Алексей Владимирович Замковой
Майорат на двоих

Багровые отсветы озаряли ночное небо, словно солнце, хотя до восхода оставалось еще не менее трех часов, уже изготовилось показать край из-за далеких гор. Рев пламени погребальным гулом разносился в холодном ночном воздухе, и, аккомпанируя ему, будто звон струн на хмельной пирушке, лязгала добрая сталь.

Высокий, статный мужчина выпрямился на отдаленном холме и посмотрел на запад, где, вопреки всем законам природы, занимался этот неестественный рассвет. Свет пожара на таком расстоянии не рассеивал ночные тени, однако и в темноте случайный наблюдатель, окажись он здесь, не смог бы не отметить гордую осанку этого человека. И несмотря на то что мужчина только что появился из узкого лаза, скрытого зарослями кустарника да огромными валунами, и имел не самый лучший вид – одежда разодрана, лицо и руки покрыты грязью вперемешку с сажей от загодя потушенного факела, а с правой брови тонкой струйкой стекает кровь от неудачной встречи с камнем в темноте, – любой увидел бы в нем благородного человека. Мужчина смотрел, как горит далекий замок, слушал звуки битвы и рев пламени, практически заглушающие вопли раненых и умирающих. Внезапно, будто опомнившись, он заозирался – нет ли кого поблизости? Судя по его настороженности, случайной встречи этой ночью он не желал. Настолько не желал, что убил бы любого, кто оказался поблизости. Либо пал сам, если бы не смог убить. Убедившись, что рядом никого нет, мужчина вновь обратил взгляд в сторону гигантского погребального костра, в который превратился замок и где сейчас сгорали его защитники.

Пламя взвыло, еще выше взметнувшись в небо. Чуть позже донесся грохот падающих камней и восторженный вой сотен глоток, радующихся фейерверку. Мужчина вздрогнул – похоже, обвалилась одна из стен, доселе сдерживавших напор врага. Он напряг глаза, но с такого расстояния не смог разглядеть ничего, кроме полыхающего замка.

Он должен был быть там! Пальцы сами собой сжались на рукояти меча, висевшего на широкой перевязи. Должен! Там гибнут его люди, его брат, единственный, кто еще жив – да жив ли? – из семьи… Новый звук – тихий всхлип за спиной. Рука разжалась, отпуская оружие. Нет, брат не единственный! Мужчина поправил объемистую котомку, примостившуюся у него за спиной рядом с еще двумя длинными мечами, рукояти которых выглядывали из-за плеч. Рука почувствовала, как что-то зашевелилось под тканью. Нет, он не один! Мужчина осторожно, словно легчайшую вазу подземного фарфора, какая стоила столько, что семье среднего достатка хватило бы безбедно прожить всю жизнь, но была так хрупка, что ее легко проткнуть пальцем, снял свою ношу и опустил на землю.

– Сейчас, маленькие… – забормотал он, присаживаясь рядом. Размотав ткань, вгляделся в два маленьких свертка, которые можно было угадать лишь по очертаниям в свете звезд. – Сейчас…

Один из свертков вновь всхлипнул. Младенец заворочался, пытаясь выпростать туго стянутые пеленками ручки и ножки. Второй младенец лежал тихо – лишь глаза, поблескивающие в слабом свете, позволяли понять, что и он не спит.

– Тихо, ребятки! – Мужчина говорил нежно… Пытался говорить нежно. Голос его больше подходил для того, чтобы командовать в битвах или горланить развеселые песни в кабаках, но никак не для сюсюканья с детьми.

Вероятно, младенцы каким-то образом чувствовали, что их плач сейчас может привлечь врагов и оборвать только начавшиеся жизни, а возможно, просто ощутили присутствие родного человека, но даже ворочавшийся сверток, то и дело беспомощно всхлипывавший, послушно затих.

– Молодец! – одобрительно прошептал мужчина.

Он вновь уложил младенцев в котомку. Очень осторожно. Проверил, не пережимает ли ткань хрупкие тельца, не душит ли их, и водрузил груз себе на спину. Снова застыв у края холма, мужчина смотрел на запад, где огонь, радуясь поживе, все ярче занимался над замком, а оружие звенело одновременно и погребальным звоном, и алчным предчувствием крови.

– Когда-нибудь мы вернемся, – шепотом пообещал мужчина то ли себе самому, то ли своей ноше, то ли врагам, уже, несомненно, ворвавшимся в замок. – Вернемся и возьмем свое. Без всяких подачек!

Он еще недолго простоял на холме. Пары минут хватило, чтобы запечатлеть в памяти все происходящее перед глазами. Навсегда запечатлеть.

– Мы вернемся, – вновь пообещал он и, резко развернувшись, быстрым шагом пошел на восток.

– Фарри! Слов! – Хриплый голос едва слышен за стуком деревянных палок.

Двое юношей, достигшие уже того возраста, когда их перестали воспринимать как детей, однако еще не называют мужчинами, размахивали палками, изображая бой на мечах. Высокая трава вокруг них вытоптана, словно здесь промчался табун лошадей, сочащаяся влагой земля превратилась в грязное месиво. Клац-клац – стучат палки.

– Фарри! Слов! – Голос не сдается. – Хватит палками махать!

Юноши похожи друг на друга почти как две капли воды. Придирчивый взгляд, конечно, без заминки отыскал бы в них различия, но никто не усомнился бы, что перед ним братья. Оба среднего роста, черноволосые. У обоих правильное, благородного овала лицо, которое лишь чуть портит немного крупноватый нос. Темные, почти черные глаза одновременно сверкают задором схватки и излучают настороженность, внимательно следя за соперником. Волосы у того, кто справа, чуть длиннее, чем у второго, еще немного – и достанут до плеч. Другой брат стрижен более коротко, зато может похвастаться небольшими усиками над верхней губой и короткой щетиной, тенью окутывающей скулы.

Запыхавшись после урагана ударов, так, впрочем, и не достигших цели, братья чуть отступили друг от друга, но «оружия» не опустили.

– Так, парни. – В голосе, зовущем их, послышалась нотка раздражения. – Если мне придется самому идти к вам…

– Дядя зовет, – тяжело дыша, произнес Слов, не отвлекаясь от плавно движущегося перед ним брата. – Надо ловушки проверить.

– Не раньше, чем я оставлю тебе такую же отметину, как ты мне только что. – На левом боку Фарри наливался большой синяк – след удачной атаки Слова.

– Бьюсь об заклад, что если мы сейчас же не откликнемся, – усмехнулся Слов, – то наши ребра украсит не одна такая отметина.

– Ты же не думаешь, что я позволю, чтобы у тебя было одним синяком меньше? – Фарри прыгнул к брату, занося палку.

Слов чуть отклонился в сторону, поднимая свое оружие. Клац-клац-клац – снова защелкало дерево о дерево. Длинный рубящий удар сверху вниз, которым атаковал Фарри, неожиданно сменился режущим – наискосок слева направо. Слов еле успел перестроиться, и его палка встретила палку брата всего в ладони от груди. Приземлившись, Фарри чуть присел и, будто освобожденная пружина, оттолкнулся ногами, всем весом наваливаясь на Слова. Тот, ожидая чего-то подобного, снова отступил, уйдя от толчка, и, развернувшись, оказался за спиной брата. Пинок под зад был не очень сильным, но, по инерции своего движения, Фарри покатился по земле.

– Милорд, вы смертельно ранены! – Слов отсалютовал палкой Фарри, который копошился в грязи, пытаясь встать, и захохотал: – Прямо в задницу!

– А вот я кому-то сейчас сам по заднице надаю! – Не дозвавшись братьев, дядя решил сам прийти к ним.

Смех мгновенно стих, будто его и не было вовсе. Слов и поднявшийся наконец-то с земли Фарри вытянулись перед дядей. Выражение лиц братьев было настолько невинным, что любой, кто не знал их, тут же усомнился бы, что они вообще могли в чем-то проштрафиться. Просто ангелы! Однако старый Алмостер Бровин отлично знал племянников. Знал он и это выражение, довольно часто посещающее лица Слова и Фарри. Особенно часто – Фарри.

Алмостер Бровин пребывал уже в том почтенном возрасте, когда большинство мужчин уходят на покой и коротают дни за кружкой пива, предаваясь воспоминаниям о минувших временах и обсуждению нынешних. Но это все не о нем. Старик напоминал корень дуба – чем старше становился, тем, казалось, выглядел крепче и жилистей. То же касалось и его характера. Если тело иногда уже подводило Алмостера Бровина – в чем он, следует сказать, отказывался признаваться даже себе самому, – то нрав его с каждым прожитым днем становился все жестче. И в этом не раз приходилось убеждаться братьям, когда следовало наказание за проступки и шалости, свойственные их возрасту.

Ни отца, ни матери Фарри и Слов не знали. Сколько себя помнили, единственным их родственником был Алмостер Бровин. Их дядя. Впрочем, они даже не знали, с чьей стороны он им родственник. Со стороны отца или матери? Алмостер Бровин никогда не говорил о прошлом их семьи. Любой другой счел бы это странным, но не братья, ведь так было всегда. Конечно, временами их снедало любопытство, но после первого же вопроса Алмостер Бровин всегда находил какое-либо «полезное занятие», которое напрочь отбивало желание интересоваться родословной. Постепенно так и повелось. Двое братьев вместе с дядей жили в самой глуши, почти рядом со Стеной земель Дома Вудакс. Промышляли охотой, рыбной ловлей. Время от времени спускались по реке в небольшую деревеньку, которая даже не имела названия, чтобы обменять добытые шкуры на вещи, необходимые в хозяйстве. И не задавали неугодных дяде вопросов.

– Фарри, это что за представление? – Старик упер руки в бока и насупленно глянул на одного из братьев.

– Мы просто тренировались, дядя. – Фарри безуспешно пытался счистить грязь с одежды. – Ты же сам говорил…

– Я знаю, что говорил! Что это был за прыжок?

– Ну-у-у… – протянул Фарри, оставив наконец одежду в покое. – Я думал…

– Ты думал тем местом, по которому получил пинок от брата, – перебил дядя. – И скажи спасибо, что это был только пинок, а не кинжал под ребра.

Он укоризненно покачал головой, глядя то на одного парня, то на другого. Братья стояли перед ним, всем своим видом выражая раскаяние. Немного портило картину только то, что Фарри потирал ушибленный сапогом Слова зад.

– Ладно, на охоту пора, – махнул рукой Алмостер Бровин. – Если через минуту вы не будете стоять передо мной, готовые идти в лес…

Последние слова были обращены в пустоту. Фарри и Слов будто испарились, исчезнув за углом дома. Алмостер Бровин нахмурился.

– Тренировались они… – буркнул он и глянул на стоявшее уже высоко солнце. – Вечером потренируетесь.

Лес был настолько густым, что пройти по нему хоть сотню шагов казалось подвигом. Деревья росли густо – толстые стволы стояли почти вплотную друг к другу, оставляя только небольшие просветы, в которые разве что лиса и протиснется. Там же, где расстояние между деревьями позволяло пройти и человеку, царствовали густой кустарник, заросли высоких трав и конечно же вездесущий бурелом, которого кое-где было навалено чуть ли не на высоту человеческого роста.

Этот лес протянулся, как говорил Алмостер Бровин, больше чем на сотню верст с севера на юг, до самого Большого озера, на острове посреди которого расположилась столица Дома Вудакс, и еще больше – с запада на восток. Вечный лес – вот как его называют. Дядя рассказывал братьям, что именно этот лес и есть основа всего богатства Дома Вудакс. Он действительно был вечным. Нигде в землях Чаши растительность не была такой стойкой и не разрасталась столь быстро. Может, причиной тому было огромное количество болот и озер, из-за которых Дом Вудакс называли еще Озерным Домом, а может, было в этих местах нечто другое, особенное. Посаженное здесь дерево уже через год достигало таких размеров, как в других землях, по словам Алмостера Бровина, за десять лет. Хотя, по его же словам, деревья здесь росли самые обычные – как и везде. В итоге, когда практически все леса в Чаше оказались вырублены и превращены в поля, Дом Вудакс стал главным поставщиком древесины в Чаше. Как Дом Хорра – главным поставщиком железа, а Дом Кавер – товаров подземного народа.

– Слов, опиши Дом Хорра. – Алмостер Бровин всегда утверждал, что не стоит зря тратить ни секунды времени. Поэтому, пока они шли, дядя изводил братьев бесконечными вопросами.

– Дом Хорра находится южнее моря. На востоке граничит с Домом Варрайд, а на западе – с Домом Добфин. Столица Дома – Хоррхолл. Герб – на темно-синем поле три семиугольных золотых звезды. – Слов говорил легко и непринужденно, словно повторял не скучнейшие и никому не нужные, по мнению Фарри, сведения, а, напротив, рассказывал о чем-то приятном. – Основа богатства Дома Хорра – руда с Железных холмов. На землях дома находится три четверти всего запаса железной руды Чаши…

– Дядь, ну зачем нам это надо? – Фарри больше не мог слушать. Почему-то, стоило зайти речи о подобных вещах, как его сразу же неудержимо клонило в сон.

– Затем, что надо быть образованными людьми, – спокойно ответил Алмостер Бровин. – Вот представь себе – встретишь ты кого-то из членов Дома и, не разбираясь в цветах, неправильно назовешь его Дом…

– Кого в этой глуши встретишь? Сюда даже Искатели почти не забираются! – взвыл Фарри. – Чего это какая-нибудь благородная шишка будет шляться по болотам?!

