Глава 14
Перенесшись в Аалан, Маг опустился невдалеке от своего жилища и медленным шагом пошел к озеру. Окружающее выглядело нереальным и призрачно-далеким, словно во сне. А явью было жаркое солнце плотного мира, грязные бараки, железное кольцо на шее, рабский кнут. Маг уселся на любимый камень и долго сидел, ни о чем не думая, глядя на гладкую, невообразимо прозрачную воду. Может быть, весь этот дивный, чистый, спокойный мир приснился ему?
Из забытья его вывел сигнал тревоги с границы Запретной Зоны. Снова прорыв — подумал он, очнувшись. Следующей его мыслью было, что, наверное, все Власти сейчас в плотном мире, воспитывают людей. Значит, прорыв придется отбивать одному.
Маг вскочил с камня и белой молнией понесся к Зоне. Кошмары едва успели перейти границу и вгрызться в близлежащее пространство. Сегодня это были огромные волкоподобные звери, из спин которых вырастал обнаженный торс прекрасной женщины с фиолетовыми глазами и гривой черных всклокоченных волос.
Привычным движением он запустил вдоль границы вихрь, чтобы отмести их в Зону. Кошмары покатились внутрь Зоны, цепляясь когтями за почву. Маг снял плащ Ариндаль и стал размахивать им перед собой, с края плаща полетела струя плазмы, резавшая исчадия больного воображения Гекаты на куски. Куски шевелились и упрямо ползли к границе, пока он не разрезал их на мелкие, неспособные к передвижению частицы.
Отбив первую атаку, Маг начал действовать хладнокровнее и расчетливее. Он пресекал любые попытки кошмаров выбраться наружу, но задние напирали, из глубины Зоны появлялись новые чудовища. Они выходили на смену поверженным — десятки одинаковых пастей, острых когтей и клыков, женских лиц. Лица Гекаты глядели на Мага, и ему чудилось, что в десятках фиолетовых взглядов кроется не безумие, а печаль. Или это он начал сходить с ума? Он безжалостно кромсал кошмаров, но его сердце сжималось от незнакомых прежде боли и сострадания. Глупая судьба, поставившая его и Гекату по разные стороны границы…
Раздавшийся в небе грохот сообщил Магу, что прибыло мощное подкрепление. Так появлялся только Император, это была его небесная поступь. Маг отскочил от границы Зоны, догадываясь, что сейчас здесь будет жарко. С Посоха Силы слетел белый клубок молний, толпа кошмаров превратилась в клокочущий огненный котел. Держась поодаль, Маг добивал выскочивших из пламени тварей.
Вдвоем они быстро разделались с чудовищами и остановились на границе, ожидая новой волны. Однако нашествие стихло так же внезапно, как и началось — на этот раз Геката сама перестала видеть сны.
— Кажется, она опять глубоко заснула, — сказал Маг, обернувшись к Императору. — Как кстати — Хризы здесь нет, а я не умею петь колыбельные.
— Это не в первый раз, — ответил Император. — Пока вы работаете там, у людей, я защищаю границу один. Иногда мне приходится биться довольно долго, но ее сновидения всегда кончаются. — Он не назвал Герату по имени, как и Маг.
— Да, сновидения всегда кончаются, — кивнул Маг. — В том числе и кошмарные.
— А ты что делаешь здесь? — подозрительно глянул на него Император. — Я считал, что ты работаешь там.
— Отдыхаю от работы, — сказал Маг. — Разве нельзя?
— Почему же, можно. — На суровом лице Императора читался скорее запрет, чем разрешение. — И какая же работа так утомила тебя?
— Я был человеком.
— Зачем?
— В исследовательских целях.
— Понятно. Что ж, отдыхай.
Император телепортировался с границы. Магу сразу же стало скучно отдыхать — какой интерес заниматься тем, на что дано разрешение? Он послал вызов Нерее, но ответ не пришел. Конечно же она была в плотном мире, как и остальные. Теперь она получила детей для воспитания и наверняка счастлива. Интересно, как она относится к своей работе, как справляется с ней?
