Глава 9 Боспорское княжество

– Эрик, мне сложно поверить в то, что со мной произошло. Неужели все это – реальность?

– Дорогая, что именно мешает тебе поверить?

– Шесть лет назад я лежала, собравшись калачиком на земле, ободранная, полуголая, брошенная всеми, а толпа крестьян надо мной издевалась, избивала и хотела утопить в деревенском прудике. Этой ужасной выгребной яме, которая была покрыта практически полностью плавающим гусиным пометом. А сейчас я лежу на мягких подушках в императорском дворце Константинополя, слуги передо мной кланяются и с почетом называют княжной. Да, я хоть и королевского рода, но жизнь меня так сильно потрепала о дно, что я даже не мечтала о подобном.

– А я, убегая из родного замка в ржавой кольчуге и спасаясь от родного дяди, что желал моей смерти, мог ли подумать, что всего через шесть лет поднимусь так высоко?

– Да, все течет, все меняется. Хорошо, что мы еще не сильно заносимся перед простыми людьми. А ведь недавно сидели в выгребной яме вместе со всеми.

– Я думаю, мы и не занесемся, не из того теста. Хотя иногда мне кажется, что бриллианты стали мелковаты. И вообще, надо бы добавить моему камзолу золотого шитья, а то выгляжу, как нищий родственник, перед Алексеем. – С совершенно серьезным лицом сказал князь. Морриган же, чуть не подавившись вином, слегка толкнула Эрика в плечо и засмеялась, да так заливисто, что фон Ленцбург хоть и держался с серьезным видом, но не выдержал и тоже расхохотался.

– Кстати, помнишь, тогда, шесть лет назад, ты предлагал пошутить над моим братом?

– Послать ему письмо, извещая о нашем бракосочетании?

– Именно. Давай это сделаем сейчас? Заодно спросим у него, в каком состоянии наш наследственный удел.

– Не боишься потерять любимого брата? Он ведь такого счастья может не пережить.

– Думаю, я буду только рада узнать подобные душераздирающие известия.

– Тогда я просто обязан оказать тебе такую услугу. Тем более что у меня с собой есть листы чистой бумаги.

В последних числах декабря 1202 года Эрик фон Ленцбург был произведен в княжеское достоинство рукой императора Алексея III Ангела. Выкатил он народу, как водится, вина да закуски. Погуляли несколько дней, но пора и делом заняться, ведь княжество находится в весьма запущенном состоянии. Начинать всегда нужно с понимания того, чего ты хочешь, поэтому еще на корабле по пути в Боспор князь занялся проработкой государственного устройства своей державы, то есть оценкой того, что есть и что нужно. Итак, вопрос государственного устройства. Разнообразные республиканские формы правления неэффективны и недостаточно динамичны, поэтому выбор был только из тех или иных форм монархии. После длительных раздумий он остановил свой выбор на Британской форме правления времен знаменитой королевы Виктории, само собой, в подогнанной под текущие реалии форме. Для упорядочивания права наследования престола вводилась когнативная примогенитура. Под этим страшным словосочетанием помещалась довольно простое объяснение – престол переходил непосредственно к старшему потомку правящего монарха, причем независимо от того, мужского рода он был или женского. Если же получалось так, что мужчина и женщина имели равные права на престол, то мужчина получал преимущество пола. Никаких боярских дум или парламентов вводить не имело смысла. Впервые в Средние века князь организовывал отраслевое правительство, то есть вводил семь своих помощников, которые занимаются развитием заданных секторов в государстве. Все эти семь человек возглавляли секретариаты – финансов, ремесел и торговли, сельского хозяйства, государственной безопасности, вооруженных сил, образования и науки, а так же дипломатических отношений. Государственный секретарь имел право на весьма ограниченный штат сотрудников и большой спектр обязанностей. Для ведения разнообразной переписки и учета вводятся латинский как государственный язык, арабские цифры и десятичная система счета. Проблема возникла с единицами мер, поэтому решено было доводить систему до ума по ходу. Иными словами, Эрик забил на этот вопрос, найдя для себя оправдание. Особая проблема возникала в связи с необходимостью создать аппарат чиновников, которые будут управлять теми или иными объектами и непосредственно вести дела. Проблема комплексная, так как, во-первых, будут доносить друг на друга, а во-вторых, будут воровать. Доносы следовало передавать в совет государственной безопасности, где и устанавливался порядок их приема, точнее, их регистрации для дальнейшего производства. Их теперь можно было делать только именными, то есть подписавшись, так как в случае клеветы обманщика наказывали. Сначала пороли, а на третий навет – казнили. А вот за правильный донос награждали, причем весьма ощутимо. Проблема воровства решалась тоже достаточно просто. Так как чиновников было немного, то их работа оплачивалась очень солидно. Правда, вместе с впечатляющими суммами они несли не меньшую ответственность, причем за ряд наиболее опасных преступлений казни подвергался не только чиновник, но и вся его семья. Квалифицированных ребят брать было неоткуда, поэтому Эрик решил проблему кадрового голода, произведя отбор из бедных подростков, преимущественно сирот, которых поместил в закрытый пансионат, где они обучались вдали от остальных людей. Уже к концу 1203 года выходцы из бедноты заняли ряд должностей взамен казненных чиновников. Ситуация была пугающе гнилой, ведь он специально придерживал решения по казням большей части изначально набранного чиновничьего аппарата, чтобы успеть подготовить новых, поэтому затягивать с подготовкой кадров было нельзя.

