Глава первая

Вице–адмирал Канин был как на иголках, сколько раз он вскакивал с кресла за эти последние четыре часа и мерил шагами свой адмиральский салон на "Кречете". В самую пору пить валерьяну, и в этом был виноват этот донской казак Бахирев, который загнал сам себя в западню. Но больше всего Канин переживал за себя, чем за Бахирева. Потерпит Бахирев неудачу в своей авантюре, то и ему уже не быть командующим. И так после того как он сменил на этом посту безвременно почившего адмирала Эссена, многие были не довольны как он командует флотом. Всё время намекали, что флот под его командованием ведет себя осторожно и даже пассивно против неприятеля. Но в последнее время эти разговоры понемногу приутихли, и опять же, всё благодаря действиям командующего оперативно тактической группой контр–адмирала Бахирева. Две его победы при Готланде и у Мемеля, да ещё достойная оборонительная операция флота в Ирбенском проливе проведенная адмиралам Трухачевым, этому способствовали. Но в ближайшее время всё может кардинально изменится в любую сторону, и всё из-за того как повернуться события в заливе. Если Бахиреву сопутствует удача, значит вместе с ним и он на коне. Если потерпит сокрушительное поражение, то отставка неминуема. Может быть и третий вариант. Это если там в заливе обе стороны не выявят явного победителя, тогда можно всё свалить на Бахирева и его самоуправство и самодурство — вот такие были думы у командующего Балтийским флотом.

Командующий каждые полчаса справлялся насчет новостей из залива, изнывая от неведенья, не вытерпел и вызвал к себе Колчака и вновь в который раз задал один и тот же вопрос.

— Александр Васильевич, от Бахирева какие-либо известия поступали?

— Пока ничего нового нет Ваше превосходительство.

— Столько времени прошло и ничего не происходит?

— Бахирев всё ещё стоит у острова Аэро. Он ожидает Трухачев, когда тот расчистит себе путь в минном заграждении.

— А командующий германским флотом в заливе, уже что-то по этому поводу предпринял?

— Похоже он как и мы был в полной растерянности от известия что Бахирев вошел в залив. То, что он после этого отдал приказ контр–адмиралу фон Хипперу срочно вернуться обратно к проливу, я уже докладывал Вашему превосходительству. Сейчас фон Шмидт ведёт интенсивные радиопереговоры, как со своими флагманами, так и со штабами….

Ваше превосходительство, а ведь Хиппер мог догнать броненосцы и отрезать их от остального отряда вице–адмирала Кербера, не поверни его обратно Шмидт.

— С этим всё понятно, тут ему Бахирев помог. Меня интересует, что он собирается предпринять в заливе против Бахирева?

— По всей вероятности в ближайшее время должен атаковать. Но пока никаких точных данных нет. Но некоторые радиограммы служба адмирала Непенина смогла прочитать.

— Что-то полезное удалось узнать?

— В одной из них Принц Генрих настаивает, чтобы Шмидт незамедлительно приступил к уничтожению русских линейных кораблей в заливе. Нам даже удалось перехватить ответ вице–адмирала Шмидта принцу.

— И каков же его ответ?

— Генриху он ответил так — что для этого он не располагает достаточными силами и собирается вначале дождаться возвращения Хиппера. И тут же приказывает Хипперу по прибытию блокировать Ирбенский пролив, а если будет возможность, то направить линкоры Гедеке в залив.

— Вот видите, значит у противника всё же есть такая возможность, как провести свои линейные корабли?

— Такую возможность исключать не будем. Хотя без тральных судов этого сразу сделать нельзя. Так что до завтрашнего дня он ничего предпринять не сможет. Но ему может в этом помочь сам Шмидт, если он направит на уничтожение минного заграждения находящиеся с ним в заливе тральщики. А там их у него немалое количество, так ещё есть и сторожевые суда, которые также могут выполнять такую же роль.

— Но это же катастрофа. Адмирал Шмидт под прикрытием своих линейных кораблей пустит тральщики на расчистку фарватера, а там и Хиппер подоспеет.

— В данный момент корабли Шмидта находятся в заливе, обстреливая приморский фланг 12–й армии, но два крейсера и несколько эсминцев были замечены у Аэро. Это по всему видимому была разведка.