– …Если тебе повезет, – не слушая племянника, продолжал Алмостер Бровин, – и этой благородной шишкой окажется кто-то, например, из Гирайя, то он даже не обратит на твою ошибку внимания. Если, конечно, ты не перепутаешь его Дом с Бовкросами. Тогда он попросту выпустит тебе кишки, не хуже, чем какой-нибудь Вулхов. А почему?

– Потому что Дом Гирайя враждует с Домом Бовкрос из-за Северной реки, – ответил за Фарри Слов.

– Перепутай их… – проворчал Фарри. – Ясно же – если одет в белое, то Гирайя. Если в фиолетовое – Бовкрос.

– Вот, кое-что все же знаешь. – наставительно произнес дядя. – А говоришь – незачем.

Возвращались домой уже в сумерках. Настроение у дяди значительно улучшилось после того, как оказалось, что большая часть ловушек сработала и принесла им неплохую добычу. Семь великолепных водяных крыс и три бобра пополнят своими шкурами уже накопившийся запас, который Алмостер Бровин обменяет на припасы в следующий поход в деревню. В одну из ям попался кабан, который обещал превратиться в отличный ужин и вяленое мясо про запас. Вдобавок две сети, расставленные в небольшом озере, которые Алмостер Бровин проверил на обратном пути, оказались полны рыбы. В общем, настроение охотников поднялось настолько же, насколько тяжесть добычи оттягивала им руки. Правда, радость Фарри и Слова немного омрачало то, что именно им пришлось тащить кабанью тушу, но это была привычная работа.

По возвращении домой Алмостер Бровин не дал братьям ни минуты отдыха. Едва они остановились перед небольшим бревенчатым домом, служившим им жильем, дядя тут же принялся раздавать указания.

– Фарри, займись коптильней. – Положив на стоящий во дворе стол тушки крыс и бобров, Алмостер Бровин потянулся, расправляя плечи, и подошел к кабану, которого ребята с облегчением бросили на землю. – Слов, поможешь мне снять с хряка шкуру.

Работа закипела. Пока Фарри разжигал огонь под коптильней, его брат и дядя быстро расправились с кабаном, разделив мясо на то, что пойдет на ужин сегодня, и то, которое займет свое место в коптильне. Слов при этом перемазался в крови так, что Фарри заржал, лишь увидев его.

– Раз у тебя такое хорошее настроение, – тут же отреагировал Алмостер Бровин, – значит, тебя не особо огорчит и чистка рыбы.

Смех тут же прекратился. Зато на губах Слова заиграла улыбка. Тяжко вздохнув, Фарри направился к корзине, полной рыбы.

Когда работа была закончена, стояла уже поздняя ночь. Желудки братьев громко урчали, требуя жареного мяса, аромат которого уже давно распространился по двору. Но дядя не подпускал их к очагу, зорко следя, чтобы никто «случайно» не забыл что-то сделать. Только когда почищенная рыба и свинина заняли свое место на коптильне, а шкурки бобров и крыс были вычищены и растянуты на рамах, Алмостер Бровин объявил, что пришло время ужинать. Возражений конечно же не последовало. Фарри и Слов, не теряя ни секунды, направились вслед за дядей, несущим миску с мясом и закипевший чайник, в дом.

Что может быть лучше ужина, особенно если этот ужин уже довольно поздний, и после насыщенного работой дня? Примерно такие мысли витали в головах братьев, устроившихся у пылающего камина с тарелками и кружками. Слов за обе щеки уписывал горячую свинину, закусывая ее испеченным утром хлебом и запивая обжигающим чаем. Фарри не отставал от него. Да и сам Алмостер Бровин всем своим видом излучал удовлетворение.

– Дядя, можно мы завтра потренируемся с настоящими мечами? – Фарри указал кружкой на два длинных меча, висевшие над камином. – А то с палками этими…

– Палками вы по крайней мере не настрогаете друг друга ломтиками. – Эту тему братья поднимали уже не в первый раз, но ответ Алмостера Бровина был всегда одинаков. – Боевое оружие предназначено для боевой схватки, а не для развлечения мальчишек.

– Хоть бы опробовать… – вздохнул Фарри.

Дядя никогда не разрешал им прикасаться к этим мечам. Даже чистил их сам. И хоть братьев всегда тянуло к оружию, они с самого детства усвоили, что лучше без разрешения его не трогать. Взбучка, устроенная Алмостером Бровином, когда Фарри и Слов еще не полностью осознали это правило, запомнилась им на долгие годы.

– Опробовать? Вот послушайте. Это еще до вашего рождения было… – Алмостер Бровин удобнее устроился в кресле. Как обычно, после ужина дядя приготовился рассказать одну из историй, которых, похоже, у него было огромное количество, и рассказывал он их братьям с великим удовольствием. Впрочем, Слов и Фарри слушали эти истории с еще большим удовольствием – ведь в этом затерянном на самом краю мира доме, кроме хозяйственных дел, других развлечений они практически не знали. Была разве что парочка книг, но, во-первых, братья эти книги перечитали уже не один десяток раз, а во-вторых, описанное в книгах не могло сравниться с историями Алмостера Бровина. – Слов, принеси-ка мне пивка.

Парень спешно метнулся к бочонку и исполнил просьбу дяди. Но тот не спешил приступать к рассказу, наслаждаясь вниманием братьев и нетерпеливым выражением их лиц. Продолжил Алмостер Бровин только после того, как сделал пару больших глотков из поданной кружки. Пил он с таким выражением лица, словно это было крайне для него неприятно. Опустошив кружку лишь наполовину, Алмостер Бровин отставил ее в сторону.

– Пойло для скота… Но ничего лучшего… – пробормотал он и осекся, будто только сейчас заметив братьев. – Еще до того, как я пришел в эти места, случилось мне поучаствовать в одной войне. Помнится, я тогда был в лагере Боккенов – мелкого Дома, принадлежащего в ту пору Дому Вулхов. С кем же мы тогда воевали?.. – Алмостер Бровин на мгновение задумался, сделал еще глоток пива. – Точно! Жеданы тогда подумывали переметнуться к Варрайдам, а Вулховы, чтоб выбить у них из головы подобные мысли, отправили на Жеданов пару своих вассалов. Боккенов, Тагиров и, по-моему, Скахедов. Жеданы тогда сильно пожалели, хе-хе, что не успели принести клятву Варрайдам, и те прямо не смогли их поддержать. Но Варрайды тоже отправили какой-то захудалый Дом на помощь Жеданам. Естественно, сделав при том вид, что ничего об этом не знают.

– Так что там случилось? – Фарри быстро надоели разговоры о политике. Кто кого поддержал, кто против кого выступил… Ведь гораздо интереснее слушать рассказ о битве, а не о политических финтах Домов!

Алмостер Бровин вздохнул и снова ненадолго замолчал, делая вид, что пиво интересует его гораздо больше, чем нетерпеливые взгляды племянников. Фарри и Слов ожидали продолжения молча – все равно дядя продолжит рассказ только тогда, когда сам сочтет нужным. В том, что продолжение будет, они не сомневались. Наконец, когда кружка опустела и Алмостер Бровин решил, что довольно уже мучить племянников, он снова принялся рассказывать:

– В общем, был у нас в лагере один паренек. Обычный ополченец – ничего особенного. Но, как все новобранцы, только надевшие форму, считал себя великим воякой, чуть ли не гвардейцем Великого Дома. Ходил он в новенькой форме по лагерю, гордый, как петух. Меч напоказ выставлял, хотя сам же о него спотыкался время от времени…

Дядя резко оборвал рассказ и уставился в окно. Слов раскрыл рот, желая что-то спросить, но не успел. Дверь сотряс мощный удар снаружи. Засов выдержал, но треск дерева не оставил никаких сомнений, что эта преграда задержит того, кто снаружи, ненадолго.

– Что… – Фарри привстал со своего места, но его слова потонули в грохоте нового удара.

Алмостер Бровин резко, будто распрямившаяся пружина, сорвался с кресла. В один прыжок он оказался возле камина. Слов и Фарри, немного запоздало последовав примеру дяди, тоже уже были на ногах. Алмостер Бровин сорвал мечи с крюков.

– Держи, – бросил он один Слову.

Парень, растерянно оглядывающийся то на дверь, то на дядю, еле успел поймать оружие.

Нового удара засов не выдержал. Дверь распахнулась, грохнув о косяк. Бесшумно, словно тень, в дом скользнула фигура, одетая во все черное. На миг незваный гость замер на пороге, оценивая обстановку в помещении, но и этого хватило, чтобы старик успел прыгнуть ему навстречу. «Почти как я утром!» – отметил Фарри, хватая кочергу – первое, что попалось под руку.

В один миг все преобразилось. Слов замер, пытаясь переварить происходящее. Только что они сидели, отдыхая после длинного дня, слушали рассказ дяди… И вот уже дверь выбита, вместо воспоминаний о былом в комнате звучит ругань, за которую сам Алмостер Бровин хорошенько вымыл бы с мылом рот любому из братьев, вперемешку со свистом и звоном железа. Когда именно началась схватка, Слов сказать не мог. Вот вроде только дядя прыгнул к темной фигуре на пороге, а вот уже там кружится какой-то бешеный танец. Еще и меч – настоящий меч! – так непривычно оттягивает руку…

С диким воплем, скорее для того, чтобы подбодрить себя, а не испугать врага, мимо промчался Фарри, занося над головой кочергу. Только тогда Слов опомнился. Но не успел он закончить первый шаг, как раздался протяжный, исполненный боли стон. Кто?!!

Танец прекратился так же неожиданно, как и начался. Алмостер Бровин стоял спиной к братьям, закрывая все, что творилось перед ним. Фарри только успел добежать до дяди, как тот чуть сместился в сторону. С меча Алмостера Бровина падали на пол алые капли. Человек, одетый во все черное, с которым он сражался, медленно, держась за живот, повалился на бок. Фарри застыл, разглядывая дергающееся у его ног тело. Мгновение – и рядом оказался Слов, наконец-то пришедший в себя.

– Назад! – рыкнул Алмостер Бровин, отталкивая Фарри в сторону. – Не вые…

Короткий протяжный свист, чмокающий удар…

– Дядя! – вскрикнул Слов, бросаясь к старику.

Пюшатнувшись, Алмостер Бровин сделал шаг назад. Еще один… Из его груди торчало древко стрелы – непривычно толстое, на взгляд Слова. Потянуло запахом дыма. Только сейчас Фарри заметил, что на земле снаружи, пока слабо, играют оранжевые отблески. Нос уловил запах дыма.

– Пожар… – прошептал Фарри, неуверенно глядя на дядю.

Новый свист. Срезав клок волос с головы Фарри, пролетела мимо и вонзилась в стену еще одна стрела. Парень от неожиданности присел, непонимающе глядя на еще подрагивающее древко. В чувство его привел громкий треск и резанувший по ушам рык Алмостера Бровина. Фарри отпрыгнул, прижимаясь к стене возле двери. Дядя, выругавшись, отбросил в сторону отломанное древко стрелы. Запах дыма становился все сильнее. Фарри показалось, что он даже заметил язычок пламени, скользнувший сквозь щель в досках, перекрывавших потолок.

– Не зря я их учил… – еле слышно пробормотал Алмостер Бровин, а потом голос его окреп: – В доме оставаться нельзя – сгорим, как крысы.

Фарри глянул на окна и вздохнул. Если бы они были чуть больше! За дверью ведь неизвестный стрелок. И кто знает – может, он не один.

– А если выйдем, нас перестреляют, – на удивление спокойно отозвался Слов, невольно озвучивая мысли брата. Он стоял по другую сторону дверного проема, рядом с дядей, и хмуро пытался что-то рассмотреть в том небольшом куске двора, который открывался с его угла обзора. – Мы не знаем, сколько их там…

– …и кто они вообще, – добавил Фарри, глядя на дядю.

– Не время сейчас. Об этом позаботимся после. – Алмостер Бровин оглядел племянников и потрепал окровавленной рукой Слова по плечу. – Первым выхожу я. Не спорить! Вы двое сразу бежите в лес…

– Нет! – в один голос воскликнули братья.

– Я сказал – не спорить! – прикрикнул на них дядя. – Мне все равно далеко с этой раной не уйти…

Отвлекшись на разговор, Фарри еле заметил, как в дверь влетел новый нападающий. Еле успел выставить перед собой кочергу. Звякнула сталь, врезавшись в железный прут. Еще чуть-чуть… Что было бы, если бы «еще чуть-чуть», Фарри даже думать не хотел.

– Ах ты… – Скривившись от боли, Алмостер Бровин сделал выпад, но напавший на его племянника резко развернулся, и снова сталь зазвенела о сталь.

На этот раз Фарри успел. Как только дядя отвлек от него внимание, парень взмахнул кочергой. От удара по голове фигура в черном пошатнулась. Фарри снова занес свое оружие, но того мига, на который нападающий отвлекся, хватило, чтобы дядя успел проткнуть и этого. Однако этот удар отобрал у него слишком много сил. Схватившись рукой за грудь, в которой торчал обломок стрелы, Алмостер Бровин тяжело осел на пол.

– Под моей кроватью… – прохрипел он из последних сил. – Доска, сразу у стены…

– Какая доска? – опешил Слов.

– Доска… Заберите обязательно… Если выживете… – Голос Алмостера Бровина ослабел настолько, что его слова были еле слышны. На губах его вздулся и лопнул кровавый пузырь. – Заберите… Ваш отец… Наследство…

Последнее слово сменилось громким стоном. Алмостер Бровин затих.