Так как государство с феодальным принципом организации достаточно рыхлое, то нужен механизм постепенной самостоятельной централизации, то есть расширения базового домена на всю территорию государства. Само собой – княжество будет расширяться, и прирастать, в том числе вассалами. Можно было бы конечно все земли включать в домен, но сделать это сразу не получится, так как сознание людей еще не готово к этому. В итоге мы получим эффект отложенного развала. Да, пока он жив, все будет хорошо, но как только он умрет – его завоевания снова станут либо традиционно феодальным образованием, либо близким к этому состоянию. Если вообще не расколется на несколько независимых государств. Нужно было изменить ленный институт во что-то новое, что позволит поменять его социальную нишу и область деятельности феодалов. После долгих мучений родилась мысль об изменении характера лена. Для чего давался лен феодалу? Верно, для того, чтобы с него можно было кормиться и вооружаться – он являлся основным источником доходов в мирное время, да и не только, так как войны не всегда успешные. Чтобы получать больше средств и, соответственно, больше возможностей, каждый отдельно взятый феодал стремился к увеличению своего личного домена. Хочу сразу оговориться, что вассалы были нужны и важны скорее в военно-политическом плане, чем экономическом. Подобный характер дел вызывал многочисленные усобицы и внутренние войны, которые лишали государство стабильности, снижали темпы развития и часто приводили к разрушению единого экономического пространства. Если не учитывать особенности регионов и говорить грубо, то размер лена был напрямую связан с его доходностью, следовательно, становился камнем преткновения. Отсюда вывод – нужно изменить характер лёна, он должен стать неким социальным статусом, а не доходным местом. В ситуации Эрика ситуация была простой – ни дворян, ни феодалов Боспорского княжества еще не существовало, их нужно было создавать ему самому, дабы занять пустующую нишу, а не бросать дела на самотек. Соответственно, и лены еще никому не выданы. Так что особых проблем с формированием системы малых статусных ленов, то есть мест для постройки либо небольшого замка, либо резиденции, возникнуть не должно. Теперь источник дохода. Он прост – государственная служба, которая очень хорошо оплачивается. Как и в случае с армией, делалась ставка на немногочисленных, но хорошо оплачиваемых специалистов, ведь титул и должность были наследственны, что служило стимулом для эффективного управления. Мало этого, подрастающий отпрыск знатного семейства уже с детства знал, чем будет заниматься, а потому готовился. Следующим приятным моментом стало то, что раз доходы теперь была связаны с титулом, должностью и леном, то феодальные усобицы за "хлеб с икрой" просто переносятся в то место, где они не так разорительны для страны и легче пресекаются. Получалась какое-то подобие переходной формы от феодализма к государственному капитализму, когда есть привилегированное сословие, но оно под полным контролем и на "коротком поводке". Помимо всего прочего, весь государственный аппарат был кровно заинтересован в расширении домена, так как от этого напрямую зависели не только их доходы, но и возможность пристроить ребенка на теплое местечко.

– Эрик, ты что, действительно хочешь всю эту банду собрать в одной бочке? – Рудольф недоумевал от идеи реформации ленной системы.

– Да, именно.

– Зачем? Ты думаешь, это изменит наш образ жизни? Мы же хищники. И перегрыземся, находясь в таком скоплении.

– И это хорошо. Собственно, этого я и собираюсь добиться. Вашего зверя нужно держать в узде, иначе вы все государство по кирпичикам разберете.

– Допустим, разобрали его, и что дальше?

– А дальше новый цикл – кто-нибудь вас силой собирает обратно. После, отпустив удила, смотрят, как вы снова растаскиваете страну по кирпичикам.

– Тогда зачем тебе это все? Чего ты этим добьешься?

– Я хочу сделать крепкие удила и изменить порядок вещей.

– Не слишком большой замах?

– Нормальный. Я хочу сделать так, чтобы феодалам стало выгодно иметь не большие лены, а крепкий домен, который их кормит. Чем сильнее домен, тем лучше кормит, так как они на службе – либо в армии, либо в наместничестве.

– А кто выступит против подобных преобразований, что с ними будет? Ведь на своем лене феодал чувствует себя хозяином.

– Те ленники, что будут против моих преобразований – умрут. Я ввязываться в бесполезные дискуссии с вечно голодной толпой не желаю. Каждый ведь хочет только, чтобы ему было хорошо, а на соседа плевать. Подохнет – тем лучше, значит, его имуществом можно будет поживиться. А государство… Есть такая старая притча про веник. Слышал?

– Нет. Расскажи, если не длинная.

– Она очень короткая. Вот веник, вязанный из веток. Видишь, каждую отдельную ветку сломать легко, но если их связать вместе, то это уже становиться не так просто. Так и государство. Каждого отдельного человека сломать легко, а если люди выступают организованно и единым центром, то они уже сила.

– Отчего же тогда государство Алексея в таком упадке? Где его сила?

– Это называется человеческий фактор. В данном случае просто так получилось, что у власти оказался редкостный дурень. Это единственное слабое место монархии – вероятность появления у власти бездарных людей в ней выше, чем в других формах управления.

– Тогда почему ты не стал делать так же, как в Венеции? Если ты так печешься о сохранении государства.

– В Венеции у нас аристократическая республика. Как и любая республика – она очень уязвимая для внешней силы форма управления, так как влиятельных людей можно подкупать и продвигать свои интересы. Это не считая того, что она не эффективна. Во-первых, она не последовательна даже в рамках жизни одного правителя, так как колеблется от сиюминутных конъюнктурных интересов. Во-вторых, она очень инертна, то есть на принятие решения в республиканской форме правления обычно уходит больше времени, чем в монархии. В-третьих, она экономически не выгодна. Дело в том, что идет постоянная замена элиты у власти. Занявшие должности начинаю делать запасы за счет государства, превышая свои должностные полномочия, то есть попросту воруя. Они пришли на время, и их не интересует, что будет после них. В то время как адекватный монарх, зная, что ему будет наследовать его ребенок, не заинтересован в разорении государства. То есть при монархии есть шанс появления человека с ослабленным умом на троне, но это всего лишь шанс, в то время как при любой республиканской форме в обязательном порядке имеет место массовое воровство руководства. Поэтому, я думаю, республика – неудачная форма правления.

– Да уж, а какие еще есть формы правления?

– Только разновидности этих.

– Не густо. Если выбирать между республикой и монархией, то я понимаю тебя и согласен. И с феодалами более-менее понял, хоть и непривычно все это. Но неужели твои шаги будут такими мутными? Ведь не я один задавался этими вопросами.

– Думаю, это будет проблемой, но кулаком и добрым словом мы всегда сможем просветить массы и подарить им счастье понимания.

– Это мы всегда готовы, – Рудольф засмеялся и вышел, а Эрик задумался о том, как решать проблему информирования населения, которая чем дальше, тем острее будет возникать.