— Что предпримет Бахирев, чтобы помешать Шмидту, протралить фарватер изнутри?

— Только одно — навязать бой и не позволить это сделать, так как если этого не сделает….

— Боюсь я что ему будет не под силу с двумя линкорами против трёх выстоять, ой боюсь. Но делать нечего раз всё так сложилось. Главное теперь не допустить прорыва Хиппера в залив. Александр Васильевич передайте все соображения по этому вопросу адмиралу Бахиреву, может это ему поможет.

Когда после совещания все разошлись, и пока позволяло время, я решил немного побыть один. Надо было кое–чего обмозговать в одиночку, не отвлекаясь ни на что. Минут десять я сидел в кресле и тупо смотрел в перегородку. Вот же напасть, сижу и в голове не одной мысли, как будто там было всё выключено. Что это за фигня такая, куда все мысли делись? Похоже я нервничаю, вот потому-то мозг и отключился чтобы там чего-то не перемкнуло, нас все-таки тут двое обитает. Значит надо перезагрузить его. Сейчас бы грамм двести тяпнуть для тонуса, но боюсь что команда меня не поймет, учуяв запах. Да и негоже командующему перед боем пить, ещё не дай Боже сочтут это за проявления трусости. Попрошу Качалова принести мне горячего чая. Я уже заметил, что именно со стаканом чая в руках у меня начинают в голове появляться разные мысли.

Сегодня 23 августа 1915 года — отметил я, поглядев зачем-то на календарь. А это значит, что пошел третий месяц, как мое сознание забросило в эту реальность. Я до сих пор не уверен в точности, куда именно меня забросило. Может это какой-то параллельный мир, но так похож на мой, но возможно и мой, в котором я появлюсь только через 60 лет. Я знаю что мой дед родился в апреле этого года, неплохо было бы глянуть на него. Да посмотреть хотя бы со стороны на прабабку с прадедом, о которых я мало что знаю, особенно о прадеде.

Но вот как всё дальше сложиться в этой реальности после того как из-за меня ход истории понемногу начал меняться. Возможно, всё пойдет не так, и мне не суждено родиться в будущем. Хотя за эти два месяца я абсолютно ничего кардинального не сделал, чтобы предотвратить те потрясения, что подтолкнут Россию к пропасти. Да и как я мог что-то изменить один в этом мире. Пока приходиться плыть по течению исторических событий, только иногда подправлять свой путь веслом, чтобы обойти препятствия.

А что дальше? Рано или поздно мне придётся перед кем-то открываться и рассказать всю правду. Кто я такой, откуда прибыл и что может случиться с Россией если сейчас не начать кардинально вмешиваться в исторические события. А кому я могу обо всём поведать и не прослыть сумасшедшим. Кому-то из своих сослуживцев? Может быть, кто-то и поверит во всё то, что я им расскажу, но таких может быть единицы. Можно конечно поговорить начистоту с Григоровичем. Вот только я не знаю, как он поначалу отреагирует? Возможно сразу и не поверит мне, но я смогу ему доказать кто я и откуда. Думаю потом, нам вдвоём будет легче обо всём донести до Николая и постараться кое–чего изменить в этом мире пока ещё можно. Но это будет невероятно трудно сделать, особенно во время войны.

Не в то время меня перебросили или не в то тело. Хотя в любом случае будь этот мир моим, то последовательность исторических событий уже происходит по–другому, а это значит, что и в будущем что-то изменилось, может не так существенно, но всё же. И если меня вдруг возьмёт и перебросит обратно в моё тело, то в какой мир я попаду? Что произошло с Россией за эти 95 лет? Если конечно мое тело там сохранилось, хотя прошло всего-то два месяца, возможно я, нет не я, а моё тело сейчас находится в какой-нибудь больнице и все окружающие полагают что я нахожусь в коме. А может, случилось самое худшее, и сейчас моё тело лежит рядом с дедом.

