Книга: Граф Мечников
Назад: Глава 10  Калининградская Республика. Мамоново. 29.07.2066
Дальше: Глава 12  Балтийское море. Остров Гогланд. 08.08.2066

Глава 11
 Калининградская Республика — Балтийское море. 06.08.2066

Утро начиналось с криков капитана первого ранга Чиркина.
— Осторожней, маму вашу! На оттяжках, не спать, шаромыжники! Утконосы гребаные! Мыши чернобыльские! Кучка папенгутов в оранжевых касках! Грузчики, если вы мне палубу или борта помнете, я вам задницы на британский флаг порву!
На «Аделаиду» шла погрузка техники и транспорта, который мы, за нашу работу в Мамоново, получили от властей Калининградской республики. Естественно, командир лайнера, переживал за свое любимое судно и, заметив, что один из контейнеров, кажется, с металлообрабатывающими станками, ударился о леера основной палубы и погнул их, он высказал по громкой связи все, что думал о работе портовых грузчиков. Благодаря этому его услышал весь Балтийск. А поскольку, даже без мата, старый морской волк мог опустить ниже плинтуса практически любого индивида, то послушать его собралось полгорода.
Я в этот момент, за всем происходящим наблюдал с ходового мостика «Ветрогона». Здесь же находились Скоков, делающий прокладку на переход к Систа-Палкино. И наш гость, генеральный секретарь Республиканского Совета Андрей Левченко, с которым мы уже третий день были на «ты», и считались если не друзьями, то хорошими приятелями и партнерами по бизнесу, точно.
Мы с генсеком стояли у планширя, попивали отличнейший чаек, с моих плантаций, смотрели на то, как на соседнем причале ведутся погрузочные работы, и вели неспешную беседу. Через пару часов «Ветрогон» и «Аделаида» выйдут в море, и когда мы с Левченко в следующий раз увидимся, неизвестно.
— Хух! — выдохнул генсек, прислушиваясь к шуму порта за окнами ходового мостика. — Вроде бы замолчал ваш грозный Чиркин.
— Похоже на то.
— Итак, вы уходите.
Он продолжил прерванный разговор, который шел у нас до того, как началось сольное выступление командира лайнера.
— Да, у вас побывали, небольшую помощь оказали, что нам причиталось, получили, поторговали, и пора дальше двигаться, — согласился я с Левченко.
— Жаль, я думал, что вы с нами в Польшу сходите.
— А чего мы там не видели? Дикость, аграрные общины на руинах городов и поселков, племенных вождей, или хваленых польских конников, которых четыре сотни в Мамоново положили? Нам там делать нечего, потому что подобное положение дел, за редким исключением, сейчас по всей земле.
— Ну, хотя бы ради добычи могли бы повоевать?
— Не думаю, что трофеи будут серьезные. Все лучшее вооружение, какое у поляков сохранилось, они своим воинам в этот поход собрали. А укрепленные польские городки взять будет тяжело. Техники у вас нет, да и если бы она была, то по лесным тропам и разбитым дорогам, на расстояние в сто километров, перетащить ее сложно. Выходит, что многого вы не добьетесь.
— А депутаты нашего Совета, считают иначе.
— Андрей, — я посмотрел в глаза Левченко, — твои советники и депутаты Республиканского Совета могут считать как угодно, а я смотрю на все происходящее по факту. У поляков людских резервов больше, по вооружению вы равны, и если сойдетесь в битве на их территории, то, скорее всего, понесете серьезные потери и будете вынуждены отступить.
— Но ведь надо ляхов наказать, за то, что они у нас творили!? — гневно вскрикнул генсек.
— Конечно надо, — сделал глоток чая, я утвердительно кивнул подбородком и добавил: — Но мой отряд здесь ни при чем. Это ваша война и я не могу тратить несколько месяцев своей жизни на то, чтобы принять в ней участие. Своих проблем и забот, знаешь ли, выше крыши. Кроме того, я считаю, что мстить полякам и наказывать их, необходимо по уму, а не так как вы, собрались толпой и вперед, двигаемся по следам вражеской конницы на юг.
— В общем-то, ты прав.
— Я знаю что прав. Когда в поход выступаете?
— Планируем через неделю, как только последние скандинавские дружины подойдут. С помощью добровольцев из Гатчины осаду с Черняховска вчера сняли, и поляки отступили. Теперь сами контратаковать можем.