Он вернулся в плотный мир людей, чтобы разыскать там Нерею. Едва он окликнул ее, она сразу же телепортировалась к нему. Взглянув на ее радостное, оживленное лицо, Маг убедился, что его догадка верна — Нерея была счастлива здесь.
— У тебя что-то случилось? — было ее первым вопросом.
— Так уж и «случилось», — хмыкнул Маг. — Неужели нельзя вызвать тебя просто так, поговорить?
— Почему же, можно, — засияло лицо Нереи. — Просто ты никогда не вызывал меня без причины.
— Но с тех пор мы познакомились получше, — улыбнулся Маг. — Почему бы мне не захотеть поинтересоваться, как у тебя дела? Все-таки из-за меня у тебя были неприятности с Геласом. Но теперь у тебя появилась возможность заниматься детьми — вот мне и захотелось узнать, довольна ли ты.
— Да, конечно. — На лице Нереи расцвела ответная улыбка. — Теперь я — богиня семьи и домашнего очага, и мне это очень нравится. Все это так трогательно: семейный уют, взаимная любовь и уважение, дети, старики. Я очень рада, что могу посвятить себя этому.
— Хорошо, — кивнул Маг. — Хорошо, что теперь ты счастлива.
— Счастлива? — растерянно глянула на него Нерея. — Довольна — да, но счастлива — пожалуй, нет. Нет.
— Почему? — удивленно спросил он. — Разве ты не получила то, чего тебе хотелось?
— Получила, — согласилась она. — Но теперь я не уверена, того ли мне хотелось.
— Какая непоследовательность. — Усмешка в голосе Мага прозвучала неожиданно ласково. — Почти как моя.
— Почти как твоя? — повторила за ним Нерея, словно проверяя собственные ощущения. — Эта работа нравится мне, приносит удовлетворенность, но меня не оставляет чувство, что это только замена чего-то другого. Хорошая, конечно, но всего-навсего замена. Может, тогда ты был прав…
— В чем? — Прежде Маг говорил ей многое, и сейчас он не мог понять, что именно она имеет в виду. — В чем, Нерея?
— Не важно, — вдруг смутилась она. — Ты всегда путаешь меня. Пока тебя нет, мне все ясно и понятно. Но когда появляешься ты, начинаешь говорить… все становится с ног на голову.
— Гадкий мальчишка… — печально улыбнулся Маг. — Ладно, не буду смущать тебя.
Он исчез без предупреждения. Нерея растерянно уставилась на пустое место. Только что здесь стоял он — невероятный, непостижимый, непредсказуемый. Она вовсе не хотела прогнать его — напротив, ей хотелось, чтобы он как можно дольше оставался с ней. Ну зачем ее глупый язык произнес не те слова, которые подсказывало сердце? Все становится с ног на голову… это было неполной правдой. Полная правда заключалась в том, что ей больше не хотелось твердо стоять на ногах. Ей хотелось потерять под ними опору, провалиться в сияющую бездну — и этой бездной был он. А теперь все вокруг было темно и пусто.
— Ты зачем сбежал? — требовательно спросила веревка с пояса Мага. — Ты же огорчил ее, клянусь своей кисточкой!
— Хоть кисточкой, хоть узелком, — откликнулся тот. — Я огорчаю других гораздо больше, если остаюсь поблизости. Без меня ей будет спокойнее жить. У нее будет все, что ей нужно для счастья.
— Все ли? — усомнилась Талеста. — Почему ты не дослушал ее?
— Может быть, побоялся того, что она скажет, — признался Маг. — Ну что я могу ответить ей? А главное — чем?
— Разве тебе нечем ей ответить?
— Увы, да. — Маг опустил рассеянный взгляд вниз, на плотный мир. — Я слишком привык быть один. Я не хочу подпускать к себе никакой зависимости, даже этой.
— Ты не боишься, что пожалеешь об этом?
— Если бы только об этом… как будто мне больше не о чем жалеть в своей жизни. Опять ты лезешь не в свои дела, болтливая веревка!
— Ну и как хочешь. — Талеста обиженно спрятала узелок за его спину.
— Вот именно, — ответил Маг. — Как хочу.
Переругиваясь с веревкой, он сам не заметил, как перенесся к Геласу. Воин сидел на колеснице, напряженно наблюдая за миром внизу. Его рыжебородая физиономия была отмечена печатью озабоченности.
