Глава 6
Всё под небесами
– Добрый вечер, тигрёнок, надеюсь, что сегодня ты не бросишься точить свои зубки об уши честных людей? – Эрик вошёл без стука в комнату Марии Ласкарины и расположился на мягкой кушетке, которую специально для удобства юной принцессы привезли из Боспора. – Нам с тобой предстоит длинный разговор. Располагайся поудобней.
– Что вы от меня хотите? – Девушка стояла вполоборота и испуганно сжимала в руке небольшой декоративный нож для бумаги. – Вы хотите взять меня силой? Не выйдет! Не подходите, а то я зарежусь!
Она дико вытаращила глаза и выставила этот миниатюрный клинок перед собой, сжимая его обеими руками.
– Не обрежься, дурёха. – Эрик весело расхохотался, и только тут Мария заметила кровь на своих пальцах, вскрикнула и отбросила в сторону своё могучее оружие. На пальце, впрочем, была лишь небольшая царапина, а потому царь невозмутимо продолжил: – Так и есть – великая амазонка! Уймись уже, пока я тебя не выпорол, дабы вела себя прилично.
– Урод! Как только тебя земля носит?!
– Как и всех остальных – по своей поверхности. Итак. Повестка дня состоит из одного вопроса: что мне с тобой делать?
– То есть как? Он же ясен. Просить у моего отца или отца жениха выкуп.
– Тут есть маленькая загвоздка. После ряда поражений, которые я нанёс армии твоего отца, тот согласился заключить со мной вечный мир, а в качестве залога своих добрых намерений оставил при мне тебя. То есть ты теперь мой пожизненный заложник. Спокойнее. Не подавись воздухом. Вон как раздулась от возмущения. Теперь касательно короля Венгрии. При Варне я его разбил и взял в плен. Откупом послужил отказ от претензий на тебя и свадьба его дочери Элизабет с моим сыном Бенно. Так что, дорогуша, твои надежды оказались миражом. Ты теперь полностью моя собственность. Мало того, если ты сбежишь и вернёшься к родителям, то они тебя сами упакуют и в виде подарка вернут. Ещё и извинятся за твоё непорядочное поведение.
– Я… ты… Ненавижу! – заорала Мария с полными слёз глазами и бросилась на германца с кулаками.
Тот ловко её поймал и, скрутив аккуратно руки за спиной, посадил к себе на колено.
– Хо-хо! Какая ты сразу стала ласковая!
– Урод! Только дай повод! Я тебе глотку зубами рвать буду!
– Зубки сломаешь, они у тебя еще молочные…
Эрик было заржал, но Мария извернулась и вцепилась ему зубами в плечо, прикрытое лишь тонким слоем шёлка. Было достаточно больно, но царя позабавило то, как она впилась, – он даже привстал ради проверки. Так и есть, девочка повисла с утробным урчанием у него на руке, вцепившись в свою добычу как бульдог. Боясь вывихнуть ей челюсть или повредить зубки, Эрик просто зажал ей пальцами ноздри. Не прошло и минуты, как она отцепилась, жадно хватая воздух.
– Ну что, мой малолетний зубастик, чешутся зубки? Что же ты тогда молчишь? Я бы распорядился косточку принести или кусочек дерева.
– Ненавижу! Варвар! Бандит! – Мария осела и разрыдалась.
– Ну, полно тебе. – Эрик отпустил ей заломленные руки и слегка прижал к себе. – Все мы когда-нибудь оказываемся вот так, лицом к лицу с обстоятельствами, которые выше наших сил. Поплачь, не стесняйся.
– Я не верю, чтобы тебя хоть когда-то вот так… – Девушка всхлипнула.
– Так я начинал с этого. Причём было мне тогда столько же лет, как и тебе.
– Ой, да ты обманешь и не покраснеешь… – протянула Мария, но плакать перестала, а в её голосе и взгляде почувствовалось любопытство.
Так и проболтали они несколько часов кряду, пока темнеть за окном не стало. Царь встал и шагнул к выходу, но Мария взяла его за руку.
– Что такое?
– Мы так заболтались, что совсем отвлеклись и не обсудили, что тебе со мной делать дальше.
– Верно. А сама что думаешь?
Вместо ответа Ласкарина покраснела и потупила взгляд.
– Я ещё не решил, кто именно станет твоим супругом.
– А ты сам?
– Мария, я тебе в отцы гожусь.
– Тебе уже неинтересны женщины? – Девушка ехидно улыбнулась.
– Вот ведь озорная особа. Ложись спать. Завтра обсудим твой режим и уход за телом. Раз ты станешь женой кому-либо из моего рода, то должна быть чиста и опрятна.
Эрик поспешно вышел, не желая затягивать прощание.
В апреле 1220-го, после завершения наиболее важных дел в Болгарии, требующих его личного участия, Эрик вернулся в свою столицу. Георг же остался при полке, который ударными темпами наводил порядок в новых владениях государства. В первую очередь, конечно, борясь с разгулявшимся за время гражданской войны бандитизмом. Вместе с царём в столицу прибыли две девушки – тринадцатилетняя Елизавета Венгерская и четырнадцатилетняя Мария Ласкарина. Им предстояло пройти большую и насыщенную учебную программу, в рамках которой они не только должны были плотно заняться языками (латинским и славянским), но и получить знания по математике, физике и астрономии. Эрику совершенно не хотелось вводить в свою семью необразованных дурочек. Да, им, конечно, давали какое-то образование при дворе, где они жили. Но теология – последняя дисциплина, познания в которой интересовали царя, ибо он считал её словоблудием, то есть абсолютно бесполезным делом для всех, кто не занимался идеологическими изысканиями по долгу службы. Поэтому Эрик придерживался того мнения, что девушки совершенно невежественны и нуждаются в капитальной учебно-воспитательной обработке.
Плюс ко всему им предстояло стать своими при дворе Боспора, то есть освоить культурную программу, ключевой частью которой был уход за собственным телом. Чистая одежда, хорошо вымытое и приятно, но не резко пахнущее тело, промытые волосы в аккуратных причёсках, скромные, со вкусом сделанные аксессуары… Заодно, дабы убить одним кирпичом двух зайцев, вместе с девушками он заставил проходить этот курс обучения ещё два десятка молодых дам, что «вели светский образ жизни» у него при дворе и относились к новой аристократии царства.
Но вернёмся к новым территориям, которые лежали практически в руинах. После подсчёта получилось, что царский домен прирос на 1,92 миллиона боспорских акров земли. Людей в этих землях жило около 150 тысяч человек, а их хозяйство находилось в совершенном запустении. Поля зарастали. Люди голодали. В общем, дел было непочатый край. Дабы привести в порядок владения, нужно было занять чем-то продуктивным всё население. Самым лёгким и очевидным делом стало сельское хозяйство.
Первым шагом эти земли разделили на два графства – Бессарабское со столицей в Варне и Поморское со столицей в Тернополе. Вторым шагом эмиссары Эрика изучили в кратчайшие сроки всю территорию и посчитали возможным для перевода под сельское хозяйство порядка 35 тысяч боспорских акров. Третьим шагом из числа охочих людей были организованы администрации 530 коллективных хозяйств (колхозов), между которыми были разделены выделенные угодья. Дальше пошли по достаточно простой схеме: выдача беспроцентного кредита на двадцать лет для закупки инвентаря и оплаты на первых порах зарплаты рабочим. Отмена на пять лет доходного сбора с этих компаний, дабы смогли подняться. Ну и семена – большая часть урожая с таманских полей пошла под засев весной 1221 года.
Усилия не были напрасны – осень двадцать первого года принесла хороший урожай, порядка трёх тонн зерна с боспорского акра, тогда как местные жители получали в среднем около 1,8. Иными словами, получилось собрать миллион тонн пшеницы и овса. В следующем году планировалось увеличить сельскохозяйственные угодья до 60 тысяч акров, но урожай получить около 700 тысяч тонн, для чего нужно было последовательно внедрять многополье. К 1225 году планировалось выйти на пять-семь полей выращивание нескольких культур: пшеницы, овса, ячменя и льна. Само собой, не меньше 20 процентов земли колхоза должно в агротехническом цикле оставаться под паром. Разумным подходом стало не отправлять излишки зерна с первого урожая на продажу, а организовать государственные склады недалеко от столицы, которые стали представлять собой стратегический запас продовольствия государства.