– Дядя? – Слов присел рядом с ним на корточки. – Дядя?!!

– Что о нашем отце? – вторил ему Фарри.

Но Алмостер Бровин уже не слышал. Из уголка его рта сбежала струйка крови. Ярко-алая, она резанула по глазам парней, выдавливая из них слезы. «Умер?» – беззвучный вопрос возник в этих глазах одновременно. «Умер…» – сами себе ответили глаза. Тело Алмостера Бровина, их дяди, который был единственным родным человеком, которого они знали, лежало неподвижно у их ног. А сверху, над головами, гудел, все набирая силу, пожар.

– Что будем делать? – Слов первым пришел в себя и отвел взгляд от тела дяди.

– Что? – пробормотал Фарри и закашлялся от едкого дыма, постепенно заполнявшего дом. Он глянул вверх. Потолок уже охвачен пламенем. Того и гляди, дом обрушится им на головы.

– Лови! – Слов поднял меч, выпавший из руки Алмостера Бровина, и бросил его брату. – Или ты кочергой драться будешь?

Фарри тряхнул головой, приводя мысли в порядок, и взял упавший у его ног меч. Дядя тренировал их с самого детства. На палках, не позволяя прикасаться к настоящему оружию, но тренировал. Предвидел ли он все, что происходит сейчас? Было ли это просто игрой, как всегда выставлял их тренировки Алмостер Бровин? Меч непривычно оттягивал руку. Непривычно блестел в свете пламени…

– Что за наследство, о котором говорил дядя? – спросил Фарри, задумчиво глядя на меч в своих руках.

– Я знаю не больше твоего, – огрызнулся Слов. – Но знаю точно, что если мы не начнем шевелиться, то…

Он не договорил. И так все понятно. Снаружи поджидает неизвестный стрелок, и благо, если один. Внутри вскоре воцарится огненный ад… Двое парней застыли над телом дяди, не зная, как поступить. Был бы жив дядя – уж он всегда знал, что делать!

– Я посмотрю, что там у дяди под кроватью, – неожиданно уверенно сказал Слов. – Ты пока смотри за дверью. Если что…

– Куда! Там уже, наверное, все в огне! – опешил Фарри. – Дом вот-вот обрушится! Надо…

– Смотри за дверью! – крикнул Слов, не слушая брата, и бросился через всю комнату.

Свистнула еще одна стрела, но выстрел снова оказался неудачным. Выругавшись вслед брату, Фарри обратил все свое внимание на дверной проем. И сделал он это вовремя.

Слов пинком распахнул дверь, ведущую в спальню, и отпрянул от волны жара, хлынувшей ему навстречу. Здесь огонь уже бушевал вовсю. Языки пламени лизали стены, с потолка сыпались искры, а дым практически не давал что-либо разглядеть. Слов замер в нерешительности. «Ваш отец…» – вновь зазвучали в его голове последние слова дяди. Отец. Братья никогда не знали своего отца. Сколько они себя помнили – рядом был только Алмостер Бровин, а тот от любых разговоров о семье всегда уклонялся. «Наследство…» Слов сжал зубы и бросился сквозь огонь к дядиной кровати, еле видневшейся в дыму.

Едва брат скрылся в спальне, еще один убийца перепрыгнул через тела своих товарищей. На этот раз Фарри был наготове. Первое смятение прошло, а гибель дяди вселила в него такую злость, что парень, едва увидев перед собой цель, тут же с криком бросился на врага. Он даже не задумался над тем, почему этот человек ворвался в горящий дом, почему он не дождался, пока обгоревшие остатки дома обвалятся, похоронив под собой всех находящихся внутри. Главное – перед ним один из тех, кто убил его дядю, поджег его дом и походя разрушил всю привычную жизнь.

Длинный выпад, одновременно – уход, чуть ли не перекатом, от ответного удара. Вражеский клинок прошел близко… Слишком близко! Звон стали, когда Фарри рубанул врага, держа клинок параллельно земле. Парень не был мастером меча. Однако, по каким-то своим соображениям, Алмостер Бровин с самого детства обучал их с братом. Палки, конечно, не мечи, но под руководством хорошего учителя натренироваться в фехтовании можно и ими. И они со Словом освоили мастерство. Учились, потому что, кроме всего прочего, это было одним из немногих развлечений, доступных в лесной глуши. И теперь все те синяки, полученные Фарри от брата в тренировочных боях, а также те, которые он сам поставил Слову, оправдали себя.

Удар – удар – блок – удар – блок – блок… Сталь звенела, заглушая гул огня и треск бревен, начавших уже прогорать и подающихся под собственным весом. Глаза незнакомца удивленно расширились – он явно не ожидал встретить такой отпор от парня, только вышедшего из детского возраста. Удар – блок – удар… Убийца оказался слишком опытным противником. Фарри вскрикнул, когда меч незнакомца чуть не отсек ему руку. На предплечье налился кровью длинный порез. Вложив всю свою злость, Фарри сделал выпад, целясь в живот противника. Но тот небрежно отбил клинок парня в сторону. Следующий удар должен прикончить мальчишку…

Слов, задыхаясь в дыму, отодвинул дядину кровать. Доски пола под ней уже разгорались, плюясь искрами и выпуская тонкие усики сизого дыма. Крайняя доска… Слов бросил на пол одеяло, прибивая огонь, и упал на колени. Вот эта доска, но что с ней делать? Обжигая пальцы, он ощупал пол в поисках… В поисках чего? «Наследство…» Доска чуть подалась под пальцами. Слов заметил небольшую, как раз просунуть лезвие ножа, щель между этой доской и стеной. Для меча щель оказалась узковата, но с третьего раза Слов все же сумел поддеть доску и, надавив, отбросить ее в сторону. В нише лежал какой-то сверток. Огонь добрался уже и сюда. Ткань, в которую было завернуто то, что прятал Алмостер Бровин, кое-где тлела. Слов схватил сверток и, на ходу сбивая с него огонь, бросился прочь из спальни. Едва перескочив порог, он увидел, как брат, роняя капли крови с порезанной руки, вскрикнул и выбросил руку с мечом в живот человека в черном.

Убийца поднял меч, намереваясь одним ударом покончить с Фарри. На его губах зазмеилась улыбка, не предвещающая парню ничего хорошего. Острие его меча сверкнуло алым, отражая свет пожара, – словно тоже улыбалось, готовясь вонзиться в мягкую плоть. Фарри в ужасе не мог отвести глаз от блестящей стали. Вдруг незнакомец содрогнулся всем телом и застыл. Парень увидел, как из живота его вырастает острый кусок железа. Еще мгновение понадобилось Фарри, чтобы заметить стоящего за спиной убийцы брата.

– Чего разлегся? – Тело еще не успело упасть, когда Слов протянул брату руку. – Давай, живо!

Схватившись за протянутую руку, Фарри вскочил, и братья опрометью бросились вон из горящего дома. В лес, подальше отсюда! Они даже не оглянулись, когда сзади раздался громкий треск рушащегося строения, а вокруг заиграли причудливые тени от взметнувшегося в самое небо пламени. Братья бежали, словно за ними гналась сама смерть. Хотя, может, так все и было? Бежали, продираясь сквозь кусты, чудом не переломав ноги о выступающие из земли корни. Остановились они только тогда, когда вокруг них не было ничего, кроме темного леса, а зарево оставшегося позади пожара стало всего лишь отсветами в ночном небе.

– Стой! – прохрипел Фарри, дернув Слова за руку.

Парни упали на землю, тяжело дыша и не прекращая оглядываться туда, откуда только что прибежали. Сквозь шум в ушах и хрипы в легких они прислушивались – не идет ли кто следом, но ничего, кроме звуков ночного леса, не слышали.

– Дядя… – тихо произнес Фарри, когда они чуть отдышались. – Он…

– …Мертв, – закончил за брата Слов.

Снова повисла тишина. Каждый пытался осознать, что же только что произошло. Понять, из-за чего этот обычный вечер, такой же, как все в их жизни, внезапно превратился в кошмар. Но ни одному из братьев не приходило в голову ничего, кроме одной мысли – «Дядя мертв».

– И что теперь? – снова нарушил тишину Фарри. – Слов, что делать будем?

– Надо идти в деревню, – немного подумав, произнес Слов. – Там люди…

– А на нас что – звери напали? – тихо спросил Фарри. – По мне, так жили мы здесь сами, без людей, и дальше неплохо было бы.

– Как ты себе это представляешь? – фыркнул Слов. – Будем дом заново отстраивать? А если те, кто напал на нас, вернутся?

Фарри промолчал. Его взгляд упал на обгоревший сверток, лежащий возле ног брата. Хотя мысли его были далеки от любопытства, чисто автоматически он спросил:

– Что там?

Слов тоже взглянул на сверток. Какое-то время братья тупо смотрели на него, пока Слов не принялся разворачивать ткань.

– Темно, – сказал он. – От луны света недостаточно.

– Огоньку бы, да? – нервно хохотнул Фарри, но быстро взял себя в руки. – Погоди, у меня где-то огниво было.

Дождавшись, когда небольшой огонек, разожженный Фарри из мелких веточек, хоть как-то осветит сверток, Слов развернул и аккуратно расстелил на земле укрывающую его ткань. Ничего особенного перед братьями не появилось. Хотя кто скажет, чего они ожидали? Пухлый мешочек, звякнувший, когда Фарри тронул его пальцем, обгоревший свиток, небольшая книжица в кожаном переплете – вот и все, что, по словам покойного Алмостера Бровина, было их наследством. Все, из-за чего Слов рисковал сгореть заживо в охваченной огнем спальне.

– И что нам с этим делать? – недоуменно спросил Фарри.

Слов пожал плечами и поднял мешочек. Когда завязки были распущены, в слабом свете заблестел желтый металл.

– Золото! Погоди, тут что-то еще.

Позвякивая монетами, Слов вытащил из мешочка тяжелый золотой перстень. На прозрачном камне, украшавшем его, было вырезано какое-то изображение, но для того, чтобы разглядеть его, света оказалось слишком мало.

– Слов… – Голос Фарри прозвучал настолько странно, что брат тут же отвлекся от разглядывания перстня.

Фарри держал в руках развернутый свиток, внимательно изучая его в свете гаснущего костерка. Прямо посередине большого листа бумаги зияла неровными черными краями прогоревшая дыра.

– Слов… – повторил Фарри и протянул свиток брату.

Тот осторожно взял свиток и всмотрелся в тронутую огнем, пожелтевшую от времени бумагу.

– «Я, Сам Бровин Грах-Дормайл, глава Дома Дормайл, милорд замка Дормайл, города Амилон, деревень Зыбь, Луг Покета, Сабова, Кроты и Золотая, – вслух прочитал Слов, – а также находящихся вблизи последней рудников, верный вассал и капитан третьей сотни гвардии Великого Дома Бовкрос, объявляю о том, что отрекаюсь от всех титулов и владений в пользу своего старшего сына… Сыну, когда тот достигнет подходящего возраста, оставляю две тысячи золотых и наказ вступить в гвардию Великого Дома Бовкрос, служить с честью, достойной Дома Дормайл и всех его предков. До достижения совершеннолетия моего старшего сына протектором Дома Дормайл назначаю своего брата, Алмостера Бровина Дормайла. Да будет так…»

Тишина, сгустившаяся, стоило лишь смолкнуть последнему слову, давила на уши, словно была вполне материальной. Схватка, пожар – все вдруг как-то размылось, словно произошло не полчаса назад, а когда-то очень давно. Слова, написанные красными чернилами на свитке, кружили хороводы в головах братьев. «Глава Дома Дормайл…», «…старшему сыну…», «…своего брата, Алмостера Бровина…». И слова дяди, произнесенные им вместе с последним дыханием, – «…Отец…», «…наследство…».

– Это что получается?.. – Слов икнул и снова уставился на свиток, словно пытаясь прочесть там что-то еще.

– Слушай… – Голос Фарри звучал хрипло. Он прокашлялся. – Алмостер Бровин Дор… Дормайл? Значит, насчет наследства…

– …это – про нас, – закончил за брата Слов.

– А кто из нас старше?

Братья посмотрели на прожженную дыру в бумаге, на том месте, где огонь съел имена наследников, а потом перевели взгляд друг на друга.

Фарри открыл глаза только после полудня. Они с братом проговорили полночи, пока глаза не отказались открываться, а языки не стали заплетаться. Первоначальное возбуждение схлынуло, и усталость взяла свое. Фарри попытался вспомнить, когда же он успел заснуть. На ум приходили только вчерашние события и обрывки разговора с братом.

– Я думал, ты решил до самого вечера проспать. – Голос Слова звучал устало, но, похоже, он уже давно не спит.

– Я бы и проспал. – Фарри зевнул и с трудом поднялся. – Вчера, знаешь ли…

– Знаю! – перебил Слов. – Теперь надо решить, что делать дальше.

Фарри задумался. Что дальше? Вроде вчера обсуждали это…

– В деревню идти надо, – неуверенно произнес он.

– Надо, – согласился Слов. – Хотя я вот думаю – что, если те, кто на нас напал, не одни?

– Не одни? – Фарри уставился на брата. – Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что если вчера на нас напали трое, то могут быть и другие. И они могут поджидать нас именно в деревне.

– Почему в деревне?

– Фарри, ты проснулся? Тебя, случайно, по голове вчера не ударили? – Слов с досадой хлопнул рукой по колену. – Здесь на десять верст в любую сторону, от самой Стены, никакого другого жилья, кроме нашего и деревни! Где еще нас поджидать?

