Сознание медленно возвращалось, по крайней мере, та звенящая пустота, которая практически довела Морриган до безумия, уступила место гамме новых, совершенно непонятных ощущений. Её буквально лихорадило. Да и сами подумайте – одних только ног она у себя насчитала четыре шутки. И что самое забавное – все шевелились. С тем же успехом можно было напиться до положения риз и представить себя медузой или сороконожкой.

Мысли о том, что ещё немного, и она сойдёт с ума, снова противно застучались в черепную коробку девушки. Или безумие уже вошло и вежливо кашляло, напоминая о себе?

Она открыла глаза. Не может же так быть, чтобы степень сумасшествия была столь запущенной? Чистое голубое небо обрадовало и немного успокоило сбитое было дыхание.

«Как ты себя чувствуешь, моя девочка?» – прозвучал у Морриган в голове знакомый голос.

Она попыталась что-то сказать, но вместо этого сквозь странный, мутный туман непривычных ощущений до её ушей донёсся какой-то жутко страшный рев.

«Неужели мне так плохо, что собственный голос так искажается? Странно, а почему я не услышала, откуда доносились слова…»

Она попыталась покрутить головой, оглядываясь по сторонам, и практически сразу замерла – перед ней на каменистом плато расположились четыре огромных дракона. Таких же, как Дален после обращения.

Морриган дёрнулась, пытаясь вскочить на ноги, но тело совершенно не хотело её слушаться, оказавшись каким-то непривычным. Чужим. Она разнервничалась и периферийный зрением увидела, что где-то рядом, буквально за спиной, кто-то машет огромными кожистыми крыльями.

Мир замер… Морриган погрузилась в глубокий обморок.

«Девочка, чего ты боишься? – прозвучало в голове у Морриган. Придя в себя, девушка не решилась открыть глаза. – Мы выполнили просьбу твоего мужа – ты теперь дракон».

«Что?! – вспыхнуло диким, неудержимым пламенем в её голове. – Какой дракон?!»

Морриган вся встрепенулась, доверяя инстинктам, и буквально через пару секунд уже стояла на ногах, смотря прямо перед собой – на тех же самых драконов. Огляделась по сторонам: горы. Где-то высоко в горах. Вокруг снег и камень. Да глубокие пропасти, по которым гуляет время от времени завывающий ветер. Ни одной живой души. Кроме них.

Морриган аккуратно пошевелилась, опять же стараясь доверять только инстинктам. Бегло глянула на себя. Фыркнула. Лизнула себя огромным раздвоенным языком. И, внезапно сорвавшись с места, побежала к ближайшему обрыву.

Шаг. Другой. Третий. «Что-то не так», – пронеслось у неё в голове. И, понимая, что уже не успеет затормозить перед стремительно приближающимся краем плато, она закрыла глаза, готовясь к неминуемой смерти. Но и в этот раз её спасли инстинкты, запустив магическое плетение, которое сплошным узором проходило через её тело.

«Я лечу!» Чувство ужаса в одно мгновение сменилось восторгом. Диким, детским, неудержимым восторгом, который возникает, когда ребёнок только что узнал какую-то потрясающе интересную, необычную вещь. Или получил вожделенную игрушку, о которой уже и не мог мечтать… Или стал лучше любимого героя, от подвигов которого обычно захватывало дух.

«Девочка, хватит уже. Возвращайся. Нам стоит поговорить», – вновь прозвучал в её голове хорошо знакомый голос, который подсказывал ей, что и как делать в полёте.

Огромный, почти чёрный дракон, сделав последний кульбит вокруг одиноко стоящей скалы, на бреющем полёте стал приземляться. Благо каменное плато было весьма обширным…

– Ну так что, ты довольна? – спросила Флемет свою дочь, когда вся компания расселась перед костром в пещере у подножия горного массива после более чем часового перелёта.

– Вы ведь не хотели меня обращать. Судя по тому, что произошло в Лотеринге, я должна была умереть.

– Не хотели, – лукаво улыбнулся Разикале. – Но сталкиваться с твоим мужем нам совершенно нежелательно. Дракон войны, знаешь ли, не самое безобидное создание в этом мире. По крайней мере, доброе его отношение стоит того, чтобы приложить немного усилий и выполнить его личную просьбу.

– А кто я теперь? Оборотень? Человек, который умеет оборачиваться в дракона?

– Что оборотень, это верно. Но все драконы владеют этой способностью. А вот насчёт человека, я бы так опрометчиво не заявлял.

– Вы сделали то же самое, что с Даленом?

– Нет, но результат от этого не поменялся. Ведь Лусакан был жив и вполне здоров. И даже более того – он не желал своей гибели, – улыбнулась Адель. – Нам его пришлось убеждать.

– Убедительные вы мои, – покачала головой Морриган. – Убили своего сородича. И кто вы после этого? Что, уже погибших не было для этих целей?

– Ты нас будешь отчитывать? – заносчиво спросила Флемет, но сразу осеклась. – Девочка, а что нам оставалось делать? Мы не смогли справиться с ситуацией, контроль над которой, казалось, был в наших руках. Так получилось, что после принятия сущности Уртемиэля ты…

– Что я?

– Не ты. В общем, всё пошло не так, как нам хотелось, и Уртемиэль попал в тебя в форме не человека, а дракона. Мы, видимо, что-то напутали с плетением, – недовольно скривился Разикале. – Так напутали, что даже на этой стадии ты потеряла сознание, а контроль за жизненно важными органами перехватил твой новый сородич. Нам ничего не оставалось, как обращать тебя в дракона любой ценой, иначе твоя гибель становилась неминуемой.

– А почему для этого нужно было убивать своего сородича? – Морриган вопросительно выгнула бровь и с изрядным скепсисом посмотрела на новоявленных родственников.

– Потому что это был единственный вариант. Ты без сознания, да ещё и не готова, так что понадобилась бы твоя воля и наша помощь. Мёртвую сущность поглотить без этой связки не получится. А живую – очень даже.

– Хм. Лусакан у нас был драконом ночи… А я теперь кто?

– Дракон ночи. Живая сущность передается целиком, а не как у Далена – в виде первородной заготовки.

– И что это мне даёт? Дален рассказывал, что у каждого дракона есть какие-то особенные способности.

– Ничего не даёт, – мило улыбнулся Разикале. – У тебя одна из тех многочисленных ипостасей, что совершенно бесполезна. Ты простой, обыкновенный дракон со всеми вытекающими обычными способностями и недостатками. Ничего особенного твоя ипостась не даёт.

– Как жаль… Дален после перерождения очень сильно изменился. А почему я именно дракон ночи, а не, допустим, дракон рассвета?

– Мы же уже сказали, – тяжело вздохнула Флемет. – Потому что при том способе перерождения, который был применён к тебе, сущность копируется полностью. Если Лусакан был драконом ночи, то и ты стала таким же вариантом дракона.

– А никаких изменений, вызванных моим бессознательным состоянием, не могло появиться? Вот Дален какой необычный, по твоим же словам, драконом войны стал.

– У него другая ситуация была…

– Возможно, – перебил её Уртемиэль, – возможно, что в данном случае имело место моё влияние. Ведь к моменту обращения я был частью девочки.

– И?.. – Она вопросительно посмотрела на него.

– Думаю, есть шанс обретения каких-то талантов дракона красоты, но тут ответ нам даст только время. В любом случае наше слияние в момент твоего перерождения не должно остаться без последствий.