Интересным стало также и то, как государство выстроило отношения с колхозами. Те из собранного урожая оставляли себе необходимое количество зерна, а излишки продавали государству по фиксированной цене. А дальше уже комитет финансов решал, как распорядиться поступившими ресурсами. Колхоз в принципе мог себе оставить и весь урожай, дабы самостоятельно торговать, но в первый год желающих не появилось.
Увы, жизнь налаживалась далеко не везде. В мае двадцатого года потребовалось вмешательство в дела Византийского княжества. Для изучения обстановки туда была выслана целая комиссия, которая к осени закончила проверку и вынесла вердикт о полной неадекватности Бенно как правителя. Он не только не имел нужных знаний, но и склад ума не позволял ему мыслить целостно и относительно масштабно. Эрик вызвал сына к себе, они побеседовали и решили созвать остальных вассалов царя для обсуждения сложного вопроса.
В конце концов после прочтения детального доклада комиссии византийский князь, будучи достаточно ответственным и не очень амбициозным, решил отказаться от престола в пользу отца. Это вызвало сильную настороженность у остальных князей – они испугались за свои владения. Поэтому царю пришлось поделиться с этими правителями, всецело зависящими от него, дабы те не сильно тряслись за своё будущее. Все владения восточнее реки Марица, включая саму реку и 500 шагов в глубину по её правому берегу, отходили в царский домен под названием Византийское графство. Остальные земли отходили к Македонскому княжеству в противовес переносу столицы из Софии в Пловдив и передачи всех земель севернее Констанцы во владения Болгарского княжества. Помимо этого, что Македонское, что Болгарское княжества должны были выплатить в течение десяти лет в пользу Валашского княжества миллион аргентов в качестве компенсации. В общем, все оказались довольны. Даже Бенно, который поступал в академию для подготовки на офицера флота, – парнишка заболел морем после экспедиции в Новый Свет. И для общества польза, и к любимому делу человек приставлен.
– Мария, добрый день.
– Ваше величество?! – Девушка была удивлена и растеряна от неожиданности. – Не думала вас здесь встретить.
– Я тебя тоже. Что ты делаешь так далеко от дворца?
– Мне стало очень любопытно, ведь про вас и ваше государство рассказывали леденящие кровь сказки.
– Да? Очень интересно. И какая основная мысль этих историй?
– Повсеместная и жуткая жестокость, которая в ваших владениях столь же естественна, как и воздух. Вас даже стали называть «русия», то есть красными.
– Красными? – Эрик улыбнулся: ассоциации с «красными» из двадцатого века вызывали в его сознании многочисленные воспоминания из фильмов.
– «Русия» означает «красный» или «рыжий» по-гречески. Но не всё так ясно сразу, как вам может показаться. Это слово имеет массу эпитетов. Так на моей родине называли всех энергичных и агрессивных северян. Хотя, если подумать о том, сколько людей вы убили, то персонально вас можно не стесняясь называть кровавым.
– Позволь это оценивать нашим потомкам, так как мы с тобой слишком заинтересованы в результате и не можем быть беспристрастными. Но название мне понравилось.
– Да? Чем же?
– Я не люблю длинных имён, а потому земля Русия будет куда благозвучнее, чем Боспорское царство. Хотя нет, лучше так – Россия. Как тебе?
– Вы серьёзно?
– Вполне. Мне нравится это название.
– Не боитесь последствий? Ведь это же просто прозвище.
– Ой, давай не будем о том, кто как на кого посмотрит и что при этом скажет. Нам хорошо – и довольно, а чужое мнение о внутренних делах государства нас должно интересовать в самой малой степени и в последнюю очередь.
– У вас такой интересный характер, – едко заметила Мария, – как же вы умудряетесь договариваться со своими соседями и аристократией?
– Мой секрет прост: добрым словом и крепким кулаком всегда легче доводить важные слова до разума, нежели просто добрым словом.
– А людям нравится?
– А их кто-то спрашивает? Дай им волю – камня на камне не оставят. Безответственность развращает человека. А постоянное ощущение тёплых мужских рук на шее сильно стимулирует голову к продуктивной мыслительной деятельности. Понимаешь? Какие бы порядки ни вводили, они всегда будут работать только при условии, что за проступок будет неотвратимое и вполне адекватное наказание. А самой понятной и однозначной карой для большинства людей являются личные физические страдания и смерть. Это то наказание, которое уравнивает всех перед лицом единого порядка.
– А как же чувство долга?
– Если оно есть, это замечательно, а если его нет? Вот тут-то универсальный стимул и находит себе применение.
– Вы и меня будете заставлять поступать против моей воли?
– Я уже это делаю.
Эрик милейшим образом улыбнулся, а Мария округлила глаза, запыхтела и сквозь зубы, но очень вежливо завершила диалог:
– Ваше величество, я себя не очень хорошо чувствую, позвольте мне удалиться?
– Конечно, моя дорогая. Эдмунд, – обратился царь к сопровождающему его сотруднику контрразведки, – проводи принцессу до дворца, а то она неважно себя чувствует, и я опасаюсь, что ей может стать плохо.
– Будет исполнено, – отчеканил парень и последовал за раздражённо сверкнувшей глазами Марией.
В конце мая 1220 года в столицу царства прибыл наконец долгожданный караван от Антонио в составе двух клиперов и пяти нависов, что само по себе говорило об успехе авантюры на Юкатанском полуострове. Караван шёл загруженным под завязку оловянной рудой, брёвнами красного и розового дерева, а также прочей мелочовкой вроде жемчуга, некоторого количества серебра, золота, изумрудов, опалов и аметистов.
Особенно радостным подарком стала тонна картофеля, который аборигены использовали в пищу. Он незамедлительно был передан в комитет сельского хозяйства для селекционной обработки и разведения на семена.
Сами же корабли спешно привели в порядок, укомплектовали всем необходимым и, усилив парой новых клиперов, отправили с полными трюмами полезного груза обратно. В частности, пересылалось 100 лошадей обоего пола для разведения, 900 комплектов латных доспехов, 2500 палашей, 3500 алебард, 600 арбалетов, 800 тысяч арбалетных болтов, 20 старых, дульнозарядных пушек калибра 8 сантиметров, 7 тысяч ядер для них, 3 тысячи порций картечи и 10 тонн пороха. Помимо этого пересылалось большое количество разнообразных инструментов, ткани, канатов, ниток, латунных и стальных гвоздей, болтов и прочего.
Для усиления гарнизона отправлялась рота нового образца, набранная из пленных венгров и охочих людей, полностью укомплектованная и снаряженная. Сырая она была, конечно, но основной курс обучения уже прошла и немного сработалась. Вместе с ротой отсылали новое предписание организации армии и 82 человек для восполнения некомплекта при развертывании роты старого образца в три новые.
Таким образом, общий штатный контингент регулярных войск в Новом Свете был доведён до 470 человек. Сводить четыре роты в батальон Эрик не стал, так как это должно оказаться неудобным для Антонио.
Помимо бойцов в Тулум ехало пять сотен разного рода мастеровых, так как Антонио имел указание наладить там небольшую мануфактуру, которая будет перерабатывать оловянные самородки, оловянную, медную и свинцово-никелевую руду в слитки перед пересылкой в метрополию. Задача по развёртыванию адекватной и технологичной добычи этих ценных ископаемых была очень важной, ибо те 2 тысячи тонн богатой оловянной руды, что за два года обменяли у Антонио на стальное воинское имущество аборигены, окупили с лишком все средства, потраченные на три экспедиции. Не считая, конечно, постройки кораблей.
Правда, местных жителей совершенно бессовестно обманывали и обворовывали. Так, один клинок обходился им в 1,5 тонны оловянной руды, шлем – в 5 тонн, наручи или поножи – в 7,5 тонны, кираса – в 15 тонн. При таком подходе стальное воинское имущество могли себе позволить только вожди, причём далеко не все. Помимо этого очень ценным в среде аборигенов оказалась чугунная посуда, которая шла дешевле оружия, но тоже очень солидно стоила. В общем, процветал капитализм во всей своей красе.
Но как удалось так развернуться итальянцу? Всё, как это ни странно, получилось в лучших традициях приключенческих боевиков. Сначала Антонио, через связных, смог вывести всех сторонников Ит-цель из Тулума. Потом подошёл на рассвете всей эскадрой к городу и самым банальным образом обстрелял из пушек агрессивно настроенных аборигенов на берегу. Те, правда, поначалу попытались залезть в свои лодки и атаковать эскадру. Пришлось дать три залпа ядрами, прежде чем на берегу среди щепок разбитых лодок остались только трупы и раненые, а остальные грозные воители отступили в город. Не теряя времени, он высадил десант – полную роту старого образца плюс ещё сотня матросов с погибших нефов, вооружённых палашами.