— И сколько у вас сил за границу республики выступит?
— Наших девять сотен, добровольцев четыреста бойцов и викингов столько же. Получается тысяча семьсот воинов. Плюс к этому двенадцать минометов и восемь полевых орудий. Никогда мы еще таких сил не собирали.
— Хочу вам пожелать удачи. Однако повторюсь, организация для войны у вас слабенькая. Более серьезная подготовка нужна и проведение целого ряда разведывательных мероприятий.
— Ладно, замяли тему, — поморщился Левченко. — Лучше еще раз обговорим наше дальнейшее экономическое сотрудничество.
— Давай. В чем нуждается ваш анклав?
— Машинные масла, боеприпасы для орудий, противопехотные мины, медикаменты и продукты, которых у нас нет, сахар, чай и пищевые консерванты. Это основное. Расплачиваться можем старой техникой, сырой нефтью, драгоценными металлами и янтарем.
— Без проблем, как только на Средиземном море установится мир, и на Балтику пойдет караван, так сразу же организую первую поставку.
После этого, разговор сам собой, вновь перескочил на скорый поход республиканцев против поляков, а там, через полчаса, закончилась погрузка контейнеров на лайнер. И убедившись в том, что все его обязательства передо мной выполнены, Левченко откланялся, пожелал нам счастливого пути и сошел на берег.
Мы со Скоковым остались вдвоем. Командир фрегата продолжал свой труд навигатора, а я связался с Чиркиным и, уточнив у него сроки, когда лайнер будет готов покинуть причалы ВМБ Балтийск, повернулся к кавторангу и сказал:
— Отход через сорок минут.
— Чего так долго? — пробурчал Скоков.
— Иван Иваныч говорит, что хочет контейнера надежней закрепить, а то мало ли, вдруг, сильное волнение моря, и их за борт снесет. Обидно было бы, такой ценный груз потерять.
— Это правильно. К выходу в море готовиться надо на совесть. — Скоков, отвалился от штурманского стола и, разминая затекшую поясницу, сделал пару наклонов вправо и влево. — Саня, что у нас в итоге после захода в этот анклав?
— Хорошо зашли. Скинули все свои товары без остатка, получили награду за бой в Мамоново и польские трофеи сменяли. Так что теперь имеем два десятитонных грузовика, шесть легковых автомобилей, пять тракторов и пятнадцать грузовых контейнеров, набитых станками и всякой полезной строительной техникой, такой как дрели, отбойные молотки, перфораторы, сварочные аппараты и компрессоры. В дополнение ко всему этому получили немало золотишка в украшениях и слитках, и пять пятидесятикилограммовых мешков с крупным и отлично обработанным янтарем.
— Вместе с тем, что у скандинавов на ярмарке выручили, прибыток знатный имеем.
— Это так. Теперь к гатчинцам в гости сходим, наберем людей из Сестрорецка и повольников питерских, и двинемся домой.
— Хм, для тебя Передовой уже домом становится?
Обдумав слова Скокова, я сказал, как если бы подвел под очередным этапом своей жизни некую черту:
— Действительно, форт уже родным местом считаю.
— А как же Краснодар?
— Это родина, а дом там, где близкие и дорогие для меня люди, жены и дети. Кстати, Максим Сергеевич, а ты сам, почему до сих пор, не женат?
— Не знаю, — Скоков пожал плечами. — Пока гулящими девками обхожусь. После развода с первой женой, желания завести полноценную семью, почему-то, не испытываю.
— Ты заканчивай гулять, пора о будущем задуматься.
— А какое оно, наше будущее? Мародерство на развалинах мира и строительство укреплений на всяком свободном берегу?
В голосе командира «Ветрогона» мне послышалась некоторая усталость и разочарование в жизни, и я ему ответил:
— Мародерство и строительство это только начало, Максим Сергеевич, и основа для рывка вперед. Наша основная цель — обеспечить будущее своих детей и сделать хоть что-то, чтобы родное государство стало чуточку сильнее. Вот к чему мы должны стремиться. Понимаю, может быть, мои слова высокопарны. Однако вспомни свой родной Новороссийск, где люди имеют возможность ходить по городу без оружия, и сравни его с Ла-Коруньей, в которой только дикое зверье по руинам бегает, да одинокий человечек с ломом и лопатой иногда пробежит. Нам с тобой выпало жить в кошмарном мире, и мы с тобой могли бы тупо жрать в три горла, грабить соседей и трахать любую понравившуюся нам девку из местных жителей. Но мы думаем о будущем, и когда-нибудь, Передовой станет не просто дальним форпостом ККФ, а полноценным городом. Местом, где наши потомки будут хозяевами, и может быть, даже настоящими наследными дворянами новой империи.
