В Первомайском Митяй провёл целую неделю. Одёрнув Алаура и поставив на место Сомвалу, а заодно дав им новые имена, Антон и Софья, он организовал масштабное и очень торжественное сватовство князя Дениса к княгине Ольге. Оно произошло через двое суток, для чего им пришлось с вечера уехать из лесного городка, а наутро снова приехать. Пипл пришел в восторг, увидев князя во всём белом, восседающем на Ижике позади Дмитрия Олеговича, дарителя говорящих камней. На этот раз Митяй выставил на стол хмельные меда, правда крепостью всего в шесть градусов, так что никто не надрался в лоскуты, но всем было очень весело. Гремела музыка из бумбокса и народ водил хороводы под различные мелодии. Ну, а что касается поляны, то та была накрыта просто знатная, да, и свадебные дары князя Дениса всем аларам очень понравились. То, что у большой матери объединённого племени Дмитрограда будет теперь всего один охотник, к тому же вождь, аларам понравилось и никто даже и в мыслях не держал остаться в горах. Митяй хотел было увести из ущелья детей, чтобы те пережили суровую зиму в тепле, но обломился. Им и в Первомайске жилось неплохо. Княгиня Ольга, отправлявшаяся в Дмитроград, сказала, что вместо них нужно забрать самых сильных олродов и два десятка охотников, а дети прекрасно переживут зиму и дождутся весны дома.

Митяя не очень-то волновали проблемы Дениса, но ему нужно было срочно взяться за обучение Ольги, а чтобы не осиротить племя, он оставил в Первомайске Таню. Та уже столько от него нахваталась, что сделалась на редкость ценным кадром. Оставалась с ней мать, получившая новое имя – Раиса, и ещё одна тётка, правда, двоюродная, но с говорящими камнями. А вот Антона и Софью, на которую сразу же положил глаз Олег, хотя та и была старше него на четыре года, Митяй решил забрать с собой и тоже начать обучать всяким премудростям. Тем более, что брат Тани теперь и сам тянулся к нему. Обоз у них увеличился. Ольга приказала охотникам привести ещё пару носорогов и запрячь их в большую лодкотелегу, что они и сделали. Всего из Первомайска уезжало сто двадцать семь человек и через неделю они добрались до Дмитрограда. Там мастера уже завершили строительство двух домов, а потому разместить удалось всех и для Митяя наступили горячие деньки, но теперь ему было на кого опереться, да, и мастеров он уже успел кое-чему обучить. Прощание с Таней не превратилось для него в проблему, та всё прекрасно понимала. Ольга, хитро улыбаясь, сказала ей, что она разрезала сдерживающий узел и когда Митяй приедет в Первомайск, то сразу же станет ясно, хранила она ему верность или нет.

Сам же Митяй отнёсся ко всему спокойно, полагая, что Тане есть что и с чем сравнивать, а думать о том, чтобы гульнуть налево, ему не приходилось. В Дмитроград приехали в основном одни мужчины и им всем, кроме некоторых счастливчиков, теперь предстояло ждать весны. Князь Денис на всякий случай предупредил охотников-аларов, что за посягательство на чужих жен те будут строго наказаны, но они в этом плане куда больше боялись княгини Ольги, ведь та могла запросто завязать сдерживающий узел на кого угодно, хоть на носорога. Теперь, когда у большой матери имелись при себе говорящие камни и не у неё одной, она превратилась в очень грозную ведлу. Правда, ведла эта беспрекословно подчинялась одному единственному человеку, Митяю и вот почему. Все восемь ведл с говорящими камнями, почему-то решили, что раз он их им дал, то значит может, даже не отбирая, просто лишить камни силы, а это было даже пострашнее, чем лишиться чего угодно. Поэтому дисциплина сначала в обозе, а затем в Дмитрограде была железная. Через три дня после прибытия в Дмитроград, две родственницы и подруга Ольги сели в Шишигу, к которой прицепили лодкотелегу, и Игнат вместе княжичем Михаилом, отвёз их в Новокубанск.

Игнат обернулся за неделю, привезя с собой четыре дюжины олродов. Митяю требовались рабочие руки и эта поездка оказалась весьма своевременной и не последней. В феврале месяце началась такая оттепель, что даже реки местами вскрылись. Зато это позволило начать большое строительство на добрых полтора месяца раньше и первым делом он собрал из чугунных отливок здоровенную, прямоугольную трубу длиной в двадцать пять метров и, собрав большую толоку, они всей толпой опустили её на гранитное дно Нефтяной, на месте выхода нефти, и обложили её под водой здоровенными каменными блоками. На нижней части трубы Митяй сделал широкие полки, покрыл их нижнюю часть двадцатисантиметровым слоем мастики и поскольку нефть из-под земли вытекала довольно-таки тёплая, то под весом трубы и каменных блоков та должна была, нагревшись, заполнить собой все неровности и устранить возможные протечки. В верхней части трубы он устроил широкое сливное отверстие и перекрыл её металлической крышей. Вся конструкция возвышалась над рекой почти на семь метров и уже довольно скоро в большое нефтехранилище сначала потекла нефть с водой, а затем уже и чистая. Через неделю, открыв задвижку в самом низу, нефтяники осторожно слили воду и вскоре навсегда забыли о том, что такое нефть чуть ли не пополам смешанная с водой.