Следующим организационным шагом стало введение единой законодательной базы. Требования предельно простые – текст должен получиться лаконичным и ясным, то есть не требующим обширных трактовок для понимания. Для упрощения производства закон – "Lex d"Erik" (Лекс дЭрик – Закон Эрика) – был разделен на две части. В первой описывались преступления против государства, такие как кражи, убийства, вымогательства, взятки и прочие обыденные вещи, а также меры пресечения. Тюрьмы не создавались, так как согласно закону наказание применялось сразу после вынесения приговора – от штрафа до смертной казни. Заключенные – это, конечно, очень дешевая рабочая сила, но разворачивать инфраструктуру для их содержания, подавления и последующего контроля было весьма дорого и несло мало практической пользы. Вторая часть судебника описывала легитимные документы государства и способы их оформления, то есть всякие там дарственные, завещания, купчие, долговые расписки, кредитные расписки и прочее. Для применения этого судебника в деле во всех трех городах княжества создавались суды, где заседали по три постоянных судьи. Но все подобные вещи были не более чем формальные мелочи на будущее, так как жизненной силой любого государства является его экономика. Для упорядочивания финансовых дел нужно иметь единую денежную систему и не допускать хождения иностранных монет. Поэтому для подобной цели а также для чеканки новых монет и выполнения функции казны уже в январе 1203 года был учрежден государственный банк Боспора. Штаб-квартира находилась в одноименном городе, а в Феодосии и Тамани (так переименовали Тьмутаракань) были открыты филиалы. Все торговые операции на территории княжества было разрешено производить только в местной валюте, причем в случае неподчинения виновник наказывался конфискацией всех наличных средств и товаров. Обмен иноземных монет на местные производился централизованно в банке или его филиалах с наценкой 5% за операцию. В государстве вводились исключительно серебряные монеты, которые стандартизировались и делились на оболы и денарии. Оболы выпускались следующих номиналов? обола, 1 обол, 5 оболов, 10 оболов, 50 оболов. Денарии чеканились в меньшем разнообразии и были представлены монетами в 1 денарий и 2 денария. Вес монеты определялся из ее номинала, то есть 1 обол весил 0,5 грамма, а денарий – 50 граммов. Уже к осени 1203 года было выпущено необходимое количество монет для замены всех иностранных в княжестве. Для золотых монет востока был установлен тариф 1 к 5, то есть за 1 весовой золотой денарий давали 5 серебряных. Хитрость была в том, что обратного обмена банк не производил, то есть не менял местные монеты на иностранные. Это была небольшая финансовая махинация, которая способствовало распространению монет в регионе с соответствующими выгодами. В связи с подобными перестановками был изменен договор с банком Тамплиеров, теперь ключевым фигурантом выступал не Эрик, а банк Боспора, который имел свою долю в торговых операциях тамплиеров, так как размещал значительные средства в его филиалах. С одной стороны, это было неудобно, так как в случае конфликта с орденом можно остаться без гроша в кармане, с другой стороны, это удобно, так как представители Эрика могли проводить финансовые операции в разных уголках Европы, пользуясь услугами банка, а не перевозя крупные наличные средства на свой страх и риск. В Боспорском банке было введено казначейство, которое ведало сбором налогов и пошлин. К слову сказать, упорядочивание и стандартизация налогов и пошлин в портах княжества очень тонизирующее сказались на торговле – уже к июню 1203 объем торговых операций превысил максимальный уровень 1202 года и продолжал расти. В первую очередь за счет удачно завершившихся переговоров с Киевским княжеством, купцы которого, пользуясь военной защитой на коммуникациях Днепра и организованной торгово-финансовой площадкой, серьезно увеличили общий поток товаров, идущих на юг. Тут были и древесина, и воск, и шерсть, и меха. Преимущественное количество торговых операций шло через более удобно расположенные порты Тамань и Феодосия, в то время как Боспор развивался в военный, промышленный и административный центр. Про Тамань следует сказать то, что она в тот момент выступала как ключ к северному потоку Великого Шелкового пути.

В отличие от естественного хода вещей промышленный центр создавался как металлургический. На территории к северу от Боспора на небольшой речке Восточный Булганак уже к осени 1203 года развернулся весьма значительный комплекс, в котором работало около 250 квалифицированных рабочих. Река была перегорожена плотиной и оборудована включаемым водяным колесом, которое использовалось для привода мехов, нагнетавших воздух или в домну, или в печь для рафинации. Сама домна, будучи высотой семи метров и объемом около семи кубов, за раз могла восстанавливать до 5 тонн руды. Работала она на привозной из Киевского княжества озерной руде и кучном березовом угле, а воздух поступал в нее предварительно подогретым, это позволяло получать весьма неплохой выход – с 5 тонн руды, содержащей около 30-40% железа, получалось восстановить до 1500 кг искомого металла, выходящего в виде чугуна. Это был превосходный результат для начала 13 века. Но на этой стадии обработка железа не заканчивалась. Дальше чугун шел небольшими партиями в пудлинговую печь, где из него выжигался лишний углерод, а также фосфор, с помощью известковых присадок. Полученную сталь, еще в стадии тестообразной смеси, порциями по 10 кг прокатывали на ручных станках для получения так называемой сварной стали. Первую сварную сталь более-менее адекватного качества стали получать уже к маю 1203 года, но на этом развитие не закончилось. Дальнейшая работа шла над процессом легирования. К ноябрю освоили две ходовые легирующие добавки – кремний и марганец, которые в виде сплава с железом добавляли в прошедший выжигание чугун. И к тому же времени эффективность первой металлургической мануфактуры достигла уровня выпуска в сутки до 100 кг сварной легированной стали, при этом, узким местом была небольшая пудлинговая печь и ручной прокатный станок. То есть, для увеличения продуктивности нужно ставить вторую параллельную линию. Одновременно осваивались методы обработки, в частности инструменты. Особую роль, конечно, играли примитивные станки – прокатный, ударный, прессовальный и токарный. Прокатный станок обладал двумя гранитными валами, между которыми прокатывали раскаленную стальную массу, постепенно уменьшая ее толщину. Так как ширина валов и направляющих была фиксированной, то продуктом такого проката оказались стальные листы нужной толщины и одинаковых размеров. Привод валов был ручным – крутящий момент передавался понижающей передачей массивных бронзовых шестеренок. Ударный станок представлял собой стальной молот весом около 40 кг с механическим приводом. Молот располагался на подвижном станке. Взводился он с помощью понижающей передачи шестеренок и эксцентрика. Угол возвышения выставлялся заранее, это позволяло регулировать силу удара. Прессовальный станок был рассчитан под стандартный лист стали, выходящий из прокатного станка, и был нехитрой конструкции с вертикальным червячным приводом и отношением понижающей передачи 30 к 1, что позволяло развить неплохое усилие. Серьезные проблемы возникли только с токарным станком, который, во-первых, нужен был в нескольких экземплярах, а во-вторых, ручного привода для него остро не хватало – либо обороты получались маленькими, либо крутящий момент. Все решилось после того, как построили отдельный барак, в котором каждый токарный станок приводился в действие лошадью, идущей по кругу. Единственный серьезный конструктивный минус заключался в том, что длинных заготовок на нем обрабатывать было нельзя. Но так как это не требовалось, ибо он предназначался для производства арбалетных болтов, то подобным недостатком можно было пренебречь. Весь комплекс занимал около двух десятков акров земли и был обнесен высоким каменным забором. Вход на территорию был ограничен, а всем рабочим под страхом казни семьи запрещалось обсуждать какие-либо детали производственного процесса. Так как это была мануфактура, то имело место сильное разделение труда с выделением профильных отделов, это, опять же, способствовало безопасности – ни один рабочий не знал всего производственного процесса. Из-за особенностей местности по современным меркам мануфактура получилась довольно маломощной, однако для того времени ее возможности были чем-то запредельным, почти сказочным. Помимо металлургии рядом с Боспором было развернуто еще два очень любопытных комплекса. Первый являл собой селекционные поля, на которых занимались соответствующей деятельностью с целью повысить урожайность зерновых культур. Второй представлял собой центр самогоноварения. По сути это была вторая мануфактура, на которой работало еще 120 человек. Эффективность этого производства оказалась отменным – после запуска полного цикла в сутки получалось около 100 литров высококачественного рафинированного спирта. Который дальше частью фасовался в глиняные емкости ориентировочно по 1 литру и шел на продажу как медицинский препарат – для промывки ран, а часть отправлялась во второй отдел мануфактуры. В этом отделе его разбавляли фильтрованной через угольный и серебряный фильтры пресной водой в соотношении 1 к 4, после расфасовывали по дубовым бочкам, в которые добавляли вкусовые фруктовые добавки, и настаивали. После настаивания ликер фильтровали и расфасовывали по тарам торговых емкостей – 5 и 10 литров. Соотношение медицинского спирта к ликерам в производственном процессе был примерно 1 к 20, так ликер пошел на ура в Европе и стал цениться как изысканный напиток, за который неплохо платили. В то время как спирт, шедший для медицинских целей, могли себе позволить только весьма состоятельные люди, что на Востоке, что на Западе, потому как он был практически золотым. Само собой – при таком положение дел спирт расходился меньшими партиями, но приносил очень серьезные доходы. Так, если за литр ликера давали в среднем один боспорский денарий (50 г серебра), то за литр спирта – двадцать пять. Мануфактура работала на привозном сырье, которое скупалось в славянских землях, в первую очередь это, конечно, было Киевское княжество. Себестоимость производства 1 литра спирта с учетом стоимости сырья составляло 10 боспорских облов, это говорило об очень высокой финансовой эффективности производства. Хотя, конечно, металлургическое оказалось еще лучше в этом плане и, если бы вся продукция уходила на продажу, то могло бы буквально озолотить государство. Однако, металлургическая мануфактура ограничивалась поставками качественных кузнечных инструментов, которые шли буквально на вес золота. Позволить их себе могли далеко не все кузнецы, однако 5-10 наборов ценной по 30 боспорских денариев уходили с торговыми кораблями каждый месяц с ноября 1203 года. Казалось бы странно – организовывать металлургическое производство на привозном сырье, но это только на первый взгляд странно. Достаточно оценить стоимость, по которой скупались руда и уголь, уже доставленные в Боспор. Так 1 пуд руды оценивался в 3 обола, а пуд кучного березового угля – в 5. Особняком стоял каменный уголь, который использовался в процессе цементирования и рафинирования, его стоимость была высокой – целых 10 оболов за пуд. В общей сложности, суточный расход на сырье металлургической мануфактуры не превышал трех денариев, а полученная в итоге сталь оценивалась по 5 боспорских денариев за 1 кг, то есть неполную марку серебра венского стандарта. Но это так – цена для перспективы, ибо на первых порах практически весь продукт уходил на собственные нужды – изготовление латных доспехов и оружия.