Высадка сопровождалась артиллерийским огнём со стороны кораблей, которые подошли на 150–200 метров к берегу и весело обстреливали укрывшихся за лёгкими палисадами и домами аборигенов. Из города туземцев выбили меньше чем за полчаса. После чего на берег выкатили 8 корабельных пушек и стали спешно сооружать оборонительные позиции.
Около полудня пришлось отражать массивную контратаку со стороны леса. Гостей встретили ласково – картечью из всех восьми пушек шагов с двухсот и беглым обстрелом из арбалетов. Учитывая, что воины майя не имели доспехов, эффект получился феерический. После второго залпа пушек атака захлебнулась и гордые туземцы, те, что ещё могли сами ходить, стали ретироваться на предельной скорости. У моря, в городе и у леса лежало около трех тысяч трупов. Когда Элизабет сошла на берег, то на её лице читался дикий ужас, смешанный со злорадным удовольствием.
В обед следующего дня прибыла делегация сторонников девушки и, оценив поле трупов, проявила высшую степень дипломатичности. Город оставили за Антонио, как его личную резиденцию. Даже часть жителей вернулась.
Дальше была рутина строительных работ, так как нужно было обеспечить обороноспособность нового форпоста. И через три месяца потихоньку пошла торговля и политика. Хитрый итальянец, ведя переговоры через свою жену, смог постепенно склонить к признанию его верховной власти ещё четыре города в северной части полуострова. Так что к осени 1219 года города Тулум, Коба, Экаб, Исамаль и Шкамбо входили во владения Боспорского царства. На этих землях (которые Эрик назвал Юкатанским графством) насчитывалось около семидесяти тысяч жителей.
Старый пират проявил недюжинную хватку и взял этот достаточно разрозненный народ в оборот. Уже к весне 1220 года в Тулуме была организована верфь, на которой строили большие парусные лодки для рыбной ловли вдали от берега. Также развернулось строительство внутренних просёлочных дорог, которые соединяли все пять городов и обеспечивали доступ ко всем деревням.
После возвращения эскадры состоялся долгий разговор царя с её командиром – старым знакомым Ульрихом. В частности, произошёл такой диалог.
– Ульрих, ты принёс замечательные новости. Передай на словах Антонио, чтобы вместе со следующей партией товара присылал местных мальчиков лет двенадцати-тринадцати, но крепких и с боевым характером, которые бы желали послужить мне добровольно. Последнее я особенно подчёркиваю.
– Простите, но зачем они вам, ваше величество? Мне-то оно, конечно, всё равно, но Антонио, без сомнения, будет спрашивать. И потом, зная, для чего нужны люди, их легче подобрать.
– Разумный вопрос. Молодец. Я хочу попробовать сформировать из них батальон. Парни вырастут, обучатся многому, послужат мне, повоюют, посмотрят на мир, а потом вернутся на родину совершенно новыми людьми. Моими людьми. Нужно ускорить процесс смешения культур и признания нас «своими».
– Любопытная идея, никогда об этом не думал.
– Неудивительно. Такие вещи редко практикуются. Но давай отвлечёмся от дел, ведь ты принёс с собой корзину с какими-то странными котятами и помалкиваешь про них. Кто это?
– Прошу простить меня, я совсем забыл о подарке, который горожане Исамаля сделали для вас. Дело в том, что когда они узнали о вашем личном символе, то преподнесли их. – Ульрих указал рукой на корзинку. – Со слов охотников, этим маленьким котятам было всего по паре недель, когда они отправились в путешествие. Увы, не все пережили путешествие. Только эти пятеро выжили из дюжины. Мы с ними как с малыми детьми намучились, специально коз везли для молока. Но это не сильно помогало. Котята очень страдали от морского шума и качки.
– А что это за кошечки такие необычные?
– Ваше величество, местные жители называют эту кошку «балам». Говорят, что, вырастая, они становятся размером с человека. Я о таких даже не слышал, ведь они по расцветке совершенно не похожи ни на львов, ни на тигров. Вероятно, это их местный вид, о котором мы ничего не знаем.
– Любопытно. Никогда не увлекался изучением диких животных.
Эрик подошёл к корзине, присел на корточки и принялся изучать сонных котят, которые ворочались, сопели, жались друг к другу и умилительно позёвывали. Странное, незнакомое существо, подошедшее так близко, привлекло внимание одного из них. Котёнок зацепился коготками за стенку плетёной корзины и практически встал на задние лапки. Даже мордочку вытянул, чтобы принюхаться. Эрик протянул руку, чтобы почесать его за ухом, и тот поначалу подался, а потом резко подпрыгнул и полез вверх по руке царя. Эта небольшая двухсотграммовая тушка карабкалась на удивление проворно и спустя несколько минут уже забралась за шиворот камзола, сползла к животу и стала там обустраиваться, как в новой уютной кроватке. Эрик и остальные присутствующие были умилены поведением этого маленького котёнка.
Особенно пушистые крошки с чёрной пятнистой раскраской пришлись по душе Марии, которая просто пищала от удовольствия при виде этих малюток. Получилось так, что на почве возни с котятами произошло очень тесное сближение Эрика и Марии.
Царь понимал, что воспитание маленьких ягуаров – а это, по всей видимости, были именно они – нельзя было запускать, так как эти весьма дикие создания требуют своего рода дрессировки и общей социализации, дабы более-менее адекватно проживать вместе с людьми. Мария же всячески оказывала помощь царю в этом нелёгком деле.
Прошло каких-то полгода, и котята уже так привыкли к Эрику, что бегали за ним как хвостики буквально по пятам. А Рекс, тот самый самец, что в первый же день залез к германцу за пазуху, вообще сопровождал царя во всех рабочих поездках по царскому домену.
Очень странное явление, так как в дикой природе эти животные себя так не ведут. Видимо, сказалось такое трепетное отношение к их воспитанию. Да и Мария, увидев, как он возится с котятами, изменила своё мнение о нём, начав воспринимать его не как жестокого и бессердечного мясника, а как сильного и решительного человека, который знает, что хочет от этой жизни.
В ноябре 1221 года умер отец Марии, и на престол Никейской империи взошёл зять покойного и наш старый знакомый Иван Ватац под именем Иоанн III. Его восшествие на трон произошло в довольно тяжёлой для государства обстановке. Отношения с Эпирским деспотатом катастрофически испортились из-за ряда неудач в Болгарии, Греции и Фракии в 1217–1220 годах, когда из-за авантюр Ватаца Эпир понёс значительные потери как в живой силе, так и в ресурсах. Иоанн исчерпал лимит доверия и не воспринимался более адекватно. Трапезундская империя силами Алексея I все последние годы сближалась с Боспорским царством на почве тесного экономического сотрудничества, уж больно нужными были Эрику их медные рудники. Помимо прочего сказывались напряжённые отношения между двумя империями, в равной степени заявлявшими свои права на наследный статус императора Византии. С Иконийским султанатом после неудачной совместной военной кампании 1219 года, в которой погиб цвет турецкого войска, в том числе сын султана, отношения стали стремительно охлаждаться. Да и вообще, султан, видя слабое положение империи, имел на неё определенные виды. Греческие же владения разных мелких феодалов, такие как царство Фессалоники или Ахейское герцогство, находились практически на положении формальных сателлитов, впрочем, никак не проявлявших себя.
В общем, ничего особенно радужного во внешней политике у империи не намечалось. Во внутренней же был сильный кризис из-за неудачных кампаний 1217–1219 годов, которые совершенно опустошили казну, вызвали голод и практически полностью уничтожили армию.
Поэтому Иоанн решил воспользоваться той небольшой и единственной зацепкой, которая у него была, чтобы удержать власть и сохранить государство – развивать мирный договор с Боспорским царством во что-то большее. Конечно, Эрик был не подарок, и он был в курсе того, что покушение, в результате которого погибла его жена, было организованно в Никее.
Однако германец слыл человеком весьма трезво смотрящим на мир, и оставался шанс найти с ним общий язык, ибо дружба с Никейской империей ему была также выгодна. С этой целью Ватац снарядил целое посольство из нескольких сотен человек, которое 8 мая 1222 года прибыло в столицу самого могущественного суверена региона.