О строительстве нового нефтеперегонного завода речи пока не шло, но гончары изготовили ещё два керамических самовара и первым делом улучшили качество бензина. Параллельно с этим Митяй построил в феврале, прямо на красных глинищах, кирпичный завод с настоящей туннельной печью, огороженный высоким забором, он находился в двенадцати километрах от стены, на другом берегу Нефтяной, и уже в середине марта тот начал выдавать продукцию, очень нужную для строительства домов и новых цехов. Теперь у него имелось под рукой четыреста двадцать пар рабочих рук, не считая женщин и детей, так что работа продвигалась быстро, а вот обучение не очень, но и Митяй не стоял на месте и часто читал лекции своим новым друзьям. Хотя работы было невпроворот, он не вводил никакой потогонной системы, но сам ушатывался в хлам, пусть уже не физически, а скорее морально. Всё-таки ему было тяжело без Тани. В литейке и в кузнице работа шла чуть ли не в ритме стахановского вальса. Митяй начал строить водяную Шишигу, а к ней в довесок ещё и большую баржу. Оба судна, одно восемнадцати метров в длину, а другое тридцати двух, строились из дерева, причём довольно странным образом, кверху днищем, а рядом с ними изготавливалась стальная, паяная обшивка корпуса из стали пятимиллиметровой толщины. Увы, по другому он построить суда не мог. Паять швы обшивки на дереве – устроить пожар. Проще нахлобучить изготовленную стальную обшивку, подняв её за ребро, проходящее по середине, талями, посадить на мастику, а потом прикрутить к рангоуту с деревянной обшивкой длинными болтами.

Народу в литейке и кузнице прибавилось основательно, а потому, заменив футеровку, чугун, начиная с середины февраля, выплавляли из железной руды ежедневно и теперь в доменку загружалась не только шихта, но и летели чугунные слитки, а также все металлические обрезки и обломки. Обе мартеновские печи, старая и новая, также не простаивали, а поскольку Митяй много времени проводил с металлургами, кузнецами, химиками и нефтяниками, приходя к ним с ноутбуком, а те частенько сами неслись к нему, чтобы срочно ознакомится с нужной им информацией, то обучение продвигалось вперёд и он поражался, как быстро ведлы каменного века постигают столь мудрёные науки. Ещё больше он поражался тому, что сам стал разбираться в самых сложных технологических вопросах на порядок лучше. Хотя ни у кого из вчерашних олродов не было говорящих кристаллов, став ведлами они прогрессировали буквально на глазах. Особенно поражал Митяя Игнат. Этот парень сделался его правой рукой и сам, без каких-либо дополнительных подсказок, разобрав до последнего винтика маленький токарно-винторезный станок, за месяц изготовил из липы точно такой же, только в пять раз больше размером, по этим моделям отлил все заготовки из отличной стали, а затем довёл их до ума и собрал в отличный станок с патроном на пятьсот миллиметров, так что теперь они моли протачивать на нем не только валы, но и чугунные колёса.

Расплавленный металл подчинялся ему беспрекословно. Дело дошло даже до того, что Игнат научился отливать заготовки даже не из чугуна, а из стали чуть ли не с ювелирной точностью и это была ещё та сталь, именно такая, какая требовалась. Митяй тоже умел проделывать такие трюки, но этот парень его просто поразил. Игнат, в числе прочего, смастерил второго трёхколёсного Ижика, пусть потяжелее первого, но гораздо прочнее и, установив на него стальные колёса, часто мотался по галечникам, вооружившись специально распечатанным для него справочником по минералам. Так он стал ещё и до безобразия пытливым ведлом-геологом. Поначалу, вернувшись из Первомайска, Митяй хотя и пытался организовать свой собственный рабочий день максимально эффективно, сам же постоянно вносил в свои действия много сумбура потому, что пытался всё проконтролировать. Помог ему покончить с этим не кто-нибудь, а Игнат. Парень поступил на диво мудро, переговорив с ведлами-мастерами из первого набора, он быстро организовал толоку и в один прекрасный день в Большой дом ворвалась целая толпа революционеров-подпольщиков с инструментами и строительными материалами.