Всё решено, после этого боя я обязательно перед кем-то откроюсь. Будь-то хоть кто-то из моих теперешних подчинённых. Или переговорю с Григоровичем, а возможно откроюсь сразу перед Императором. Но кому-то обязательно расскажу, кто поможет повлиять на ход истории. Война предприятие опасное для жизни, не ровен час ещё погибну, так и не успев рассказать о том, что там будет впереди у матушки России — Вот такие невесёлые мысли витали в моей голове пока я сидел у себя в адмиральском салоне.

Ладно, не будем думать о грустном. Надеюсь, что я тут не растворюсь в воздухе как в одном культовом штатовском фильме, если вдруг там в будущем я не появлюсь на свет из-за изменения реальности. Но сейчас надо подумать о том, как с минимальными потерями для своего отряда, нанести крупное поражение германцам. Как я знаю из истории своего мира, немецкий флот сам покинул Рижский залив, так и не выполнив поставленной перед ним задачи. И это случилось 8 августа. Но тут история немного пошла не так. Германский флот начал свою операцию на двенадцать дней позже и больше времени и кораблей потратил на то чтобы прорваться в залив. Но теперь германский флот не намерен покидать залив до тех пор, пока не будет взята Рига. Значит надо нам самим принудить его покинуть Рижский залив.

Что-то я не понимаю Шмидта, отчего это он мух не ловит. Хотя я предполагаю, сейчас он ломает голову над одним вопросом. "А какого черта это русские залезли сами в ловушку? Если они через час обратно через пролив не уберутся? Там через пару часов проход закроют дредноуты Гедеке и Хиппера. Другого выхода-то отсюда нет. Через Моонзунд не пройти, канал не прорыт. Ну а если залезли, значит, на что-то рассчитывают, и это могут быть только те корабли, что держали оборону в заливе и впоследствии отступили за южный проход. А вдруг у русских в заливе не два линкора? И возможно всё же русские прорыли канал, как доходят слухи об этом. Потому-то они безбоязненно вошли сюда"

Это только мои предположения, что именно так сейчас думает Шмидт, а возможно и по–другому я же отсюда не могу залезть в его голову. Хотя его разведка уже знает, где мы находимся, и какими силами располагаем. У него больше нет никаких сомнений, что против него всего два русских линкора.

Эх, жаль, что я не сразу сообразил о том, чтобы ввести его в заблуждение. Не надо было их разведку близко подпускать, а заставить его думать, что тут в заливе все четыре линкора. Надо было попросить Кириенко разыграть радиопредставление мнимых переговоров между линкорами. Авось да клюнули бы немцы на это. Теперь уже поздно они нас обнаружили и оценили наши силы. Хотя маленький шанс есть, ведь могут немцы предположить, что и за островом могут находиться корабли, и возможно даже линкоры. Хотя вряд ли. Остров сам по себе небольшой и низкий, так что мачты торчали бы над островом, будь за ним линкоры.

Я могу догадываться, о чем подумал Шмидт, когда узнал где мы встали. И почему именно у этого острова. Да отсюда до кромки минных полей, всего двенадцать миль, а до мыса Домеснес немногим больше двадцати пяти, самое идеальное место для стоянки. Мы можем отсюда контролировать подход к проливу и потратить всего минут сорок и весь пролив уже под нашим огнем.

Дождемся подхода крейсеров Вердеревского с эсминцами из минной дивизии Трухачева, соединившись, пойдём к югу где-то там сейчас находиться Шмидт. Сам Трухачев с остатками своего отряда будет контролировать пролив. А что у него останется? "Цесаревич" одна канонерка и двенадцать старых эсминцев, ну я ему ещё поврежденного "Сибирского стрелка" оставлю. Сам с прибывшим подкреплением пойду искать германскую эскадру, чтобы навязать ей бой. Хотя ждать Трухачева я не буду, как только получу сообщение, что он вошел в залив, сразу выступаем на поиски германской эскадра.

Я бы на месте Шмидта летел сюда бы со всеми его силами, чтобы не дать нам соединиться и разбить нас, пока мы во всём ему уступаем. Сколько же времени предоставить нам адмирал Шмидт, прежде чем начнет первым действовать? — Час? Два? Возможно, он уже идёт сюда со своим флотом и нам предстоит принять бой в невыгодных для себя условиях и исход этого боя непредсказуемый. Может случиться так, что я сам погибну в этом бою, да и весь свой отряд загублю.