Эрик гостей встретил эффектно и пышно. Эта картина стоит отдельного описания. Голова царя была тщательно выбрита. Прищуренные, холодные и очень внимательные глаза голубого цвета смотрели спокойно и уверенно. Простая и лаконичная корона в виде обруча с зубцами выполнена из золота и украшена двенадцатью крупными огранёнными изумрудами одного оттенка. Белая приталенная рубашка из тонкого шёлка очень гармонировала с коротким камзолом (до середины бедра) изумрудного цвета и ярко-алой подкладкой, который, помимо всего прочего, был украшен аккуратной вышивкой золотом. Короткие штаны – бриджи в цвет камзола – были заправлены в большие, подвёрнутые до колен ботфорты из мягкой кожи с золотыми шпорами. Аккуратно застёгнутый камзол был затянут рыцарским поясом, который подчеркивал, как и шпоры, отношение к общеевропейской корпорации рыцарства. На поясе, украшенном геральдическими накладками по всей его длине, был подвязан палаш очень хорошей выделки с изящно, но не вычурно отделанными ножнами. Завершал внешний вид царя небольшой аксессуар – аккуратный перстень-печать из золота на указательном пальце правой руки. Трон, стоявший на небольшом пьедестале, представлял собой средних размеров кресло в викторианском стиле (который Эрик долго и мучительно вспоминал в деталях), выполненное из железного дерева и покрытое позолотой и декоративной резьбой. Мягкие подушки седалища и спинки трона были обиты красным шёлковым бархатом. Рядом с троном лежал с довольным видом большой ягуар, который завершал эффектный образ правителя могущественной державы.
Пару слов нужно сказать и о самом тронном зале, в который царь вложил очень много средств и строил около пяти лет. Он располагался отдельным корпусом на главной площади столицы и представлял собой двухэтажное, продолговатое здание длиной около шестидесяти и шириной около двадцати метров, выстроенное в стиле, подражающем античным храмам Греции. Первый этаж, выполненный из ливадийского гранита, возвышался на три метра над уровнем площади и отводился под хозяйственные помещения, без окон, с малозаметными дубовыми дверями служебных порталов. Плиты облицовки были тщательно подогнаны друг к другу, настолько, что их стыки с пары десятков шагов были практически не видны. Второй этаж представлял собой небольшую прихожую глубиной пять метров и огромный, длинный зал с шикарным балконом с дальнего торца, выходящим к морю. Вход располагался со стороны площади и предварялся широким крыльцом, поднимающимся с уровня площади до самого портика с массивной колоннадой в коринфском стиле. Облицовка внешней стороны второго этажа, портика с колоннадой, крыльца и прихожей была из белоснежного мрамора с минимальным количеством прожилок. Крыша же покрыта медными листами, что очень быстро сделало её цвет изумрудным. Внутри основного зала отделка производилась красным веронским мрамором и лионским малахитом. В качестве металлических аксессуаров были массивные бронзовые с позолотой канделябры для аккуратных масляных ламп. В общем, выбивался царь из эпохи кардинально.
Дипломатический приём был долгим, но весьма интересным. Предложений было два. Первое заключалось в том, что Иоанн желал выжать максимум выгоды из сложившейся обстановки, а потому предлагал Эрику руку Марии Ласкарины в форме официального династического брака. Само собой, не просто так. В приданое принцессе отходила фема Оптиматой со столицей в Никомедии. Щедрый подарок, который отдавал в руки царства полный контроль за Босфорским проливом. В целом предложение посольства царю понравилось, так как без жены ему как-то несолидно, но одна деталь его крайне смущала – возраст невесты. Ведь девушке исполнилось только шестнадцать лет.
Вообще-то для тех времён этот возраст вполне нормален для замужества, но в Эрике говорил взрослый мужчина, телу которого насчитывалось уже сорок лет, а сознанию – целых пятьдесят шесть. Он смотрел на эту девушку скорее как на дочку, уж больно она молода для него. Но вкусный довесок в виде стратегически важной фемы на азиатском берегу Босфорского пролива в конце концов заставил его склониться к согласию. Свадьбу назначили на 1 января 1223 года.
Второе предложение состояло в заключении оборонительного союза между Боспорским царством и Никейской империей, согласно которому оба государства в случае нападения на них третьей силы обязывались оказывать помощь друг другу, включая непосредственно выступление армиями. Очень невыгодное для царя предложение, так как империя не представляла собой ничего ценного в этом плане и была гарантированным геморроем с точки зрения обороны. Платы, что Иоанн предложил за этот союз, Эрику показалось мало, поэтому помимо фемы и династического брака германец потребовал, чтобы империя вошла в единое экономическое пространство с царством.
Под этим подразумевалось распространение на территории владений Иоанна боспорской денежной системы без права эмиссии, то есть Ватац не имел права самостоятельно изготавливать монеты, он мог лишь заказывать их в Боспорском государственном банке. Следующий пункт заключался в унификации налоговой системы, то есть приведении её в соответствие с боспорской. Третий – в устранении таможенных сборов при пересечении границ между царством и империей. Четвёртым, и последним, стало обязательное согласование с Эриком всех серьёзных финансовых подвижек. Обсуждалось всё это долго и весьма бурно, даже на неделю приезжал сам Иоанн для беседы с глазу на глаз. Последней каплей, которая сломила сопротивление Ватаца, стали грабежи иконийцами приграничных населённых пунктов.
12 июля 1222 года в Боспоре был торжественно подписан договор, согласно которому после заключения брака между Марией и Эриком к последнему в личный домен отходила фема Оптиматой, Боспорское царство и Никейская империя образовывали единое экономическое пространство и между государствами начинал действовать оборонительный военный союз.
Вот такая вот бюрократическая волокита. Однако она сработала прекрасно – турки сразу, как узнали о подписании договора, прекратили беспокоить владения Иоанна, давая ему возможность заняться вопросами внедрения всей той совершенно непривычной и непонятной для него финансовой деятельности, которую ему навязали. По-хорошему в этих условиях на сцену должны были выйти тамплиеры, однако Эрик, как главный держатель их капитала (на 1 января 1222 года он владел 43,5 процента всех активов), учитывал и их интересы, ибо они были, в том числе и его собственными. Он разделил сферы банковских интересов – Государственный банк Боспора был национальным и занимался только общими делами, а банк тамплиеров – торговым, причём международным. Для их лучшей координации и безопасности был обговорён переезд штаб-квартиры духовного ордена и банка в столицу царства, намеченный на 1227 год, для чего активно возводился огромный архитектурный комплекс площадью в пять боспорских акров на окраине города.
* * *
– Ваше величество, к вам пришёл сын.
На пороге кабинета Эрика стоял секретарь, из-за спины которого выглядывала довольная мордашка Бенно.
– Отлично.
– Добрый день, отец, – сказал царевич, входя в кабинет и присаживаясь на стул для гостей.
– Чего ты сегодня такой довольный? У тебя кожа на лице лоснится.
– Я успешно сдал экзамен на пятый класс. Теперь имею право занять должность капитана военного корабля.
– Молодец. Чем думаешь заняться дальше?
– Попросить у тебя корабль, чтобы отправиться в плавание. Ты же сам придумал, что звание выше пятого класса без практики получить нельзя.
– Но у меня нет свободных кораблей.
Эрик откинулся на спинку кресла и стал внимательно наблюдать за реакцией сына. Но тщетно, Бенно остался невозмутим.
– Из числа готовых кораблей – действительно нет. Однако на верфи достраивается навис новой модели, его в течение месяца обещали спустить на воду. Осенью проведём испытания в Чёрном море, а по весне можно отправиться в дальнее плавание. Добровит сказал, что ты ещё не рассматривал вопрос, кто станет капитаном этого корабля.
– Верно. А ты не боишься, что я отправлю тебя в сложное и далекое плавание с весьма непростыми заданиями? Ведь, как ты и сам понимаешь, просто покататься на кораблике – это одно, а получить опыт решения сложных комплексных задач в реальной и весьма непредсказуемой обстановке – это совершенное иное.
– Не только не боюсь, но и жду этого. Очень надеюсь, что, как и Антонио, смогу проявить себя. Ты пойми, мне стыдно, что я жестко так напортачил в Константинополе. Если бы ты вовремя не вмешался, то я бы не только погиб, но и сдал бы древний город твоим врагам. Так и хожу, достойный лишь тем, что мой родитель благороден и успешен. А я? Чего стою я? Меня это мучает жутко. А в море я себя чувствую совершенно иначе. Волны наполняют меня энергией и одновременно умиротворяют. Я нигде так спокойно и уверенно себя не ощущаю, как в открытом море.