Быстро возведя леса вокруг наблюдательной башни, они в каких-то пять дней соорудили над ней надстройку, значительно расширив крышу, а в ней устроили просторный, четырёхсветный кабинет лабораторию с огромным, круглым, дубовым столом, почему-то с дыркой посередине, установили у окон отлично сработанные верстаки и другие рабочие столы, занесли в неё весь малый мехпарк Митяя, провели туда проводку, а затем занесли и его самого, усадив в деревянное кресло, и Игнат сказал:

– Митяй Олегович, с этой высоты, посмотрев в любую сторону, ты увидишь всё, что захочешь. Ты наш учитель, а мы твои ученики. Ты будешь сидеть за этим столом с Тошибой, а мы станем приходить к тебе за знаниями. В центре стола я ставлю эту бронзовую жаровню и когда ты захочешь, то станешь говорить с нами глазами через огонь. Не гоже тебе бегать по всему Дмитрограду и самому проверять, как идут дела. У тебя для этого есть мы и другие ведлы-мастера.

Вот и говори после этого, что яйца кур не учат. Ещё как учат. Всё это произошло десятого марта и с тех пор Митяй почти ничем уже не занимался, кроме педагогической деятельности и общего руководства. Ведлам-мастерам, вкусившим сладких плодов науки, хотелось поскорее достичь совершенства. Вот этого он как раз и не ожидал от вчерашних дикарей и что самое главное, теперь ему приходилось учить всего тридцать шесть мужчин и женщин. В том числе Ольгу с Денисом и Антона с Софьей. Да, с того момента дело быстро пошло на лад и он, подходя то к одному, то к другому окну видел, как строятся новые дома вокруг большого дома, как распахиваются поля, как отступает от Дмитрограда лес. Кузнецы изготовили отличные шестикорпусные плуги по его эскизам. Такой колёсный плуг легко тащила за собой пара шерстистых носорогов, всего же плугов было пять штук, а ещё у ведлов-аграриев имелись бороны, сеялки и картофелесажалки. Поэтому они быстро вспахали и засеяли здоровенный клин зерновыми культурами и засадили плантации овощными, но самое пикантное заключалось в том, что посеянные им самим семена упали на благодатную почву, они натаскали из леса несколько тысяч саженцев дикой яблони и груши и теперь высаживали их возле каждого строящегося дома.

Плотники тоже не ударили в грязь лицом. Выше литейки, на берегу Марии они построили новую норию высотой в сорок метров и огромную водонапорную башню из дуба, от которой провели дубовый акведук к городу. Ну, а каменщики уже строили на холме вторую водонапорную башню, уже гораздо большего объёма. Всё это они могли увидеть на генплане, распечатанном Митяем на принтере и склеенном из листков формата «А-4» и вывешенном в прихожей на первом этаже, на большой доске. Там же строители могли увидеть трёхмерные эскизы и поэтажные планы домов, но тем не менее старшие ведлы довольно часто поднимались в Хрустальную Башню Знаний, чтобы поговорить о своих проблемах. Так прозвали его просторный и светлый рабочий кабинет стеклодувы. Сам же Митяй называл его чупа-чупсом. Уже через две недели он попросил ведлов забрать из него все станки и верстаки, а вместо них велел столярам изготовить удобные парты для своих учеников. Его изо всех сил тянуло в мастерские и он не мог постоянно сидеть в четырёх стенах с множеством окон. С того момента, как Игнат построил для него профессорский кабинет, дела пошли вперёд семимильными шагами. В первую очередь увеличилась общая производительность труда. В основном потому, что каждый мастер стремился натянуть нос коллеге.

С восьми утра и до двух часов дня Митяй читал лекции своим ученикам, причём на них приходили не все, кому вздумается, а те ведлы, которые занимались каким-то конкретным делом. К ним, обычно, примазывалось три, четыре человека, занимавшихся иными делами, но уже сумевших постичь хотя бы азы другой профессии, а то и трёх, четырёх. Нотик ещё не собирался загибаться и потому он просто извлекал из него нужную ведлам информацию и передавал им, зачитывая тексты и формулы с экрана и включая на полную мощность все свои немалые способности ведла, взвалившего на себя роль ведана. Действовало это безотказно, ведь и он сам, и все его ученики погружались в медитацию, сидели, чуть дыша, и жадно впитывали в себя знания. Русский язык, и не он один, входил в их сознание автоматически и порой Митяй не понимал, почему же так происходит. Почему его ученики так быстро и полно усваивают тот материал, который он и сам не всегда понимал. Тем не менее так оно и было и потому многие ведлы, тот же Игнат, разбирались в некоторых вещах уже лучше него, а ведь обучение длилось всего ничего, каких-то полтора месяца. Как бы то ни было, эффект оказался просто потрясающим. Прослушав очередную лекцию, старшие ведлы отправлялись в свои цеха и передавали знания уже своим ученикам.