– Во-первых, – немного помолчав, медленно произнес Фарри, – мы не знаем точно, охотится ли за нами еще кто-то. Мы вообще не знаем, охотились ли те трое именно за нами!

– Нет, это обычные разбойники! – язвительно ответил Слов. – И напали они на нас ради шкур, припасенных дядей.

При упоминании покойного Алмостера Бровина настроение братьев резко упало. На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая только пением птиц и жужжанием вездесущих насекомых.

– Дядю надо похоронить, – тихо сказал Фарри.

– Думаю, его тело сгорело в том пожаре… Но ты прав. Мы не можем оставить его просто так.

– Значит, возвращаемся домой, – решил Фарри, – похороним дядю, а потом уже решим, что дальше.

К дому ребята подбирались осторожно, словно к оленю на охоте. Ни одна ветка не треснула под их ногами, ни одна травинка не зашелестела. Для тех, кто всю жизнь провел в лесу, это было несложно, но мысль о том, что кто-то может поджидать их здесь, держала в постоянном напряжении и заставляла удвоить усилия. Глазам братьев открылось пепелище того, что еще вчера было их домом. Черная груда обугленных бревен, над которыми все еще поднимался дым, ничем не напоминала тот аккуратный домик, который вчера стоял здесь. И совсем дико смотрелись на этом фоне уцелевшие стол, вкопанный в землю перед домом, коптильня и небольшой сарайчик, стоявший чуть в стороне.

– По-моему, никого нет, – прошептал Слов после нескольких минут, которые братья провели, лежа в кустах и наблюдая за пепелищем.

– Пошли? – Фарри медленно поднялся и настороженно выставил перед собой меч.

От пепелища до сих пор шел жар. Угли, присыпанные пеплом, все еще тлели, а дым, поднимающийся над ними, начал есть глаза, уже когда Фарри и Слов приблизились к остаткам дома на пять шагов. Какое-то время они продолжали озираться по сторонам.

– Никого, – наконец сказал Фарри.

Слов опустил меч и подошел к тому месту, где раньше находилась дверь. Где-то здесь, слева от двери, должны лежать останки Алмостера Бровина… Слов поднес руку к лежащему на самом верху здоровенному куску угля, в который превратилось одно из бревен. Слишком горячо, чтобы прикасаться голыми руками.

– Посмотри в сарае, – сказал он брату. – Нужны длинные жерди, чтобы разворошить эти головешки.

Фарри кивнул и убежал к сарайчику. Слов, кривясь от жара, присел на корточки.

– Прости, дядя… – сказал он. Почему-то ничего больше, кроме этих слов, не приходило ему в голову. – Прости…

– Вот, должно подойти. – Фарри вернулся быстро. В руках он держал две лопаты.

Слов посмотрел на меч брата, небрежно заложенный за пояс.

– Ножны нужны, – сказал он, кивнув на оружие. – А то отрежешь себе чего-нибудь ненароком.

Братья принялись за работу. Вдвоем они поддели лопатами и откатили в сторону почти прогоревшее бревно, разбили другое, превратившееся в угли. Работали быстро, время от времени поглядывая на лес – не появится ли кто? После очередного взмаха лопаты в сторону откатился один из углей. У Фарри перехватило дыхание – на него смотрел пустыми глазницами покрытый черными наростами обуглившейся кожи обгоревший череп.

– Дядя? – прошептал он.

Желудок Фарри не выдержал. Он отвернулся, извергая на землю все съеденное вчера за ужином. Судя по звукам, Слов тоже не отличался сильным желудком.

– Это… Это может быть, – вытирая рот, прокаркал Слов, – один из тех…

Фарри немного пришел в себя и кивнул. Молча они снова взялись за лопаты. Слезы застилали глаза, заставляя мир вокруг расплываться. Жар от пепелища тут же иссушал эти слезы, а зола, поднятая в воздух, покрыла лица братьев грязной маской. Стиснув зубы, они продолжали работу до тех пор, пока не расчистили то место, где, как помнили, должен был лежать Алмостер Бровин, а у их ног не собралась куча обгоревших костей.

– Хватит. – Тяжело дыша, Слов оперся на лопату и взглянул на солнце. – Давай теперь вон там могилу выкопаем.

Еще около получаса ушло на то, чтобы выкопать яму. Неглубокую, всего лишь по колено. Аккуратно, словно боясь, что кости рассыплются от прикосновения, братья положили в нее останки и замерли, не зная, что делать дальше. Точнее – что сказать? Оба понимали, что надо произнести какую-то речь, но что говорят в таких случаях, ни один из братьев не знал.

– Прощай, дядя, – наконец прошептал Фарри. – Мы…

– Мы узнаем, кто стоит за всем этим, – твердо сказал Слов. – И отомстим.

Когда на месте могилы образовался небольшой холмик, Слов отбросил лопату в сторону и, не говоря ни слова, пошел к сараю. Фарри непонимающе смотрел ему вслед. Брат вернулся быстро, неся в руках доску и нож, которым раньше они снимали шкуры с добытых животных.

– Хочу вырезать имя дяди, – пояснил он.

Фарри кивнул. Он молча наблюдал за работой брата. За тем, как на гладкой доске появляются буквы. «Алмостер Бровин Дормайл».

Закончив похороны дяди, братья, после недолгого разговора, решили все же направиться в деревню. Фарри быстро собрал все, что, как он предполагал, понадобится в дороге. Пока он загружал мешки копченым мясом и рыбой, отбирал всякие полезные мелочи, уцелевшие в сарае, Слов смастерил из толстой веревки петли, в которых можно повесить мечи на пояс, – плохая замена ножнам, но не тащить же мечи в руках! К сожалению, луки братьев сгорели вместе с домом.

Солнце уже повисло над горизонтом, когда братья покинули свой разоренный дом. Небольшая лодка, спрятанная в кустах, оставалась на своем месте. Путь пешком занял бы слишком много времени и отнял бы много сил. В этих краях, густо усеянных озерами, испещренных лабиринтом рек и болот, вообще мало кто ходил пешком на большие расстояния. Ведь гораздо удобнее, когда вода сама несет тебя туда, куда ты стремишься. В последний раз взглянув на родной берег, Слов отпихнул лодку, в которой уже сидел брат, ногой и запрыгнул в нее сам.

– Думаю, не стоит долго в деревне задерживаться, – произнес через некоторое время Фарри.

Слов молча кивнул, подправляя веслом курс. Мимо проплывал девственный лес, тянувший свои зеленые руки к самой воде. В переплетениях корней хором пели жабы.

– Прикупим необходимое, – продолжил Фарри, – и отправляемся дальше. Думаю, лучше всего нам потом не останавливаться до самого Этвуда.

– Не получится. Или ты знаешь дорогу до Этвуда?

– Узнаем в деревне.

– Если там кто-то ее знает, – согласился Слов. – Но ты прав. Этвуд должен быть большим городом, где мы сможем затеряться.

– Затеряться? – Глаза Фарри загорелись. – Вот чего уж я делать не намерен! Или ты хочешь оставить все как есть?

– Не собираюсь. Я хочу отомстить за дядю. И хочу вернуть то, что принадлежит нам по праву.

– Хорошо бы еще знать, что и кому принадлежит по праву, – пробурчал Фарри. Его запал угас так же резко, как и появился. – Слушай, а что мы с наследством будем делать?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты у меня спрашиваешь? По-моему, Слов, это ты у нас всегда проявлял больше интереса к учебе. – Фарри достал из мешка свиток, спасенный от огня, и потряс им перед носом брата. – По этой бумаге, один из нас получает замок, город, села и рудники, а другой – две тысячи монет. Так кто из нас будет главой Дома Дормайл, а кто отправится в гвардию Бовкросов?

– По закону майората наследство получает старший сын… – задумчиво произнес Слов.

– Тут так и написано! – перебил его Фарри. – А кто из нас старший сын? Огонь проделал дыру в свитке как раз там, где были наши имена!

– Мы родились в один день. – Слов отмахнулся от брата, тычущего ему свитком прямо под нос. – Но это не имеет значения. «В наследование вступает старшее чадо мужеского роду, без различия – родилось ли оно на год или на минуту ранее остальных. Ежели чадо, имеющее право на наследование, умрет до вступления в свои права или после, не имея своих наследников, то право наследования переходит к следующему по старшинству его брату».

– Почему дядя никогда не говорил нам, кто из нас старше? – Фарри снова спрятал свиток в мешок.

– Об этом мы уже не узнаем. Фарри, давай договоримся, что, независимо от того, кто из нас имеет право на это наследство, мы не будем из-за этого ссориться.

– Слов, неужели ты думаешь, что я…

– Мы остались вдвоем, Фарри. Понимаешь? – Слов взял брата за руку. – Ни одного родного человека, кроме друг друга, у нас нет.

– Слов, я бы никогда не выступил против тебя, – голос Фарри прозвучал еле слышно, а на глазах выступили слезы, – даже если бы на кону стоял Великий Дом, со всеми его землями, вассалами и местом в Совете Домов.

– Я тоже, – так же тихо произнес Слов.

– Слушай, а что нам долго думать? – неожиданно весело сказал Фарри. – Давай просто договоримся, что поделим все пополам.

– Майорат не делится, – покачал головой Слов, а потом тоже улыбнулся. – Но ведь управлять им можно и вместе.

Какое-то время они плыли в полном молчании, размышляя каждый о своем.

– Осталось только сообразить, – сказал вдруг Слов, – как доказать, что речь в свитке идет именно о нас.

Этой ночью ни Фарри, ни Слов так и не смогли заснуть. Хотя ночевать в лесу им было не впервой, все вокруг казалось зловещим. Знакомые с самого детства деревья приобрели во тьме пугающие черты. Самые обычные звуки ночного леса заставляли вздрагивать. Что это? Какой-то зверек шуршит в кустах или подкрадывается убийца? Фарри при каждом звуке тревожно вскидывался, сжимая рукоять меча. Лишь убедившись, что опасности нет, он вновь опускался на расстеленный плащ. При этом Фарри замечал блеск глаз брата в угасающем свете углей костра. После всего этого стоит ли удивляться, что утро Слов и Фарри встретили с великим облегчением. Настроение их после ночи, наполненной кратковременным забытьем, прерывающимся тревогой, было скверным. Да и физически братья чувствовали себя разбитыми. Едва забрезжил рассвет, Фарри и Слов с радостью покинули место ночевки, продолжив свой путь.

Для Фарри и Слова деревня всегда была просто деревней. Даже если она и имела какое-то название, в чем никто из них не был уверен, то братья его не знали. Здесь они бывали и раньше. Пусть Алмостер Бровин и нечасто появлялся в деревне, но всегда брал племянников с собой. Обычно они приезжали сюда, когда скапливалось достаточно шкур, чтобы загрузить лодку. Шкуры меняли на муку, крупы, гвозди, разный инструмент и прочее, что могло пригодиться в хозяйстве. А еще они приезжали сюда на праздники. Фарри и Слов всегда с нетерпением ждали этого. Музыка, танцы… Один раз, несколько лет назад, здесь оказался даже менестрель! Тогда, вспомнил Фарри, они раскрыв рот слушали сказания об Искателях, уходивших в горы Стены в поисках прохода, ведущего в иные земли, которые, они верили, существуют за пределами Чаши, о битвах и приключениях… Здесь у парней были не друзья – они слишком редко бывали в деревне, чтобы завести настоящую дружбу с кем-то из местных, – но знакомые, а когда Фарри и Слов повзрослели достаточно, чтобы обратить внимание на девушек, появились и симпатии.

Когда за очередным поворотом показался небольшой дощатый причал, пальцем вонзившийся в полотно реки, Слов уверенно направил к нему лодку. Вот и первые дома – больше их собственного, сгоревшего, крытые шапками тростниковых крыш, пускающие в небо ленты дыма из труб. Причал жалобно скрипнул, когда Фарри выпрыгнул из лодки и стал привязывать ее к одной из опор.

– Никак Фарри и Слов пожаловали? – зазвучал надтреснутый старческий голос, когда Фарри подал брату руку, чтобы помочь выбраться из лодки. – Здорово, ребята! Как там Алмостер?

Рядом с причалом, спрятавшись за свисающими до самой воды ветвями дерева, сидел на чурбачке седой как лунь старик. Увидев братьев, он отложил в сторону удочку, вынул из беззубого рта трубку и, покряхтывая, встал.

– Добрый день, господин Болвин. – Фарри помахал рукой в ответ. – Дядя…

– Ему нездоровится, – быстро сказал Слов. – Послал вот нас кое-чего прикупить. А у вас тут как дела?

– Нездоровится? – Старый Болвин покачал головой и пыхнул трубкой. – Годы, годы… Никто из нас не молодеет… Как могут быть дела у старика, ребята? Греюсь на солнышке да рыбу ужу.

– А новости какие в деревне?

– Да какие тут новости! – махнул рукой старик, усаживаясь обратно и снова беря в руки удочку. – Только неделю назад трое Искателей проходили, да и они не задержались.

Фарри и Слов переглянулись.

– Искатели? – осторожно спросил Фарри. – Трое?

– Ну да! Знаете, есть такие дурни, которые все по Стене шарят – проход, видите ли, ищут. – Болвин мелко закивал. – Лазят по горам, лазят – а что в итоге? Сворачивают свои дурные бошки на скалах, и все!

Слов толкнул брата, напряженно глядящего на старика.

– Они это или нет, но надо держаться так, чтобы не навлечь на себя подозрений, – шепнул он.

