братья люто возненавидели друг друга и начали бороться за полный контроль над лёном. Чего они только ни вытворяли, но граф был неумолим – его потешала их возня из-за того объедка, что он им кинул. Ну так вот – этот самый Карл фон Ленцбург оказался его родным дядей, а потому его сияющая физиономия совершенно не внушала доверия, и Артем напрягся, ожидая подвоха. К счастью, любимый родственник вполне терпимо владел латынью, так что особых проблем их разговор не вызвал – тихая милая беседа в кругу семьи. Нашему герою было любопытно видеть в глазах собеседника неприкрытое желание его убить, которое боролось с благоразумием, так как подобные дела нужно все же делать аккуратнее. Поэтому он потешался от души, выжимая из себя всю доступную учтивость, циничность и сарказм. Посидев немного в зале и поболтав, они, по приглашению барона, с эскортом из верного соратника – Рудольфа, пошли в глубину замка. Эрику стало очень не по себе, когда они стали спускаться по винтовой лестнице в какое-то подземелье. Но старался держаться, ведь сразу же не замордовали, значит не будут, то есть, они хотят что-то еще. Спустившись, они попали в длинный коридор, плохо освященный коптящими факелами. Было жарко и душно, все обильно стали потеть. Пройдя почти до конца, дядя подошел к двери и ключом, что висел у него на поясе, открыл замок. Внутри, на соломе, сидела моложавая женщина средних лет. Ее платье зеленого цвета было несколько изодрано, но все еще говорило о высоком статусе хозяйки, так как крестьянки такого платья не носили – не по карману им было. Глаза женщины, при виде нашего героя округлились, она хотела броситься к нему и обнять, но Карл ударил ее сапогом под дых, так что она свалилась на пол и, согнувшись, стала хватать воздух.
– Вот посмотри, племянничек. Это Берта – твоя мамаша. Узнаешь ее?
– Дядя, я же говорил, что от удара потерял память. Я вообще никого не узнаю. Но если она моя мать, то зачем вы ее бьете?
– Эта грязная скотина наняла убийц, чтобы те зарезали твоего отца, а она осталась регентшей при тебе.
– Странно. Вы говорили, что погибли и мои братья с сестрами, да и я сам чудом выжил.
– Это все от того, что эта дрянь нашла плохих исполнителей, и те слишком увлеклись. Они так разошлись, что даже ее ранили.
– Что ты несешь, грязная свинья! – прорычала женщина, немного отойдя от удара.
– О! У птички прорезался голосок. – радостно сказал дядя и, нисколько не стесняясь подошел к ней поближе, ударил сапогом по лицу, задрал юбки и изнасиловал. Эрика четко вел Рудольф, выбрав такую позицию, чтобы нейтрализовать и скрутить парня, если тот решит делать какие-то необдуманные поступки. Да и за реакцией его следил, мало ли тот притворяется и врет о потери памяти. Когда дядя закончил, поправил бре и пару раз пнул для профилактики несчастную ногой в живот, Артем спросил:
– И для чего все это представление?
– Хех. Племянник, ты должен научиться тому, как нужно поступать с падшими женщинами. Она предала своего мужа, а потому более не нуждается в уважении. Она теперь ничтожество, лишенное всего. Даже жизни. Ее повесят на воротах замка, когда она начнет рассыпаться от страданий, дабы все видели, что бывает с такими женами.
– А Рудольф? Он был напряжен как хищник перед решающим прыжком.
– Заметил? Молодец! Выйдет из тебя толк. Даже если ты память и не терял, то сильно изменился, это радует. Вот, – он обратился к соратнику, – посмотри какой у меня замечательный племянник растет.
– Да, умен не по годам. – И они оба засмеялись. А подобные представления с посещением камеры повторялись еще не раз. Он избивал ее, ломал ей кости, насиловал. С костями он поступал аккуратно, чтобы не убить или сильно не угробить случайно, а потому старался причинить ей максимальную боль с минимальными повреждениями. И каждый раз на этих экзекуциях обязан был присутствовать наш герой в сопровождение Рудольфа, который, с того самого вечера в таверне буквально по пятам следовал за ним, разве что не лез спать в обнимку.