Пообедав, Митяй отправлялся в какой-нибудь цех и проводил там несколько часов, работая вместе с остальными ведлами-мастерами и их подмастерьями. Тошиба всегда находилась при нём и обучение продолжалось, но это были уже практические занятия. Он думал, что тяжелее всего ему придётся учить чему-либо охотников, но оказалось, что это не так. Они очень быстро переквалифицировались в животноводов. Ещё зимой охотники совершили несколько экспедиций в горы и теперь в Дмитрограде находилось в загонах более двух тысяч коз, стадо из трёх сотен коров, целый табун лошадей в сотню голов и все эти животные были полностью подчинены человеку, но самой главной тягловой силой оставались шерстистые носороги. Правда, княжич Олег уже пристально поглядывал на мамонтов. Они ведь могли целые поезда за собой таскать. А ещё охотники привели из леса стада подсвинков и молодых свиней. Первых моментально кастрировали и поставили на откорм, а вторых, их привели поменьше, но зато самых мордастых и здоровенных, поселили жить вместе с хряком и остальными свиноматками. Такая форма охоты им нравилась куда больше. Бегаешь меньше, а толку намного больше.

Всем был доволен, Митяй, кроме одного. Да, то что он взял Ольгу с собой в Дмитроград, несомненно принесло ей большую пользу. Она за минувшие четыре с лишним месяца научилась многому, да, вот только ему это ровным счётом ничего не дало. Она хотя и числилась княгиней, официальной правительницей города, всё же куда больше интересовалась, как и Таня, земледелием и садоводством, а потому с раннего утра, оседлав бойкую кобылку, словно лихой ковбой скакала от одной плантации к другой и уверяла Митяя, что в этом году их всех ожидает просто невероятный урожай. Да, благодаря её ведловству с говорящими камнями, сад зацвёл таким буйным цветом, что он диву давался, не говоря уже о том, что принялись все привитые веточки и теперь шпарили вверх и в стороны, побивая рекорды. Одного только не знала княгиня Ольга, что для русского крестьянина самое страшное бедствие, это богатый урожай. Она научилась от него уже очень многому и даже занялась селекционной работой, вот только он сам не почерпнул от неё ничему полезного для себя. Хорошо, что хоть Софочка, ударившаяся в нефтехимию и уже успевшая достичь больших успехов, дала ему хоть какие-то знания, правда, совсем не те, о которых он мечтал. Ему так и не удалось ничего узнать нового о говорящих камнях и принципах их действия. Для Ольги и Софьи это тоже была тайна, покрытая мраком, которую они так и не смогли пока что разгадать.

Вот и думай после этого, стоило ли ему расставаться с Таней на такой долгий срок? Наверное нет, если учесть то обстоятельство, что ему было без неё очень хреново. Ему просто жизненно не хватало этой ведлы со светло-русыми волосами, выгоравшими на солнце до кипельной белизны. Однако, он терпел и не поддавался унынию. Как всегда Митяй проснулся в шесть утра. Теперь на обоих фермах уже было кого доить, но дояров и доярок хватало и без него и это они вставали в половине четвёртого, а он мог поспать и подольше. Приняв душ и побрившись, он спустился в столовую на втором этаже, там добровольные поварихи уже наготовили всего, чего душе угодно, позавтракал, выпив большую кружку молока, и отправился в свой профессорский кабинет. Митяй бодрой походкой поднялся наверх и первым делом, взяв в руки бинокль, принялся осматривать строящийся город мастеров Дмитроград. Глядя на то, как завершается строительство жилья, ему стало радостно на душе, но самое долгожданное событие должно произойти сегодня в три часа дня. Игнат в это время грозился перевернуть оба корабля и поставить их на катки, чтобы после установки надстроек спустить на воду и тогда через пару дней он сможет поплыть на «Татьяне» за Таней. В кабинет он поднялся в семь утра и теперь у него имелся целый час времени, чтобы подготовиться к очередной лекции.

Включив ноутбук, он просмотрел график занятий и вспомнил, наконец, что сегодня в восемь утра к нему придут его бедовые нефтехимики, приступившие к строительству уже второй стальной ректификационной колонны и ещё чего-то там керосинового. К ним Митяй заглядывал очень редко и всё потому, что нефтехимическим комплексом вот уже третий месяц командовала Нефтяная княгиня Софочка, которую угораздило взять себе в мужья главного носороговода. Керосинщики, когда к ним заявилась Софья, сначала испуганно вжали головы в плечи, но поговорив с ней полчаса, выглядели орлами. Благодаря Нефтяной княгине с говорящими камнями, они давали теперь не только бензин высшего качества, но и прорву другой продукции, включая прекрасные моторные масла, вот только девать это было пока что некуда. Митяй просмотрел последнюю тему занятий и, пройдясь по справочникам и учебникам, имеющимся у него в архивах, а они уже начали проходить нефтеоргсинтез, надёргал файлов в новую папку и задумался. Порой ученики пугали его. Ещё толком не избавившись от родимых пятен каменного века, они, иногда, после его лекций доходили до такого, что у него волосы вставали дыбом и он уже не знал, что и думать.