— А, явился, — сказал он, увидев Мага. — Ну как — ты готов работать дальше?
— Не совсем, — неуверенно ответил Маг. — Я еще не ознакомился с общим ходом развития людей. Пока слоняюсь.
— Может быть, ты выполнишь пару мелких дел, пока слоняешься, — обратился к нему Воин. — Ты явился очень кстати — я как раз размышлял, как бы их получше выполнить. Сам понимаешь, у меня во всем, что касается людей, кругозор широкий, но поверхностный. В отличие от тебя, я мало изучал их жизнь на практике, поэтому затрудняюсь с решением.
— Какие у тебя дела, говори короче, — перебил его Маг, которому наскучило слушать длинные объяснения рыжего.
— Во-первых, нужно наказать одного тирана — мои подопечные давно ропщут на него, — сказал тот. — Причем наказать не как-нибудь, а самой страшной карой, чтобы та соответствовала его преступлениям. Но я плохо представляю, что у людей считается лучше, а что хуже. Отправляйся к нему и накажи его по заслугам.
— Понятно, — кивнул Маг. — А второе дело?
— Нужно наградить одного отшельника, — продолжил Воин. — Он в почете у людей, они приходят из дальних мест, чтобы поклониться ему. Святой человек, пример для остальных — мне хотелось бы, чтобы он был достойно вознагражден.
— Понятно, — снова кивнул Маг. — Где эти люди?
— Здесь. — Воин указал Магу вниз. — Вот этот и вон тот.
— Вижу, — подтвердил Маг. — Хорошо, прогуляюсь.
По сравнению с предыдущими это задание было легким и четко сформулированным, поэтому Маг не предвидел никаких затруднений с выполнением. Он телепортировался вниз, прямо во дворец тирана, во внутренний дворик, где тот предавался послеобеденному отдыху. Посреди дворика сверкал прозрачной водой бассейн, вокруг которого бродили важные птицы с пышно развернутыми хвостами и коронами перьев на маленьких головках. Ложе тирана стояло в тени под навесом, в изголовье был поставлен столик на изогнутых ножках. На нем поблескивала золотая ваза со сладостями, рядом с ней стоял кувшин и недопитый бокал, в котором розовел освежающий напиток с плавающими в нем кусочками фруктов.
Сам тиран возлежал на парчовых подушках, полузакрыв глаза и подставив лицо опахалам двоих рабов. Маг вгляделся в это лицо, багрово-красное, опухшее, с извилинами сосудистых прожилок и мешками под глазами. Глубокие борозды между бровями, поджатый, искривленный рот — на лице тирана застыло привычное выражение жестокости и подозрительности, не покидавшее его даже в минуты отдыха. Тело повелителя было бесформенным и дряблым от старости, хотя можно было сказать, что когда-то это был сильный мужчина. Маг невольно задал себе вопрос: стоило ли быть властителем сотен, тысяч человеческих судеб, чтобы в итоге нажить себе такое лицо и такое тело?
Ответ пришел, но не такой, как он ожидал — разве ты забыл, кем здесь остается быть, если ты не властитель? Маг потер ладонью лоб, где не так давно розовело рабское клеймо — интересно, надолго у него останется эта привычка? — и напомнил себе, что явился сюда не затем, чтобы предаваться размышлениям, а по вполне определенному делу.
Он вызвал хроники Акаши и наскоро просмотрел жизнь тирана. Затем он создал себе плотное тело, и посреди дворика возник высокий белокурый парень в одежде бродяги. Просто так, из ничего, как-то тихо и незаметно, поэтому десять телохранителей, расставленных у ведущих сюда дверей, не обратили на него никакого внимания. Правда, его увидели рабы, но они лишь на долю мгновения сбились с мерного ритма, в котором двигались опахала. Это их не касалось, у них были свои обязанности.
Маг сделал несколько шагов, чтобы оказаться прямо перед замутненным взглядом властителя, и остановился. Тот заметил его далеко не сразу. Глаза тирана лениво приоткрылись, уловив в поле зрения нечто незнакомое, затем рывком распахнулись. Маленькие, черные, пронзительные, въедливые глазки. Уголки его губ начали опускаться, брови медленно поползли к переносице.