Но с другой стороны кто-то мне настойчиво подсказывает, что этот бой я должен выиграть. Но вот что будет дальше, я не знаю, на этот случай мне всё видится в сером свете. Все началось две недели назад, у меня открылось какое-то шестое чувство, я стал предчувствовать события наперёд. Нет, я ничего такого не видел не во сне не наяву, просто было такое чувство, что мне будет сопутствовать удача именно в том, что я планирую на два–три дня вперёд. Как будто кто-то вёл меня слепого через минное поле, или по доске через пропасть и я подчинялся ему. Вот и сейчас кто-то взял и подтолкнул меня к принятию такого безрассудного решения как войти в залив и дать бой германской эскадре. Возможно, не будь этого, то наш рейд продолжался бы, как и было задумано по плану — то есть пошел бы я на прорыв мимо дредноутов Хиппера на встречу с Кербером. Но нет, меня сознательно подтолкнули на принятия именно этого решения, и поддержка некоторых моих офицеров только подкрепила именно так поступить.

Мои мысли прервал стук в дверь.

— Войдите.

— Ваше превосходительство пришла радиограмма от капитана первого ранга Вердеревского — доложил вошедший мичман Никишин.

— Наконец-то! Я надеюсь, что корабли Трухачева уже в заливе. Прочти-ка Серёжа, что там нам сообщает Дмитрий Николаевич.

- $1Корабли контр–адмирала Трухачева вошли в Рижский залив. Следую на соединение с главными силами, со мной "Слава", "Диана" и одиннадцать эсминцев"

— Ну что же теперь и нам пора выступать. Мичман срочно передай радиотелеграфистам, чтобы связались с Вердеревским. Идти с эсминцами спешно. "Слава" с "Дианой" идут самостоятельно. Трухачев действует по старому плану с остальными кораблями идет к Ирбенскому проливу. Ещё пусть свяжутся с Аренсбургом. Нам нужна воздушная разведка и прикрытие с воздуха. Никишин! Запомни, в первую очередь разведка и не только германцев в заливе, но и тех, кто находиться сейчас за "Ирбенкой". Сходи к лейтенанту Кириенко и узнай у него, чего он выловил из переговоров между германскими кораблями.

— Будет исполнено, Ваше превосходительство.

Никишин ушел исполнять приказания.

А нам пора на мостик — вслух сказал сам себе — вот только надо переодеться, всё же сегодня у нас предвидеться тяжёлый бой и надо соответствовать традициям, а то я смотрю, мой Качалов уже одет по первому сроку.

— Господа офицеры! Наше время пришло, мы выступаем, и выступаем против очень сильного противника. Я не знаю как сложится этот бой, и кто выйдет победителем. Да бой будет тяжёлый, но он будет тяжёлым для всех. Все предыдущие встречи нашего соединения с германским флотом происходили, когда мы имели большое преимущество перед ним. Сейчас нам предстоит вести бой с равным противником, а возможно даже в чем-то и превосходящего нас. Будут большие потери с обеих сторон, возможно кто-то из нас погибнет в этом бою, так как мы все смертны. Если мы выиграем этот бой, то наши имена в России буду помнить ещё долго. Чего–чего, но в наше поражение я не верю, я думаю, что и вы в это не верите. А раз так, то передать всем. Корабли приготовить к бою. Всё что ещё не удалено из того что может гореть, с кораблей убрать. Через сорок пять минут, чтобы все корабли готовы дать ход. Я думаю, что никому не надо напоминать из экипажей, что за бой нас ожидает. В общем как в песне -

Наверх, Вы товарищи, все по местам!

Последний Парад наступает! — Я выделил голосом это слово, чтобы все поняли, что этот бой будет очень тяжелым.

Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг",

Пощады никто не желает!

Все вымпелы вьются, и цепи гремят,

Наверх якоря подымают.

Готовятся к бою орудия в ряд,

На солнце зловеще сверкая!

От пристани нашей мы в битву уйдем,

Навстречу грозящей нам смерти,

За Родину в море открытом умрём,

Где ждут желтолицые черти!

