Глава 16

Маг подумал было, не слетать ли ему в Аалан, но тут же отклонил эту мысль. В отсутствие творцов привычный мир выглядел слишком нежилым и пустынным. Кроме того, здесь оставался человек, которому Маг обещал вернуться, а даже короткое путешествие по тонким мирам занимало целую человеческую жизнь.

Но главное — ему не хотелось улетать отсюда. Несмотря на все свои горечи и недостатки, этот мир манил его и притягивал, словно однажды принятое зелье. В этой короткой, нелепой, порой невыносимо жестокой человеческой жизни была какая-то странная привлекательность. В ней был сладостно-терпкий привкус хрупкости и мимолетности, будоражащий чувства Мага. Прежняя жизнь казалась ему невыносимо пресной и однообразной по сравнению с этой — может быть, до сих пор она тянулась слишком благополучно? Но теперь у него появилась возможность прожить иную жизнь, по иным правилам.

И по дорогам людского мира зашагал высокий белокурый парень. На его пути сменялись дни и ночи, мелькали города и поселки, леса и реки, встречные и попутчики. Не изменяя принятым правилам, он не позволял себе никаких поблажек, во всем оставаясь таким же, как и другие бродяги: голодал, терпел жару и холод, людскую злобу и неприязнь, радовался случайной улыбке, протянутому куску и теплому ночлегу, предоставленному сострадательной хозяйкой. Его глаза восторженно прикасались к щедрой красоте природы, скользили по лугам и небу, изучали россыпи человеческих жилищ, каждое из которых многое говорило о своих жильцах.

Чаще он ночевал под открытым небом, реже в гостиницах или на постоялых дворах — этих вечных приютах людей дороги. По вечерам он сидел в трактирах за миской какого-нибудь мерзкого варева и кружкой не менее мерзкого пойла, и его внимательный взгляд останавливался на лицах собиравшихся здесь людей. За каждым лицом стояла целая судьба, раскрывающаяся навстречу его взгляду. Путешествующий торговец среднего достатка — хищник обывателей и добыча разбойников, ремесленник, спускающий заработанные медяки ради короткого удовольствия забыться, осторожный крестьянин, едущий к родне или на городской рынок. Здесь же искали заработка доступные девицы, крутилось мелкое жулье и мошенники, а иногда попадался и преступник покрупнее, наводивший на других страх своим тяжелым, недобрым присутствием. В придорожных ночлежках сходились обе эти категории человеческого общества — путь людей дороги лежал через людей дна.

Маг не замечал, как летят дни и месяцы, месяцы и годы. Заскучав в одной стране, он переносился в другую и продолжал бродяжничать — это было наилучшим способом увидеть мир людей изнутри. Наконец дорожные впечатления утратили для него новизну, он ощутил некоторую повторяемость событий. Пора было вспомнить о заброшенных делах.

Он оставил плотное тело и понесся над миром, размышляя, чем бы теперь заняться. Вдруг его внимание привлекла какая-то возня на промежуточном плане. Подлетев поближе, он увидел, что в драке сцепились двое. Одним из дерущихся был Лабу, возглавлявший местную группу Сил, другим — невиданное прежде человекоподобное существо с когтистыми лапами, клыкастой, рогатой головой и кожистыми крыльями за спиной. Правда, крылья служили скорее для украшения, чем для полета, потому что уродливое создание перемещалось в пространстве, не шевеля ими. И очень ловко перемещалось.

Нескольких мгновений хватило, чтобы понять, что перевес не на стороне Лабу. Оба противника сражались голыми руками, но у Лабу не было таких роскошных клыков и когтей. Маг потянул Ариндаль с плеч, но побоялся зацепить своего. Вместо этого он кинулся на крылатую тварь сзади и оглушил ее кулаком по голове.

Тварь выпустила Лабу из когтей. Маг взмахнул плащом и разрезал ее на мелкие куски, а затем подлетел к руководителю местных Сил. Тот морщился от боли, держась за прокушенное плечо.

— Привет, светоносный, — криво улыбнулся он Магу. — Ты подоспел очень вовремя.

— Что там у тебя? — Маг отстранил его руку. — Я — не Хриза, конечно, но кое-что могу. — Рана Лабу стала закрываться под его умелыми пальцами.

— Спасибо, — поблагодарил тот. — Уже легче.