— Ты кто такой? — раздался скрипучий старческий голос. Тиран, оказывается, не до конца растерял способность к удивлению.
— Я? — поднял брови Маг. — Бог.
— Бог? — Тиран приподнялся на ложе и хлопнул в ладоши. — Схватите этого негодяя! — приказал он сбежавшимся телохранителям.
Разумное распоряжение, ничего не скажешь. Сначала схватить негодяя и только потом начать разбирательство, как он сумел проникнуть сюда мимо этих бездельников. Телохранители кинулись к Магу, но у него на этот раз не было необходимости притворяться человеком, и он мгновенно поставил вокруг себя защитную сферу приличного размера. Не добежав до него нескольких шагов, стражники наткнулись на невидимую преграду и в ужасе остановились, не смея решить, кто им страшнее — повелитель или бог.
— Н-никак… — пробормотал один из них, не смея поднять взгляд на властителя.
Тиран и сам видел это, поэтому не стал настаивать на приказе.
— Что тебе нужно здесь, бог? — прохрипел он.
— Зачем бог может явиться человеку? — усмехнулся Маг. — Не за взяткой же. Награда или возмездие.
Глаза тирана жестко блеснули.
— Награда, значит, — вскинул он голову.
— Ну почему же награда? — Маг призвал на помощь все свое самообладание, чтобы сразу же не размазать по стенкам этого наглеца. — Разве тебе не за что получать возмездие?
— А разве есть за что? — угрюмо спросил тиран. — Я — великий правитель, я достойно выполнял свой долг перед небом. Разве я забывал почтить своих богов? Что-то ты не похож на них.
— Мы, боги, не обязаны выглядеть так, как нас представляете вы, люди. По глупости вы не понимаете, что в любом обличье когда-нибудь можете встретить бога.
— Так ты — настоящий бог? — Недоверчиво переспросил тиран.
— Самый настоящий.
— За что ты хочешь наказать меня? — Недоверие в голосе властителя сменилось деловым подходом. Стоявший перед ним был сильнее, поэтому с ним следовало говорить иначе.
— Твои подданные ропщут на тебя, и их голос достиг небес, — высокопарно произнес Маг. — Небеса решили наказать тебя самой жестокой казнью, какую только можно придумать.
— Но если небеса выслушали этих крикунов, то пусть они выслушают и меня. — От непривычки к повиновению просьба властителя прозвучала приказом.
Это было разумное предложение. Маг не мог не согласиться с ним.
— Что ж, поговорим, — наклонил он голову. — Хотя не знаю, чем ты можешь смягчить свой приговор.
Тиран хлопнул в ладоши и потребовал, чтобы телохранители покинули дворик и остались у дверей снаружи. Вслед за ними он выпроводил и обоих рабов.
— Поговорим с глазу на глаз, — сказал он Магу. — Разговор великих не должен достигать ушей ничтожеств.
Уши ничтожеств не заботили Мага, но нельзя было признать, что такие разговоры удобнее вести наедине. Он уселся на край бассейна и приготовился выслушивать властителя. Неужели у этого тирана была хоть малейшая возможность оправдаться?
— Говори, — кивнул он. — Небеса слушают тебя.
Тиран медлил с началом, собираясь с мыслями. Он почти не глядел на Мага — все внимание он направил внутрь себя. Теперь, когда его жизнь была на исходе, что он мог сказать небесам, в чем отчитаться? Он устроился на подушках поудобнее, предвидя длинную исповедь.
— Молодым я не думал, что мне придется править своей страной, — в черных заплывших глазках промелькнуло мечтательное выражение. — Мне прочили путь ученого, я обучался у самого известного звездочета страны. Великий поэт учил меня стихосложению, а лучшие философы — познанию тайн мира. Однако, когда мне пошел двадцать шестой год, я был вынужден занять место на троне.