– Антонио мне рассказывал о вашем плавании. Ладно, будь по-твоему. Начинай заниматься подбором экипажа.
– А куда я отправлюсь?
– В Африку.
– В Африку? – Бенно разочаровано скуксился. – Чего же там интересного и опасного? Разве что пираты. Но новый корабль легко сможет противостоять разом десяти их лоханкам.
– Сынок, Африка большая. – Эрик встал, подошёл к небольшому шкафу из железного дерева, открыл замок и достал оттуда папку весьма солидных размеров. После чего вернулся на место и немного порылся в ней. – Вот, посмотри на этот эскиз. – На картинке, что протянул царь сыну, был грубый контур береговой линии всех материков планеты. – Твой первоначальный путь лежит в южную оконечность Африки: её необходимо обследовать и найти место, удобное для постройки базы. С тобой ведомыми пойдут нависы «Афина» и «Аура». Совместными усилиями вы построите форт и, оставив небольшой гарнизон с запасом снаряжения и продовольствия, перейдёте к следующему заданию. Это ясно?
– Да, полностью.
– Далее ты оставишь ведомых и отправишься в одиночное плавание на юго-восток. Обогнёшь Африку и пойдёшь на северо-восток. Здесь тебе следует обследовать вот этот большой остров. Наши интересы – контакты с местным населением и выяснение существования на острове огромных птиц, в полтора-два твоих роста. Они нелетающие, нехищные. Ходят легенды, что они там ещё не вымерли.
– А зачем нам эти гиганты?
– Для разведения. У нас же сельское хозяйство бурно развивается. Скоро будет большой излишек зерна, который продавать на мировом рынке не очень выгодно. Если эти птички действительно нехищные, то их можно будет выкармливать на зерне в весьма компактных фермах. Что позволит дать населению больше мяса. Сам же видишь, какие они все дохлые на пустой каше вырастают.
– А они могут быть хищными?
– Легенды противоречивы, поэтому тебе стоит быть осторожным. Но пойдём дальше. После этого острова ты двинешься на северо-восток, пока не достигнешь Индии. Да, не удивляйся, вот этот большой полуостров и есть Индия. Тут тебе следует быть очень осторожным и просто прощупать почву на тему сотрудничества. Заодно присмотрись к древесине дерева сака, которое у нас называется тиком. Дальше у тебя достаточно свободный маршрут вот до этого огромного острова. Особенно следует помнить, что в этом месте большое количество островов и полуостровов. Кстати, на протяжении плавания ты должен будешь вести очень подробный дневник, в который надо заносить все наблюдения и любую полезную фактологическую информацию. По возможности проводить картографические работы, отмечать течения и прочее. Но я отвлёкся. Так вот, после этого огромного острова ты отправишься через океан к Новому Свету и пойдёшь вдоль побережья на юг. Пройдёшь вот здесь и окажешься в Атлантическом океане. После чего твой путь будет лежать домой.
– Так я что, проплыву вокруг земли?
– Не совсем, но этот путь ты пройдёшь первым.
– Как это?
– Как-как. До тебя подобное путешествие ещё никто не совершал.
От этих слов глаза Бенно заблестели, а он сам весь будто забурлил.
– Да, сынок, это будет грандиозное событие. По окончании этого задания ты будешь допущен до сдачи экзамена до третьего класса включительно. А дальше будет видно.
Корабль, спущенный на воду 17 августа 1222 года, стал выдающимся достижением кораблестроения Боспора за те девятнадцать лет, что оно существовало. Новое судно имело по ватерлинии длину около 35 метров, ширину – 7 метров, осадку с нормальной загрузкой 3,2 метра, высоту надводного борта – около 5 метров и полное водоизмещение около 510 тонн. При этом на полезный груз отводилось около 180 тонн. На двух трёхъярусных мачтах высотой по 30 и 35 метров и большом бушприте корабль нёс преимущественно косые паруса трапециевидной и треугольной формы, которые устанавливались как посредством гиков и гафелей, так и врастяжку между мачтами. Лишь на верхнем ярусе основных мачт располагались прямые паруса. За счёт более сложной организации такелажа и рангоута получилось отказаться от крупных парусов, что позволило более гибко регулировать весьма солидную парусность корабля и давало высокую манёвренность.
Весь крепеж корпуса – болты, гайки, гвозди с насечками и скобы – был выполнен не из латуни, как на предыдущих кораблях Боспорской верфи (нависы и клиперы), а из бронзы специального состава, названной морской. В её основу легла так называемая кремниевая бронза, которую получали путём сплавления меди с белым песком и каменным углем. В качестве легирующих присадок в неё добавлялось около процента олова и столько же марганца посредством добавления в сплавляемую массу мелко растёртого пиролюзита. Получился прекрасный материал для долгосрочных контактов с агрессивной средой морской воды. Из механических свойств данная бронза обладала лёгким пружинящим эффектом, достаточно высокой прочностью и определенной ковкостью, что позволяло её раскатывать в листы. Ну и самое прелестное заключалось в том, что для неё требовалось очень мало дефицитного олова и совсем не нужно было ещё более дорогой цинковой руды.
Корпус корабля был выполнен из двух пород дерева: весь силовой набор был изготовлен из персидского дуба, собранного на болтах, обшивка и все перекрытия из тиковых досок. Столь необычный материал – тик – оказался в руках Эрика потому, что с 1217 года, пользуясь контролем практически за всем торговым оборотом в Восточном Средиземноморье (посредством торгово-транспортной компании Деметры), царь скупал это дерево, что шло в Европу с Востока, то есть около 70-100 тонн ежегодно, пуская его полностью на нужды флота. Тиковые брёвна перерабатывали в качественные обрезные доски и бруски, после чего оставляли в больших утеплённых ангарах для просушки и выдержки. Из обрезков вытапливали масло, у которого было обнаружено хорошее антисептическое действие, предотвращающее загнивание повреждённых тканей. Впрочем, качество обшивки одним тисом не ограничилось. Всю наружную часть корпуса ниже ватерлинии покрыли дополнительно тонкими листами корабельной бронзы для предотвращения нарастания моллюсков.
Экипаж составлял 52 человека, из которых 25 были артиллеристы, так как штатно было укомплектовано расчётами только половина орудий, ибо бой одновременно на оба борта сочли маловероятным. Соответственно на вооружении судна находилось 16 новых гладкоствольных орудий, разработанных Георгием и Валентино. К тому же, чтобы серьёзно повысить удобство управления кораблём в любых погодных условиях, впервые в истории местного кораблестроения вводилась закрытая остеклённая рубка со штурвалом, которая отменно защищала от непогоды. Её разместили по миделю судна, чтобы не сильно осложнять управление парусами. В рубке были обустроены не только посты управления и наблюдения, но и штурманский стол для работы с картами и навигационным оборудованием.
На ходовых испытаниях 9 сентября корабль при свежем ветре смог выйти на отметку 13 узлов, то есть при усилении ветра мог быть показан и лучший результат. Особенно хорошо проявил себя корабль при манёврах за счёт развитого такелажа и парусов. Корабль по своей манёвренности и ходкости так понравился Эрику, что тот пошёл на нарушение собственной же традиции и вместо navis m3 нарёк этот тип кораблей brig. Захотелось ему так. Да и корабль получился настолько замечательный, что просто необходимо было ему придумать новое название. Чего стоит только проектный срок службы в сорок лет, который достигался за счёт очень высокой прочности всей конструкции. И это только одна деталь из множества отличительных и поразительных особенностей нового корабля. Все свои смутные воспоминания о парусном судостроении Эрик вложил в эту поделку.
В том же 1222 году помимо создания брига была закончена работа по модернизации нефа, который нарекли барком. Он получился в длину по ватерлинии около 45 метров, шириной 12 метров, осадкой 3 метра и с общим водоизмещением около 1300 тонн. То есть представлял собой судно с весьма полными обводами корпуса, практически повторяя обводы поздних барков конца XIX века, только с более высоким бортом, повышающим мореходность. Грузоподъёмность составила 750 тонн. Набор и обшивка выполнялись из обычного дуба, перекрытия – из сосны, как и дуб хорошо пропитанной льняным маслом. Подводная часть корпуса, как и у брига, покрывалась тонкими листами морской бронзы, улучшающими гладкость поверхности и защищающими от живности, вечно нарастающей на днищах морских кораблей. Три трёхъярусные мачты имели смешанное парусное оснащение. Второй и третий ярусы занимали прямые паруса, нижний – большие гафели. Врастяжку ставились ещё восемь стакселей, включая четыре между фок-мачтой и бушпритом. Экипаж корабля состоял из 34 человек. Вооружения корабль не имел. По своим скоростным качествам барк значительно превосходил неф, имея более стабильные и высокие скорости, а по прочности корпуса был просто безальтернативен, так как в нём широко применялись металлические крепления и прочие технологические новшества, разработанные на верфи Боспора при деятельном участии Эрика.