— Откуда здесь взялась эта тварь? — поинтересовался между делом Маг. — Почему она напала на тебя?

— Это я напал на него, — признался Лабу. — Я вышел за ним на охоту, но не ожидал, что он окажется так силен.

— Он? — переспросил Маг. — Ты знаешь, кто это?

— Еще бы не знать, — раздраженно фыркнул Лабу. — Это бог.

— Бог? — Маг взглянул на него в изумлении, думая, что тот шутит.

— Но в нем же нет божественной искры! — Он уже успел подумать, что это очередное творение кого-то из любителей тартарских боев, и приготовился устроить хулигану взбучку.

Однако Лабу смотрел на него серьезно.

— Правильно, это — не творец, но все-таки это — бог, — сказал он. — Бог, созданный людьми.

— Это чудовище — бог? — снова усомнился Маг.

— Люди называют его богом, — пояснил Лабу. — Как нас.

— Ты утверждаешь, что они сами создали его?

— А что тут такого? — Лабу махнул рукой на ближайший рой грязеедов. — Создают же они вот это!

Маг восстановил в памяти внешний вид и поведение крылатой твари.

— Он выглядит как продукт осознанного творчества, — сказал он, жалея про себя, что поспешил уничтожить это существо вместо того, чтобы изучить его, — а грязеедов люди создают бессознательно.

Лабу снисходительно усмехнулся его словам:

— Прогресс не стоит на месте, светоносный, и люди понемногу совершенствуются в творчестве. Это уже не первый бог, от которого мне приходится избавлять этот мир.

— Но как они создают богов? — спросил Маг, выпуская из рук его плечо.

— Ясно как. — Лабу повращал рукой, проверяя, как она действует. — Все в порядке, спасибо. — Он восстановил разодранную одежду и расправил по плечам плащ. — Люди их мыслят. Они придумывают некую сущность, задают ей внешний вид и черты характера, а затем признают ее главенствующей над ними и начинают приносить ей жертвы и одолевать просьбами. Разве ты этого не знал, светоносный?

— Нет, — качнул головой Маг.

— Чем же ты тогда здесь занимаешься? — ехидно поинтересовался Лабу. — Всем, кто постоянно работает с людьми, это прекрасно известно.

— Я все больше по особым делам, — не стал вдаваться в подробности Маг.

— Тогда займись этими самодельными богами, — посоветовал ему Лабу. — Их, наверное, было бы не меньше, чем нас, если бы мы своевременно не уничтожали их. Это дело давно заслуживает статуса «особого». И кстати, об уничтожении — раз уж ты здесь, не поможешь ли прикончить еще одного? Он обитает неподалеку, на острове.

— Тоже бог? — уточнил Маг. — Куда лететь?

— Демон, — ответил Лабу, озираясь в поисках направления. — Туда, кажется.

Он полетел вдоль тянущегося внизу морского берега, Маг — за ним.

— А чем демон отличается от бога? — спросил он в спину Лабу.

— Ничем, — оглянулся тот. — Хотя люди как-то различают их.

— Откуда же ты знаешь, что это демон?

— Так они его называют, — ответил Лабу. — По сути он точно такой же, как и этот бог, но люди любят делить все надвое, — пустился он в объяснения. — Для любого явления они устанавливают шкалу и ставят на ней точку отсчета. Все, что оказалось по разные стороны этой точки, считается противоположным друг другу.

Магу были известны особенности человеческого мышления, но его заинтересовали рассуждения Лабу.

— А точка отсчета имеет постоянное положение? — спросил он.

— Разумеется, нет, — отозвался тот. — У каждого человека она меняется несколько раз на дню, не говоря уже о значительных сдвигах, происходящих со сменой поколений. Не знаю, как только им удается пользоваться ею!

— Подобная система оценки может существовать именно потому, что она относительна, — заметил Маг, — иначе ей было бы невозможно пользоваться.

— Пожалуй. — Магу показалось, что в голосе Лабу промелькнуло тайное смущение: — Знаешь, эти демоны обычно дерутся гораздо круче богов.

Они летели вдоль побережья, пока впереди не показался голый скалистый остров, отделенный узким проливом от основного берега.

— Сюда, — сказал через плечо Лабу. — Демон живет здесь.