— Вот это ты сказанул, Мечник, — кавторанг согнал с себя упаднический настрой и добродушно улыбнулся. — Прям агитатор-пропагандист. Говори честно, где таких речей нахватался?
— Скрывать нечего. Это мое понимание слов Симакова-старшего, когда он первую сотню верных людей дворянством награждал.
— Эх, что же с миром делается. В феодальный строй скатываемся.
— Он и раньше феодальным был, что ни клан, так аристократы, владеющие землей, предприятиями и людьми. Правда, выглядело это немного иначе, но смысл-то, один и тот же. Все эти процессы на планете сотни раз до нашего появления на свет происходили и, как говорится, нет ничего нового под нашим Солнцем.
— Мечник, а как ты думаешь, сможет Илья Симаков императором стать?
— Уверен в этом. Армия и госбезопасность за него горой, а территориалы всегда за того, у кого сила. Промышленники довольны растущими оборотами и доходами, торговые кланы немного поворчат, но власть императора примут, а самое главное, народ видит, что при диктаторе может спокойно жить, и поддержит его сына. А ведь еще и юные симаковцы имеются, которые с детства приучены к мысли, что их благополучие полностью зависит от того, чьим именем они себя называют. Пока, это всего лишь подростки и юноши, которые ходят строем под барабанный бой по площадям городов ККФ и три раза в год выезжают на подготовку в военные лагеря гвардейских бригад. Но через четыре года, как раз к тому времени, когда Илья оденет на себя императорскую корону, они станут реальной силой. Так что, кто имеет на плечах голову, тот все подмечает, уже сейчас о своем будущем думает и к Симаковым поближе пристраивается.
На ходовом мостике заработала радиостанция, и мы услышали голос Чиркина:
— «Ветрогон», это «Аделаида». Готовы к отходу.
Иван Иванычу ответил Скоков:
— «Аделаида», начинаем отшвартовку. Курс вдоль береговой черты на север. Идем в Систа-Палкино. Все без изменений.
Командир «Ветрогона» сыграл «Аврал!», и поднял весь свой экипаж. По палубе фрегата забегали матросы боцманской команды, на причале засуетились, скидывающие с кнехтов швартовые концы, портовые рабочие, и спустя двадцать минут оба наших судна отвалились от причальных стенок. Мы прошли мимо скандинавских драккаров и пароходов калининградского флота, которые привезли в Балтийск гатчинских бойцов, и вскоре оказались в море.
Форштевни кораблей резали синюю водную гладь, на радарах было чисто, и я собрался отправиться к себе в каюту. Однако меня вызвали в радиорубку. На связь вышли наши дипломаты в ГВО, и у них было некое срочное сообщение.
Разумеется, проигнорировать соотечественников я не мог. Поэтому, спустившись с ходового мостика палубой ниже, я расположился в удобном кресле возле вахтенного радиста, одел на голову наушники, взял в руки микрофон и приготовился к переговорам с дипломатами.
Надо сразу пояснить, что в последние десять дней, мне уже дважды приходилось общаться с главным представителем ККФ в Гатчине Германом Фокиным, и впечатление он на меня произвел двойственное. С одной стороны, человек грамотный и службу тянет без нытья. А с другой стороны, по какой-то причине, он считал, что может давать мне советы, с кем и чем отряд должен торговать. Пока, слава всем богам, до конфликта не доходило, дипломат сидит в Сяськелево, а я нахожусь в море. Но когда мы с ним встретимся, а это случится очень скоро, мне придется объяснить ему, что майор ГБ и дворянин Конфедерации, вполне спокойно может обойтись без рекомендаций со стороны гражданского служащего, и сам прекрасно знает, как и что ему делать.
— Мечников, вы на связи? — услышал я в наушниках голос Фокина.
— Да, Герман, — произнес я в микрофон. — Что у вас случилось?
— Майор, проблема нарисовалась, так что слушайте мои рекомендации. Прекращайте торговлю, немедленно покидайте территорию Балтийского моря и уходите на свою базу.