Впрочем, причиной всему были всё же разговоры глазами через огонь, а он проводил их уже сразу с тремя, четырьмя учениками по пять раз в неделю, сидя за круглым столом с жаровней посередине, с одиннадцати ночи и до утра. Благодаря этому он погрузил в ведловство всех жителей Дмитрограда. Ольга, Софья, Игнат и его остальные, самые лучшие его ученики, занимались тем же самым, так что причиной всех прорывов было банальное ведловство. Да, ведловство оказалось великой силой и Митяй уже и шагу не мог без него ступить. Даже сегодня утром, бреясь в ванной, он ведлал над мыльной пеной, опасной бритвой, выкованной Игнатом, и собственной кожей, а потому ни разу не порезался. В принципе он понимал, что до него этим людям было просто не к чему приложить это самое ведловство, кроме как к огромным зверям на охоте. Ну, а это им, кроме мяса, шкур и здоровенных костомах, ничего не давало. Они не имели никаких теоретических знаний, поскольку просто не успели их наработать и потому даже орудия труда изготавливали самые примитивные.

Зато они обладали практической смёткой, превосходной наблюдательностью и памятью, но и это их не всегда выручало и, порой, они травились ядовитыми ягодами, а поскольку умирали не сразу, поскольку трескали все подряд, мечтая бросить на зуб что-нибудь сладкое или кисленькое, то даже не могли понять, какие из них были ядовитыми, а какие нет. И тут к ним пришел он, Дмитрий Олегович Мельников, чтобы обрушить на их головы целый камнепад знаний. Если бы Митяй не построил на холме дом, а вокруг него мастерские, то вряд ли ему удалось доказать свою исключительную полезность всем этим людям, начиная с Шашембы. Копьё со стальным наконечником это, конечно, здорово, но рано или поздно и оно накроется медным тазом, а он мог изготавливать их десятками штук и не одни только копья, но и многие другие нужные вещи. Поэтому-то народ к нему и потянулся. Ещё бы, могущественный ведл, имеющий подмышкой чуть ли не рог изобилия. Да, им всем приходилось вкалывать, но куда меньше чем в те времена, когда они пытались свалить дерево каменным рубилом или отмездрить шкуру каменным или костяным скребком. Вспоминая мытарства первых двух с половиной лет, Митяй едва успел закончить подборку материалов по нефтеоргсинтезу, как в кабинет влетела Ольга с криком:

– Митяй, у меня получилось! Я его вчера сварила!

– Кого сварила, Олега? – Намеренно окая, спросил Митяй.

Софья подбежала к столу и села напротив него. В кабинет вбежали остальные керосинщики, их было всего пятнадцать душ вместе с Нефтяной княгиней, быстро расселись вокруг стола и молодая женщина радостно выпалила:

– Стереорегулярный бутадиеновый каучук! Теперь нам нужна сера, сажа, прочные нити и тогда мы сможем изготавливать круглые ноги для молодых Шишиг, которых родит Игнат.

У Митяя на минуту потемнело в глазах от восторга, но он быстро справился со своими чувствами и ехидно ответил:

– Если ты думаешь, Софочка, что я ради этого стану раком, поднесу к заднице зажигалку и пукну, чтобы получилась сажа, то ты очень сильно ошибаешься. Где накопать серы, ты и сама прекрасно знаешь. Можешь, кстати, выделить её и из нефти, хотя там этой желтой гадюки мало, а с сажей вы и сами как-нибудь разберётесь, вы же нефтяники. Без меня. Игнат ради обувки для Шишиги вам хоть чёрта с рогами скуёт и бегать его заставит. Софочка заулыбалась и бойко ответила:

– Не волнуйся, Митяй, мы уже начали думать над всеми вариантами, которые дадут нам серу и сажу. Мы ведь просто можем сжигать излишки масла.

– Тогда приступим к занятиям, ребята. – Кивнув, сказал Митяй и, взглянув на экран ноутбука принялся читать текст – Нефтеоргсинтез способен дать человеку большое количество самых различных продуктов и синтетический каучук не единственный.

В кабинете воцарилась полная тишина и началась очередная педагогическая медитация ведла Митяя. Она давалась ему без особого труда. Всего-то и дела, что читай текст с экрана, но при этом не обычным голосом, а ведловским, негромким, но с большим эмоциональным напряжением, чётко выговаривая все слова и вкладывая в них что-то такое, чего он сам до сих пор так и не мог осознать и единственное, с чем мог сравнить, так это вибрирующей у него внутри струной, которая заставляла слова литься очень плавно и мелодично. А вообще-то он просто выступал в качестве ретранслятора и зачитывал текст ведловским голосом и это был очень мощный инструмент для передачи знаний, многие из которых он даже не воспринимал до тех пор, пока не подходил к домне, новому токарному станку, изготовленному Игнатом практически самостоятельно, но отнюдь не на глазок и абы как, или к новой стальной ректификационной колонне высотой в двадцать два метра. Вот тогда его ведловствская Сила начинала действовать совсем иначе и все формулы быстро превращались в конкретные технологические процессы, которые он ощущал всем своим существом. Да, получалась довольно забавная ситуация, ведлы каменного века изменили его самым коренным образом и дали ему колоссальные способности к творению, а он передал им немалые знания и продолжал передавать.