— Вот только сегодня нам придётся сражаться не с желтолицыми. Да и погибать мы всё же не собираемся. Постараемся достойно произвести размен, не так как это было с "Варягом". Да у нас и не "Варяг" так что такого как было с ним не должно произойти.

— В ту войну нам во всём не везло. Хотя по раскладам мы должны были если уж не выиграть, то хотя бы не проиграть ту войну так позорно. Особенно нам не повезло, я бы сказал даже фатально, это в бою в Желтом море. Все вы знаете, что тогда я был на "Цесаревиче", флагмане контр–адмирал Витгефта. И не погибни в том бою Витгефт и возможно война закончилась бы совсем с другим результатом. Витгефт погиб, командование было передано князю Ухтомскому, но он так и не смог взять управление эскадрой в свои руки, на его "Пересвете" были перебиты все фалы и сбиты реи, и он не мог поднять ни одного сигнала в подтверждение что он принял командование на себя. А вот контр–адмирала Рейценштейна, когда он поднял сигнал "Всем кораблям следовать за мной" проигнорировали или просто его сигнал не рассмотрели. Корабли повернули обратно в Порт–Артур, где и сгинули. А прорвись тогда во Владивосток, как я уже говорил, и война обязательно завершилась бы по–другому. Я уж не говорю про разгром второй тихоокеанской эскадры в Цусимском проливе.

После этого экскурса Пилкиным в прошлое на мостике на минуту воцарилось молчание, все о чем-то задумались.

— Владимир Константинович, вот только не надо нам сейчас тут напоминать о прошлом. Мы все знаем что тогда произошло. Так не будем задаваться мыслью, что и сегодня что-то произойдёт в том же духе. Сегодня у нас одна задача! Нанести противнику как можно серьёзный урон, а не сгинуть как при Цусиме. Так что господа офицеры готовим корабли к бою. Да и самим бы не мешало приготовиться — сказал я тихо, как будто сам себе, но мои офицеры это услышали и поняли по–своему….

Предоставленного времени не хватило чтобы освободить корабли от вещей дающих пищу огню при пожаре, этим экипажи продолжали заниматься ещё некоторое время на ходу. А хотя ещё перед походом кажись, все горючие материалы были удалены с кораблей, а нет, всё ещё таковых оказалось не мало на кораблях.

— Николай Николаевич, — обратился я к флагманскому штурману — проложи курс на пять миль восточнее острова Руно, оттуда идем к Риге. Владимир Константинович, ход держать не более десяти узлов. Будем надеяться, что Вердеревский успеет нагнать нас до Руно.

Я стоял на мостике начинающего набирать ход "Петропавловска" глядя на свой маленький отряд, выстраивающиеся в походный ордер думал — "Да маловато нас сейчас против немцев. Вся надежда на Вердеревского, догонит он нас до встречи с противником или нет"

— Владимир Константинович, — обратился я к Пилкину — а давай мы с тобой прикинем, что по–твоему предпримет адмирал Шмидт зная что в ближайшее время мы соединимся с отрядом адмирала Трухачева. А ну господа офицеры — обратился я ко всем присутствующим на мостике — высказывайте свои предложения по этому поводу.

— Тут очевидно только одно решение, пока мы не объединились ударить всеми силами по нам — высказался Свиньин.

— Да, это правильное решение. Но вот почему-то Шмидт медлит.

— Возможно, он ждет приход Хиппера и Гедека со своими дредноутами — поделился своим мнением старший штурманский офицер линкора лейтенант Бунин.

— Петр Николаевич. Я сильно сомневаюсь в этом, не имея при эскадре не одного тральщика, они не рискнут проходить пролив.

— Выше превосходительство, но они могут пустить впереди себя миноносцы с тралами — не сдавался Бунин.

— Что ж не будем исключать такую возможность, для этого мы и посылаем туда Трухачева, он с половиной своего отряда будет стеречь фарватер через пролив. Ещё у кого какие мнения на счет действий Шмидта?

