Глава 3. Гвельфийский храм.
– Зачем я поперся на этот холм, приключений на свою задницу не хватает? – проклинал я себя стоя на вершине холма. – Дуракам закон не писан, всю одежду изодрал об эти колючки.
Любопытство, заставившее меня лезть на холм, как обычно вышло боком. Кустарник, которым зарос холм, имел на своих стеблях острые как бритвы колючки. Как я не старался избежать ущерба для своей одежды, этого мне сделать не удалось. Две дыры на штанах, через которые просвечивала моя пятая точка, являлись платой за дурость. Теперь нам с 'Первым' придется застрять здесь для ремонта амуниции. В довесок к разорванным штанам, мне достались многочисленные порезы на руках. Порезы были мелкими, но сильно зудели и кровоточили. Мне пришлось сесть на камень и заняться самолечением при помощи 'Силы'. Процесс исцеления был нагло прерван приблудившимся волчонком. Наглый звереныш своим шершавым, как наждак языком начал вылизывать мои раны.
– Брысь отсюда! – отогнал я волчонка от себя и снова погрузился в транс.
Фокус не удался, стоило мне только закрыть глаза, как щенок снова начал облизывать мою руку. Процесс лечения превратилась в веселую потасовку. Щенок, гавкая как лисица, прыгал вокруг меня, а я пытался ухватить его за шкирку.
– Хозяин, идите сюда я, кажется, что-то нашел, – отвлек меня от игры с волчонком голос шака.
'Первый' в отличие от меня каким-то чудом ухитрился не повиснуть ни на одной из злополучных колючек и занимался исследованиями развалин. Я отогнал от себя маленького задиру и пошел на голос. 'Первого' мы обнаружили возле развалин небольшой постройки. Каменная плита, служившая зданию крышей, обрушилась не полностью, а одной стороной удержалась на опорах. В результате этого вход в здание не был завален полностью.
– Ну и что там у тебя? – спросил я шака.
– Сами посмотрите хозяин, – ответил 'Первый' и повел меня к лазу под плитой.
Проход оказался узким, и я окончательно порвал свои штаны, зацепившись за что-то в проходе. Лаз закончился маленькой комнатой освещенной через дыру в потолке. Посредине помещения находилась лестница ведущая вниз. Шак не задерживаясь, начал спускаться по лестнице, я последовал за ним.
– Опять я лезу в воду, не зная броду, – мелькнула в голове запоздалая мысль.
Мы спустились на два пролета, и попали в большое круглое помещение засыпанное обломками камней. Под потолком слабо светился плафон магического светильника, но света для осмотра помещения хватало. Большой круглый зал напоминал усыпальницу. По периметру зала стояли украшенные резьбой гробницы. Потолок помещения поддерживали изящные колонны, а стены были украшены барельефами. Все это великолепие несло на себе следы древнего побоища. Многие саркофаги стояли разбитыми на куски, с других кто-то сорвал крышки. Двери, которыми закрывался вход в помещение, валялись на полу сорванные с петель и зияли оплавленными дырами. Некоторые колонны были оплавлены, и весь зал нес на себе следы бушевавшего здесь огня. Среди обломков на полу виднелись истлевшие кости и обломки оружия и доспехов. В противоположной от двери стороне усыпальницы находился еще один оплавленный завал. Камни в завале сплавились в один большой комок, и разобрать его можно только при помощи взрывчатки. Мы с шаком, закончив внешний осмотр зала, приступили к более тщательному прочесыванию помещения. Среди обломков могло отыскаться что-нибудь полезное. Волчонок, приняв наши действия за игру, тоже начал копаться в камнях на полу, привлекая внимание, лаем, к своим находкам. Кстати, единственную полезную вещь нашел именно он. Время не пощадило ничего из свидетельств древней битвы. Любая найденная вещь рассыпалась в прах от малейшего прикосновения. Оружие и доспехи покрылись сквозной ржавчиной или полностью сгнили. Перемазавшись как черт, я проклинал себя за то, что полез в эту дыру. Волчонок, крутившийся неподалеку, неожиданно схватил меня за штаны и потащил к очередной своей находке. Сразу не разобравшись с находкой, я хотел уже дать пинка юному следопыту, но палка найденная волчонком оказалась лезвием меча без рукояти. Рукоять меча рассыпалась от времени, но само лезвие, хотя и имело несколько зарубин, находилось в приличном состоянии. Если этот меч за столетия, что пролежал здесь не рассыпался в прах, значит, материал клинка был не простым. Сканирование меча не обнаружило в клинке магии, значит клинок, просто сделан из очень хорошей стали. По дороге наверх я прикидывал из чего мне сделать рукоять для меча и совсем забыл об осторожности.