Для погрузки и выгрузки товара использовались поворотные кран-балки и ручные домкраты с зубчатыми редукторами, позволяющие поднимать за раз до пяти тонн. Эти же кран-балки применялись, кстати, и на бригах для спуска и подъёма шлюпок, которых по штату на барке и бриге полагалось по четыре штуки. По смете постройка барка обходилась в сумму около 500 тысяч аргентов, а срок эксплуатации не менее 25 лет.
Корабль получился весьма хороший, а потому Деметра им сразу заинтересовалась, поэтому возникла необходимость относительно массового строительства этих судов. Для чего в Константинополе заложили большую верфь, которая уже в 1225 году сможет запустить синхронную постройку десяти барков в год.
По итоговым подсчётам бриг обошёлся казне в 2,5 миллиона аргентов. Для сравнения: навис второй модели обходился боспорской казне в 700 тысяч, а клипер – 5,5 миллиона, в то время как у Деметры на верфях Венеции большой неф водоизмещением в полторы тысячи тонн выходил в 280 тысяч.
Дорогие игрушки у Эрика получились. Чтобы понять насколько, нужно посмотреть на общее финансовое состояние царства. Совокупная стоимость всех произведённых товаров в Боспорском царстве за 1222 год составила 420 миллионов аргентов, то есть около 2,56 миллиона марок серебром по венскому стандарту, или 739,2 тонны серебра. Особенно стоит учесть, что сельское хозяйство принесло всего 194 миллиона, тогда как всё остальное дало промышленное производство. Для мировой практики того времени это было исключительное соотношение.
Здесь нужно отвлечься. Для обеспечения всей произведённой товарной массы необходимо было порядка 175 миллиона монет. Чего не было. На 1 января 1222 года имелось 74 процента дефицита наличности, то есть требовалось произвести не менее 129–130 миллионов монет. Это не считая того, что часть монет уходила за пределы государства. И это при том, что с 1213 года количество потоков на монетном дворе было увеличено с 4 до 32, ежедневный выпуск достиг 25 600 монет различных номиналов. Но проблема была не только в остром дефиците производственных мощностей, но и в материале. Проще говоря, монеты было негде делать и не из чего. Поэтому уже с весны 1219 года стал активно вводиться вексель как форма долговых обязательств государственного банка, дабы упростить оптовую торговлю. Он прижился, хотя и исключительно в крупных торговых операциях, и даже стал активно развиваться – в 1221 году он стал массово употребляться как платёжное средство при крупных сделках на внутреннем рынке.
Это начинание было замечено и поддержано государственным банком посредством выпуска партии векселей номиналом 144, 864 и 1728 аргентов на сумму порядка 10 миллионов. Также в двадцать первом году была открыта Боспорская биржа для крупного оптового торга, где можно было осуществлять в том числе и взаиморасчёт товарами, чем активно стали пользоваться торговцы. То есть, по сути, бартер.
Посредством этих мер получилось решить проблему недостатка денежной массы в обороте. По крайней мере, на первое время. Само собой, шло дальнейшее наращивание производства монет, но примитивные потоки, которые делали по 800 монет за рабочий день, явно не справлялись. Их и так было уже 32 штуки. Поэтому в конце 1222 года планировалось запустить новую 33-ю линию, в которой за один такт делалась штамповка не одной монеты, а сразу партии. Это достигалось за счёт того, что под пресс шла сложная форма с сотней посадочных мест. Обслуживали эту линию двадцать человек. Конечно, процент брака возрос, но зато теперь за смену можно будет выдавать не меньше 30 000 монет, то есть больше, чем всё остальное монетное производство. Если опыт пройдёт удачно, то к 1227 году будет развёрнута фабрика, которая займётся выпуском по данной технологии всех монет и решит проблему острого дефицита денежной массы. То есть останется только найти сырьё за оставшееся время.
Так вот, под конец 1222 года бюджет имел 70 миллионов профицита. Профицита! Такого могучего государственного бюджета не было во всей Европе вместе взятой. И если для того же Окситанского царства бриг образца 1222 года был практически мечтой, то для Боспорского царства эта дорогая игрушка была вполне по карману. В том числе и достаточно массово. Ключевая проблема традиционно заключалась в строительных материалах, поэтому в середине 1222 года на реке, впадающей в озеро, что расположено возле города Варны, началось строительство большой деревообрабатывающей фабрики, рассчитанной на производство качественной обрезной доски и бруса.
Боспорская же мануфактура стала переделываться потихоньку в фабрику и перепрофилироваться на производство исключительно высококачественной фанеры и отделочного шпона. К сожалению, получалось весьма скромное производство, так как технологический процесс был сильно ограничен в вопросах энергетики, ибо мелкая речушка, на которой стояла мануфактура, и с этой нагрузкой могла справляться с трудом.
Следующим шагом стало начало строительства в Адрианополе на реке Марице третьей деревообрабатывающей фабрики, которая должна была осваивать производство клееных конструкций корабельных наборов из дуба и тика. Например, цельноклееные половинки шпангоутов, которые пока собирались из значительного количества деталей на болтах, для чего на берегу реки устанавливался каскад нижнебойных водяных колес. Он должен был приводить в движение механические пилы, лущильные станки и, что самое важное, мощные прессы, необходимые для качественного склеивания конструктивных элементов кораблей.
Варненская деревообрабатывающая фабрика должна была выйти на проектную мощность в 1225 году, Адрианопольская – в 1227-м, Боспорская – в 1230-м. Общее число рабочих получалось около трёх тысяч человек. Поэтому уже в 1227 году можно будет заложить одновременно три брига, которые через восемь месяцев будут спущены на воду. Такой высокий темп производства будет достигаться за счёт того, что в ходе постройки первого корабля серии были сделаны точные рабочие чертежи всех основных деталей. В связи с чем появилась возможность изготавливать конструктивные элементы не непосредственно на верфи, а в других местах и привозить в уже готовом виде для монтажа. Технологию ещё следовало отработать, а чертежи уточнить, так как всё было непривычно и ново, но на это было пять лет и большая опытная площадка.
Вечером 17 ноября 1222 года в бухту Боспора прибыл небольшой кораблик с символикой Грузинского царства. Наутро посланника уже принимал Эрик. Русудан, дочь усопшей царицы Тамары, шлёт послание о том, что её повелителя Георгия IV кочевники с далекого Востока заперли в столице с небольшой дружиной и морят осадой. Сам он по гордости не желает просить помощи, но ждать её им больше неоткуда.
Эта новость объяснила, почему аланы, живущие у восточных пределов его земель, до сих пор не бьют в набат и не паникуют.
Лет семь-восемь назад Эрик прозорливо вооружил всю личную дружину грузинского царя Георгия латными доспехами, палашами и арбалетами. Мало этого, даже разрешил прислать десяток на обучение вместе со своими бойцами. Под это дело из Грузии получилось вывезти всю медь, золото и серебро, которое там только смогли найти. Да ещё и зерном доплачивали. Так вот теперь это очень позитивно сказалось. Конечно, грузинский царь выступал в роли смертника, который потреплет силы монголов, а заодно и покажет, на что они способны. Воодушевленный первоклассным снаряжением, он в двадцать первом году дал большое сражение монголам и в пух и прах его проиграл, так как притащил на бой ополчение, усиленное небольшой всего лишь дружиной.
…После того военного успеха кочевники не спеша двинулись было на север, но Георгий на них обиделся и стал вредить всеми подручными способами. Даже пару раз получалось погромить немного обоз. Джебе решил не оставлять у себя в тылу подобную зубную боль и развернул армию на Грузию. В общем, игра в кошки-мышки продолжалась довольно долго, до тех пор, пока 17 июня 1222 года царя Георгия, по чистой случайности, не обложили в столице. Через посланника Эрик отписал Русудан о том, что успеть к осаде не сможет раньше будущего лета, так как погода не позволит дойти до Тбилиси. А это очень поздно, ибо столько Георгию не продержаться, но он предлагал прорываться и уходить к морю, где его смогут подобрать корабли Боспора.