— Ну и местечко! — Маг окинул взглядом нагромождение обгаженных птичьими колониями скал. — Неужели ему нравится здесь жить?

— Человеческие творения не выбирают, где жить, — сообщил его спутник. — Они живут там, где их помещают люди. Раз местные жители уверены, что на этом острове живет свирепый демон — там он и живет. Поведение этих созданий не выходит за пределы людского воображения. Какими их придумали люди, такими они и будут.

— А каким люди придумали этого демона? — Маг заподозрил, что вопрос будет уместным.

— Как бы это сказать… — замялся Лабу.

— Как есть, так и говори, — подбодрил его Маг, рассудив, что перед началом драки не помешало бы узнать, с кем дерешься.

— У местных жителей слишком богатое воображение, — со вздохом сказал Лабу, — а на этом демоне оно у них окончательно разгулялось. В итоге получилось такое чудовище, что не только люди, но и творцы обходят остров стороной. Кое-кто из людей поклоняется этой твари, они создали на острове капище и приносят на нем человеческие жертвы. Сам понимаешь, как это ее усиливает.

— Понимаю, — отозвался Маг. — Идет постоянное подкрепление демона энергией мысли. — Он сосредоточился на промежуточном плане острова, разыскивая демона, но того пока не было видно.

— И эта мысль направлена не на улучшение его нрава, — подтвердил его подозрения Лабу. — Каждое следующее поколение поклонников, воображая этого демона, словно бы стремится превзойти предыдущее.

— Люди сами могли бы его уничтожить, — заметил Маг. — Нужно только, чтобы все они дружно и искренне подумали, что его не существует. А так — даже если мы его прикончим, в скором времени они создадут его снова.

— Может быть, тогда он получится у них посмирнее, — выразил надежду Лабу.

Они перелетели узкий пролив и оказались над островом. Его береговые скалы отвесно обрывались вниз, только в одном месте виднелась небольшая бухта, где можно было причалить к берегу. От края воды в глубь острова вела тропинка, заканчивавшаяся на ровной площадке перед пещерой. Посреди площадки был выложен каменный круг с огромным плоским валуном в центре.

— Это — капище, а демон там, в пещере. Он выходит оттуда только в плохую погоду, — сказал Лабу, спускаясь на площадку.

— Почему?

— Так придумали люди. Он топит лодки, которые не успели вернуться с промысла.

Они остановились на краю каменного круга и заглянули издали в пещеру. В темном отверстии не было заметно ни малейших признаков чьего-либо присутствия.

— Демон там?

— Там.

— Нужно как-то выманить его оттуда. — Маг взглянул на Лабу, но тот не проявил никакого желания подойти поближе к пещере. Парень заметно робел, но Маг не осуждал его — могущество Сил было несравнимо с могуществом Властей.

— Может быть, вызвать непогоду? — предложил Лабу. — Тогда он сам вылезет.

— Обойдется. — Маг понял, что в этом бою он будет основной военной силой.

Он шагнул ко входу в пещеру и заглянул внутрь. Его высшее зрение устремилось вглубь по неровному, извилистому коридору, пока не наткнулось на широкую, медленно вздымавшуюся и опускавшуюся глыбу живого промежуточного вещества. Демон спал.

Маг разглядел его шиповатые плечи, мощную спину, на которой бугрились мышцы, красно-бурую чешую, длинный и гибкий хвост с острием на конце. Сейчас этот хвост был свернут в кольцо и лежал поверх тела. Морды не было видно — она была прикрыта корявыми лапами, из-под которых торчали длинные уши и рога. Это было могучее существо с прочной кожей и когтистыми конечностями, но Маг надеялся, что оно не настолько могучее, чтобы противостоять огненной струе Ариндаля.

Лучше всего было бы сжечь его спящим. Маг сформировал из плазмы плаща огненный шар и запустил в пещеру. Хотя огонь был создан на промежуточном плане — человеческий глаз не мог бы увидеть ни Мага, ни демона, ни катящейся по коридору огненной лавины — эхо призрачной битвы отразилось и на плотном веществе, заставив каменную крошку осыпаться со стен и потолка пещеры. Шар докатился до демона и взорвался, наполнив его обиталище огнем. Каменная основа острова задрожала, с окрестных скал снялись тучи птиц.