Первый уже вылез из лаза на поверхность, и я чихая и кашляя стал пробираться следом за ним. Сзади меня подталкивал гавкающий волчонок, пытаясь пролезть на волю впереди хозяина. Наконец лаз закончился, и мне удалось встать на ноги, щурясь под лучами солнца. Щенок с яростным лаем выскочил у меня из-за спины и бросился вперед. Мои глаза привыкли к свету, и у меня похолодело все внутри. В десяти шагах от себя я увидел пятерых малхусов полукольцом окруживших площадку перед лазом. В центре стоял огромный вожак с белым пятном на груди. Красные глаза малхуса сверкали даже при свете солнца.
Оружия у меня не было, поэтому руки сами стиснули лезвие древнего меча. Время толчком замедлилось, и я погрузился в транс. Мысли очистились от всего суетного, вся моя сущность приготовилась к бою.
– Пусть начнут первыми тогда, и я приступим к активным действиям, – начал мозг, расчет моих действий. – Сначала бью вожака по ногам а потом ситуация подскажет.
Неожиданно глаза вожака стали увеличиваться в размере и приближаться ко мне.
– Высокородный мы не хотим сражаться, я пришел поговорить с тобой, – раздался в голове странный голос.
– Кто ты и чего ты хочешь? – ответил я.
– Я очень стар и не помню своего имени, зови меня Старым Вожаком, – ответил малхус. – Мы пришли, чтобы предотвратить гибель своих братьев, но опоздали. Вожак убитой тобой стаи был молод и горяч, он прислал мне весть о том, что к Нордрассилу приблизился человек. Малхусы поставлены гвельфами для того чтобы охранять Дерево Жизни от чужаков. Ты не гвельф и поэтому молодой глупец повел стаю убить тебя. Малхусам нет равных по силе соперников в древнем лесу, даже зорг в одиночку не устоит перед стаей. Глупец забыл все, чему я его учил. Он забыл главное, что малхусы слуги, а не хозяева. Любой гвельф со знаком малхуса имеет над нами полную власть. Истинный высокородный неприкосновенен, а у тебя на груди еще и знак малхуса. Высокородный я приношу тебе свои извинения за дерзость моих собратьев, они уже получили свое. Ты можешь находиться здесь сколько тебе угодно, и мы будем охранять твой покой и приносить тебе свою добычу. Прощай высокородный, я должен идти и привести на место погибших другую стаю.
– Погоди Старый Вожак у меня к тебе просьба, сказал я.
– Чего ты хочешь высокородный?
– Заберите с собой щенка, а то он погибнет без родителей.
– Ты очень добр высокородный, но я ничего не могу сделать. Малыш попробовал твою кровь, когда на тебе был надет амулет малхуса, и теперь вы связаны, он умрет без тебя. Таким способом гвельфы привязывают малхусов к хозяину.
– Щенок скоро вырастет, и как я с малхусом покажусь на людях?
– Мы малхусы живем долго, и наши щенки тоже долго растут. Твой щенок еще три года будет не больше крупной собаки, а потом время само решит этот вопрос, – ответил вожак.
Время толчком вернулось к своему обычному течению, и разговор прервался. Мир снова наполнился звуками, и я опять увидел перед собой стаю малхусов, на которых с лаем бросался мой отважный щенок. Вожак стаи развернулся на месте и как призрак растворился в кустах, за ним так же бесшумно исчезла и вся стая.
– Ух, – услышал я за спиной облегченный выдох 'Первого'. – Я думал, что они нас порвут.
– Все нормально я с ними договорился, пошли отсюда к Дереву Жизни.
Через час мы дошли до стоянки под деревом и сразу решили вернуться на холм. За день трупы волков и останки кабаньих туш начали разлагаться и распространившееся зловоние просто убивало. По уму трупы нужно было закопать, но сделать это было нечем и мы, забрав мешок с кабаньим мясом и другие вещи, вернулись на холм.
***
На холме наша троица провела пять дней. 'Первый' занимался едой и пошивом новой одежды, а я охотой и обследованием храма. Тузик повсюду таскался за мной, не отставая ни на шаг. Свою кличку волчонок получил за убийство зверя похожего на енота, с которым он схлестнулся во время наших исследований холма. У зверя хватило глупости напасть на Тузика, когда тот из любопытства полез в его нору. Зверь был в два раза крупнее волчонка и не посчитал его опасным противником. Тузик порвал енота буквально, как Тузик грелку, за что и получил свою кличку. Щенок ел, спал и гулял только рядом со мною, изредка убегая куда-то по своим делам. Жрало это создание в три горла и росло не по дням, а по часам. То, что он еще три года будет не крупнее большой собаки, вызывало у меня большие сомнения. Хорошим подспорьем стало то, что каждый день малхусы приносили к нам на холм оленя или кабанчика. На второй день после переселения на холм, мне удалось сделать из рога оленя рукоятку для меча. Самой большой проблемой стала заточка меча. Я промучился половину дня пытаясь заточить изделие древних мастеров и все безрезультатно. 'Первый' увидев мои мучения, снова полез в усыпальницу и вернулся оттуда с точильным камнем, найденным им в останках древних воинов. Моих мозгов не хватило на то чтобы догадаться, что воины всегда носят с собой этот простой инструмент для ухода за своим оружием, а камни вечны.