— Я правлю почти пятьдесят лет, — продолжил он. — Я был младшим в династии — мой старший брат пробыл у власти четыре года, а второй не усидел и двух лет. Глупый щенок — в голове у него были одни лошади и женщины. Третьего брата убрали даже до того, как он унаследовал власть. До братьев правил отец, он продержался на троне двадцать лет, но и он умер не своей смертью. После меня к власти пришел бы мой двоюродный брат — отпетый интриган и негодяй, на тринадцать лет старше меня. Но нет, решил я, не дождется он этого счастья.
— Как это понимать? — уточнил Маг.
— Нет, не убить его — тогда я еще не думал так, — нехорошо усмехнулся тиран. — Выжить самому, выжить и укрепить государство, навести в нем порядок, чтобы всякие выскочки и не помышляли о власти. До меня власть менялась так часто, что государственные дела были запущены, зато процветали интриги. Отравления были обычны, поэтому я заставил рабов пробовать каждое мое кушанье. Поверишь ли, бог, были времена, когда их умирало по нескольку в месяц. В конце концов мои враги потеряли надежду обойти эти проверки, и рабы перестали умирать. Однако мою еду пробуют до сих пор — каждый день, каждое блюдо.
Он поймал взгляд Мага, устремленный на стоявший на столике кувшин.
— Да, и это тоже. Правители соседних стран узнали, что у нас творится, и, конечно, решили поживиться, воспользоваться чужой слабостью. Мне пришлось вести сразу две войны, но занимался я не столько армией, сколько разоблачением очередных интриг и предательств. За всем нужно было следить самому — мне не на кого было положиться.
— Разве у тебя не было преданных людей? — спросил Маг.
— Сначала были, — подтвердил тиран. — Как по-твоему, бог, что враги делают с друзьями властелина? Они либо подкупают их, либо убивают. Мне не было и тридцати, когда я остался без преданных людей. Себя я еще мог оградить от покушений, но не своих друзей. Одних прикончили сторонники моего родственника, других я был вынужден казнить сам. Тогда я взялся за интриганов всерьез, казнил налево и направо, за любую мелочь, самыми жестокими видами казни, публично, чтобы видели другие. И тогда меня стали бояться.
— Ну зачем же такая жестокость? — поморщился Маг.
— Жестокость?! — Лицо тирана побагровело до свекольно-красного оттенка. — Казни своего лучшего друга за то, что он пытался отравить тебя, — и посмотрим, каким станешь ты, бог!
Он замолчал, его сжатые в кулаки руки затряслись.
— После этого прошло еще сорок лет, — напомнил Маг. — И все это время в твоей стране лились реки крови, люди сотнями умирали от голода и пыток. Нет несчастья, которое заслуживало бы такого мщения.
— Это было не мщение, — дернул головой тиран. — Это была необходимость. Вся страна, все люди были распущены и развращены длительным безвластием. Никто не хотел работать, все воровали, преступники обнаглели. Если я отдал указ рубить руку за малейшее воровство — то не потому, что стране не нужны были эти руки. Да, я ввел суровые наказания за ничтожные проступки, но не столько для того, чтобы покарать виновных, сколько для того, чтобы остановить остальных. И я своего добился. Мои наследники еще поблагодарят меня за это.
— А казнь сотен военнопленных?
— Я не мог оставить их в живых. Государство было слишком истощено войной, поэтому их нельзя было ни освободить, ни оставить рабами внутри страны. Лучше бы ты, бог, оценил, что я все-таки сумел выиграть эту войну. Были дни, когда я сам не верил в победу. Лучше бы ты оценил, что соседи уже пятнадцать лет не воюют с нами.
— Но сам ты — после той победы ты еще не раз ходил на них войной.
— А что мне оставалось делать? — Тиран взглянул на него в упор. — Порабощай — или поработят тебя, предавай — или предадут тебя, убивай — или убьют тебя. Выбирай одно из двух — середины нет. Разве это не ваши, не божеские законы? Я сделал свой выбор давно, когда пришел к власти. И каждый раз, достигая успеха, я благодарил за это вас, богов.
— Нет, это не наши законы. — Маг отрицательно покачал головой. — Это ваши, человеческие законы. Ты стоишь на вершине власти — и ты мог бы изменить их.
— Нет, — возразил тиран. — Если бы я мог, я изменил бы их. Но я не мог. Значит, это ваши законы — человеку не под силу изменить предначертанное богами.