Хоть промышленный центр и развивался организованно и очень быстрыми темпами, но без курьезов не обходилось. Один из работников решил попробовать на вкус медицинский спирт. Он ему очень понравился, поэтому этот товарищ к концу своей смены умудрялся напиваться до такой степени, что еле ногами шевелил. Само собой, с ним приключился "несчастный случай", а на его место был взят старший сын. Но подобную ситуацию оставлять без системной реакции было нельзя, поэтому на производстве был введен некий аналог "сухого закона" – за пределами мануфактуры можешь хоть упиться, но на свою смену должен явиться трезвый и на ее протяжении не употреблять. Ну и распустили слухи о чрезвычайном вреде употребления чистого спирта в области мужской силы. И это только один маленький курьез в общей череде производственных недоразумений. А ведь рабочих становилось все больше. В марте была развернута небольшая мастерская по производству бумаги, которая раз в неделю отгружала на склад около 200 листов плотной бумаги размером примерно 0,5х0,5м, в мастерской работало 40 человек. В связи с развернувшимся строительством был организован небольшой кирпичный заводик, который раз в сутки поставлял на строительные площадки около 10 кубов качественного, обожженного кирпича. И много чего прочего по мелочи. По предварительным оценкам, на промышленных объектах Боспора трудилось уже в первых числах 1204 года около тысячи человек – это были государственные рабочие. Количество для того времени немалое, и они далеко не все обладали нужной квалификацией, так как таких объемов производство еще нигде не концентрировалось. Поэтому в январе 1204 года учреждается Боспорский академический центр с двумя ступенями обучения. Первая ступень универсальная и ее проходят все – в нее входит чтение латыни, письмо на латыни, счет и небольшой курс естествознания, представленный преимущественно физикой. На второй уровень, в котором было пять отделений: металла, войны, моря, медицины и управления, переходила только небольшая часть рабочих. Здесь готовили бригадиров и начальников смен для металлургической мануфактуры, офицеров армии, капитанов кораблей, врачей и чиновников. Зачем дублировать обучение чиновников? Дело в том, что наборы из бедных сирот – временная мера и вскоре они прекратятся, после чего воспроизводство численности и качества должно будет идти естественным путем. Никакой философии, никакой риторики, никакой поэзии – исключительно полезные практические навыки и знания. На первых порах Академический центр размещался в нескольких небольших зданиях и имел за весь 1204 год всего 72 слушателя. Это было обусловлено острым кадровым и методическим голодом, который можно решить исключительно постепенно. Особым образом развивались отношения с религией. Эрик был как будто между двух огней – с одной стороны он возведен в княжеское достоинство монархом восточной христианской церкви, с другой стороны – большое количество его союзников находилось в лоне западной. Поэтому после длительных согласований в Боспорском княжестве устанавливался поликонфессионат, то есть одновременно разрешалось действовать как православным, так и католическим церковным аппаратам, что позволило избежать волнения народа. Подобная мера хоть и сказалась на отношениях с папой римским, которые стали ухудшаться, причем довольно стремительно, но совершенно никак не отозвалась на взаимодействии с тамплиерами. Эти ребята взялись за дело всерьез и занимались укреплением своих позиций на Ближнем Востоке любыми доступными способами, игнорируя провокации как христиан, так и мусульман. Как в той пословице "Васька слушает, да ест". В том торгово-финансовом узелке, что завязался силами тогда еще барона между Антиохией, Алеппо и Эдессой, равномерно и взаимовыгодно перемешались все участники, что сказалось на взаимовыручке. За прошедшие с отъезда Эрика два года тамплиеры уже дважды выступали для военной помощи Эдессе, что было оценено по достоинству и укрепило отношения между этими феодальными регионами. В общем, это был серьезный прорыв, так как никогда прежде такого тесного сотрудничества между мусульманами и христианами не случалось, что незамедлительно сказалось на уровне религиозного фанатизма – он у всех участников товарно-денежных отношений в районе Эдесско-Антиохийского торговой зоны стал резко исчезать. Само собой, эта ситуация давала солидные дивиденды князю, так как Боспорский банк участвовал своим капиталом практически во всех серьезных торговых операциях тамплиеров. Во всех этих делах и заботах Эрик практически не уделял времени Морриган и сыну. Такое поведение в конце январе 1204 года вылилось в истерику его супруги. Ей было все равно, чем он занимается, но уделять внимание он обязан. Вроде бы и не глупая женщина, и откуда взялся этот вывих?