Помимо знаний, передачей которых Митяй занимался ежедневно, он ещё и творил мифы. По вечерам, после ужина, если позволяла погода, то на холме, нет, так в большом зале на первом этаже, куда набивалось множество народа, он садился и начинал зачитывать вслух сказания, которые сам же и придумывал каждый день, набивая их на ноутбуке. Самым первым его сказанием был рассказ о рождении Шишиги в славном городе Горьком, на большом автозаводе, где работали тысячи мудрых ведлов. Ну, а по сути дела он просто рассказал о том, как изготавливают автомобили «Газ-66» начиная от конструкторского бюро, когда Шишига была всего лишь чертежом, и заканчивая тем днем, когда та выехала за ворота завода. Игнат сразу же загорелся идеей навалиться всем миром и родить сообща ещё одну Шишигу. Ну, а для этого он уже трижды пересыпал её по винтику и при этом юный, но очень могущественный ведл умудрился восстановить многие детали или изготовить новые на замену, так что Шишига, и без того бодрая девчонка, основательно помолодела и уже довольно скоро у неё появится новая обувка.

Да, не за горой тот день, когда ведлы-мастера построят ещё и собственную электростанцию и Мария станет крутить электрические генераторы, вырабатывая электроэнергию, но куда раньше будет завершено строительство целой дюжины биореактора для переработки навоза и прочих органических отходов в метан, аммиак и первоклассный гумус для удобрения полей и овощных плантаций. Что же, тогда в городе появятся на кухнях газовые плиты. Правда, сначала его нужно было сдать под ключ и привезти в город аларов и даргаларов, для чего он и строился. Ну, а пока что Митяй зачитывал с экрана ноутбука строчку за строчкой, не особенно вникая в то, что именно он читает, но прекрасно зная, что каждое слово и каждый символ отложатся у него благодаря ведловству в памяти, а иногда поворачивал ноутбук экраном к ученикам и показывал им различные схемы. И вот ведь ещё какая странность, этим текстам вовсе не нужно было быть исчерпывающе полными. Лишь бы они содержали в себе суть описываемого процесса, и всё. Дальше ведловская сила, когда дело доходило до практики, включалась на всю мощь и ведл-мастер быстро постигал природу того или иного процесса. Что называется до дондышка и это тоже несказанно поражало Митяя. Да, ведловство оказалось мощнейшим инструментом творения, способное на самые настоящие чудеса и обе ведлы с говорящими камнями, Ольга и Софья, не раз доказывали это на деле. Когда все файлы были зачитаны вслух, Митяй зевнул и весёлым голосом сказал:

– Всё, ребята, до следующей недели, а теперь я хочу посмотреть, как наш Игнат будет переворачивать корабли.

Митяй так торопился, что даже не стал обедать, а лишь взял себе несколько бутербродов с овсяными лепёшками, муку они ещё так и не начали молоть, ждали зерна нового урожая, да, и с яйцами была напряженка, и помчался на верфь. Игнат месяца два, как навёл паромную переправу через Марию и там теперь день и ночь шла работа, три десятка ведлов с помощью Шишиги, поставленной на стальные колёса, рыли котлован под довольно большой машиностроительный заводик. Парень, которому недавно исполнилось девятнадцать лет, буквально преобразился менее, чем за год. Рослый, широкоплечий, одетый, как и Митяй, в вязаную майку из козьего пуха, просторные штаны и куртку зелёной замши, обутый в тяжелые бутсы, он повсюду носился на своём Ижике, успевая заглянуть во все свои цеха и мастерские. Остальные ведлы-мастера, пусть даже и старше по возрасту, слушались его, как и Митяя, и всё только потому, что Игнат обогнал в железном ведловстве не только их, но и Учителя. Поэтому Митяй и уделял ему времени больше, чем кому-либо ещё. Не потому, что Игнат ему так уж нравился, а потому, что от этого общения было много пользы. Сидя верхом на Ижике и жуя бутерброд, он ехал к верфи и кивал налево и направо.

Верфь Игнат построил на том месте, где когда-то прямо к воде подходила Великая китайская стена, давно уже пущенная на доски и брус. Лесопилка с тремя пилорамами не простаивала ни минуты, но вскоре, как только на другой стороне реки возведут все цеха, она станет работать гораздо реже. Правда, к тому времени они вырубят добрую половину леса, но это не страшно, городу надо же куда-то расти. Впрочем, прежде чем спускаться с большого и широкого холма вниз, Дмитроград нужно будет обнести дамбой высотой метра в четыре, а в некоторых местах и в десять, облицевав её камнем. Мария ведь в любой момент могла показать им свой крутой нрав. Это не Митяйка и Нефтяная, по которой уже не текла нефть. Игнат, заслышав треск мотора, сам выбежал к нему навстречу. У Маши, его жены, живот уже был выше носа и парень, наслушавшись басен Митяя, на ночь клал свой самый любимый гаечный ключ ей под подушку. Он подбежал к нему и весело воскликнул:

– Всё готово, Митяй, можно начинать подъём. Митяй ухмыльнулся и ехидно поинтересовался:

– А лепёшки у тебя запить ничем не найдётся?