— А если адмирал Шмидт не только не ищет встречи с нами, но и побаивается нас. Хотя у него три линкора, несколько крейсеров и куча эсминцев, но вот когда два из трех его линкоров имеет незначительное количество бронебойных снарядов, да и остальные корабли не могут похвастаться полным боекомплектом, то следует хорошенько подумать, чтобы сражаться с нами. Я бы на его месте, нанёс бы в первую очередь удар по кораблям Трухачева. И прежде чем мы бы успели помочь Трухачеву разбить его, или в крайнем случае нанести такие повреждения из-за которых ему пришлось бы возвращаться назад в Моонзунд — предположил наш флагманский артиллерист.

— Нет. Я думаю, что этот вариант Шмидт даже не рассматривает.

— Почему же?

— Посудите сами. Кто сейчас только что говорил, что снарядов у них мало, а после встречи с Трухачевым на германских линкорах боеприпаса останется ещё меньше. А когда мы на него выйдем, и чем они будут тогда сражаться. Конечно, одним залпом можно потопить и "Славу" и "Цесаревич", но это когда они будут стоять на месте, ожидая расстрела. Но они же, не будут стоять и дожидаться когда их потопят, а будут маневрировать и отвечать огнём на огонь. А раз так, то сколько снарядов потратит Шмидт на их потопление? И кроме того что мы сейчас это обсуждаем, если корабли Трухачева разделились на два отряда которые находятся позади нас. А чтобы их атаковать противнику надо пройти мимо нас.

— Но есть и другой вариант.

— Давай предлагай Владимир Александрович.

— Предположим, что Шмидт понял, что соединившись, мы по силе даже станем немного сильнее его. Раз Хиппер с Генеке не могут сюда войти, тогда ему самому надо как можно быстрее выбираться из залива, или имея при себе столько тральщиков, отсюда расчистить фарватер от мин. (Точно такие же предположение и рекомендации вскоре мы получили в радиограмме из штаба флота. Выходит что ни одни мы так думаем)

— Хорошо что ты не Шмидт. А вот это самое правильное решение на мой взгляд. Но прежде всего он должен сковать нас боем, чтобы дать своим тральщикам очистить фарватер. И если мы им позволим это сделать, то нас ждут серьёзные неприятности.

— Тогда надо срочно выслать вперёд турбинные эсминцы, чтобы они следили за кораблями противника — предложил Свиньин.

— Передать приказ Беренсу; Идти полным ходом к Руно, встать в дозор восточнее острова, но в пределах его видимости. О появлении противника сразу доложить, в бой не вступать, а отходить на соединение с главными силами.

("Новик" и "Победитель" после получения приказа быстро увеличили скорость ушли вперёд).

— Продолжим дальше. Как пойдёт Шмидт, если он решит действовать по тому же варианту что предложил Владимир Александрович? Хотя мы и так знаем что у Шмидта всего два пути. Один вокруг острова Руно. Второй между островом и материком. Первый, но длинный, это вокруг Руно, тут мин нет, зато может повстречать нас и бой в любом случае состоится. Второй короткий, но ему надо пересекать два минных заграждения, хотя они и жидкие, но он об этом не знает. Но вот то, что там мины есть, это он хорошо знает. Так как на днях там был потерян эсминец. Как вы думаете он же может предположить, что всё пространство между островом и материком это сплошное минное поле, на подобие того что он форсировал в Ирбенском проливе.

— Тогда у него всего один путь, это идти вокруг острова — высказался Пилкин.

— Я также склоняюсь к этому.

Четыре часа назад с мыса Церель в Аренсбург пришло сообщение, в которое с первого раза было трудно поверить. Русский флот появился перед проливом и обстрелял находящиеся там германские корабли, которые поспешно ушли фарватером в залив. И что самое непонятное, он почему-то никуда ни уходит, а стоит и чего-то ждёт. Неужели они ожидают германские линейные корабли, которые ещё с утра были тут и вдруг ушедшие куда-то на север. Но как они могут выстоять против германца, имея всего два линкора. В городе это известие приняли с энтузиазмом, поползли слухи что там, у мыса предстоит генеральное сражение между двумя флотами и к двум русским линкорам должны вскоре подойти остальные корабли Российского флота. К мысу Церель потянулись люди жаждущие зрелищ. Но не прошло и часу как оттуда пришло ещё одно невероятное известие — корабли входят в залив. Через два часа с берега увидели, что к острову Аэро подходят какие-то корабли, вскоре опознаны как русские линейные корабли типа "Гангут" в сопровождении двух броненосных крейсеров и нескольких эсминцев. Вскоре в Аренсбург эсминец "Победитель" доставил почти полторы сотни пленных немецких моряков. Среди них было много раненых и обожженных. Пришлось вначале им оказывать медицинскую помощь, а уж потом думать как эти пленных переправить на материк.