– Ты! Ты! Ты бессердечный чурбан!

– И что? – лицо Эрика не выражало никаких эмоций.

– Как что?! Ты еще спрашиваешь?

– Да. Тебе что-то нужно? Слуги не могут выполнить твое поручение?

– Да! Да! Мне что-то нужно!

– Так говори. Чего ты вообще кричать вздумала? За тобой раньше этого не водилось. Ты заболела?

– С чего кричу?! Неужели ты не понимаешь? Как только мы с тобой официально обвенчались, ты практически бросил меня. Так – приходишь в гости, здороваешься, проходя мимо. Даже ночуешь часто в этом ужасном монстре, который называешь мануфактурой. Неужели спать с раскаленными кусками железа приятнее, чем со мной?

– Ты чего, ревнуешь меня к железу? – Эрик заржал.

– И нет тут ничего смешного. Когда последний раз мы нормально общались, гуляли, выезжали на конную прогулку? Ты уходишь до рассвета, приходишь с закатом, а то и вообще не приходишь. Я тебя вижу по праздникам! Даже твой сын тебя не узнает. Как тебе такое нравится?

– Дорогая, ты же должна понимать – либо государство, либо семья. Тебе нравится быть княгиней? Неужели ты хочешь снова в деревню ходить в рваной одежде?

– Семья – это святое! Нельзя к ней так относиться! Неужели ты меня ни капли не любишь? – Эрик продолжал на нее смотреть невозмутимым взглядом, не выражающим никаких чувств, лишь недоуменно приподнял бровь. – Ну ты и гад! Как тебя вообще земля носит!

– Как и всех остальных людей – на своей поверхности.

– Ты что, издеваешься?

– Нет, я честно отвечаю на твои вопросы.

– Пойми же ты, я не могу так больше. Я чувствую себя брошенной. Мне больно и стыдно.

– Дорогая, а никто и не говорил, что будет легко. Или ты думала, что правители живут в раю?

– Отчего же! Я хорошо помню, как в этот рай лезут наемники и устраивают кровавую баню. В раю не убивают.

– Я не об этом.

– А о чем?

– Посмотри на Алексея Ангела. Вроде бы император некогда могучей империи, и чем он занимается? Заняв трон, стал прожигать жизнь в свое удовольствие. Каким финалом это закончится ты, я надеюсь, догадываешься. Ведь так?

– Его свергнут крестоносцы в этом году?

– Верно, но не только это. Ребята разорвут его империю на кусочки, так как очень алчные. Он потеряет не только трон, но и империю, которую по крохам собирали его предки. А все потому, что вместо занятия государственными делами он бездельничает и проводит свои дни в праздном увеселении. Ты хочешь, чтобы я уподобился своему сюзерену и запустил дела в княжестве?

– Но, Эрик, неужели нельзя выделить немного времени для оказания внимания мне и своему сыну?

– Развернутое производство сейчас только-только встает на ноги, за ним нужен присмотр, причем деятельный. Если я упущу что-то сейчас, завтра это аукнется мне либо плохими доспехами, либо хрупкими дугами арбалетов. Ты хочешь, чтобы моя армия в ответственный момент оказалась слаба и я погиб?

– Да что ты такое говоришь?! Твоя армия очень сильна.

– Не говори глупости, армии у меня пока нет, те две сотни воинов – это максимум хорошая дружина. Помимо ядра в восемь-девять сотен превосходно вооруженных воинов, мне нужны вспомогательные части. И их все нужно хорошо снаряжать, иначе потери будут очень внушительные. Дорогая, близятся очень тяжелые времена, когда мы будет вынуждены много сражаться, опираясь только на свои силы. А враг будет часто не только велик числом, но и силен.

– Откуда ты все это взял? Кто на нас нападет?

– У всех есть свои маленькие секреты. Я не могу ответить тебе на этот вопрос. С востока придет могучая сила, которую будет очень сложно остановить.

– Хорошо, допустим все это как должное, но я же не железная. Выдели хотя бы час в день на меня.

– За час до обеда я буду присылать курьера, который известит тебя о том, где обедаю, чтобы ты могла подъехать и мы смогли пообщаться. Обед плюс небольшая прогулка после. Тебя это удовлетворит?

– Вполне.

– Отлично. Тогда давай спать, а то время уже позднее.

Эрик несколько лукавил. Дело в том, что обедал он обычно если не на ходу, то в полевых условиях. Так что его любезную жену ждал своего рода сюрприз, лишенный всякого эстетизма. Тем лучше – хоть посмотрит, где пропадает ее муженек и чем занимается. Контролировать начало производства было весьма затратно по времени и усилиям, но это было необходимо. Ведь, как известно, без доброго пинка даже ежики не летают, а люди и подавно – чуть запустил, уже бездельничают. Само собой, прогулки были в основном по рабочим цехам мануфактуры. Изредка по стройкам и прочим менее важным местам обязательного присутствия. Уже через пару недель Морриган взвыла от такого счастья и получила в свое ведение Академический центр, чтобы наполнить свой досуг полезными делами. А так как он находился в довольно плачевном состоянии, то работы там было – непочатый край. К февралю шла подготовка имеющейся дружины, которую потихоньку довели до двух полных рот за счет дополнительно набора по конкурсу, к активным действиям. В порядок было приведено их снаряжение, а Деметра предоставила хорошие нефы с командами. Оставалось только отдать приказ и выдвинуться в поход. Снаряжение было тем же, что и при военной кампании 1202 года – кольчуги, бригантины, потхельмы и арбалеты. Да, мануфактура уже освоила выпуск латных доспехов из новой стали, но они выпускались очень медленно – по 5 комплектов в неделю и комплектовались ими, в первую очередь, офицеры. Латный доспех делался горячей штамповкой из стальных листов на ручном прессе с последующим цементированием наружной стороны на 1/10 толщины. Параллельно шло освоение холодной штамповки "гора"-образных пластин для чешуйчатых доспехов, которыми предполагалось оснащать вспомогательные войска, тут дело только разворачивалось и был изготовлен только один комплект, который подвергли тестовым испытаниям. С оружием дела обстояли еще хуже – арбалетные дуги делались путем кузнечной сварки из набора длинных, тонких и нешироких стальных пластин, который предварительно проковывались, насыщались углеродом с одной стороны и собирались в пакет. Получалась своеобразная сварная рессора, которая после окончания кузнечной формовки поступала на механическую обработку – в ней делались пазы для крепления и вырез для блока эксцентриков. Дуга изготавливалась не целиком, а половинками, в таком же виде она и крепилась к ложе, которое было выполнено частично из стали, частично из дуба. Блоки эксцентриков изготавливались из стали путем набора вырубленных пластин в пакет. В общем, 1 февраля 1204 года на военном складе Боспора располагалось всего пять подобных арбалетов и около 500 цельнометаллических болтов к ним. Взводились они козьей ногой, имея натяжения порядка 250 кг, а так как рабочий ход был достаточно большим, то взведение не вызывало особых проблем и было довольно мягким. Арбалет отправлял пятидесятиграммовый стальной болт на дистанцию в 300 метров, а со 120 пробивал кольчугу, надетую на акетон. В общем – солидный аппаратик, только один минус – весьма дорогой и крайне сложный в производстве, за год его мануфактура сможет сделать всего 250-260 штук. Вообще с новыми арбалетами была масса недоразумений, начиная с попыток кражи на испытательной площадке и заканчивая непониманием, для чего воинов нужно вооружать дорогими предметами, у которых только себестоимость порядка трех боспорских денариев за штуку.