Фарри кивнул и взвалил на плечи один из мешков, вытащенных из лодки.

– Хорошего вам дня, господин Болвин! – Братья направились по поскрипывающему настилу к берегу.

– Ага, и вам того же, ребятки. – Старик забросил удочку и уперся взглядом в поплавок. – Алмостеру, того, привет передавайте.

– Не повезло, что старик там сидит, – шепнул Фарри, когда они с братом отошли на достаточное расстояние, чтобы не быть услышанными.

– Почему? – так же шепотом спросил Слов.

– Сам подумай! Если бы мы домой возвращались, когда здесь все закончим, то плыли бы куда? Вверх по реке! А нам-то надо в другую сторону!

– Ну и что?

– Как что? – Фарри удивился непонятливости брата. – Старик Болвин – глазастый! Говорю тебе – как заметит, что мы поплыли не в ту сторону, так сразу что-то заподозрит!

– Ну и что? – повторил Слов и, глядя, как Фарри покраснел от злости, тут же добавил: – Нам все равно придется вопросы задавать. Думаешь, никто ничего не заподозрит, когда мы спросим, как добраться до Этвуда?

– Ну да… – тут же сник Фарри. – Не подумал.

– Ты лучше подумай, что нам купить надо.

Пока братья шли к дому Грега Сомика, который приторговывал кое-какой мелочью, купленной у местных мастеров и заезжих торговцев, время от времени забирающихся и в такую глухомань, они встретили еще нескольких знакомых. В том числе и Малу – девушку, к которой Слов испытывал определенный интерес. Но с расспросами, чего боялись Слов и Фарри, к ним никто больше не приставал. Все ограничилось приветствиями и лукавой улыбкой Малы, прекрасно знающей о чувствах к ней Слова, которая вогнала парня в краску по самые уши. Наконец в конце улицы показался дом господина Сомика. Сам хозяин сидел на низенькой лавочке возле порога и строгал ножом какую-то деревяшку.

– Привет, парни! – Взгляд Грега Сомика задержался на мече, висящем на поясе Фарри. – А где Алмостер?

– Дядя заболел, господин Сомик. – Слов чуть поклонился. – Отправил нас купить кое-что.

– Купить? – задумчиво спросил Сомик, снова глянув на мечи братьев. – Ну, давайте показывайте, что принесли. И говорите, чего хотите взамен.

Тут Фарри пожалел, что, когда собирал вещи в дорогу, совершенно не подумал о том, что Алмостер Бровин за все купленное в деревне рассчитывался шкурами животных. Шкур-то он не захватил с собой!

– Мы расплатимся деньгами, – неуверенно сказал Фарри.

– Деньгами? – нахмурился Сомик. – Алмостер Бровин всегда приносил мне отличные шкуры. С чего бы это он отправил вас ко мне с деньгами?

Братья одновременно пожали плечами. Как выпутаться из этой ситуации? Все надежды на то, что их появление не вызовет подозрений, разом рухнули.

– Шкуры… это… – залепетал Слов, лихорадочно пытаясь придумать какую-нибудь отговорку. – Дядя…

– Дядя сказал, что шкуры потом привезет, – нашелся Фарри. – Ловушки уже месяц как почти пустые…

– Потом, да? – Грег Сомик поднялся и расправил плечи. Он не отличался слишком крепким телосложением, но был на голову выше Фарри и Слова. – Думаю, парни, вы что-то темните.

Фарри снова открыл рот, но Сомик поднял руку, не давая ему сказать ни слова.

– А еще я думаю, что вы просто сбежали из дома, – продолжил он суровым голосом. – Где вы взяли деньги и те мечи, что у вас на поясах висят, я не знаю и знать не хочу. Пусть с вами Алмостер разбирается. А теперь я кликну Семака – пусть он проследит, чтобы вы оба вернулись домой… А ну стойте!

Фарри и Слов, не сговариваясь, стали потихоньку сдавать назад. Как только Грег Сомик заметил это и прикрикнул на них, парни развернулись и опрометью бросились прочь по улице.

– Стойте, говорю! – Сомик побежал вслед, но куда уж ему угнаться за двумя перепуганными братьями, которые к тому же еще и гораздо моложе его. – Стойте, а то я вам сам сейчас так всыплю…

Преследуемые Сомиком, Фарри и Слов неслись через деревню так, словно на них спустили собак. Даже не оглядываясь. Вслед им неслись удивленные вопросы местных жителей, которые недоуменно провожали парней взглядами. Толстая Маги Алайн выглянула в двери своего дома и, увидев бегущих братьев, выскочила на улицу, намереваясь перехватить их, но те обогнули ее с двух сторон. Причем Фарри еле сумел увернуться от широко расставленных рук и бросить назад: «Простите, госпожа Алайн».

Наконец Фарри и Слов вбежали на причал. При виде их старый Болвин крякнул и чуть не выпустил изо рта свою трубку.

– Это… Вы чего? – Старик привстал со своего чурбачка и даже не заметил, что поплавок его удочки уже повела рыба. – Чего там?

– До свидания, господин Болвин! – крикнул в ответ Слов, обрезая поясным ножом веревку, которая держала лодку у причала.

Фарри налег на весла. Как раз вовремя. Едва лодка отдалилась от причала на несколько шагов, как на него влетел Грег Сомик.

– А ну стойте! – Он бессильно погрозил братьям кулаком. – Вернитесь сейчас же, а то я лично прослежу, чтобы вы неделю сидеть не смогли! Алмостер…

– Дядя умер! – крикнул ему почти с середины реки Фарри. – Кто-то напал на нас, убил дядю и сжег дом!

Слов больно ткнул брата под ребра, призывая прикусить язык.

– Как? Алмостер… – пробормотал Сомик вслед удаляющейся лодке.

Через несколько минут причал, вместе с замершим на нем в растерянности Грегом Сомиком, скрылся за новым поворотом реки. Вскоре исчезли и дымки из труб, парившие над кронами деревьев. Вокруг снова царила первозданная природа, и водомерки порскали во все стороны от носа лодки, распарывающего гладь реки.

– И что теперь? – нарушил молчание Слов.

– Еда у нас есть, – Фарри оглянулся назад, в сторону, где осталась деревня, – а остальное купим где-нибудь еще. Там и дорогу узнаем. Не одна ведь деревня в мире, правда?

Два дня река неторопливо несла лодку по течению. Два дня не было заметно никаких признаков жилья. Словно Фарри и Слов вдруг оказались единственными людьми во всем мире. Девственный лес, почетной стражей стоя по берегам реки, то смыкал над ними свои зеленые руки-ветви, просеивая солнечные лучи сквозь густую листву, то расступался далеко в стороны, следуя изгибам берегов. Животные, видимо пришедшие к реке на водопой, лишь провожали лодку любопытными взглядами – похоже, они никогда не сталкивались с охотниками. Узкие ответвления уходили от реки куда-то в глубь леса. Фарри и Слов, посовещавшись, решили следовать основному руслу – кто знает, куда ведут эти мелкие речушки и не заплутают ли братья в водном лабиринте, густо изрезавшем здешние леса. Время от времени река, по которой они плыли, впадала в озера всех форм и размеров. Большие и маленькие, чистые и покрытые сплошным ковром кувшинок, где братьям приходилось налегать на весла, проталкивая лодку сквозь переплетение водорослей. А потом их снова подхватывало речное течение и увлекало за собой.

– Дымом вроде пахнет. – Фарри принюхался и завертел головой, высматривая источник запаха.

Слов отложил весла и привстал, вглядываясь в даль.

– Вон, смотри!

Еще через минуту впереди стало видно большую лесную делянку. На протяжении пятидесяти шагов по левому берегу лес был расчищен, а сам берег завален очищенными бревнами и сучьями, срубленными с древесных стволов. Пусть растительность упрямо стремилась занять свободное пространство, но здесь рука человека была видна невооруженным глазом.

Дым, который учуял Фарри, исходил от двух громадных костров, горевших по краям делянки. Вскоре стали слышны новые звуки – стук топоров и, пока еще невнятная, речь.

– Пристанем? – Слов вопросительно посмотрел на брата. – Или дальше поплывем?

– Здесь нас никто не знает, – подумав, ответил Фарри. – Надо спросить, правильно ли мы плывем.

Приняв решение, братья направили лодку к берегу. Когда ее нос ткнулся в прибрежный ил, Фарри выскочил на берег, стараясь не замочить ног, и принялся привязывать лодку к коряге, лежащей у среза воды.

– Р-раз! – раздалось сквозь стук топоров откуда-то из глубины вырубки. – Р-раз!

Братья поднялись на берег и остановились перед беспорядочно разбросанными толстыми бревнами. Неподалеку они заметили лесорубов, голых по пояс, ожесточенно вонзающих топоры в древесные стволы. Чуть ближе к ним пятеро мужчин, впрягшись в веревки, изо всех сил тянули к берегу здоровенное очищенное бревно, а там, откуда они это бревно волокли, их сотоварищи споро очищали от ветвей еще несколько упавших деревьев.

– Поберегись!

Огромное, в два обхвата толщиной, дерево, застонав, стало клониться к земле. Лесорубы ловко отскочили в сторону, и дерево с громким треском упало. В поверженного гиганта тут же снова впились топоры, безжалостно отсекая еще дрожащие зеленые ветви.

– P-раз! И р-раз!

– А вам здесь чего надо?

От одного из костров к Фарри и Слову не спеша направился высокий мужчина. Чуть полноватый, с косматой черной шевелюрой и солидной бородой. Вся его одежда, как у всех жителей здешних мест, в том числе и самих братьев, была сделана из кожи, но на боку, вместо меча, висел топор на длинной рукояти. Длинное, узкое лезвие топора, чуть загнутое вниз, совсем не походило на рабочий инструмент. Когда он остановился рядом с Фарри и Словом, парни сразу же обратили внимание на небольшой знак на его груди – темно-зеленый щит, посреди которого нарисован черный топор. Знак Дома Вудакс, которому принадлежат все здешние леса.

– Мы хотели узнать, где оказались, господин. – Слов чуть поклонился. – И далеко ли до Этвуда.

– Дня три, если по реке. – Мужчина махнул рукой вниз по течению. – Вы откуда такие?

– С севера, – ответил Фарри. – Мы на хуторе жили, почти под самой Стеной.

– Не знал, что у вас там неспокойно. – Мужчина указал на меч Фарри. – И что в ваших диких местах мечи предпочитают честному топору.

– Да нет, все у нас спокойно. – Слов посмотрел на свой меч. – Просто дорога дальняя – мало ли что в пути случиться может, господин…

В ответ мужчина расхохотался. Чуть ли за живот от смеха не схватился. Братья недоуменно переглянулись, пытаясь понять, что же вызвало такую реакцию.

– Зовите меня господин Перес, – отсмеявшись, произнес их собеседник.

В ответ Фарри и Слов, снова поклонившись, тоже представились.

– Слушайте, вояки, – Перес, хмыкнув, указал на их мечи, – вы хоть умеете обращаться с этими железками? А то ведь неловко взмахнете, так и ногу себе отрубите!

– Нас дядя с детства учил! – Фарри оскорбленно выпрямился и глянул прямо в глаза Переса. – Уж можете не беспокоиться за наши ноги.

– Дядя, значит? – Перес снова хмыкнул. – Оказывается, я многого о севере не знаю. Там, значит, и мастера меча водятся…

– Мастера не мастера, а постоять за себя сможем, – твердо парировал Фарри, не обращая внимания на тычки и шипение брата.

– А давай проверим! – вдруг предложил Перес. – Ставлю серебряную монету, что побью любого из вас!

– Извините, господин Перес… – начал Слов, выступая вперед брата, едва тот успел раскрыть рот.

– Да ладно вам! – Перес по-своему истолковал его слова и махнул рукой. – Я и не надеюсь, что вы ставку поддержите. Откуда у вас там деньги? Давайте так – если кто-то из вас меня побьет, то получаете серебряную монету. Если нет – вы мне ничего не должны. Хоть какое-то развлечение, а то месяц уже тут за тем, как деревья падают, наблюдаю.

– А на золотой поспорить – слабо? – Фарри оттолкнул брата.

– А у вас и золото есть? – Глаза Переса полезли из орбит. – Или это ты решил за мой счет подзаработать?

Слов больно наступил брату на ногу.

– Какой золотой! – злобно шепнул он Фарри в ухо. – Заткнись, придурок! Ну, вы же все равно считаете, что нас побьете, – тут же сказал он Пересу. – Чего вам беспокоиться, что свое золото потеряете?

– Понятно. – Перес снова расхохотался. – А вы – наглые, крысеныши! Только вот я вам не милорд какой, чтоб золотыми разбрасываться. И не привык ставить на кон то, чего у меня нет. Так что, согласны на серебро?

– Идет! – кивнул Фарри, отстраняя Слова.

– Фарри, может, давай лучше я буду драться? – тихо спросил Слов, пока Фарри сбрасывал с себя куртку.

– Думаешь, я хуже тебя дерусь? – ухмыльнулся Фарри. – Не мешай лучше.

Почуяв забаву, вокруг Фарри, Слова и Переса начали собираться лесорубы. Даже те, кто в отдалении рубил деревья, узнав о предстоящем развлечении, побросали работу и поспешили к берегу. Сразу же в воздухе зазвенели выкрики. Кто-то подбадривал Фарри, кто-то бросал шутки, не всегда безобидные, кто-то интересовался, что происходит…

– Ну, готов, малыш? – Перес взмахнул топором.