Оба замолчали, думая каждый о своем. Наконец Маг поднял голову. Властитель почувствовал его движение и тоже взглянул на него. В маленьких черных глазках не отражалось ни страха перед божеством, ни мольбы о снисхождении.
— Я ухожу, — сказал Маг. — Я понял, что ты уже несешь свою кару.
Не дожидаясь ответа, он растворился в воздухе. У него было второе поручение, как он надеялся, более приятное. Вознаградить святого.
Это была неглубокая пещера у подножия горы. Естественного происхождения, но доработанная человеческими руками до пригодного к проживанию состояния. На плоском камне у пещеры сидел тощий, нищенски одетый старик, лысая голова которого составляла забавное сочетание с длинной белой бородой, невольно наводя на мысль, что растительность с макушки отшельника в один прекрасный день надумала переселиться на его подбородок.
Старик вкушал трапезу. На разостланной перед ним тряпице лежал черный сухарь и несколько сушеных акрид — местной разновидности кузнечиков, собранных отшельником в прибрежных кустах протекающей поблизости реки. В кривобокой, тщательно отмытой деревянной миске поблескивала родниковая вода. Отшельник обмакивал сухарь в воду, а затем обсасывал размокший верхний слой, помогая себе беззубыми деснами.
На ведущей к пещере тропинке замаячила человеческая фигура. Опять кто-то из этих паломников, этих поклонников, от которых не было покоя. Странно, однако, что он увидел пришельца раньше, чем услышал его шаги. Зрение старика ослабло за последние годы, но слух никогда еще не подводил его.
Приблизившись, фигура превратилась в нищего бродягу — высокого белокурого парня в стоптанных сандалиях и подпоясанной веревкой рубахе под поношенным плащом. Этот, конечно, пришел не поговорить о возвышенном, а посмотреть, нельзя ли чем-нибудь поживиться у святого отшельника. Старик окинул его неодобрительным взглядом и вернулся к своей трапезе.
— Добрый день, святой человек, — обратился к нему бродяга.
— Добрый день, — с достоинством ответил старик.
— Радуйся, отец, небеса увидели твое благочестие, — улыбнулся бродяга, — и решили вознаградить тебя. Говори же, какую ты хочешь себе награду?
Старик нашел его шутку возмутительной, но проявил сдержанность.
— Кто ты такой, чтобы обещать другим небесные дары? — Он сдвинул брови, совсем немного, только чтобы поставить зарвавшегося шутника на место.
— Я? — переспросил Маг. — Бог.
Это было уже слишком, но старика было нелегко вывести из себя.
— Разве так выглядят боги? — сказал он. — Они прекрасны и светлы ликом, они являются в сиянии огня небесного, а не такими оборванцами, как ты.
— Если бы я судил по одежде, то никогда не назвал бы тебя святым, — сказал Маг. — Ты такой же оборванец, как и я. Даже хуже. В обличье, какое ты описал, и дурак узнает бога, но я надеялся встретить здесь мудреца, который различит божество под любой одеждой.
Обычный бродяга так говорить не мог. Неужели…
— Прости мне темноту и невежество, владыка, — осторожно сказал старик. — Но мне было бы легче поверить твоим словам, если бы ты явился мне в истинном облике.
— Сколько же веков я занимаюсь тем, что прощаю людям темноту и невежество, — вздохнул Маг. — Сколько же веков мне еще предстоит этим заниматься… Но как не простить святого человека, если я прощаю грешников?
Он на несколько мгновений принял свой подлинный облик. Юноша со снежно-белыми волосами, в малиновом плаще и белой, подпоясанной веревкой рубахе до колен, появился перед стариком, но тот смотрел сквозь него и недоуменно щурился — куда же вдруг исчез этот странный бродяга?
— Ты доволен, святой человек? — спросил Маг, возвращаясь в плотное тело. Он присел на соседний камень и взглянул на старика. — Боги послали меня, чтобы я вознаградил тебя по достоинству, — продолжил он. — Я подумал, что будет лучше всего, если ты сам выберешь себе награду.
— Но я не видел тебя, — взволнованно сказал отшельник. — Ты вдруг исчез, а теперь появился снова.