Подробных разъяснений не последовало, и я сказал:
— Изложите причины такой рекомендации и только тогда я смогу определиться в своих дальнейших планах.
— Этой ночью из сухого дока Сестрорецкого судоремонтного завода был угнан восстановленный корвет бывшего Балтийского флота Российской Федерации «Стерегущий» и сгорели причалы, возле которых стояли пароходы и шхуны из эскадры СРР. Москвичи на ушах стоят, рвут и мечут, виновными объявляют гатчинцев, и дело чуть ли не к войне идет. Поэтому, вам нельзя здесь появляться. Люди диктатора Степанова могут решить, что ваша эскадра причастна к похищению корабля, а в конфликт с ними нам влезать никак нельзя, у меня на этот счет очень подробные инструкции.
От таких известий я даже немного растерялся. Как это угнали корвет? Ладно, мой фрегат, он был захвачен в бою, и уведен от причалов, а тут из сухого дока боевой корабль стырили. Хотя, если вспомнить известные мне основные ТТХ «Стерегущего» и представить себе его крайнюю стоянку, то в принципе, украсть этот корвет не так уж и сложно. Особенно, если к такому мероприятию хорошо подготовиться.
Итак, корвет «Стерегущий», проект 20380, на текущий момент. Что я о нем знаю? Введен в строй в 2008-м году, то есть, относительно новый корабль. Затем, до шестидесятого года находился где-то в Выборге. После, его перетянули в Сестрорецк и долгое время ремонтировали. Длина корпуса около ста метров. Водоизмещение чуть больше двух тысяч тонн. Силовая установка четыре дизеля, марку не помню. Мощность больше двадцати трех тысяч лошадиных сил. Максимальная скорость 25–27 узлов. Дальность хода около четырех тысяч миль. Экипаж сто человек. Имеется какая-то РЛС и БИУС «Сигма». Из вооружения стомиллиметровая артиллерийская установка А-190 и две однотипные с теми, что у нас на фрегате, АУ-630М. Торпед, вертолета, мин и зенитно-ракетного вооружения, конечно же, нет. По сравнению с «Ветрогоном», корвет слабоват, но в целом, корабль отличнейший, особенно по нынешним временам.
— Мечников, почему молчите? — услышал я голос Фокина.
— Со связью что-то, — отозвался я. — Давайте конкретику. В каком состоянии угнанный корвет? Кто его у москвичей украл и имеется ли на борту боезапас? В общем, дайте мне самые подробные сведения, какими вы владеете.
— Зачем? У вас имеется моя рекомендация изменить курс и вернуться в свое владение. Этого должно быть достаточно.
— Слушай, дипломат, ты не просто с офицером общаешься, а с майором ГБ. Вы чего там, в Гатчине, в отрыве от дома, совсем берега потеряли? Я задаю тебе вопросы, а ты отвечаешь. Иначе, дождешься, завтра я буду в Систа-Палкино, меняя лошадей, быстро доберусь до Сяськелево, найду тебя и так измудохаю, что ты навек инвалидом останешься. И что самое важное, никто за тебя не заступится. Ты меня понял!?
Короткое молчание и недовольное согласие дипломата:
— Да. Однако предупреждаю, о вашем нежелании прислушиваться к мнению полномочного представителя Конфедерации в ГВО я буду вынужден доложить в столицу.
— Ясно. Теперь переходи к подробностям.
— Кто украл фрегат точно неизвестно, а вся имеющаяся у меня информация пришла через разведку главы гатчинцев Маркова. Сегодня в ночь на судоремонтном заводе случился пожар. Его, само собой, кинулись тушить. А следом причалы с пароходами и парусниками полыхнули. Весь народ, вояки, рабочие и жители, туда помчался, и к утру все потушили, а когда осмотрелись и стали ущерб подсчитывать, то в сухом доке не обнаружили корвет, который вскоре должен был выйти в море на ходовые испытания. Москвичи и полицаи стали разбираться, что к чему, и недосчитались тридцати семи корабельщиков с завода и их семей. В общей сложности, пропало полторы сотни человек. Видимо, их похитили угонщики, которые устроили пожар, под шумок наполнили сухой док водой, и спустили корвет на воду.