— Надеюсь, этого будет достаточно, — сказал Маг, наблюдая за огненным вихрем, охватившим демона. — Мало что может устоять перед таким огнем, — обернулся он к Лабу, — даже кошмары…

К несчастью, тут же выяснилось, что демон относился именно к этой незначительной категории. Огонь не уничтожил, а только разбудил его. Не успел Маг договорить последнюю фразу, как из пещеры выкатился огромный, пахнущий паленым, шипящий от злости ком.

Оба творца отскочили на дальний конец площадки. Ком развернулся в чешуйчатое красно-бурое чудовище с острейшими зубами и кинжаловидными когтями на всех четырех конечностях. За спиной у чудовища подрагивали короткие перепончатые крылышки, не замеченные Магом при осмотре. На плотном плане они не подняли бы на воздух даже кошку, но на промежуточном плане действовали другие законы. Люди были уверены, что демон летуч, и он исправно взвился на этих коротышках в воздух, готовясь спикировать на обидчиков.

— Может, ну его? — зашептал Лабу. — Пусть себе торчит на этом острове. Согласен?

— Кажется, он не согласен, — ответил сквозь зубы Маг, не сводя глаз с готовившегося к броску демона. — Сейчас я его приласкаю…

Он размахнулся Ариндалем, и горизонтальная струя плазмы веером разлетелась в воздухе. Она угодила поперек демона, но не разрезала его пополам, а оставила темную полосу на его красно-бурой чешуе. Демон взвыл — видимо, попадание было болезненным — и замахнулся когтями на Мага.

С когтей слетели молнии. От неожиданности Маг не успел защититься, и весь пучок попал ему в грудь. Однако на белой рубахе не осталось даже следа — только в открытом вырезе у горла, где удар пришелся на голую кожу, вздулось пятно ожога. Рубашка Сейдула была идеальной броней.

Демон зашипел от досады — прежде ему всегда хватало одного удара. Он натужно скрючил пальцы, но второго пучка молний не получилось. Тогда он прицелился кинжаловидными когтями в горло Магу и яростно метнулся на него, получив на лету повторную струю плазмы. Вторая темная полоса ожога пролегла на его чешуе рядом с первой.

Маг увернулся от демона и полоснул его градом огненных ударов. Воздух вокруг них стал спертым от невыносимого жара. Это сказалось даже на плотном плане — скалы накалились, волны плескались о них с шипением, птицы разлетелись прочь, подбирая под себя обожженные лапы.

В памяти Мага всплыло название рыбного блюда, которое он пробовал, пока находился в человеческом облике. Как бы не сделать из моря уху — спохватился он и перестал размахивать плащом. Демон кружил над площадкой, кидаясь на Мага, тот без труда уворачивался от него — тварь была могучей, но неуклюжей.

— Он неуязвим для огня! — крикнул Лабу. — Попробуй холод!

Маг сотворил леденящий вихрь и метнул в демона. Окружающие скалы мгновенно заледенели, у берега образовалась ледяная корка. Но, вопреки ожиданиям Мага, демон не превратился в сосульку. Лютая стужа подействовала на чудовище не сильнее легкого ветерка.

Как бы не сделать из моря студень — вылезла откуда-то нелепая мысль и завертелась в голове Мага. Он отогнал ее прочь. Лучше бы вместо этой глупости туда заскочило ценное соображение о том, как прикончить демона. Если не огонь и не холод, то что же?

— Лабу! — крикнул он. — Вы как справлялись с такими?!

— Никак! — раздалось в ответ. — Я думал, ты знаешь! Брось его, уходи на тонкий план, ему туда не пробраться! Он весь промежуточный!

Сбежать и оставить на свободе разъяренного демона — это был совершенно неприемлемый совет. Маг кружил по площадке и отмахивался от чудовища, надеясь придумать что-нибудь получше.

— Жалкие ублюдки! — захохотал демон, услышав, как они перекрикиваются между собой. — Захотели справиться со мной, со всесильным, непобедимым, неуязвимым! Небесные боги трепещут передо мной! Я — великий, могучий, непобедимый, неуязвимый! Ни огонь, ни вода, ни земля, ни ветер не причинят мне вреда! Ни твердый камень, ни холодный металл не пробьют мою кожу.

Маг догадался, что демон перечисляет свойства, которыми наделило его воображение людей. Действительно, что-то оно слишком разгулялось: чтобы топить рыбацкие лодки, за глаза хватило бы твари поскромнее. Как же ее прикончить?