Помимо этого с кораблем посланника был отправлен сопровождающий навис, который вёз эмиссаров царя, которым надлежало пройтись по всему Грузинскому царству и предложить всем «рукастым» и «головастым» перебраться вместе с семьями в более спокойное место. Также Эрик запросил от дипломатов и разведчиков ситуацию по русским княжествам и половцам для изучения обстановки и учредил на 1 декабря общий смотр армии на главной площади.
Нужно было подводить итоги. В русских княжествах консолидации не было в помине. Родственнички так передрались за вкусные плюшки из Крыма, что боялись даже спиной друг к другу повернуться. То есть получилось еще хуже, чем было бы без вмешательства нашего героя. Хорошо хоть, от открытых военных выступлений воздерживались и всех, кто носил символику Эрика, не трогали. Видимо, боялись. Половцы же, напротив, после ряда поражений, нанесённых им в Тавриде и Лукоморье, как-то сплотились в степях по Волге и Дону. Поэтому, немного подумав, царь решил не предпринимать никаких активных внешнеполитических действий, а просто посмотреть и подождать, как и кто будет действовать.
В первый день декабря на главной площади Боспора собрался своего рода парад – выстроились для смотра все войска, кроме милиции, которыми располагало государство. Ядром, конечно, выступал полк, закалённый в боях, что шли в Болгарии три года назад. Помимо него на плацу стояли три пехотных, один кавалерийский батальон, один гвардейский пехотный батальон. А также четыре инженерные, три разведывательные и две артиллерийские роты. То есть всего армия по штату насчитывала 5823 человека и была полностью укомплектована. Само собой, в ней было много новичков, но их равномерно распределили в среде ветеранов и гоняли очень жёстко, что позволяло надеяться на их надёжность. Помимо этого армия насчитывала 48 новых пушек образца 1220 года калибром 84 миллиметра на новых пехотных лафетах и 1663 коня.
Отдельно стоит упомянуть гвардейский батальон, который был вооружён ружьями под унитарный патрон по числу личного состава, то есть имел по штату 476 стволов. В целом смотр Эрика удовлетворил и позволил обнаружить небольшое упущение – все бойцы не имели сколь-либо ощутимого запаса продовольствия, хотя бы на пару дней. Для этих целей царь распорядился в экстренном порядке шить прямоугольные заплечные ранцы, в которых должен разместиться запасной боеприпас (болты или патроны) и продовольствие на три дня, а также кое-какие личные вещи. Такой подход позволил увеличить штатный боезапас арбалетчика до 80 50-граммовых цельнометаллических болтов, а гвардейца – до 120 35-граммовых патронов. Носимое продовольствие представляло собой сухари, сушёные фрукты, немного изюма и куски вяленой рыбы либо мяса. Продовольственный набор выходил по массе около четырёх килограммов.
Первоначально было острое желание вложить в набор тушёнку, но, так как она выпускалась только в глиняной таре, была вероятность оставить неосторожных бойцов голодными. Также стали потихоньку готовить походные обозы. Чтобы резко уменьшить объём и массу возимого продовольствия и повысить мобильность, пришлось отказываться от обычных продуктов и формировать походные запасы из пшеничных сухарей, изюма, сухофруктов, вяленого мяса и рыбы, тушёнки и разной крупы для каш. Работа пошла споро, но раньше начала января управиться не планировали.
Впереди была тишина и ожидание. Скука сделала своё дело, а потому уже 3 декабря Эрик не выдержал и, преодолев возмущённое сопротивление Марии, избавил её от девственности. Видимо, он разбил ей какие-то мечты, но хотелось как-то ближе к телу, ибо с момента объявления свадьбы приходилось воздерживаться, дабы не компрометировать девушку. До этого царь, будучи от природы любвеобильным, смог узнать поближе значительное количество служанок и придворных дам, замужних безусловно, чтобы не плодить сплетни. Но природа своё берет, тем более что Мария была молода, стройна и сексуальна. Первая близость ей не понравилась настолько, что она, надувшись, разговаривала с ним сквозь зубы. Однако спустя неделю Эрик вновь вечером навестил её покои, после чего они помирились. Правда, ближе к утру и жутко устав.
Девушка, как говорится, втянулась, для чего царю пришлось приложить весь свой опыт. Но он не рассчитал сил и переусердствовал. В Марии закипела молодая кровь и неудержимое либидо. Теперь девушка не только постоянно с ним заигрывала и вела себя довольно откровенно при каждом уединении, но и буквально преследовала, не давая даже получаса побыть в тишине и покое. Это настораживало, так как с такой бурей энергии один мужчина может не справиться, поэтому, чтобы она нечаянно не пошла в разгул, он приставил к ней наблюдателей из контрразведки.
Однако нет худа без добра – проводя много времени вместе, они начали больше общаться, причём Мария стала куда более откровенной и открытой, чем раньше. Выяснилось, что, оказывается, у неё есть хобби, то есть увлечение, но она жутко стесняется о нём говорить людям, боясь, что её высмеют. Слово за слово, но она показала папку со своими поделками Эрику. У этой девочки был определённый талант к изобразительному искусству – папка более чем в сто листов была заполнена эскизами, зарисовками и этюдами, сделанными обычным угольным карандашом. Все более или менее значимые лица двора там изображались в виде потешных карикатур, но без гиперболизаций, а просто в смешных позах или с забавным выражением лица. Эрик фигурировал на двух десятках рисунков.
Посмеявшись вместе с Марией, Эрик решил, что помимо промышленности и экономики нужно создавать и пищу для души, поэтому надобно делать что-то вроде школы изобразительных искусств, куда собирать одарённых в рисовании, лепке и музыке. Девушке идея очень понравилась, и она сказала, что Елизавета, невеста Бенно, очень хорошо играет на флейте. В общем, за этими заботами об искусстве и подготовке к свадьбе скучать уже не приходилось.
Мария заметно отличалась от Морриган и по внешности (яркие медные волосы, не знавшие порядка, зелёные глаза и очень светлая кожа), и по темпераменту, поэтому решать рабочие вопросы с ней было тяжело и непривычно. Слишком уж импульсивной и эмоциональной она была. Однако небольшой кружок из трёх десятков человек для совместного изучения рисования, лепки и музыки организовать удалось.
На свадьбе Мария произвела особый фурор. Свадебное платье для неё шили по эскизам Эрика. По меркам того времени оно было очень смелым, но скрывать красоту девушки царь не собирался. Он достаточно крепко стоял на ногах, чтобы откровенно плевать на блюстителей морали. Как может естественная красота женского тела быть чем-то ужасным? Юбка свадебного платья была до колен, открывая стройные и красивые ножки девушки. От талии до груди шла очень плотная утяжка красивой шнуровкой, особо подчеркивающая стройность фигуры и поддерживающая грудь. Последняя была частично открыта декольте. Учитывая, что платье было из качественного белоснежного шёлка, подобный облегающий фасон был весьма эротичен. Рукава платья чуть-чуть не доходили до локтя. Украшали наряд складки на плечах и на юбке, а также лёгкая алая окантовка шнуровки. Никакого нижнего белья не предполагалось. На руках до локтя – длинные шелковые перчатки из того же шёлка, что и платье. На ногах – открытые белые туфли из мягкой кожи с ленточной шнуровкой и небольшими серебряными пряжками. На каждой пряжке красовалось по большому, отменно огранённому рубину. Рубиновое же, в серебряной оправе, на шее красовалось ожерелье. В общем, получалась очень интересная игра белого и алого цветов. С прической пришлось повозиться: основная масса её ярко-медных вьющихся волос была собрана и уложена в греческом стиле и скреплена серебряной заколкой в виде четырёхлистного клевера с изумрудами на каждом лепестке, часть прядей свободно спадала на спину. Ну и пара локонов – по кромкам лица. Получилось что-то стилизованное под античность.
Эрик не сильно выделывался и явился в том же костюме, в котором встречал никейских послов.