Фарри встал в стойку, выставив перед собой меч, и повел плечами.

– Начали?

С мощным рыком Перес бросился вперед. Лезвие топора полетело сверху вниз к голове Фарри. Слов затаил дыхание, с ужасом ожидая, что сейчас топор раскроит его брату череп. Но, лязгнув о железо, которым рукоять топора была окована на половину длины, меч Фарри уверенно встретил удар. Фарри, не успел еще стихнуть лязг металла, чуть сместился вправо, выводя клинок из-под топора, пригнулся… И еле успел отскочить – обух топора, изменив направление движения, чуть не врезался ему в висок.

– Неплохо, – осклабился Перес, поигрывая топором. – Меч держать ты умеешь.

Теперь уже Фарри пошел в атаку. Удар наискосок слева направо. Заблокировал на возврате контратаку Переса. Лезвие топора застыло на расстоянии пальца от лица парня. Фарри сглотнул. Сражаться против человека, вооруженного топором, было непривычно. Он привык, что противник вооружен мечом, а если быть честным – всего лишь палкой, изображающей меч. Теперь пришлось приноравливаться по-новому. Постоянно учитывать, что лезвие топора далеко выступает от рукояти и уже не получится заблокировать удар совсем близко к своему телу – в этом случае лезвие топора вопьется в плоть. И еще одно. Тренируясь с палками, братья рисковали лишь заработать парочку лишних синяков. Здесь же схватка шла боевым оружием, и Перес, похоже, не особо заботился, чтобы не поранить противника.

Снова рыкнув, Перес навалился на топор, отталкивая Фарри. Парню пришлось на шаг отступить, но Перес вдруг дернул топор на себя, зацепив лезвием меч. Руки Фарри рвануло так, что, казалось, вот-вот выскочат суставы. Пользуясь заминкой, Перес снова ринулся вперед, отжимая клинок меча Фарри вниз. Сильный толчок плечом в грудь, и Фарри кубарем покатился по земле.

– А ты молодец! – Перес опустил топор и протянул Фарри руку. – Не думал, что столько продержишься.

Фарри принял руку и поднялся с земли. Тут же возле него оказался Слов. На всем протяжении поединка он наблюдал за братом, крепко сжимая рукоять своего меча. Если брат пострадает в этом поединке… Слов готов был в любой момент броситься с мечом на Переса. На всех окруживших бойцов и наблюдавших за поединком!

– Ты как? – спросил он у брата, но тот только раздраженно дернул плечом.

– Парни, если вам в Этвуд надо, можете подождать здесь пару часов. – Перес вложил топор в петлю на поясе и указал на груду бревен, лежащую на берегу. – Мы лес сплавлять по реке будем. Как раз почти до Этвуда.

– Спасибо, но…

Слов тут же перебил брата:

– Благодарим, господин Перес. Пару часов мы можем и отдохнуть.

– Ну, тогда давайте посидим.

Втроем они отошли к костру, где Перес сидел до того, как лодка братьев пристала к берегу. Присев на обрубок бревна, Перес достал из-за него большую кожаную флягу и, крякнув от удовольствия, сделал большой глоток.

– Так что вам в Этвуде понадобилось? – Он протянул флягу Фарри, и тот, чуть поколебавшись, принял ее.

– Просто путешествуем, – быстро сказал Слов, глядя, как брат принюхивается к содержимому фляги. – Там, на севере, кроме лесов и болот, ведь нет ничего. Хотим мир посмотреть.

– Приключения ищете, – понимающе кивнул Перес. – Ну-ну… А родители знают, что вы на юг отправились?

– Нет у нас родителей. – Фарри наконец решился сделать глоток из фляги и закашлялся.

– Пива никогда не пили? – снова захохотал Перес.

Фарри замотал головой, все еще кашляя от непривычной горечи, и протянул флягу брату. Слов взял ее, задумчиво глянул на брата, перевел взгляд на флягу и решительно протянул ее обратно Пересу.

– Так что ж вы, – тот без слов взял флягу и снова приложился к ней, – одни там жили?

– С дядей, – ответил Слов. – Но он умер.

– Ага… – закивал Перес, пряча опустевшую флягу за бревно. – И вы, оставшись одни, решили, что жизнь в глуши – не для вас.

Фарри угрюмо кивнул. В данный момент его больше всего волновал вопрос, как бы прогнать изо рта непривычную пряную горечь пива. Дядя никогда не разрешал им с братом пить подобные напитки. И сам, насколько Фарри знал, пил исключительно редко. Дело даже не в том, что он был трезвенником. Алмостер Бровин всегда сокрушался, что в этих краях не раздобыть хоть какого-то вина, а к пиву и сивухе, которую гнали в деревне, относился с презрением, как к чему-то недостойному его. Хотя иногда он и уделял внимание местному пиву.

– А эти мечи, – продолжал Перес, – откуда они у вас? Не думаю, что их выковал деревенский кузнец, даже если в ваших краях и добывают руду.

– Они всегда висели у нас над камином, – пожал плечами Фарри. В голове у него чуть шумело после схватки и глотка пива. – Дядя в молодости путешествовал и, наверное, привез их с собой.

– Бьюсь об заклад, – ухмыльнулся Перес, – что ваш дядя неспроста забрался в такую глушь. Ну, да это не мое дело, пока вы сами не нарушаете законы на землях Дома Вудакс. Здесь, в лесах, двое из трех или сами скрываются от каких-то неприятностей, нажитых на юге, или их родители спрятались от них здесь.

Они сидели, болтая, пока лесорубы сбрасывали бревна в воду и связывали их в большие плоты. Слов сбегал к лодке и принес мяса. Перес поделился с братьями хлебом, который, после нескольких дней на одном мясе и рыбе, показался лакомством. Из разговора братья узнали кое-что о жизни в Этвуде и тамошних порядках. Кое-что о самом городе и землях южнее его.

– Вы, парни, главное, не ввязывайтесь ни в какие неприятности, – поучал их Перес. – А то мигом окажетесь на одной из таких вот вырубок. Здесь, конечно, лес валят не преступники. Но в этих краях достаточно и таких вырубок, где нарушившие закон отрабатывают свои преступления. Тяжко отрабатывают.

– Мы и не собирались нарушать закон, – вежливо ответил Фарри.

– Ага. А жить вы как собираетесь? Здесь, в лесу, вам деньги не нужны. Силки поставил или подстрелил какую-нибудь дичь – и ужин обеспечен. А там, в городе, без монеты вам и обглоданной кости никто не даст.

У Фарри и Слова хватило ума, чтобы не показывать деньги, извлеченные из тайника Алмостера Бровина. Они внимательно слушали и понимающе кивали словам Переса.

– Я вам вот что скажу. Вы, парни, с мечами своими худо-бедно, но обращаться умеете. – Увидев, как Фарри скривился, Перес улыбнулся. – Ну, не худо-бедно, а, скажем, даже неплохо. Но не об этом речь. Если хотите, чтоб животы были всегда полны, а горбатиться на рубке леса или подмастерьями какими-то не желаете, то найдите вербовщика. В каждой таверне кто-то да набирает людей в армию какого-нибудь малого Дома. Платить, конечно, много не будут, но…

– Спасибо, господин Перес. Мы подумаем. – Слов посмотрел на реку, где уже почти закончили связывать бревна. – Думаю, пора нам уже дальше отправляться.

– Удачного пути. – Перес достал из кармана трубку и принялся набивать ее табаком. – И подберите к своим мечам какие-то ножны. А то отрежете себе случайно что-нибудь.

Под крики лесорубов плоты были спущены на воду. Фарри и Слов спешно запрыгнули в лодку и, помахав на прощание Пересу, отправились вслед за медленно сплавляющимися по реке бревнами. Вскоре делянка окончательно исчезла из вида, а о том, что она вообще была, напоминали только ползущие вниз по течению плоты да несколько человек, правивших ими.

Вскоре после того, как братья покинули лесную делянку, стали попадаться и другие признаки того, что эти места обитаемы. Сначала редко, а потом все чаще и чаще они проплывали мимо деревень, которые чем дальше, тем становились больше. Фарри и Слов во все глаза глядели на них. Вроде такие же дома, к которым они привыкли в своих краях. И люди одеты так же…

– Спорю, что там не меньше пятидесяти домов! – В голосе Слова звучало чуть ли не благоговение. – Как думаешь, город намного больше?

– Можно подумать, я бывал в городе, – фыркнул Слов, тоже рассматривая проплывающую мимо деревню. – Думаю, город все же побольше будет.

Они не останавливались в этих деревнях. Зачем? Плывущие впереди плоты верно указывали дорогу, запасов еды хватало. Что еще надо? Братья рассудили, что если что-то и понадобится, то можно будет приобрести это и в городе. Благо деньги у них имелись. Всего в мешочке, как подсчитали в начале путешествия Фарри и Слов, было сорок восемь крупных золотых кругляшей. Много это или мало… Парни надеялись, что по крайней мере на первое время им хватит. А потом – что-нибудь придумают. В любом случае мысли Фарри и Слова гораздо больше занимал вопрос, как они добьются своего. Они еще не обсуждали планы в подробностях, решив, что все надо делать последовательно. Сначала добраться до Этвуда, а уже потом – думать, куда идти дальше. Да и что толку сейчас думать, когда они, считай, и не знают ничего даже о том, где находится Дом Дормайл? Где-то на севере Чаши, западнее Вудакса – вот и все, что было им известно.

Через два дня неспешного плавания возле очередной деревни, показавшейся братьям просто огромной, плоты повернули к берегу. Сплавщики, за все это время не сказавшие Фарри и Слову больше двух слов подряд, отталкивались от дна длинными шестами, а на берегу их уже поджидали встречающие. Лодка братьев не удостоилась больше пары взглядов – все были заняты делом. Проплывая мимо, Фарри и Слов видели, как приставшие к берегу плоты тут же цепляли к упряжкам лошадей и под щелканье кнутов вытаскивали на берег.

А еще через час река влилась в большое озеро. Фарри и Слов ахнули при виде открывшегося им зрелища. Озеро было намного больше, чем все, что они видели до того. Берега расходились далеко в стороны, и лес, покрывающий их, исчезал в дымке. Но в пределах видимости берега были всюду просто усеяны деревнями. Тут и там над кронами деревьев поднимались дымки из печных труб, а запахи, принесенные ветром, заставили желудки парней заурчать, напоминая, что с тех пор, как они пообедали, прошло уже довольно много времени. По озерной глади сновали во всех направлениях лодки, разных форм и размеров. Кто-то плыл через озеро по каким-то своим делам, кто-то – таких было большинство – тянул сети, в которых серебрилась бьющаяся рыба. Несколько лодок, выглядящих роскошно, медленно плыли по озеру – их хозяева, похоже, наслаждались приятным вечером. На одной совсем уж большой лодке, украшенной, хоть было еще светло, разноцветными фонарями и гирляндами, что-то шумно праздновали – оттуда до братьев долетали веселые крики и звуки музыки. И все-таки на окружающие их лодки Фарри и Слов смотрели лишь постольку, поскольку старались не столкнуться ни с одной из них. В основном взгляды их были прикованы к тому, что находилось посреди озера.

Огромный остров величаво вздымал песчаные берега из вод озера. Он был настолько обширен, что из центра его, наверное, озерной глади не было видно вовсе. И вся эта территория была застроена. Чуть дальше линии причалов, сплошным кольцом охватывающих остров, устремились к небу городские стены. Даже с немалого расстояния Фарри оценил, что они поднимаются, как минимум, на высоту пяти его ростов. А то и всех шести! И главное, эти стены были целиком сложены из камня! До сих пор братья никогда не видели каменных строений. То есть вообще не видели! Все постройки на севере лесов Вудакса были из дерева: сложены из больших и малых бревен. Крыши крыли либо тростником, в изобилии растущим на болотах, либо древесной дранкой. В общем, камень в их родных краях был не в почете.

– Это сколько ж камня надо, чтобы сложить такую громадину? – выдохнул Слов, не отводя взгляда от приближающейся стены. – Дотащить сюда камни, перевезти их через озеро, сложить в стену…

Однако верхушка стены была все же из дерева. Толстенные, плотно подогнанные друг к другу бревна образовывали просторные галереи, а через равное расстояние из стены вырастали бревенчатые же башни. О том, чтобы забраться на такую высоту, как, например, верхний этаж одной из таких башен, Фарри и думать не хотелось.

– Куда прешь, щенок! – Засмотревшись на чудо впереди, Фарри не заметил, как они чуть не влетели в сеть. Прямо им навстречу медленно плыла рыбацкая лодка, с левой стороны которой, словно ухо, крепилась уходящая под воду рама, на которой и была эта сеть растянута. Трое мужчин, сидевшие в рыбацкой лодке, грозили братьям кулаками и ругались на чем свет стоит.

Пришлось налечь на весла, меняя курс. Лодки разминулись лишь на расстоянии вытянутой руки. Слишком близко, если учесть то, что из рыбацкой лодки, чуть не попав в голову Слова, прилетела брошенная одним из рыбаков крупная рыбья голова – материальное воплощение тех проклятий, которыми рыбаки щедро осыпали братьев.

– Хорошо нас тут встречают. – Слов задумчиво проводил взглядом рыбаков.

– Ты чего? Они же хотели подарить тебе замечательную рыбью голову! – Фарри указал на снаряд, покачивающийся в воде неподалеку, и заржал. – Можно отличную уху сварить!

– Не смешно, – буркнул Слов. – Мы еще не добрались до города, а нас уже встретили руганью. Сомневаюсь, что мне здесь понравится.