— Ничего! — крикнул он демону. — Если понадобится, я разорву тебя голыми руками!

Люди не предусмотрели для демона трусости. Он захохотал еще громче и кинулся на Мага. Вместо того чтобы увернуться в очередной раз, Маг одной рукой перехватил его когтистую лапу, а другой рванул за куцее крылышко. Раздался хруст, демон потерял равновесие в воздухе и рухнул вниз, когти его нижних конечностей клацнули о камень площадки. Скалы задрожали от его яростного рева.

Это было обычным для творений — если по замыслу творца нормальное крылышко держало чудовище в воздухе, то поврежденное переставало его удерживать. Сам демон не был творцом и не мог заставить себя летать без оговоренных создателем условностей, хотя по законам промежуточных миров для полета не требовались крылья. Теперь он не мог оставаться в воздухе и использовать для драки когти ног.

Не приспособленный к пешему бою, он неуклюже заковылял по земле к Магу. Маг сделал обманное движение, отвлекшее демона, вскочил на него сзади и ухватился за рога, намереваясь сломать неподатливую шею. Тот упал на спину, чтобы стряхнуть врага, и они оба покатились по камням.

Вдруг движения демона стали беспорядочными, судорожными, он забыл о висевшем на его спине Маге и перестал размахивать лапами в попытках стащить с себя врага. Вместо этого он стал хвататься ими за горло, словно его что-то душило. Маг проследил за лапами демона и увидел плотно обвившуюся вокруг его горла веревку.

Демон задыхался. Маг отцепился от него и встал поблизости, к нему подошел Лабу.

— Что с ним? — спросил он.

— Веревка на горле. — Ощупав свою поясницу, Маг удостоверился, что Талесты там нет.

— А разве он дышит горлом? — удивился Лабу.

Было общеизвестным, что обитатели промежуточных миров дышат всем телом.

— Видимо, да, — кивнул Маг, наблюдая, как когти демона рвут себе горло, пытаясь подцепить веревку. По правде говоря, не ожидал.

Они стояли и смотрели, пока демон не затих. Как только жизнь ушла из его тела, оно распалось и исчезло у них на глазах. На камнях осталась одна Талеста. Гордо подняв узелок, веревка подползла к хозяину и заняла свое обычное место у него на поясе.

— Молодец, Талеста! — похвалил ее Маг. — Как ты догадалась, что он дышит горлом? Я никогда не додумался бы до этого.

— Он создан людьми, а люди всегда дышат горлом, — с важностью ответила веревка. — Они не могут придумать ничего другого. И вообще меня зовут не Талеста, а Талиханар…

— Пожалей меня, веревочка! — взмолился Маг. — После этой драки у меня даже язык не ворочается!

— Ладно уж, — взмахнула она кисточкой. — И зачем только я тебе служу…

Оставив последнее слово за ней, Маг обернулся к Лабу.

— Здесь еще много демонов? — спросил он.

— Не навоевался? — весело улыбнулся тот. — Здесь их пока больше нет, но можешь слетать к Индре. Там найдется чем развлечься.

— Нужно позаботиться, чтобы «пока» тянулось подольше. — Маг окинул взглядом остров. — Нечего здесь делать этим создателям демонов!

Он сделал быстрый жест рукой, и на ведущую к пещере тропинку посыпались обломки камней. Еще один жест — и громадный кусок скалы завалил бухту. Еще — и вокруг острова вскипели буруны, создавая непреодолимое препятствие лодкам.

— Пусть они забудут, как сюда плавать! — сказал он напоследок. — Присмотри за этим, Лабу.

Он не обольщался своей победой — убитый демон был только началом. Наступало время, когда в этом мире появятся сотни богов и демонов, созданных людьми.

Расставшись с Лабу, Маг поднялся высоко над морем, чтобы взглянуть на место сражения сверху. Остров дымился, там камня на камне не осталось целого. Птицы возвращались на скалы и с громкими криками кружили над ними, не узнавая привычных мест. Разгулявшиеся волны понемногу успокаивались, только у подводных камней, накиданных Магом вокруг острова, кипели буруны.