«Ага, как же, — подумал я, при этих словах дипломата, — не стали бы пираты, которые корабль воруют, семьи мастеров красть. Самих корабельщиков, это да, вполне могли застать на рабочем месте и вместе с корветом увести, а вот родственников их, по всей рабочей слободке выискивать, это слишком обременительно. Скорее всего, мастера корабль и увели, или же вступили в сговор с некими лихими парнями из тех, кого московские каратели генерала Шарипова в окрестных лесах не добили».
— Что насчет боезапаса на корвете?
— Я не знаю, слышал только, что тестовые снаряды загружались.
— Все с вами ясно, ни хрена вам толком неизвестно, господин Фокин. Вы где сейчас находитесь, в военном лагере «Сяськелево»?
— Да.
— Рядом кто-нибудь из местных офицеров разведки имеется?
— Вы хотите с ними пообщаться?
— Именно это я и собираюсь сделать.
— Это противоречит всем инструкциям!
— Фокин, сейчас вершится дело государственной важности, а ты чинишь препятствие госбезопасности. Живо, ближайшего офицера зови, а не то я сам на их частоты выйду. Мне это сделать недолго, но ведь не хочется тебя подставлять. Действуй, родной, и тебе зачтется. Вперед!
— Ладно.
Мое ожидание продлилось три минуты сорок семь секунд, это точно, я время засекал. И по прошествии этого срока, я услышал знакомый мне голос, офицера гатчинской разведки Мартина Виролайнена, вместе с которым в прошлом году от Балтики до Москвы добирался:
— Мечник, здорово бродяга! Когда у нас будешь? Ждем тебя в гости.
— Здравствуй Мартин. Насчет гостей, пока погодить надо. Что в Сестрорецке происходит?
— Ты корветом интересуешься? — разведчик сразу ухватил суть вопроса.
— Ну да.
— Его рабочие завода угнали.
— Так я и думал. С чего корабелы взбунтовались?
— Вроде бы угнетали их, а несколько человек даже расстреляли.
— Ваши уши там не торчат?
— Нет. У нас с москвичами сейчас мир и взаимопонимание. По мелочи грыземся, конечно, но всерьез соседям не пакостим.
— А куда корабельщики могли направиться?
— Не знаю, Балтийское море большое и шхер в нем много.
«Что-то темнит Виролайнен, хотя, правильно делает, я ему не сват, не брат, а представитель иностранного государства, которое Гатчинскому Военному Округу, пока всего лишь только торговый партнер».
Примерно такие мысли пронеслись в моей голове. И объяснив Виролайнену, что пока в Гатчине не появлюсь, мол, опасаюсь конфликта с москвичами, я быстро закруглил общение, и из радиорубки вернулся на ходовой мостик.
— Свистать всех наверх!
В азарте выкрикнул я, появляясь на боевом посту.
— Ты чего, Мечник!? С головой порядок!?
Скоков резко вскочил с командирского кресла. А я, быстро дав командиру «Ветрогона» расклад на все, что произошло в Сестрорецке, спросил его:
— Как профессионал морского дела, что скажешь?
— Далеко корвет не ушел. Ты знаешь, и я знаю, что топлива на нем, наверняка, немного, слишком тяжело его из Москвы тянуть. Значит, корабль надо искать в пределах ста миль от Сестрорецка. Пароходы и шхуны москвичей из-за пожара пока на приколе стоят, но те же гатчинцы, «Стерегущий», по любому искать станут. Однако у нас имеется два преимущества, скорость и радар. Так что шансы найти корвет, мы имеем хорошие, пятьдесят на пятьдесят. — Скоков хлопнул ладонью по переборке и завершил: — Мое мнение такое, надо искать корабль, и плевать на всех. Кто первый встал, того и тапки. Найдем «Стерегущий», на месте решим, что с ним и его командой делать, а нет, значит, немного топлива потратим и проведем учения по поиску и перехвату вражеского судна с механическим двигателем. Ты глава отряда, окончательное решение за тобой, а я все сказал.
— Сергеич, ты прекрасно понимаешь, в каком направлении я думаю. Надо рискнуть, потратить время и поискать «Стерегущий». Корветы, да еще после ремонта и в хорошем состоянии, на дороге не валяются, так что доставай карты Финского и Рижского заливов, и начнем прикидывать, где этот корвет может прятаться.
Назад: Глава 10  Калининградская Республика. Мамоново. 29.07.2066
Дальше: Глава 12  Балтийское море. Остров Гогланд. 08.08.2066