– Мы же не собираемся надолго задерживаться. – Фарри вновь уставился на остров, становившийся с каждой минутой все ближе. – Разузнаем, что к чему, и отправимся дальше. Хотя…

– Что «хотя»? – Слов наконец отвернулся от рыбаков и посмотрел на брата.

– Город, Слов! – Глаза у Фарри загорелись. – Гели только стена – такая громадная, то что же находится за ней? И потом… Ну, встретили мы пару невеж, так это вовсе не значит, что все в этом городе такие.

– Может, ты и прав, – согласился с братом Слов. – Посмотрим, что это за город.

Пристать к берегу оказалось не такой уж простой задачей. Вначале Фарри и Слов направили лодку к ближайшему причалу, но стоило только Фарри попытаться выбраться из нее, как тут же появился какой-то человек.

– Эй-эй! Куда это вы?! – кричал он, размахивая руками. – Сюда нельзя!

– Почему? – удивился Фарри.

– Здесь все места заняты. – Парень, оказавшийся при ближайшем рассмотрении едва ли старше братьев, остановился перед Фарри и смерил его взглядом. – Не местные, ага?

– Мы с севера, – пояснил Слов.

– Оно и видно. Что, тяжко там, на севере, нынче? – Похоже, парень не прочь был поболтать.

– Да так… – Фарри пожал плечами. – Город вот захотели посмотреть.

– Ну да. Все стремятся в город. Лезут и лезут… Только я вам вот что скажу. – Парень покачал головой, словно в том, что люди с севера идут в Этвуд, заключалось его личное горе. – Город скоро по швам трещать начнет от вашего брата. Вот скажите мне, чего вам дома не сиделось?

Фарри и Слов переглянулись, не зная, как реагировать на эти слова. Но ответа парню, похоже, не требовалось.

– Вот представьте, что в вашу деревню, или откуда вы там, начинают лезть всякие чужаки, – продолжал он. – Без медяка в кармане, слоняются тут по улицам… Жить нормально честным людям мешают. А большинство из них где в итоге оказываются? Правильно. В том же лесу. Возвращаться-то сами не хотят уже, а к доброй работе – непривычны. И начинается – где-то что-то украдут, с кем-то драку затеют, а то и убьют кого. Приходится страже их обратно в лес возвращать. Только уже не в родные деревни, а на делянки, лес валить. Так зачем, я вас спрашиваю, лезть сюда, если все равно опять в лесу окажешься? Вам на свободе не нравится деревья рубить?

– Мы вообще-то не лесорубы, – вставил слово Фарри, когда парень, как ему показалось, немного выдохся от своего монолога. – Мы охотой жили…

– Так чего дальше не стали жить охотой? Вот ты, – парень уже накрутил себя так, что из его голоса исчез даже намек на доброжелательность. Он ткнул пальцем в грудь Фарри, – скажи мне, чего тебе в Этвуде надо?

– А что, уже город посмотреть нельзя? – Фарри стал надоедать этот разговор. – И чего это мы должны перед тобой отчитываться? Ты вообще кто такой?

– Я? Я здесь приглядываю за причалом. Как раз чтоб такие, как вы, – он сплюнул под ноги, – не занимали места добрых людей. Так что валите отсюда, пока я стражу не позвал. Они-то вас быстро на место вернут!

– Ну и где нам тогда лодку оставить? – Фарри не двинулся с места.

– Так мне это без разницы. Хоть затопите ее! А если у вас монета имеется, то валите на один из общественных причалов. Ну, чего стоишь?

– Фарри, давай убираться отсюда. – Слов поднялся в лодке и дернул брата за штанину.

– Ага-ага, – закивал парень. – Верно. Убирайтесь, давайте!

Смерив напоследок парня взглядом, Фарри еще немного постоял, показывая, что не намерен спешно выполнять его команду, и спрыгнул в лодку. Слов налег на весла, снова выводя лодку в воды озера.

– Слушай, мы еще даже не успели причалить к берегу, – задумчиво произнес он, глядя в спину уходящему парню, – а нас уже успели дважды обругать. Что-то мне здесь совсем не нравится.

– Может, сегодня день такой. – Фарри сплюнул в воду и повернулся к брату. – Везет нам на хамов сегодня.

– Надеюсь только, что дальше нам так «везти» не будет, – ответил Слов.

Им пришлось еще долго плыть вокруг острова. Весь берег был усеян причалами, но, куда бы братья ни свернули, всегда, как из-под земли, возникал страж, требующий поскорее убраться. Кто-то бросал в их сторону ругательства, кто-то холодно оповещал, что останавливаться здесь им нельзя. Повезло Фарри и Слову только на девятом или десятом – они уже сбились со счета – причале, где им подсказали, что следует искать причал, отмеченный знаком, на котором нарисована лодка, означающим, что здесь и есть общественный причал.

Искомый знак первым заметил Фарри, сидящий на носу лодки и внимательно всматривающийся в берег.

– Слов, правь туда! – Он указал на причал, на мостках которого была установлена перекладина. Выкрашенная в зеленый цвет деревянная табличка, на которой красным была нарисована лодка, покачивалась на цепях под слабыми дуновениями ветерка.

Здесь их тоже встречали. Не успели ребята привязать лодку, как перед ними вырос полный мужчина, сразу же заявивший:

– Три медяка в день.

Он, как и все, с кем братья уже успели здесь пообщаться, внимательно осмотрел их с головы до ног и замер, уперев руки в бока. Слов покопался в мешочке, не извлекая, впрочем, его на всеобщее обозрение, и протянул толстяку блеснувший кругляш.

– Пока мы остановимся на пять дней. – Он не знал точно, скольким медякам равен один золотой, но предполагал, что уж на пять дней этого хватит. Судя по округлившимся глазам толстяка, платы хватило бы и на куда более долгое время.

– Хорошо, господа. – Тон его тут же сменился на елейно-любезный, а монета исчезла, словно ее и не было никогда. Вместо нее в руках толстяка появился тощий кошель, из которого он принялся отсчитывать сдачу. – Ни о чем не беспокойтесь! Приглядим за вашей лодкой в лучшем виде! Как за своей собственной!

Отсчитав, он протянул Слову сдачу – три серебряные монеты и пятнадцать больших, стертых до того, что уже сложно было различить, что на них изображено, медяков. Судя по виду его кошелька, вряд ли в нем после этого осталось много монет. Фарри понадеялся, что их не обсчитали.

– Подскажите, пожалуйста, где в городе можно остановиться, – спросил он, загоняя мысль о том, что их слишком легко обмануть, подальше.

– О, конечно, господа! – Толстяк расплылся в улыбке. – Пройдете туда, примерно полверсты, до западных ворот. Там, через ворота, идите по Речной улице, а через три перекрестка, у самого рынка, сверните направо. Сразу увидите! Гостиница называется «Веселый охотник». Самая лучшая еда в городе, Водоворотом клянусь! Да-да!

– Большое вам спасибо. – Слов забросил свой мешок за спину, проверил, не осталось ли чего в лодке, и подождал, пока Фарри пристроит на плечах свой мешок.

Пока они не покинули причал, толстяк семенил за ними, уверяя, что ничего с их лодкой не случится, расписывая прелести Этвуда и преимущества гостиницы, которую порекомендовал, и всячески увещевая пользоваться услугами его причала. В конце концов толстяк отстал, и Фарри со Словом вздохнули от облегчения.

Когда братья уже достаточно удалились от причала, Фарри огляделся по сторонам и остановился.

– Слушай, давай-ка достанем пару монет из мешка, – предложил он. – Нечего при всех за деньгами каждый раз лазить!

– Думаешь, могут украсть? – неуверенно спросил Слов.

– Вполне! – кивнул Фарри. – Народ тут какой-то…

Слов полез в свой мешок и нащупал деньги.

– Монеты две, думаю, хватит, – сказал он, перекладывая кругляши в карман. – Кстати, я тут пытаюсь посчитать. Тот толстяк на причале говорил, что в день берет три медяка. Я заплатил за пять дней – это пятнадцать медяков. С золотой монеты он вернул мне три серебряных и пятнадцать медяков. Это, получается, золотая монета сколько стоит?

Фарри задумался, подсчитывая в уме, но с ходу решить задачу у него не получилось. Как и у его брата. Постояв немного, они решили купить что-нибудь по дороге, разменяв серебро на медь, и таким образом точно узнать стоимость имевшихся у них денег.

До ворот они добирались немного дольше, чем предполагали. Расстояние в полверсты не было такой уж большой проблемой, однако чем ближе они подходили к виднеющейся вдали большой надвратной башне, тем оживленнее становилось вокруг. По набережной сновали лоточники, громкими криками призывавшие купить, казалось, все что угодно – от лески и рыболовных крючков до свежих булочек и фруктов. Возле причалов прямо из лодок продавали рыбу, только что выловленную в озере. Несколько раз попадались пузатые продавцы пива, разливающие пенный напиток в кружки из огромных бочек. И конечно же здесь было вдосталь праздношатающегося народа. Кто-то прогуливался, кто-то отчаянно торговался с продавцами, кто-то просто стоял, прислонившись к городской стене.

– Пирожки с рыбой! Самые свежие! Купишь один раз – всегда будешь у меня покупать! – Мальчишка с лотком, висящим поперек груди, чуть не налетел на Слова. – Прошу прощения, господин! Купите пирожок! Клянусь Водоворотом, это самые вкусные пирожки во всем Этвуде!

– И сколько ты хочешь за один пирожок? – Фарри остановился и принялся рассматривать товар. Пирожки и впрямь выглядели аппетитно.

– Всего медяк, господин! – оживился мальчишка. – Купите – не пожалеете! Самый вкусный для вас выберу.

Он принялся перебирать пирожки на лотке, видимо выбирая покрасивее. Фарри кивнул брату:

– Купим?

– Давай. Есть и впрямь хочется. – Слов выудил из кармана серебряную монету и протянул торговцу. – Давай два.

– А помельче у вас денег нет? – Взгляд мальчишки сразу потух. Он полез в карман и принялся звенеть монетами, пересчитывая, хватит ли у него на сдачу. Судя по выражению лица, денег не хватало.

– Слушай, – оживился Фарри, останавливая Слова, полезшего было за медяками, – а давай-ка пирожков на все!

– Ой, спасибо, господин! – Мальчишка засиял. – Сию минуту, господин! Я вам даже заверну!

Он выудил откуда-то из-под своего лотка практически чистую тряпицу и принялся укладывать на нее свой товар. Один, два, три… Он передал Фарри кулек, в котором были завернуты десять пирожков, и выхватил из рук Слова монету. На сдачу же он вернул им пять медяков.

– Итого одна серебряная монета стоит пятнадцать медяков, – произнес Фарри, разворачивая тряпицу и выуживая пирожок. – Получается, три серебряные монеты – это сорок пять медных.

– Ага, – согласился Слов, беря пирожок и себе. – Один золотой – это семьдесят пять медных монет или пять серебряных.

– На те деньги, что у нас есть, – Фарри откусил сразу полпирожка, отчего его слова едва можно было разобрать, – пирожками можно просто объесться.

Жуя пирожки, оказавшиеся действительно неплохими, они двинулись дальше. Возле самых ворот толпа стала еще гуще. Парни, выросшие в лесу и только иногда бывавшие в деревне, дивились тому, как столько народа может собраться в одном месте. Только у одних ворот, прикинул Фарри, людей было столько, что хватило бы заселить две деревни, и еще осталось бы на парочку хуторов! Они шли осторожно, стараясь ни на кого не налететь, не наступить никому на ногу. Однако, несмотря на все усилия, полностью избежать столкновений не удалось – на память об одном из них у Слова на ребрах остался синяк от локтя какого-то господина, спешно пробиравшегося через толпу. Но самым худшим был шум. Голоса множества людей сливались в неразборчивый гул, словно здесь собрались все птицы и звери северных лесов, к тому же одновременно сошедшие с ума.

– Как они умудряются слышать друг друга? – Слов чуть ли не прокричал эти слова в ухо Фарри. – Тут в двух шагах уже ничего не разберешь!

– Город, – пожал плечами Фарри. – Если такое творится у ворот, то представь, что там, за стенами!

В самих воротах люди двигались еле-еле. Как только Фарри и Слов шагнули в черный зев ворот, причина сразу стала ясна. За массивным столом, сколоченным из досок, сидел средних лет мужчина, одетый в зеленую шерстяную куртку, на левой стороне груди которой был вышит черный топор в контурах щита. По бокам стола стояли шестеро стражников. Одетые, как Перес, в кожу, с такими же топорами. Но, в отличие от Переса, на них были надеты еще и зеленые табарды с вышитым на груди гербом Дома Вудакс, кроме топоров, висящих на боку, стражники были вооружены короткими копьями и большими круглыми щитами, а на головах были надеты похожие на круглые шапочки кожаные шлемы, укрепленные железными полосами.

– Неместные? – поинтересовался человек за столом таким тоном, что его слова больше походили на утверждение, а не на вопрос. Мимо Фарри и Слова протиснулся какой-то мужчина, махнул перед носом стражи рукой, в которой был зажат круглый медный значок. Стражник, стоящий ближе к нему, кивнул и отошел в сторону, пропуская мужчину в город. – По медяку с каждого за проход.

– Пожалуйста, господин. – Фарри положил на стол две монеты, которые тут же отправились в большой деревянный ящик с прорезью на крышке.

– Проходи, не задерживай! – Стражник чуть подтолкнул их в проход.