По прибытию в Аренсбург командир эсминца кавторанг Дмитриев, попросил чтобы его связали с начальником авиационной станцией (аэродромом). В тот момент старшим там был лейтенант Лишин. На авиационной станции уже все знали, что в залив вошла русская эскадра под командованием Бахирева. Кроме того лейтенант получил приказ, от Дудорова; По первому требованию от командующего русской эскадры вошедшей в залив, всеми имеющими силами поддержать свой флот, которому нужна поддержка с воздуха и дальняя разведка. Только вот сил-то в отряде всего на всего четыре гидросамолёта и два сухопутных аэроплана, но вот–вот должны прилететь с острова Моон обещанные Дудоровым ещё четыре аппарата. Так что Дмитриев и Лишин только обсудили некоторые нюансы насчет воздушного прикрытия кораблей, а также проведения разведки в интересах эскадра. Лишин заверил, как только флоту понадобится помощь авиации, он тут же поднимает все аппараты в воздух….

Лейтенант Литвинов получил задание и самым первым из всего отряда вылетел на гидросамолёте М-5 со своим летнабом на разведку германской эскадры находящуюся в заливе. Ещё один аэроплан пилотируемый лейтенантом Нагурским улетел за мыс Церель к выходу из пролива, с приказом выяснить, что предпринимает германская эскадра линейных кораблей. Намереваются германцы прорываться через минные заграждения в проливе или стоят перед проливом? Имеются при эскадре тральные суда, если есть, то сколько? Лейтенант получил строгий приказ производить только разведку, по окончанию которой, срочно лететь обратно и доложить о результатах увиденного, в бой с аэропланами противника по своей инициативе не вступать.

Оставшиеся аэропланы отряда вылетают через час, и следуют к острову Руно, именно туда сейчас движется эскадра Бахирева. К этому времени с Моона должен прилететь ещё один отряд аэропланов, посланный капитаном второго ранга Дудоровым на помощь. И после дозаправки, кто-то возможно из них также последует в район острова Руно.

Гидросамолет лейтенанта миновал остров Руно полчаса назад, и теперь приближался к замеченному издалека — благодаря подымающемуся к небу дыму — соединению германских кораблей.

"Да сколько их тут много, ни как более тридцати вымпелов будет$1 — подумал лейтенант Литвинов, глядя на показавшиеся корабли противника. "Вот это большой корабль один из германских линкоров, рядом крейсер и два эсминца, вот ещё один линкор$1 — откладывалось в голове летчика. Лейтенант разглядывал корабли противника, которые увеличивались в размере по мере приближения к ним. В это время летнаб записывал всё увиденное на специальный лист бумаги. Лейтенант ещё раз окинул пространство впереди себя, запоминая увиденное. Но это не всё, лейтенант заметил кое-что ещё — Да там вдали ближе к берегу также дымы от каких-то кораблей. И первое о чем он подумал — "Надо будет слетать туда и разведать".

Литвинов от созерцания вражеской эскадры отвлек тычёк в бок мичмана Румянцева. Лейтенант посмотрел на своего летнаба, который ткнул рукой куда-то вверх и стал готовить свой "Мадсен" к стрельбе.

— Мать вашу! — вырвалось у лейтенанта, когда он увидел как сверху из-за облаков на его самолёт пикировали две поплавковых истребителя FF-33 и один сухопутник — "Фоккер Е".