Дни проходили в постоянных трудах и заботах. После завтрака я час занимался медитацией и лечением своих повреждений, затем мы все вместе отправлялись к ручью умываться и запасаться водой, тарой для воды служили два бурдюка, изготовленные шаком еще в пещере. Доставив воду в лагерь, я с Тузиком начинал сканирование холма, не забывая следить и за окружающей обстановкой. Малхусы всегда были у меня в поле зрения. Один из зверей постоянно дежурил у подножья каменной лестницы, по которой мы поднимались на холм. За пять дней я излазил на четвереньках весь холм и заглянул под каждый камень, но новых ходов, по которым можно забраться в подземелья, не нашел. В нескольких местах под поверхностью холма просматривались расплывчатые тени каких-то туннелей и комнат, но добраться до них можно только с помощью экскаватора. Два раза мне попадались лазы, ведущие под землю, но оба раза они заканчивались непреодолимыми завалами. Для исследования храма нужна целая экспедиция с тяжелой техникой, а не одноногий инвалид. С инвалидом я, конечно, погорячился. Если не брать во внимание мою покоцаную рожу и следы ожогов по всему телу, то мое физическое состояние постепенно приходило в норму. Хорошая еда, свежий воздух и ежедневные тренировки дали положительный результат. Левая нога практически сравнялась по объему и работоспособности с правой ногой, внутренние органы работали, как часы, в печени окончательно исчезла темная тень. Еще одним косвенным подтверждением моего хорошего самочувствия стал звериный аппетит и уединенная ямка в кустах, навещаемая мной после обильного обеда.
Ежедневные водные процедуры в ручье вместе с бодрым физическим настроем наносили мне и моральный ущерб. Каждый раз, разглядывая свою уродливую рожу с 'пришитым' левым ухом я приходил в уныние. Голова постоянно была занята мыслями о способах исправления своей внешности. Одна такая мысль пришла мне в голову во время охоты неподалеку от Дерева Жизни. 'Первый' рассказывал мне, что гвельфы делают из плодов дерева эликсир долголетия, и я решил набрать плодов и попросить шака приготовить из них лечебную мазь. Побродив под деревом, я подобрал десяток плодов наиболее свежих по виду и отнес 'Первому'. Шак быстро понял, что от него требуется и стал готовить какое-то варево. Одним из ингредиентов для мази стал барсучий жир, добытый Тузиком. Пока 'Первый' химичил у костра, мне пришла в голову идея попробовать плоды на вкус. Раньше меня останавливал специфический запах плодов, прямо скажу, дохлятиной попахивало. На этот раз мне удалось переломить себя и испробовать таинственные плоды. Опыт оказался неудачным, не то чтобы плоды оказались несъедобными, только на вкус они оказались такими же, как и на запах. Выплюнув недоеденный фрукт, мне еще полчаса пришлось, полоскал рот, чтобы избавиться от ощущения дерьма в нем. Успокаивая себя мыслями, что все лучшие лекарства на вкус гадость невероятная, я стал дожидаться мази. Мазь оказалась готовой только после ужина. Перед сном я намазал на левой руке самый безобразный шрам от ожога и, завязав руку тряпкой, лег спать. Наутро я с нетерпением снял повязку и охренел, шрам на руке полностью отсутствовал, как и кожа на его месте. Мазь проела мою руку до самого мяса. Плюнув на опасные эксперименты, я вошел в транс и стал залечивать дыру на коже. Через час упорных трудов рана покрылась розовой пленкой. Этот досадный случай напомнил мне забавный эпизод из прошлой жизни. Моя супруга вычитала в какой-то газетенке статью про очередной эликсир молодости, которым оказался яблочный уксус. Электродрель замутила трехлитровую банку этого эликсира и заставила меня пить его вместе с собой. Эликсир оправдал свое название полностью, уже через час мы вспомнили свое детство по полной программе. В результате употребления эликсира нас пронесло со страшной силой, и мы наперегонки бросились в туалет. Беда была в том, что туалет в квартире один, а требовался он нам одновременно. Супруга провела три дня в обнимку с унитазом, а я с тазиком. Больше ни в каких экспериментах, с другими чудодейственными эликсирами, ваш покорный слуга не учувствовал.
Время шло, и подготовка к дальнейшему путешествию подходила к концу. 'Первый' дошил мне новые штаны и куртку, а на ногах красовались новые мокасины.
– Вылитый Чингачгук с большой дороги, только рожа подкачала, – решил я, рассматривая себя в воде ручья.
'Первый' тоже привел свою одежду в порядок. Тузик чувствовал надвигающиеся перемены, и задорно скакал по лагерю, гоняясь за мухами. К походу было все готово, и мы легли пораньше, чтобы утром без задержек отправиться в путь. Нас ждала башня на краю пустоши.