Так как о свадьбе силами Иоанна Ватаца и Эрика заранее оповестили большое количество правящих домов Европы, то собралась довольно значительная толпа поздравляющих. Во-первых, прибыл непосредственно инициатор этого события император Никейской империи. Во-вторых – царь Окситанского царства Раймунд II, сын усопшего в прошлом году Раймунда I, с которым Эрик имел очень тёплые и дружеские отношения и которому помог получить царскую корону. В-третьих, почтил своим присутствием Владимир Рюрикович, который в 1215 году сменил на киевском престоле своего ныне покойного отца. Естественно, при поддержке Эрика. Владимир был человеком не очень опытным, но расклад понимал отлично, в том смысле, что он сидит на престоле, только пока этого хочет Эрик, поэтому всячески содействовал укреплению влияния царя в городе, так как оно было и в его интересах. Также прибыла Деметра с представителями своей торгово-транспортной компании, правители вассальных княжеств, делегации от всех русских княжеств, от Трапезундской империи, от Эпирского деспотата, от Ахейского герцогства, от Венецианской республики, от Священной Римской империи, от ордена тамплиеров и даже представители исламского мира из Мосульского эмирата и прочее, прочее, прочее. По итоговым подсчётам – 45 делегаций общим числом около двух тысяч человек.
Сорок пять делегаций – гигантское столпотворение надутых индюков. Самыми интересными из них были одиннадцать посольств от восточнославянских государств – всех самостоятельных формирований на тот момент в регионе. С этими делегатами шла особенно плотная работа, так как в ближайшее время нужно будет включиться в большую военно-политическую игру на Руси. Группировались посольства по политическим блокам.
В первом была только Новгородская республика под руководством Судомира. Тут никаких особенных проблем не было – северяне были сильно заинтересованы в экономическом развитии, производстве и торговле. А потому всячески тяготели к Эрику.
Второй блок возглавлял Юрий Всеволодович, старший сын Всеволода Большое Гнездо, из Владимиро-Суздальского княжества. У него ведомыми были муромский князь Давид Юрьевич и Михаил Всеволодович Переяславский. Опасная для Эрика группировка, но ведёт себя тихо, ибо боится.
Третий блок под руководством галицкого князя Мстислава Мстиславича Удатного был достаточно слаб, но энергичен и деятелен. Если он будет усилен, то сможет поменять весь политический расклад на карте Руси. В него также входило Волынское княжество во главе с Александром Всеволодовичем.
Четвёртый блок представлял династическое образование Ростиславичей, созданное при помощи Эрика. Возглавлял его Владимир Рюрикович, киевский князь, с которым в команде шли Мстислав Давыдович Смоленский и Святослав Мстиславич Полоцкий. Это была надежда и опора Боспорского царства на Руси.
Последний, пятый блок состоял из Мстислава Святославича Черниговского с Мстиславом Ярославичем Турово-Пинским. Этот блок тяготел скорее к галицко-волынскому блоку, но очень осторожно.
После аудиенций, которых удостоились все гости, желавшие её, Эрик задержал киевскую и галицкую делегации для долгих и интересных переговоров и забросил им удочку с очень вкусной наживкой. Публичной целью бесед стали династические браки, в то время как интересы у царя были куда обширнее. У Мстислава Удатного царь смог получить старшую дочь Ростиславу, вдову трагически погибшего Ярослава Всеволодовича, для своего среднего сына – Рогнара. Её выдали замуж, когда ей было всего двенадцать лет, а через пару лет супруга не стало. Ростислава Мстиславна осталась девственной вдовой, ибо Ярослав не хотел трогать девочку, предпочитая зрелых дам, по которым и гулял. Новый брачный договор подписали и отправили делегацию за невестой и приданым.
Со второй делегацией тоже оказалось ещё проще – Эрик попросил выдать за своего младшего сына Александра старшую дочь Владимира Рюриковича Марину, которой исполнилось только шесть лет. Само собой, не сейчас, а по достижении ею четырнадцати лет. А пока девочку приглашали в столицу царства для воспитания.
Наступили страшные будни для контрразведки, которая была вынуждена заниматься не только охраной дворца, царствующих персон и гостей, но и следить за возможными демаршами и попытками совершения каких-либо преступлений. Ребята, кстати, неплохо справились – предотвратили два десятка попыток отравлений и пятнадцать покушений (то есть все), правда, за две недели торжеств они спали по паре часов в сутки. (Это, кстати, натолкнуло на мысль, что нужно вводить третье отделение спецслужб для охраны дворца и правителей. Название было вполне очевидно – преторианцы.) Та как делегации нельзя было компрометировать этими поступками, на суд общественности выставляли только исполнителей, которых единогласно отправляли на виселицу. Такой подход неплохо остудил деструктивные страсти.
В целом же свадьба прошла гладко и эффектно, поэтому уже 17 января практически все делегации разъехались, возвращая столицу к будням.
Вечером шестого дня свадебной недели, сидя в своём кабинете и тормоша загривок Рекса, Эрик отчётливо почувствовал себя старым, больным человеком, которому вообще ничего не хочется. Он устал. Сильно устал.
По сути, последние двадцать шесть лет у него протекали в жесточайшем аврале и практически без выходных и отпусков. Он себе даже недели на отдых ни разу не выделил. Но в этом до зубной боли честном мире всем глубоко наплевать на то, что ты устал. Сдашь позиции – сожрут и не подавятся.
17 января к Эрику пришли Бенно и Рогнар, причем братья постарались выглядеть максимально серьёзно и солидно. Прямо деловые «колбаски». С собой они притащили пухлую папку. Смысл визита сводился к одному-единственному вопросу – о предстоящем плавании в Африку. Бенно похвастался брату о том, какую ему поручили важную миссию, они разговорились, увлеклись, стали разрабатывать детали путешествия. Мало того что сами с головой в это ушли, так ещё и собрали небольшой кружок из приятелей – фактически получился импровизированный отдел.
Такой подход дал свои положительные результаты. Во-первых, была собрана целая команда по разработке перспективного направления. Во-вторых, пришлось пересмотреть всю концепцию похода. Бенно решил пожертвовать лаврами первого капитана, совершившего столь дальнее путешествие, в угоду прикладному значению поездки, которая плавно переросла в целый комплекс мероприятий, растянутых на несколько лет.
Первым этапом считалась закупка не менее десятка новых нефов грузоподъёмностью от пятисот тонн каждый, переоборудование по принципу тех, что отправились в Новый Свет несколько лет назад, и доставка в форт Мирный на Канарских островах строительных материалов, товаров для обмена с аборигенами, оружия, боеприпасов, продовольствия и прочего. Нужно сделать в форте большую опорную базу.
Вторым этапом станет постепенное развёртывание морских баз вдоль всего западного побережья Африки с промежутком в тысячу – полторы тысячи километров. Цель этого мероприятия – облегчить переходы кораблям и вести торговлю с местными, дабы, как и у Антонио, иметь хороший приток полезных ресурсов в обмен на всякую мелочовку. Таким способом потихоньку достигнуть в два-три года огромного острова на юге Африки, откуда уже, развернув и там опорный и перевалочный пункт, можно будет вести торговлю с Индией. Главной выгодой этого подхода становится то, что для плавания можно будет задействовать нефы, не дожидаясь постройки барков.
До Нового Света они, конечно, доплыть нормально не смогут, так как Атлантика вдали от берегов для них опасна, а вот на коротких переходах, каботажным способом эти лоханки вполне можно использовать. Причём столько, сколько нужно. А кругосветное путешествие – да чёрт с ним, всё равно никакой практической пользы с него получить не выйдет.
Отдельно предлагалось расширить и укрепить форт Мирный, а также создать там группу из двух-трех бригов или нависов, чтобы защищать ход в Новый Свет и Южную Африку от конкурентов. То есть поступать по-простому – топить всех, кто будет проплывать мимо без символики Боспорского царства, предварительно, конечно, взяв на абордаж и ограбив. Заодно и слухи распустить о каких-нибудь чудовищах океана, которые пожирают корабли путешественников.
В пухлой папке, которую принесли молодые люди, лежали идеи о доработке форта Мирный, наброски новых опорных баз, план форта Дальний, который ляжет на юге Африки, а также многочисленные сметы и расчёты. Получилось весьма основательно и Эрика полностью удовлетворило. Для освоения африканского побережья и Индии он решил организовать вторую государственную компанию с не менее идиотским названием «Василёк», руководство которое вручил брать ям: Бенно должен был курировать практическую, исполнительную сторону проекта, а Рогнар – организационно-административные вопросы, аналитику и планирование. Все остались довольны и немедленно приступили к реализации плана – старший сын умчался в Пиреи выбирать грузовые корабли для компании, а средний занялся организационными вопросами.