Здесь стало чуть свободнее. Люди уже не так теснились, и парней даже почти не толкали. Еще десять шагов, и братья оказались в городе.

Если Фарри и Слов дивились количеству людей снаружи городской стены, то, оказавшись внутри, они были поражены. Сотни людей рекой растекались от ворот по городским улицам. Теснились и толкались, кричали и смеялись… Кое-где даже вспыхивали ссоры. Здесь похоже, собрались жители не только самого Этвуда, но и других земель. Разнообразные одежды пестрели всеми цветами так, что начинало рябить в глазах. Вот, недовольно пробурчав что-то, мимо братьев протолкался усатый мужчина, в обтягивающем жилете, надетом на голое тело, и просторных шароварах, подпоясанных широким кожаным ремнем. А вот идет другой – в расшитой замысловатым черно-белым узором тунике, доходящей до самых колен. Навстречу ему – не идет, а словно плывет! – женщина, одетая в ярко-красное платье, жестко обтягивающее ее фигуру в лифе, но ниспадающем просторными юбками до самой земли. Она ведет непринужденную беседу с другой женщиной, одетой в роскошные меха, хотя погода стоит довольно теплая. Проплыл, покачиваясь, по морю людей портшез.

Остановиться, хотя бы на мгновение, здесь было невозможно. Людской поток снес бы любого, как река в половодье плотину. Оставалось только выбирать течения, которые понесут в нужном направлении. Фарри и Слов взялись за руки, боясь затеряться в этой толкотне.

– Нам прямо! – крикнул Слов в ухо брату.

Вокруг высились дома, словно стены ущелья, дном которого были улицы. Братья смотрели на них открыв рот. Высоченные! В два, а некоторые даже в три этажа! Некоторые дома были, как и стена, сложены из камня. Некоторые – из привычных бревен. Встречались и такие, у которых первый этаж был каменным, а второй – деревянным. И ни одной тростниковой крыши! Никаких пузырей на окнах! Крыты все дома были черепицей, а в окнах вставлены разного качества, но настоящие стекла. Засмотревшись, Фарри споткнулся, и только рука брата удержала его от падения. Фарри внезапно задумался – а остановился бы хоть кто-то, упади он на землю? Или толпа так и продолжила бы идти, продвигаясь по упавшему, пока не затоптала бы его насмерть?

Вскоре поток людей вынес их на большую площадь. Вначале Фарри и Слов даже не сообразили, что это именно площадь – все здесь было заставлено рядами лотков, палаток и раскладок, а шум достиг апогея. Только то, что стены ущелья из домов разошлись в стороны, свидетельствовало о том, что это все-таки площадь. Здесь стало чуть свободнее – как вода, вырвавшаяся на простор из узкого русла, толпа замедлилась, и даже толкать братьев стали чуть реже.

– Направо! – Говорить стало практически невозможно, поэтому Слов дернул Фарри за руку и указал направление.

– Давай по базару сначала походим! – Фарри кивнул в сторону торговых рядов. – В гостиницу мы еще успеем!

– Давай!

Братья двинулись к торговым рядам. Чего здесь только не было! Как же беден господин Сомик по сравнению с любым торговцем на этом базаре! А ведь раньше парни считали деревенского торговца настоящим богачом. Рыба, овощи, фрукты… Фарри и Слов останавливались чуть ли не через один лоток, разглядывая выложенный на продажу товар. Потратив еще три медяка, Фарри купил маленький пакетик каких-то орехов, похожих на желтоватые шарики, – продавец, расхваливая орехи, утверждал, что они привезены с самого юга Чаши. По вкусу же они оказались похожи на землю. Чуть сладковатые, но – земля землей. Слов, тоже попробовавший пару орешков, так и заявил об этом Фарри, указав, что не стоит выкладывать за маленький пакетик какой-то гадости деньги, за которые можно купить целых три вкусных пирожка. В ответ Фарри только рассмеялся и заявил, что если не попробовать, то никогда не найдешь лучшего.

Устав от толчеи, Фарри и Слов свернули в другой ряд, где, как им показалось, людей было поменьше. Это действительно оказалось так. Здесь продавали дерево, во всех его видах. Штабеля бревен, досок, какие-то заготовки, разнообразные поделки из дерева. И покупатели здесь, в отличие от продуктовых рядов, выглядели немного по-иному. Солидные мужчины в богатых одеждах – купцы, как решили ребята – до хрипа торговались с продавцами. Другие, похожие на мастеровых, внимательно осматривали товары, чуть ли не обнюхивая каждую доску. Здесь же продавали и разный инструмент – от топоров и пил до гвоздей, чопиков и прочей мелочи. Эти ряды быстро наскучили Фарри и Слову. Немного послонявшись – Фарри чуть не купил небольшую статуэтку коричневого дерева, изображавшую обнаженную женщину, – Слов заявил, что надо пойти посмотреть, что еще продают на этом базаре.

Свернув в следующий ряд, братья сразу же оказались перед небольшим павильоном, в витрине которого было выставлено оружие. Топоры, кинжалы, несколько мечей хищно поблескивали на свету, притягивая взгляд парней.

– Может, зайдем? – предложил Фарри, разглядывая витрину. – Спросим ножны для мечей.

В павильоне продавец – солидный лысоватый мужчина с грубым лицом и сильными мозолистыми руками, указывавшими на то, что он умеет не только продавать оружие, но и обращаться с ним, – спокойным, уверенным голосом расхваливал единственному покупателю кинжал. Сам покупатель – молодой парень, на рукавах кожаной куртки которого, свидетельствуя о принадлежности к одному из мелких Домов, были нашиты шесть полос синего, красного и розового цветов, – крутил тот самый кинжал в руках, внимательно его изучая.

– Две монеты! – устало сказал он, проводя пальцем по лезвию. – Заточка неправильная. У меня еще монета уйдет на то, чтобы ее исправить.

– Где вы, господин, видите неправильную заточку? – Слова продавца вроде бы указывали на то, что он возмущен, но голос звучал все так же спокойно. Он взял из рук покупателя кинжал и провел лезвием по кусочку кожи. – Посмотрите, какой разрез. Кожу как масло режет. Две серебряные монеты и десять медяков – это только для вас.

– Две монеты и пять медяков, – торговался покупатель. – Заточку все равно придется править! И посмотрите на баланс – он же смещен на палец!

– Отличный баланс, господин. Вы посмотрите, как сидит рукоять. Попробуйте, как удобно кинжал лежит в руке. А сталь? Лучшая сталь, выплавленная в самих Железных холмах. Две серебряных и восемь медяков.

– Две серебряных и шесть медяков.

– По рукам, господин. – Продавец вложил кинжал в ножны и протянул новому владельцу.

Звякнули на прилавке монеты, и господин, купивший кинжал, покинул павильон.

– Эй-эй! Вам тут что надо? – Тут же продавец обратил внимание на Фарри и Слова, разглядывающих витрины. Голос его звучал все так же спокойно. – Здесь вам не балаган, чтобы глазеть. Если ничего не собираетесь покупать, то попрошу вас покинуть…

– Нам нужны ножны. – Слов вытащил меч из петли на поясе, отметив, что веревка уже почти перерезана, и протянул его продавцу. – Найдется что-то?

– Поглядим… – Тот осторожно взял меч из рук Слова и принялся его разглядывать. – Так… Отличное оружие… Где вы его взяли?

«Почему почти каждый встречный интересуется нашими мечами? – подумал Фарри, глядя на продавца. – Такое впечатление, что они прямо притягивают взгляды».

– Эти мечи нам достались в наследство, – спокойно ответил Слов.

– В наследство, говорите? – Продавец попробовал пальцем острие и повернулся к братьям. – Если хотите, я могу купить у вас их по хорошей цене.

– Спасибо. – Фарри покачал головой. – Нам нужны только ножны.

– Что ж, хорошо.

Продавец прошел к прилавку и принялся обмерять меч, записывая что-то на листке бумаги.

– Вы же понимаете, что у меня нет ножен под каждый меч. Это надо делать под заказ.

Закончив обмерять, он протянул меч Слову и снова принялся черкать что-то на бумажке.

– Нам надо двое ножен, – заметил Фарри. – У меня точно такой же меч.

– Все равно я должен снять с него мерки. – Продавец протянул руку, и Фарри, поколебавшись, отдал свое оружие. – Выглядят-то они одинаково, но вы же понимаете… Один – на волосок длиннее, другой – на волосок толще… Или шире…

Братья терпеливо дожидались, пока продавец закончит свои подсчеты. Вскоре весь его листок оказался исписан.

– Какие ножны желаете? – Он положил записи перед собой и взглянул на братьев.

– Какие? – переспросил Слов, а Фарри пожал плечами.

В ответ продавец достал из-под прилавка несколько листов, на которых были нарисованы различных форм и размеров мечи вместе с ножнами, и выложил их перед парнями.

– Есть ножны из цельной меди, есть кожаные с медными накладками. Вот здесь вы можете выбрать узор, каким украсить ножны, или заказать без всяких украшений. Медные ножны обойдутся вам по золотому за каждые. За кожаные я возьму по две серебряные монеты. Это, разумеется, без стоимости украшений и узора. Плюс если выберете кожу, то дополнительно поговорим насчет накладок. – Он отвлекся от рисунков, по которым водил пальцем, показывая, о чем говорил, и вновь взглянул на братьев. – Советую вам выбрать кожу. Добрая кожа – она не хуже меди, если вы, конечно, не во дворец на бал собрались. И стоит намного дешевле.

– Мы… – начал было Фарри, но Слов не дал ему договорить.

– Давайте кожаные, – быстро сказал он, глянув на брата.

Еще какое-то время они обсуждали накладки и узор.

Продавец показывал образцы, которые у него были в немалом количестве, достал из-под прилавка новые листы бумаги с изображением разнообразных узоров. В конце концов братья сделали выбор. Слов остановился на простых медных накладках, которые должны будут оковывать устье ножен и их конец. От какого-либо узора он отказался. Фарри же захотел себе накладку на устье ножен длиной чуть ли не на треть их и украшенную самым дешевым узором – в виде опоясывающего накладку плетеного шнура, а на конец ножен – заостренную накладку с хитрым вырезом по краю.

– Хорошо-хорошо… – бормотал продавец, снова черкая что-то на своем листочке. – Это будет… семь серебряных монет и девять медяков.

– Пойдет, – кивнул Слов.

– Только вы же понимаете, что без задатка начинать работу… Половину платы я возьму с вас сейчас, а остальное заплатите, когда ножны будут готовы. Скажем, завтра к вечеру.

Слов полез за деньгами, но Фарри остановил его.

– Нам еще нужны кинжалы и луки со стрелами.

– Зачем? – шепнул Слов, а продавец вежливо отошел в сторону, давая братьям свободно поговорить.

– А ты посмотри на свой нож, – ответил Фарри. – Он же наполовину сточен уже! Сколько ему лет?

Действительно, ножи братьев были в состоянии, оставлявшем желать лучшего. Изделия из железа вообще редко попадали в те места, где жили Фарри и Слов. Конечно, какое-то количество руды добывали и там, но качество этой руды было довольно низким. Да и хороших кузнецов можно было пересчитать по пальцам. Поэтому все изделия из железа – ножи, топоры и другие инструменты – берегли и дорожили ими. И использовали те же ножи до тех пор, пока их вообще возможно было использовать.

– Вот, могу предложить вам. – Продавец вернулся, неся два кинжала средней длины. Оба были в кожаных ножнах с небольшими медными накладками. Крестовина одного из кинжалов прямо расходилась в стороны, а гарда другого была чуть изогнута вниз. Рукояти кинжалов были также обмотаны шершавой кожей. – Они недорогие, но сделаны хорошо. За оба я возьму три серебряные монеты и десять медных.

Братья взяли кинжалы из рук продавца и принялись внимательно их изучать. Фарри особенно понравился тот, гарда которого была изогнута. Удовлетворившись качеством, парни согласились с выбором продавца.

– Луки, к сожалению, я вам продать не могу. – Продавец развел руками. – Я не занимаюсь ими. Но если вы, когда выйдете на улицу, свернете направо и пройдете еще через три павильона, то увидите магазин мастера Гила. Обязательно скажите, что вас направил мастер Балд.

– Спасибо, мастер Балд. – Слов отсчитал монеты и положил на прилавок. Одну золотую, две серебряных и семь медяков. – Я правильно посчитал?

– Правильно. – Мастер Балд бросил взгляд на свои записи. – Жду вас завтра вечером.

Фарри и Слов вышли из павильона и пошли дальше, как советовал мастер Балд. Нужный магазин они нашли быстро – даже если бы у его входа не висела табличка, на которой был изображен лук, большая стойка с товаром все равно привлекла бы их внимание. Мастер Гил поначалу отнесся к парням настороженно, но, когда они упомянули мастера Балда, тон его чуть потеплел, а окончательно продавец расслабился, когда зазвенели монеты. Здесь Фарри и Слов оставили еще один золотой, приобретя два неплохих лука с запасными тетивами и два колчана, полные стрел.

– Послушай, Слов, – сказал Фарри, когда они покинули и этот магазин, – а не купить ли нам новую одежду?

– Зачем? – удивился Слов. – По-моему, наша одежда еще неплохая.

– Ага, неплохая! – фыркнул Фарри, демонстрируя разрез на рукаве. – Ты разве не заметил, как на нас смотрят, когда мы заходим в магазины? Будто думают, что… не знаю. Словно думают, что мы можем у них что-то украсть. Вот посмотри.