На воде покачивалась пустая лодка, смытая поднятой рухнувшими скалами волной. Видимо, она принадлежала поклонникам демона, плававшим на ней в капище. Маг подул на нее, она перевернулась и поплыла на подводные камни. Он провожал ее взглядом, пока она не налетела на них и на волнах не завертелись ее обломки.

Маг опустился на береговые камни, влажные от воды. Между ними застряли свежие, не обсохшие еще кустики водорослей. Они напомнили ему, что он так и не сдержал слово, данное себе на ааланском побережье, и не увидел моря человеческими глазами. Сейчас был подходящий случай сдержать его, и Маг сосредоточился на создании плотного тела. В последнее время это стало для него привычным, наподобие сотворения вещей, которыми он пользовался дома. Кстати, когда он в последний раз был дома? Не важно, там все равно было нечего делать.

В его ушах раздался вызов. Маг узнал голос Нереи и отвлекся от своего занятия. Та появилась перед ним без приглашения, едва получив ответ.

— С тобой все в порядке? — Она устремила на него тревожный взгляд.

Маг недоуменно уставился на нее, не зная, что сказать. Нерея смотрела на него с испугом, словно не ожидала увидеть его целым и невредимым.

— Мне вдруг показалось, что ты в опасности, — пробормотала она. — Конечно, нехорошо появляться вот так, но я просто не могла с собой справиться…

Ее глаза вдруг расширились — она заметила ожог на его груди, видневшийся в распахнутый ворот рубашки.

— Что это? — дрогнувшим голосом спросила она. — Ты ранен?

— Пустяки, — отмахнулся Маг. — Не обращай внимания.

— Откуда это?

— Подрался немного, — объяснил он, стараясь не встречаться с ее испуганным, ищущим взглядом. — С местным демоном. Не пугайся, все уже позади.

— С демоном? — переспросила Нерея. — Кто это?

— Разве ты не знаешь? Это такой продукт человеческого творчества, наподобие тартарских чудовищ. Лабу сказал мне, что в этом мире их полно.

— Ах, этот, — догадалась она. — Я слышала другие названия — джинны и ракшасы. Они встречаются, но не везде, у нас их пока нет. Мы работаем многочисленной группой, нашим людям хватает настоящих творцов. — Испуг в ее глазах возрос. — Но я слышала, что некоторые из них бывают очень опасными!

— Не настолько, чтобы я не справился, — улыбнулся Маг, хотя и подумал про себя, что к демонам лучше не лезть, не изучив заранее их сильные и слабые стороны. Людское воображение порождало тварей, которые могли оказаться по-настоящему опасными для многих из Сил. — Они не могут проникнуть выше промежуточного плана, — напомнил он на всякий случай. — Если что — спасайся на тонком плане.

Нерея выдавила ответную улыбку, не сводя глаз с ожога на его груди.

— Давай, я вылечу тебя. — Не дожидаясь ответа, она протянула пальцы к ожогу. — Тебе, наверное, очень больно, да?

По правде говоря, до этого мгновения Маг вообще не чувствовал боли. В пылу сражения он забыл про ожог, но теперь, когда она напомнила ему о ране, он ощутил сильное жжение чуть ниже основания шеи.

— Немножко. — Он приподнял голову, подставляя обожженное место ее пальцам.

Не каждый из Сил умел залечивать раны, но у Нереи это получалось хорошо — способность лечить соответствовала ее мягкому, сострадательному характеру. От усердия она наклонила голову набок, ее глаза не отрывались от ожога, и Маг мог беспрепятственно рассматривать ее лицо, на котором утвердилось озабоченно-старательное выражение. Оно напомнило ему о сестричке, с такой же озабоченной старательностью промывавшей рану на его голове.

Обруч белого металла поблескивал на ее лбу, придавая опрятность и строгость белокурым, распущенным по плечам локонам. Длинные ресницы были полуспущены, светло-серые глаза внимательно следили за раной и прикасавшимися к ней кончиками пальцев, губы едва заметно шевелились, сопровождая движения рук, Нерея боялась сделать ему больно. Ее белая шея была полузакрыта глухим стоячим воротничком, голубоватый блеск которого подчеркивал теплый цвет кожи ее лица. Тонкое платье обтягивало стройную фигурку, узкую талию, переходившую в небольшие округлости бедер. Никакой избыточности, никаких бьющих в глаза признаков пола — но, тем не менее. Магу вдруг захотелось положить ладони на ее талию.