Тут же с места сорвался и через минуту примчался с крынкой молока Пахом, помощник Игната. Митяй, не слезая с Ижика, выдул двухлитровую крынку молока, утёр губы и все втроём они направились к деревянной платформе, на которой возвышался корпус «Марии», большой баржи. Ей сначала предстояло послужить пассажирской баржей, а уже потом стать грузовой. Олег привёл на верфь два десятка холёных, здоровенных носорогов, стоящих попарно под ярмом и крутился возле них, сердито покрикивая на своих гужевиков. Увидев Митяя, он тут же бросился к нему со всех ног. Княжич был очень рад тому, что теперь у него была такая нужная и интересная охота. К носорогам он относился, чуть ли не как к детям. Их постоянно расчёсывали, собирая шерсть, хорошо и разнообразно кормили и содержали отдельно от всех остальных животных в просторных загонах с денниками и Митяй даже не удивлялся, как быстро эти свирепые великаны сделались домашними животными. Ведловство. Проверив всё в последний раз, Игнат махнул рукой и десять пар шерстистых носорогов без особого напряжения быстро перевернули деревянную конструкцию, внутри которой находилась «Мария», и носорогов тотчас повели ко второй. «Татьяну» также перевернули без малейших помех и плотники принялись разбирать леса, чтобы тут же утащить их на свою лесопилку, так что носорогам пришлось поработать ещё какое-то время.

Ну, а Митяй прошелся по цехам Игната. В модельном цехе тот показал ему те деревянные модели, который изготовил их главный сучкогрыз Тимоха. Коренастый, широкоплечий даргалар со стружками в бороде и волосах. У этого парня было просто какое-то рентгеновское зрение и встроенный в пальцы микрометр, что позволяло ему вместе с Игнатом и Пахомом изготавливать из липы деревянные модели станков с невероятной точностью и Митяю показали целых пять станков: новый большой токарно-винторезный станок, вертикально-фрезерный, горизонтально-фрезерный, хонинговочный и координатно-расточной и все они представляли рабочие модели, вот только без электрического привода, но в дальнем углу модельной мастерской уже начала вырастать на большом верстаке динамо-машина. Митяй, никогда не видевший таких станков вблизи, покивал и они снова отправились на верфь. Оба кораблика освободили от лесов и на «Татьяну» опускали большую надстройку, покрашенную в белый цвет. Её корпус со стальной обшивкой был покрашен в тёмный, синевато-серый цвет и на нём уже было написано название корабля. На этом небольшом кораблике Митяй мечтал однажды, взяв на буксир «Марию» отправиться в большое путешествие по рекам и даже подняться вверх по течению Дона.

За двое суток оба судна были полностью доведены до ума, что было несложно сделать при их простоте, и спущены на воду, а утром третьего дня, взяв «Марию» на буксир, Митяй вместе с полутора десятками матросов-аларов, а также шестью охотниками-даргаларами, отправился за Таней и остальными аларами. Вместе с ним в путь отправился и Антон, чтобы сразу же, как только они подплывут поближе сесть на Ижика и выехать вперёд. В Первомайск часто ездили верхом на лошадях охотники и там уже всё было готово к переезду. Из города было решено забрать только самое необходимое и ценное, а всё остальное оставить там. Вдруг туда забредут люди и им придётся в нём перезимовать, прежде чем их отвезут в Дмитроград. Вообще-то ставить там поселения большого смысла не было. Под водопадом ещё куда ни шло, но только не над ним. Поэтому этот городок если и мог кому пригодиться в будущем, так только охотникам на пушного зверя, если те захотят уходить так далеко. Ну, а пока что Митяй стоял в высоко расположенной рубке за штурвалом и «Татьяна» быстро плыла вниз по течению реки. До Кубани они дошли всего за каких-то восемь часов и теперь поплыли против течения. Стапятнадцатисильный дизель был прекрасно отрегулирован и кораблик плыл с весьма приличной скоростью, не менее восемнадцати километров в час.