Из зала Эрик отправился в свою комнату. Последующие два дня он провел в прогулках по замку, походах на кухню и здоровом сне. Когда удавалось скрыться с глаз, он осваивал свое тело, так как его физические возможности были для него пока неясны. Он прыгал, отжимался, подтягивался, пробовал работать тяжелыми предметами и так далее. Эта идиллическая картина лишь изредка прерывалась походами к несчастной женщине, которую ждала очередная порция пыток и издевательств. Чем дальше это заходило, тем больше Эрику, казалось, что этот самый достопочтенный дядюшка Карл сам заказал своего брата со всей семьей, чтобы остаться единоличным правителем. Уж простите, но эта путаница с именами совершенно невыносима, так что в дальнейшем я буду называть Артема Эриком, тем более, что все окружающие его таковым считают. На третий день наш герой, в сопровождении небольшой свиты, выдвинулся в сторону родового склепа фон Ленцбургов, что стоял рядом с Хальвильским озером, для погребения погибших от рук наемных убийц родичей. Все прошло довольно спокойно. Заночевали они в небольшой таверне при аббатстве. Там-то он и подслушал разговор крестьян о том, какие чудеса творятся в этих славных краях, так как слухи об открытой и нескрываемой радости Карла, от встречи живого племянника, уже докатились до анклава. Неужели он решил отказаться от своих интересов, из которых никогда не делал секрета? Дела… Увы, но тут особого ума не нужно было, чтобы понять, почему дядюшка так заботливо встретил нашего героя. Он задумывал какую-то комбинацию, дабы отмыться от братоубийства перед лицом графа. И в этой комбинации важная роль отводилась Эрику. Самым очевидным будет списать его в монастырь или отправить в крестовый поход. Само собой добровольно, ведь он умный парень и понимает чем ему грозит отсутствие доброй воли. А потом присвоить права, по завещанию нечаянно усопшего, от какой-нибудь горячки или хронического запора племянника, и получить желаемый лён в полное и безраздельное владение. Поэтому всю дорогу обратно в замок наш новоиспеченный наследный барон продумывал способы бегства. Ведь бежать нужно с умом, а то догонят и сделают что-нибудь жутко неприятное. А потом еще раз догонят… Вернувшись в замок, они совершили ритуал посещения бедной Берты, которую в очередной раз изнасиловали и избили, а после поднялись в зал, для ужина. За столом Эрик высказался о желании идти в Святую землю, дабы прославить память отца, что пал от рук негодяев и все такое в том же духе. Такой расклад дядю полностью устраивал, ибо его мечта мало того, что наконец-то осуществлялась, но еще и претворялась в жизнь очень чисто и аккуратно. Поэтому он поддержал рвение племянника и попросил Рудольфа заняться снаряжением для парня. Старый хитрец вел себя столь естественно, что лишь желание навязать ему группу из десятка вооруженных слуг, наводило на подозрение о подвохе. Слишком упорно он их навязывал. Вероятно они и должны будут прервать земной путь молодого барона, само собой – во время во время героической схватки с неверными в Святой земле, то есть, в двух-трех днях пути где-нибудь в лесу. Давать повода для подозрений Эрик не стал, а потому сошлись на том, что ему снаряжают коней, выдают доспехи, оружие, вооруженных слуг и денег на дорогу, а он, взамен, передает, на время похода, свои права на лен любимому дядюшке.
Через неделю, проведенную в подготовке к походу, молодой барон попросил своего дядю дать ему учителя, для тренировок в конном бою. Так как с его текущими навыками он скорее конная мишень, чем воин, что идет освобождать Иерусалим. Дядя от такой идеи, конечно, был не в восторге, но она отлично вписывалась в его сценарий любящего родственника, да и народ должен помнить о том, как он, заботливый дядя, подготавливал парня, а то будут еще судачить, что дескать спихнул парня абы как. Так что учителя выделили. Вполне предсказуемо что им оказался Рудольф. После двух недель конных обычных прогулок, где отрабатывали посадку и простые детали, стали выезжать уже в полном доспехе и учиться маневрировать, да оружием махать в конном бое. Само собой, не до смерти. Для Эрика это все было вновь, так как в той жизни он всегда сходился в рубке только пешим, что на бугуртах, что на турнирах. Наука шла на пользу, хоть и отдавалась обширными синяками, да сильно натертой попой так что, по истечению двух месяцев он стал уже весьма неплохо чувствовать себя в седле. Конечно, даже до удовлетворительного результата ему было еще очень далеко, но время уже поджимало, так как дядя стал напрягаться в компании племянника, всем своим видом показывая, что ему пора бы уже и отваливать в далекие края. Парень у нас был смышленый и намеки понял. Стал ловить момент. И вот, спустя три дня, дядя отбыл по делам в Баден. Этим было решено незамедлительно воспользоваться – он пошел к Рудольфу с предложением о том, что ради пользы обучения можно было бы и им отправиться в поход куда-нибудь на несколько дней. Его предложение понравилось, и было благосклонно принято. Решено выдвигаться на рассвете. Для похода в Святую землю дядя отсыпал ему в свое время 50 денариев. В итоге сорок денариев он зашивает в пояс, как заначку, а десять тратит на то, чтобы его кольчуга была приведена в надлежащее состояние – то есть, в ней устранили крупные дыры. Оставшиеся же монеты он демонстративно подвесил в кожаном кошельке к поясу, дабы показать, что берет с собой в дорогу не все. Ночью произошло самое сложное – нужно было пробраться в подземелье к Берте, в этот партизанский рейд он с собой взял лишь небольшой нож, что заранее украл на кухне. Она, конечно, не его мать, но этому коварному мужичку, что считает себя дядей нашего героя, нужно оставить сюрприз, дабы жизнь медом не казалась. Стража мирно спала в своей коморке, даже не выставив поста, а дверь в само подземелье была открыта, чтобы его хоть немного проветрить. Подойдя к двери камеры, он тихонько поскреб ее.