Интересно, сойдутся ли его пальцы при обхвате? Маг подавил соблазн в зародыше, он даже не завел руки за спину, чтобы предохранить себя от искушения. Он считал себя выше этих игрушек, ему не хотелось тешить себя иллюзией близости, чтобы после остаться лицом к лицу с собственным разочарованием. За кого бы ни принимала его Нерея, у них не было ничего общего. Она не понимала его стремлений, а он, несмотря на то что ему были известны ее желания, понимал их только рассудком. В нем ничто не отзывалось на них, а без внутреннего отклика понимание было неполным. Пусть все остается, как было.

— Все. — Она полюбовалась на свою работу, точно так же, как его прежняя сестричка.

— Спасибо, — сказал Маг.

Его лицо сохраняло непроницаемость, но что-то в голосе, видимо, выдало его. Щеки Нереи вспыхнули, глаза засияли, словно у обрадованного ребенка.

— Ты… ты очень занят? — Она по-прежнему стояла вплотную к нему, хотя необходимость в этом отпала. — Что ты собирался делать?

Маг протянул руку и провел по ее волосам, словно поправляя их, хотя из ее прически не выбился ни один волосок.

— Я свободен. — Он отступил от нее и повернулся лицом к морю. — Поэтому я собирался исполнить одно давнее обещание.

— Кому? — спросила она.

— Себе. Слово нужно держать, даже если дал его себе. Особенно, если дал его себе, — поправился он.

— А какое слово? — полюбопытствовала Нерея. — Это не секрет?

— Нет, — улыбнулся Маг. — Мне хотелось взглянуть на море глазами человека. Я как раз создавал себе плотное тело, когда появилась ты.

— Зачем? — удивилась она. — Зрение творца лучше человеческого. Мы видим то, чего никогда не увидеть людям.

— Может быть, и люди видят то, чего никогда не увидеть нам, — сказал Маг. — По-моему, иногда бывает полезно взглянуть на мир другими глазами.

— Да… — Нерея потупила глаза и замолчала. Было заметно, что она всерьез обдумывает его слова. Вдруг ее лицо изменилось, она встрепенулась и взглянула на Мага. — А можно я тоже попробую?

— Почему нельзя — конечно, можно, — усмехнулся он. — Ты умеешь создавать себе плотное тело?

— Умею, — кивнула она. — Мне приходится иногда являться служителям храма. По работе. Но… — Она запнулась, на ее лице проступило смущение.

Ее недоговоренность выглядела подозрительной. Нерея совершенно не умела притворяться.

— Но — что? — Маг взглянул на нее в упор.

Нерея с неловкостью отвела взгляд.

— У нас считают, что это неприлично — без необходимости принимать человеческий облик, — выдавила она. Маг почувствовал, что за ее словами кроется нечто большее. — Видишь ли, некоторые из Сил злоупотребляют этим, чтобы предаваться человеческим порокам и удовольствиям. Конечно, остальные не одобряют подобные наклонности… тебе, наверное, нужно об этом задуматься.

— Мне?! — изумился Маг. — Почему?!

— Ты очень много времени проводишь в плотном теле. — Нерея едва шевелила губами, было видно, как неудобно ей говорить об этом. — У нас такие вещи часто обсуждают, в том числе и… — Ее голос замер на полуслове.

— Меня? — договорил за нее Маг.

Она виновато кивнула.

— А они знают, чем я там занимаюсь? — резко спросил он. — Ведь Силам недоступны дела Властей!

— Нет, но… — Нерея вздохнула. — Ясно, что ничем хорошим — все убеждены в этом. Зачем же еще подолгу оставаться в плотном теле? Это же чрезвычайно неудобно!

Маг ничего не ответил. Слова Нереи доходили до него очень медленно, гораздо медленнее, чем обычно. Не имея привычки совать нос в чужие дела, он совершенно упустил из вида, что многие из Сил относятся к Властям и их делам с болезненным любопытством. И сам он, и другие Власти предпочитали одиночество, поэтому он никогда не задумывался, чем занимаются Силы, когда они собираются вместе. А они нередко собирались в компании, чтобы развлечься и поговорить, и немалую долю этих разговоров составляли сплетни и домыслы о Властях.

— Извини, я не хотела… — пробормотала Нерея, увидев его застывший взгляд, изумление в котором медленно сменялось гневом.