Особенно стоит отметить попытку кражи. В процессе расследования выяснились любопытные подробности. Папа Иннокентий III не простил желания Эрика сманеврировать, не допуская раскола в государстве. Дело в том, что он не мог выбрать полноценно сторону Рима и начать насаждать католичество силой на своей земле, так как практически все христиане, что у него проживали, были православными. Особым образом стояли тюркские иудеи – хазары, но они были достаточно умны, чтобы не влезать в подобные разборки. Епископ Гонорий, который заправлял делами католичества в Боспоре, прикладывал какие-то фантастические усилия, но его паства росла преимущественно за счет приезжих европейских ремесленников. Что только подтверждало правильность позиции Эрика. Ремесленники ехали не просто так – через торговый дом Деметры шла активная кампания по поиску талантливых людей в тех землях, которые посещают ее корабли. Особую ценность представляли всевозможные непризнанные "кулибины", которых было не так много, но даже в таком количестве они оказались совершенно не востребованы. Ручеек, конечно, был жиденький, но прирост паствы он давал. Однако ее размер был столь незначителен, что поддержание католичества на официальном уровне, пусть и формально, выглядело странно. В связи с чем шла активная переписка с патриархом Константинополя Иоанном X Каматиром, который прикладывал не меньшие усилия, нежели Гонорий, но уже в пользу православия. Данное действие представляло собой своеобразный торг за небольшой, но вкусный кусочек. Так вот, в разгар этих событий, во время испытаний в декабре 1203 года первого арбалета новой конструкции, неизвестный, тайно проникший на полигон мануфактуры, схватил образец и попробовал с ним скрыться. Все бы ничего, но, во-первых, парень оказался резвый, а во-вторых, ему кто-то очень сильно помогал – лошади в нужных местах стояли, двери нужные были открыты и прочее. В итоге, при попытке уйти по дороге на северо-запад от Феодосии его решено было валить, так как вероятность ухода от погони была очень высокой, особенно если его ждал прикрывающий засадный отряд. Осмотр трупа ничего особенно интересного не дал – никаких личных вещей и особых примет. Стали составлять карту событий. Выяснилось, что все "случайные" участники были католиками, недавно прибывшими по разным делам на территорию княжества. Никаких доказательств, но косвенные данные явно указывали на причастность Гонория и, не исключено, Иннокентия. По письмам де Плесье, ныне действующий папа был редким интриганом и как свидетельствуют его осведомители в Ватикане, он очень встревожен положением дел в Боспоре. Дело в том, что тамплиеры докладывали ему об уникальном германском бароне еще во время инцидента в Вене. Иннокентий оценил красивую импровизацию и одобрил поддержку католического ордена. После событий в Святой земле, где Эрик буквально дал чудотворного оживляющего пинка Антиохийскому княжеству и местным тамплиерам, он особенно внимательно отслеживал его деятельность и всячески ей способствовал. Однако после установления им поликонфессионата пришел в ярость. Поговаривают, что он разбил много мебели и посуды, находясь в припадке. Благородный воин, несущий громкую славу католическому оружию, отказался распространять католичество на своих подданных. Иннокентий посчитал это личным оскорблением и стал активно следить за его деятельностью. Само собой, его очень быстро заинтересовала мануфактура, да и вообще та высокая активность, что имела место в районе Боспора. И вот, узнав об экспериментах с каким-то странного вида арбалетом, он отдал распоряжение его выкрасть, дабы изучить. В целом его эмиссар допустил только один прокол – не поставил засаду на дороге, ведущей из Боспора в Феодосию. Все эти детали стали известно далеко не сразу, так как разведывательная деятельность шла аккуратно. Однако уже в январе стало ясно, откуда дует ветер, поэтому решили сделать небольшой шаг, направленный на стабилизацию отношений. Эрик пригласил к себе Гонория и в доверительной беседе сообщил, что католиков хотели дискредитировать в его глазах, но он, как истинный христианин, разобрал коварство замысла и решил поделиться с добрым епископом, дабы тот мог принять меры. То есть прозрачно намекнули, что мы поняли, кто сделал, но не желаем накалять отношения. Это действие благоприятно было воспринято Иннокентием, и он начал длинный письменный диалог с Эриком.

Основной тезис, которым играл Эрик в переписке с папой, являлся акт добровольного принятия истинной веры. А дальше шла традиционная казуистика и демагогия с целью поторговаться. Самым неприятным для Иннокентия было знание факта аналогичной переписки Эрика с патриархом Иоанном. Папу эта ситуация и угнетала, и злила, получалось, будто они участвуют в смотринах, а этот стервец выбирал, какую из девок себе взять на ночь – католичество или православие. Но оставлять его без внимания было нельзя – слишком уж опасной он был темной лошадкой. За размышлениями над очередным ответом понтифику к Эрику прибыл курьер от Бонефация Монферата. Этот человек, будучи в роли предводителя крестоносцев предлагал князю выступить против своего сюзерена, само собой как честному католику против еретической секты. Ответное письмо было послано с тем же курьером и в нем выражалось желание всецело помогать крестоносцам в их благородной миссии. Использовать этот козырь надлежало и с папой и с патриархом, первого известили о рвении к богоугодным делам, второго – о шантаже, то есть, под угрозой отлучения от церкви Эрик должен выступить на стороне Бонифация. После этого завершил сборы и через три дня – 12 февраля 1204 года вышел в море во главе отряда из двух полных рот воинов. За его спиной уходили в дымку трубы мануфактуры и леса большой крепостной стройки, впереди его ждала большая авантюра.