– Есть кто живой? – спросил молодой барон на латыни.
– Эрик!? Сынок! Это ты? Как же ты сюда пробрался? – ответил встревоженный голос женщины.
– Тише! Тише! Да, это я. – сказал шепотом парень. – Не разбуди охрану.
– Хорошо, я буду говорить тихо…. Неужели это правда? Ты что, действительно потерял память?
– Да, увы, это правда. Я даже языка родного не помню, говорить могу лишь на латыни. Да и узнать о том, что на самом деле произошло, смог далеко не сразу, от крестьян. Я пока стараюсь делать вид, что ничего не знаю и поддерживаю игру дяди. Но это все – пустая болтовня, давай поговорим о деле – как мне тебя отсюда вытащить? Я совсем не знаю устройства подземелья. Тут есть тайные ходы?
– Сынок, не нужно меня вытаскивать. Не рискуй так. Уходи. Мне уже ничем не поможешь. Этот мерзавец так меня измучил, что мне уже не будет жизни. Все мое нутро изорвано. Еще одна-две недели и я умру. Да что говорить, ты и сам все видел, – голос ее стал совершенно грустным.
– Если я тебе дам нож, ты сможешь им воспользоваться, чтобы отомстить дяде? Меня самого постоянно страхуют в его присутствии, так что я не могу даже дернуться.
– Давай нож, я уж постараюсь умереть с честью.
Эрик просунул нож в щель под дверью и до его пальцев дотронулись пальцы это измученной женщины.
– Иди с миром сынок, пусть Матерь Божья ведет тебя. Видит Бог, мы с отцом не желали тебе такой судьбы, но пути Господа нашего неисповедимы…
– Берта. Мать моя. Одумайся! Что ты говоришь!? Мы сами куем свою жизнь. И если судьбой нам суждено погибнуть – нужно встречать смерть с оружием в руках и гордым, смелым взглядом – пусть судьба подавится. Даже не знаю, примет ли Вальгала тебя? Но иди до конца, сражайся с этим коварным гадом до последнего вздоха. Мы ведь не рабы, чтобы склонив головы принимать участь этого слабого и тщедушного бога – Иисуса. Если иного пути нет, то иди на смерть и прими этот последний бой как воин, пусть и слабый телом, но крепкий духом. И пусть убоится враг твой тебя даже сраженную.
– Сынок! Ты ли это!
– Я мама, я это. Во мне многое переменилось после того удара. Я ведь уже один раз умирал и тело моё лежало мертвым сутки. Я знаю что говорю. Забыв свою прошлую жизнь, я вспомнил древние знания. Мы – не рабы какого-то там Бога. Мы – потомки древних и гордых воинов, что сами прорубали свою жизнь сквозь кипящие волны невзгод. И ты – женщина, идя навстречу своей судьбе не должна смиренно ждать смертного часта. Или ты как рабыня стерпишь насилия над собой и унижение под хохот толпы, не имея гордости сразиться пусть и без шанса на успех? Слишком много забыто, слишком много вытравлено из нас. Но я говорю -сражайся, и да осветит твой последний бой древний асс – Один, а рука твоя будет так же тверда, как могучий молот Тора.
– … Мне больно слышать это, сын мой. Но ты прав. Настолько прав, что в моей груди все сжимается от боли и горя. Мы были смиренны и трусливы перед лицом врага, в страхе мы уповали на Божью волю, а не твердость руки и бежали. За это и поплатились своими жизнями. Ты прав мой сын – нам всем нужно сражаться за каждый вздох, каждый миг и я буду сражаться – ради тебя, ради тех кто погиб, ради тех, кто будет жить. А теперь иди, мне нужно подготовиться к смерти, чтобы встретить ее достойно.
Наступило долгожданное утро. Эрик выехал в поход, прихватив с собой провианта на четыре дня и при полном доспехе, нацепив дополнительно к мечу прихваченные из склепа кинжал с арбалетом. Рудольф расценил это как блажь воодушевленного походом неофита, и лишь улыбнулся. Продвигались они на север не по тракту, а по лесным тропинкам. Весь день прошел довольно спокойно. Заночевали они на живописной опушке с шикарным видом не поле и небольшой заросший ряской прудик. Утром, отъехав от стоянки в поле за пруд, Эрик насторожился и начал вглядываться куда-то вдаль, что простиралась за дальним плечом Рудольфа. Тот заметил взгляд и повернулся, чтобы взглянуть на то, что так насторожило его молодого спутника. Эрик же, не мешкая, выхватил кинжал и полоснул им по подпруге седла своего наставника. А то, под весом крупного мужчины, стало стремительно сползать, Рудольф, замахав руками, заорал, во всю свою луженую глотку, громко и витиевато матерясь. Пользуясь замешательством спутника, молодой барон понесся на своем коне вперед во весь опор. Когда он скрылся за дальним поворотом дороги Рудольф уже стоял на ногах, держа лошадь под уздцы, и улыбался доброй улыбкой. Хороший ему попался ученик, сообразительный.