На следующий день, около одиннадцати часов утра, Митяй увидел в бинокль группу людей на том самом месте, где нашел коптильни и оставил треногу с привязанным к ней мешком, в который положил несколько ножей и с полсотни рыболовных крючков. Он был полностью готов к такой ситуации, подплывая к ним сбавил ход и с борта «Марии» спустили шлюпку с сидящими в ней даргаларами. Группа контакта, имевшая с собой тюки с дарами, быстро поплыла к берегу, чтобы уболтать рыбаков не маяться дурью, а перебираться в Дмитроград всем племенем. Даргалары и раньше общались с племенем Большой Рыбы и потому убеждали Митяя, что найдут с рыбаками общий язык. Ну, а он, помахав рыбакам в косматых шкурах, которым когда-то оставил свои подарки, увеличил скорость и «Татьяна» поплыла вперёд ещё быстрее. Город они построили с таким расчётом, чтобы в нём поселилось раза в три больше народа и стройка продолжалась. Хотя Митяю и хотелось поговорить с рыбаками, поскорее увидеть Таню ему всё же хотелось намного больше и потому, доплыв поутру до того места, где в его время стояла станица Каладжинская, он передал штурвал в руки Антона, а сам сел на Ижика и помчался вперёд по левому берегу Малой Лабы, мигом доехал до Андрюковской, поднялся по Андрюку и ещё до захода солнца смог обнять Таню и, глядя ей в глаза, покрутив головой, сказать:

– Танька, больше я с тобой никогда не расстанусь.

Все алары уже перебрались на трёх вёсельных лодках на другую сторону озера и дожидались их прибытия в лесном лагере, на водоразделе. Наутро, таща за собой небольшие тележки с самыми необходимыми вещами, они стали спускаться вниз по тайной тропе и к вечеру дошли до слияния Малой Лабы и Андрюка. До этого места «Татьяна», не смотря на быстрое течение могла добраться своим ходом. На следующий день, около трёх часов пополудни, алары разразились радостными криками, на реке показалась «Татьяна», тащившая на буксире «Марию». Ширина реки вполне позволяла обоим корабликам развернуться и вскоре они пристали к наспех сооруженной пристани. Началась погрузка и хотя она завершилась быстро, в путь они тронулись только на следующий день, рано утром. Антону, быстро освоившему управление буксиром, так понравилось стоять за штурвалом, что он решил переквалифицироваться в капитаны. Митяй был не против, поскольку намеревался путешествовать на Шишиге с установленным на ней понтоном. Тем более, что Игнат, наконец, довёл машину до ума настолько, что её стало просто не узнать, а свободу манёвра он ценил более всего. Зато Антону теперь предстояло помотаться по рекам, завозя в Дмитроград самые различные грузы, в основном минеральное сырьё.

Когда они доплыли до того места, где оставили даргаларов, то увидели на берегу одну только лодку, в которой нашли записку. Из неё стало ясно, что группа контакта отправилась в племя Большой Рыбы с дружественным визитом. Ну, а вскоре Митяй и Таня приплыли в Дмитроград и там он объявил, что берёт себе отпуск на всё лето и, вообще, они с уезжают до осени в свадебное путешествие. В принципе всем мастерам это было уже и так давно известно, а потому никто, кроме вновь прибывших аларов, не расстроился, да, и те не очень-то горевали. Их всех ждали новые, прекрасные, светлые дома и суровые учителя, поглядывающие на них пристальным, ведловским взглядом. Ну, а на следующее утро Антон, получив карты всех рек, отправился в своё первое самостоятельное плавание. За вечер он успел собрать себе команду на оба судно и мечтал только об одном, поскорее перевезти народ в город и поплыть вверх по Кубани. Каждый из мастеров направил в его команду по одному своему представителю, разбиравшемуся в минералах и рудах, да, и сам Антон, будучи ведлом, прекрасно понимал, зачем Игнат построил два этих корабля. Теперь от него зависело, как быстро будут продвигаться дела у остальных мастеров и он это очень хорошо понимал, мечтая отправиться на большую каменную охоту в далёкие края.

Ну, а ещё Антон хотел привести в Дмитроград как можно больше людей, а ещё больше хотел спуститься вниз по Кубани, поплыть вдоль берега Азовского моря и найти желтоголовых даргов, о которых слышал в детстве столько удивительных историй. Впрочем, таково было и поручение Митяя, в конце лета отправиться в низовья этой реки, найти желтоголовых мудрецов и уболтать их отправиться вместе с ним в Дмитроград. Для этого Антону давались самые широкие полномочия и право брать с собой столько даров, сколько влезет в трюмы обоих посудин. Сам же Митяй, попросив бабку и тётку приглядывать за маленькой Танечкой, посадил Таню-большую в кабину, взял с собой Крафта и Мунгу, погрузил на крышу тюки с подарками и рано утром переплыл на Шишиге через Марию и на большой скорости поехал кратчайшей дорогой в сторону Майкопа, хотя тот и существовал только на его карте. Ему хотелось добраться сначала до верховья Кубани, а затем до Терека и по нему спуститься до Каспийского моря, чтобы показать его Тане и затем вернуться домой. С собой он на всякий случай брал четыре двухстопятидесятилитровые бочки солярки и её должно хватить на куда более продолжительное путешествие, чем он собирался предпринять. Увы, но автозаправочных станций он в каменном веке ещё не успел построить, но очень этого хотел и даже стремился сделать так.

Конец первой части романа