Проплывая 15 февраля мимо Константинополя, Эрик не стал туда заезжать и никак отмечаться. Его присутствие там было совершенно излишне. Там творился жуткий бардак. Еще в январе он силами компании Деметры и своего секретариата госбезопасности смог провести ряд мероприятий, выведших криминальную обстановку в Константинополе на совершенно новый уровень. Он сколотил там две независимые банды, которые конкурируя между собой, занимались грабежами общественных зданий и убийством разного рода чиновников. К середине февраля в городе творилось нечто потрясающее – он представлял собой развороченный улей, который невозможно было никак успокоить. К деятельности банд, работавших на подворье Деметры, присоединилась часть жителей города. На улицах время от времени возникали массовые драки, в том числе и с оружием. Администрация города была практически парализована ситуацией. Угроза вторжения крестоносцев потребовала сосредоточить все ресурсы на лихорадочном сборе армии, которая формировалась в Фессалониках. Денег на наем хоть какой-то городской стражи уже не оставалось. Лишь императорский дворец более-менее держался за счет небольшой личной гвардии. 18 февраля часть набранной армии выступила в сторону Константинополя. Там было всего полторы тысячи ополченцев, наспех вооруженных и практически без доспехов, но город нужно было спасать. Вечером 20 февраля, когда они вошли в Константинополь и завязли в уличных боях, Эрик высаживает в Фессалониках, которые еще не подозревают об опасности, что таят в себе эти красно-белые котты. Войска князя тихо захватывают портовые ворота и проводят ряд мероприятий по штурму ключевых узлов, разведанных заранее. Утром город даже не заметил случившегося, лишь прохожие удивлялись тому, что вместо городской стражи на воротах стояли воины князя Боспорского. К обеду Эрик собрал представителей знатных семейств и довел до их сведения информацию о захвате города, и предложил присутствующим благородным господам решить, что с ним делать дальше. Вариантов было всего два – первый заключался в уничтожении города, второй – выкуп. Вариант уничтожения и разрушения, конечно, являлся блефом, так как в подобном не было необходимости, однако он очень помог лучшим людям города сделать правильный выбор, ведь уничтожение подразумевало полное истребление жителей, в том числе и их самих. Тихо, спокойно, в рабочем порядке шел сбор выкупа с прогрессивной разверткой – чем богаче, тем больше платишь. Брали тканями, драгоценными камнями, серебром, золотом. В качестве отдельной статьи – в городе изымались все списки книг и все движимые поделки античного периода, то есть все статуи, которые можно было демонтировать и увезти. Само собой, ночью с 20 на 21 февраля была захвачена казна, которая предназначалась для набора армии, и набор прекратился, а всех курьеров из Константинополя аккуратно убивали подальше от людских глаз. Как правило, их приглашали в резиденцию правителя, откуда они уже не выходили. 23 марта стало известно, что Бонифаций высадился со своими людьми в пригороде Константинополя и имел против семи сотен полуголых ополченцев, плюс сотни гвардейцев до восьмисот рыцарей и несколько тысяч вооруженных слуг. Но этого он не знал, так как имел дезинформацию о пятитысячном гарнизоне наемников. А потому приглашал Эрика поучаствовать в штурме. От такого щедрого дара грех отказываться, поэтому 25 марта, завершив сбор дани в Фессалониках, князь отправился со своими ротами к древнему городу, дабы продолжить свое самое любимое из богоугодных дел – ограбление неверных. По предварительным подсчетам, не оценивая антиквариат и книги, в феврале-марте бюджет Боспора пополнился на пятнадцать тысяч боспорских денариев. Причем исключительно мирным и безболезненным путем. Правда, местная знать осталась чуть ли не в набедренных повязках, но ничего страшного – еще наворуют. 27 марта Эрик прибыл в стан Бонифация и официально включился в осаду Константинополя.

Иннокентий нервно вышагивал по чисто выструганным доскам пола, а эхо от каждого шага гудело в воздухе довольно просторной комнаты. Он был одет в простую нейтральную одежду, и лишь дорогие персти выдавали в нем очень влиятельного и богатого человека. Рядом, практически вытянувшись по стойке смирно, стоял епископ Гонорий и наблюдал за тем, как глава всех католиков мира нервно играет костяшками и вышагивает. Между ними стоял небольшой декоративный столик, на котором лежали два письма. Первое папа получил от Эрика и очень ему обрадовался, а второе было письмом, которое князь отправил патриарху. Люди епископа выкрали его из личных бумаг Иоанна. Письмо Иннокентию было написано классической латынью и стройным, красивым слогом, которым мало кто пишет, а Иоанну Каматиру было послано письмо, написанное столь же стройным греческим языком. Оба – рукой Эрика.

– Гонорий, мне говорили, что князь владеет только латинским и южным наречием германского языка. Как вы думаете, когда и где он мог освоить греческий?

– Я не знаю. Сам ломаю голову. Достоверно известно только то, что он был в комнате один во время написания писем и вышел с уже запечатанными пакетами.

– То есть вы исключаете возможность записи под диктовку?

– Да. Почти наверняка можно сказать, что оба письма написаны Эриком самостоятельно и осмысленно. Да и нельзя записать под диктовку вот так, – он провел рукой над письмами. – Я крайне удивлен стилю, так в наше время переписку не ведут.

– Да, я согласен. Совершенно непривычный стиль, особенно для того, кто осваивал эти языки после своего родного. Вы не знаете, владел ли капеллан замка Ленцбург греческим языком?

– Увы, побеседовать с ним мне не довелось, так как он погиб во время нападения разбойников вместе с дядей князя. По отзывам тех, кто его знал при жизни, можно довольно уверенно сказать, что он не только не знал греческого, но и с латынью имел серьезные проблемы.

– Даже так?

– Мало этого, вы удивитесь, но те же люди свидетельствовали, будто князь, до известных событий, повлекших гибель практически всех его прямых родственников, не уделял внимание учебе. В качестве доказательства мне показали трех бастардов, что подрастали в деревне.

– Но Эрику же было меньше четырнадцати.

– Князь включился в это нехитрое дело сразу, как у него появилась такая возможность, а именно за три месяца до своего четырнадцатого дня рождения. Собственно, он так увлекся, что бросил все дела и терроризировал молодых девушек всей округи. Если бы он не был баронским сыном – побили бы его нещадно, а так, пользуясь фактической неприкосновенностью, творил жуткий разврат.

– Все это странно, так как совсем не вяжется ни с его последующим поведением, ни с тем, что ему приписывают много серьезных улучшений в кузнечном и военном ремесле. Как вы оцениваете события под Эдессой?

– Пользуясь нашей агентурой, мы узнали подробности той битвы. Честно говоря, я в глубоком шоке от того, что там произошло. Это даже не авантюра, а какое-то сумасшествие, которое, как ни странно, удалось. Помните, сразу после событий поступала очень противоречивая информация о точной численности его отряда в момент нападения на войска Сулейманшаха II.

– Да. Вы узнали точное количество?

– Именно. Ал-Малик аз-Захир Гийас – правитель Алеппо свидетельствует, что после совета он располагал семью десятками бойцов, из которых только двадцать пять были воинами, остальные вооруженные слуги.

– Это же бред!