Маг подавил нарастающий гнев — ведь она была ни в чем не виновата, простодушно высказывая то, о чем за его спиной шептались другие Силы. Она была не виновата, что была такой же, как они.

Его влечение к ней исчезло. Он отвернулся и подошел к воде, остановился у самого края. Сзади послышались легкие шаги — Нерея спешила вслед за ним.

— Ты обиделся? — прозвучал ее голос.

Маг обернулся и невозмутимо встретил ее взволнованный взгляд:

— Я? Нет.

То, что он испытывал сейчас, было не обидой, а отчуждением. Он не принадлежал миру сплетен и ничтожной суеты, в котором протекали будни этих Сил. Он отказывался принадлежать ему.

— Я хочу посмотреть на море вместе с тобой, — умоляюще сказала она. — Глазами человека.

Маг сейчас был не в том настроении, чтобы смотреть на море, но ему стало жаль ее, ее порыва.

— Тогда, — он заставил свои губы улыбнуться, — давай становиться людьми.

Она кивнула. Мгновение спустя на берегу оказался светловолосый, бедно одетый парень. Нерея замешкалась с воплощением, оно с трудом давалось ей, но наконец и она приняла человеческий облик. Рядом с нищим бродягой появилась красивая знатная дама в расцвете лет. В этом обличье она выглядела значительно старше.

В брошенном на нее взгляде у Мага мелькнула тень усмешки, но он не сказал ничего.

— Я же все-таки богиня, — сказала она, угадав смысл этого взгляда. — Я должна выглядеть достойно, когда являюсь людям.

— Конечно, — согласился он. — Идем туда, к тем камням.

Неподалеку от них виднелось несколько гладких камней, лежавших в воде у самого берега. Маг пошел туда, Нерея шагнула за ним и тут же оступилась, поскользнувшись на гальке. До сих пор ее ноги были знакомы только с ровным полом храма.

Маг подхватил ее под руку и повел вдоль берега. Ему помнилось первое пребывание в плотном теле, когда он не мог пробраться сквозь кусты, не исцарапавшись с головы до ног. Пока они шли, Нерее было не до моря, она была слишком озабочена ходьбой и непривычным состоянием. Маг помог ей перескочить с берега на камень и встал позади нее.

Странно, что за время бродячей жизни дорога ни разу не привела его к морю. Теперь, впивая взглядом обширную, величавую морскую гладь, он видел, что это было упущение. Скалистый остров, камни которого еще дымились, усиливал впечатление мощи и пустынности тянущегося до горизонта водяного пространства. Зеленая волна качала водоросли и обтекала камень, ноздри щекотал пряный запах морской воды, до ушей доносились резкие крики круживших над скалами птиц.

Маг опустил глаза вниз, туда, где беспокойная вода то закрывала, то обнажала прибрежную гальку. Придонные соринки послушно следовали за ней туда и сюда, в них шныряли мальки, разыскивая пищу. Из-под камешка высунулась крабья клешня, и стайка мальков унеслась прочь, мгновенно превратившись в единое целое. Вслед за клешней появились глаза на стебельках, посмотрели по сторонам и исчезли.

Если приглядеться, этот пустынный, величавый мир кишел жизнью. Все здесь рождалось, росло, питалось, размножалось и умирало, чтобы уступить свое место новой жизни. Здесь не было ничего вечного, кроме изменения, — полная противоположность незыблемой завершенности тонких миров.

— Как здесь красиво! — послышался голос Нереи.

Человеческие глаза видят этот мир совершенно иначе.

Она ничего не знала ни о голубизне неба, ни о зелени деревьев и трав — для зрения творца все это выглядело по-другому, лишенным богатства оттенков тонкого и промежуточных миров. Человеческими глазами Нерея до сих пор не видела ничего, кроме внутреннего убранства храма, где она являлась служителям. Храм был грязен, аляповат и раздражал ее своей безвкусицей, и она считала, что мир за его дверьми выглядит не лучше.

— Да, — сказал Маг, — наше зрение не приспособлено к плотному веществу. Мы видим их мир немногим лучше, чем они наш.

— Он выглядел серым и скучным, но теперь он стал так прекрасен! — горячо воскликнула Нерея.

— Он все время был таким, — поправил ее Маг. — Просто теперь у тебя другие глаза.