— Так ты не видел меня? — понял Маг. — Значит, ты не можешь увидеть мой истинный облик.
— Сделай так, чтобы я смог увидеть твой истинный облик, и это будет моей наградой! — взмолился старик. — Столько лет я мечтал увидеть бога, и вот он стоит передо мной, а я не вижу его!
— Здесь я ничем не могу помочь, — покачал головой Маг. — Способность видеть бога зависит только от самого человека.
— И я никогда не увижу бога? — В голосе отшельника послышалось отчаяние.
— Почему же, может быть, еще увидишь, — утешил о Маг. — Все меняется — и люди, и боги. Возможно, высшие миры когда-нибудь еще станут доступными твоему зрению. Выбирай себе другую награду.
Старик долго не отвечал, рассматривая сидящего соседнем камне бродягу. Обыкновенный парень, такой же, как сотни неимущих оборванцев, вот только глаза… этот взгляд не мог принадлежать человеку. Перед ним был бог, и он предлагал награду. В голове отшельника проносилось прошлое, настоящее, недолгое будущее, толпились все его прежние мысли, желания, чаяния и стремления. Что же ему выбрать, что попросить у богов?
— Спасибо, что мое стремление к вышнему не осталось незамеченным богами, — сказал наконец он. — Это моя лучшая награда, и мне не нужно другой.
— Совсем ничего? — переспросил Маг.
Ему неудобно было возвращаться к Геласу, ничего не сделав для этого старика.
— Ничего, — подтвердил тот. — Я имел многое, но отказался от всего. Люди утомили меня, и я решил уйти от них, но они находят меня и здесь. Сначала это меня сердило, но с годами я смирился — если им от этого становится хоть немного лучше, пусть ходят. В мире мало радости, еще меньше — утешения. Пусть ходят.
— Как же ты живешь здесь, добрый человек? — подивился Маг. — Что ешь, во что одеваешься? — Его взгляд перескочил с нищенской одежды отшельника на его скудный обед.
— Вот в это и одеваюсь. — Старик приподнял пальцами край своего рубища. — Одеяло есть. Ем сухари, когда люди приносят, но чаще питаюсь кореньями и акридами. Коренья, правда, жесткие, зато акриды вкусные — вот, попробуй.
Он протянул Магу одного из сушеных кузнечиков, лежавших перед ним на тряпке. Маг отломил длинную заднюю ножку насекомого и прожевал ее утолщенное основание. На большее его не хватило.
— Кореньев здесь всегда много, — продолжил старик, надкусив другого кузнечика, — а акриды не каждый год появляются. Бывает много, бывает и мало. Все равно еды хватает, раз я с голода пока не помер. Ничего мне не надо, владыка. Ступай с миром.
Маг вернул недоеденную акриду на тряпицу и попрощался с отшельником. Отправив плотное тело в небытие, он полетел к Воину.
— Ты все сделал? — спросил тот, когда он вернулся.
— И да и нет, — ответил Маг.
— Ты говоришь загадками, — недовольно глянул на него Гелас. — Да — это да, а нет — это нет. Одно исключает другое.
— Не всегда.
— Почему я вечно должен у тебя допытываться? — вспылил тот. — Отвечай, как ты наказал тирана? Какую наихудшую кару ты выбрал для него?
— Я оставил его жить.
Некоторое время Воин изучал лицо Мага, не говоря ни слова. Наконец он все-таки решил, что тот не шутит.
— Что ж, — согласился он, — возможно, ты прав. А как ты наградил святого?
— Я спросил, что ему нужно, но отшельник отказался от награды, и я не стал настаивать. Кому нужна награда, которой не хочется? — Маг взглянул на Воина, невеселое его лицо посветлело. — Старик сказал — лучшая награда для него, что его стремление к вышнему не осталось незамеченным богами.
Их глаза встретились, и они оба улыбнулись.
— Все-таки не зря мы здесь работаем, — сказал довольный Гелас. — Может быть, что-нибудь еще получится.
— Может быть, — согласился с ним Маг. — Знаешь, но, проследи, чтобы у пещеры этого отшельника никогда ее переводились акриды.