– Да, именно так подумали все на том совете, когда Эрик решил атаковать. Они потом еще посидели и решили посмотреть что он будет делать, так как, поразмыслив, пришли к мнению, что он таким жестом хочет манипулировать ими и подчинять своей воле.

– Зачем они вообще с ним связались? Он же там бойню устроил среди мирного населения.

– Именно поэтому и связались. Первоначально у эмира Мосула был план воспользоваться князем для отражения атаки султана, а после его убить, так как очень много убытков и горя он принес этим местам.

– И что изменило его планы?

– Битва при Эдессе. Когда он узнал, что этот сумасшедший не только победил, но и не понес потерь, то обомлел. Да, собственно, они все ушли в глубокий ступор, так как наводили о нем справки, кто он и чем раньше занимался, чтобы попробовать надавить. А тут совершенная неожиданность.

– Не уходи в сторону. Итак, они все обалдели. Что дальше?

– В общем – решили с таким товарищем не ссориться, ибо таких потрясающих случайностей не бывает, а на совете предложить заплатить выкуп за погибших благородных. Но духу ни у кого сказать этого не хватило прямо, лишь намекнули. В общем, побеседовали. Получили они значительно больше, чем могли предполагать – удачный торговый коридор, который серьезно упрощал дела на южной ветке Великого Шелкового пути. А предвкушение золота избавило этих расчетливых и меркантильных людей от претензий к Эрику. Мало этого, правитель Эдессы пригласил его погостить и, по словам аз-Захира, отзывался о нем, как о самом образованном человеке, которого он встречал в своей жизни.

– Вот вы к чему.

– Именно. Но справки, которые я собрал, говорят о том, что он нигде не учился, кроме как у алкоголика-капеллана, который кроме Евангелия на невнятной латыни ничего ему не мог дать.

– Чудеса… А что там с Боспором? Вы говорили, он построил массу разных сооружений и с помощью них производит железо превосходного качества?

– Да, вот, – он достал из сумки нож и протянул его Иннокентию, – этот прибор он подарил мне в знак расположения. Говорят, что на рынке он будет стоить около ста денариев. – Папа взял в руки небольшой, аккуратно сделанный нож, внимательно осмотрел его, попробовал пальцем остроту и упругость лезвия и положил на стол, а сам, наконец, расположился в небольшом деревянном кресле.

– Действительно, поразительное качество железа. Когда князь строил эти свои сооружения, он, я полагаю, пользовался какими-то чертежами. Вы смогли их достать?

– Нет, и вряд ли смогу.

– Почему?

– Потому что их нет. Он практически все делал, основываясь на каких-то своих умозаключениях.

– Что, совсем никаких странных текстов?

– Отчего же, некоторые вещи совершенно неясного содержания мы смогли достать. Вот, – он достал из сумки небольшой сверток помятой бумаги. – Эти листы мы смогли получить, подкупив одного из слуг в резиденции. Эрик вызвал его прибраться в комнате, а парень смог вытащить из корзинки, что стояло возле камина, несколько смятых листов.

– Это бумага? Он тратит целое состояние, чтобы писать на бумаге из Китая? Я думал что это он мне оказывает честь и уважение подобными письмами.

– Верно, это бумага. Только она изготовлена в мастерской Боспора, а не в далекой восточной стране.

– О! Вы сможете в таком случае организовать закупки для моего двора по сходной цене?

– Я думаю, это исключено, так как она идет только для внутреннего пользования. Максимум, что могу обещать – подарок в некоторое количество листов.

– Наши люди пробовали прочесть эти тексты?

– Да. Безрезультатно. Язык им неизвестен. Единственное, к чему они пришли, так это к тому, что вот эти группы маленьких геометрических фигур используются для записи чисел, а весь текст представлял собой какие-то расчеты. Он был украден еще летом прошлого года, во время разработки его странного во всех отношениях арбалета.

– Вы предполагаете, что он имеет какое-то отношение к его устройству? И почему вы так долго тянули? Прошло же больше полугода.

– Какой смысл в нерасшифрованном тексте? Наши люди все это время пытались его разобрать.

– Ну что он за человек?! С виду обычный мясник, а копнешь глубже, то вопросов оказывается намного больше, чем ответов. Кстати, а вы не в курсе, какие о нем ходят слухи? Может народная молва что-то интересное нам поведает?

– Слухи ходят самые разнообразные, и классифицируются от бреда до полного бреда.

– В самом деле? Любопытно. Поведайте мне самые бредовые.

– Таков всего один слушок. Поговаривают, что Эрик – это земное воплощение древнего греческого бога войны – Ареса, он же Марс у римлян. Дескать он вселился в парня, когда того прибили убийцы, и с тех пор это не маленький мальчик, а древний бог.

– Действительно, бред. Человек он, конечно, поразительный, но всего лишь человек. А откуда пошла эта байка?

– Вы будете удивлены – от ордена тамплиеров.

– …

– Да, я тоже чуть не потерял дар речи, когда услышал это от Великого магистра.

– И что, он уверен в этом?

– Нет, конечно, нет. Это всего лишь предположение. Однако по моему мнению де Плессье очень этого желает.

– Почему? Какая ему выгода?

– Ну как же – древний бог, некогда выступивший как конкурент истинному Богу, теперь принял католичество и совершает великие богоугодные дела. Сердца многих людей заденет подобная новость. Да и теологически будет очень выгодно. Главное, не давать никаких официальных комментариев. Пусть это будут только слухи.

– Да уж. Слухи. Что-то уж больно много об одном живом человеке странных слухов и легенд. У меня устойчивое впечатление, что мы играем с огнем, очень опасным огнем. Но не это страшно, а то, что мы о нем ровным счетом ничего не знаем – лишь разрозненные кусочки противоречивой информации, которая взаимно исключает друг друга. Вот вы говорите, правитель Эдессы отзывается о нем, как об очень образованном человеке. Верно?

– Безусловно.

– Сколько он там убил мирных жителей, пока грабил караваны?

– Тысячи. Но все свидетели были случайными и видели его лишь издалека.

– И как это связать? Один из самых образованных людей самостоятельно занимается такими делами? Вы видели хоть одного ученого монаха, который рвался выпустить кишки иноверцам только за то, что у тех есть чем поживиться?

– Вы считаете меня недостаточно ученым? – Гонорий потупил взгляд и чуть покраснел.

– Но ты… а ведь ты прав. Мы совершенно упустили из вида эту деталь.

– Я ей пренебрег, так как она не может быть верной. Он слишком самостоятелен. Я же служу святой церкви, а он – никому.

– Вы замечательно поработали. Возвращайтесь в Боспор и продолжайте в том же духе. Поработайте с его женой, может быть, она прольет свет на эту ходячую мистификацию.

Гонорий поклонился и тихо удалился, прикрыв за собой дверь, а Иннокентий остался сидеть в кресле и с задумчивым видом крутить в руках ножик из странного железа.