Он потянул ручку управления на себя и увеличил газ, а что ему ещё оставалось делать — только идти навстречу противнику, подставлять свой хвост это самоубийство. Как ни как, а впереди у него пулемёт и он может за себя постоять, а позади ничего нет. Вот в руках у мичмана затрясся пулемёт, посылая рой пуль навстречу первому противнику. Попал или нет мичман в противника, неизвестно, а вот противник, повредил верхнее крыло на гидроплане. Ткань на крыле затрепетала в набегающем потоке воздуха. Когда разминулись с последним из немцев, в крыльях М-5 было не менее десяти пробоин. После каждого попадания Литвинов матерился, но это всё мелочи, главное мотор цел. Похоже мичман также в долгу не остался, всё же зацепил одного из немцев который полетел к берегу.

— Надо уходить — прокричал мичман.

Лейтенант и сам это понимал, что прорваться дальше к югу, у них шанса нет. Он заметил, что с той стороны летели ещё несколько аэропланов противника.

— Да, надо уходить, пока нас не сбили — проговорил он вслух, хотя вряд ли Румянцев его расслышал из-за шума от мотора.

Литвинов со снижением, и интенсивно маневрируя чтобы не попасть под пулемётные очереди более скоростных аэропланов противника, уходил на север. Уже несколько раз в опасной близости от их гидросамолета проходили пулемётные очереди, ещё добавилось несколько дырок в крыльях и в самой лодке. Но бог берёг их, и пока ни одна пуля ни попала в двигательную установку. Но он не уберёг мичмана. В одной из последних атак Румянцев дёрнулся и схватился рукой за правое плечо. Литвинов увидел как между пальцев мичмана проступала кровь.

— Сильно тебя зацепило? — почти в ухо мичману прокричал лейтенант.

Мичман стиснув зубы только помотал головой, давая понять, что его пуля зацепила слегка, но возможно он ещё не осознал степень своего ранения. Германцы всё же бросили преследование, по–видимому израсходовав весь боезапас, а возможно бензина оставалось только на то чтобы вернутся до аэродрома. Лейтенант Литвинов только обрадовался такому повороту дела, так как его гидросамолёт имел повреждения, а мичман Румянцев ранен и уж так ли легко как он понял его. Возможно, мичман просто не хотел этого показывать своему товарищу. Но если посмотреть на его лицо повнимательней, то станет заметно, что мичман страдает от боли.

Надо быстрей передать разведданные на свои корабли и доставить Румянцева на станцию, пока он не истёк кровью — подумал лейтенант.

— Надо сообщить нашим, что мы видели. Ты сможешь дописать донесение адмиралу? — прокричал Литвинов на ухо мичману.

— Да смогу.

— И потерпи мичман, уже немного осталось. Видишь, вон те дымы у горизонта. Это наши корабли идут.

Гидросамолёт летел на встречу со своим флотом.

Вице–адмирал Шмидт вёл свои корабли навстречу с русской эскадрой, коротая по какой-то собственной глупости или по недоразумению, оказалась в Рижском заливе. Когда ему доложили что русские линейные корабли входят в залив, то несколько минут он просто не мог сообразить с какой это целью они сюда вошли. И вот сейчас адмирал находясь на мостике своего флагманского линейного корабля "Вестфален" вспоминал, с чего же начинался сегодняшний день который ещё вечера не предвещал ничего экстраординарного.

Рано утром где-то в начале пятого по берлинскому времени было получено известие от контр–адмирала Хиппера. Его радиотелефонисты начали перехватывать интенсивные переговоры между русскими кораблями. Он ещё удивлялся, что это происходит у русских, ведь раньше такого не было. Еще не занялся рассвет, как с десяток русских корабельных радиостанций начали интенсивно вести переговоры. Вначале решили, что у русских в устье Финского залива с одним из кораблей случилась авария, и он призывает к себе помощь. Но потом по изменению силы сигнала поняли, что корабли-то постепенно приближаются. Кроме того некоторые корабельные радиостанции передают короткие радиограммы не шифром а открытым текстом. Это чувствовалось из-за спешки и неумелых радиотелеграфистов, видно надеялись что их не успеют перехватить. А что у русских очень мало опытных радиотелеграфистов стало известно ещё вначале воины, так как почти все переговоры между русскими армиями и корпусами велись практически открытым текстом, и сухопутное командование этим очень умело пользовалось, читая их переговоры, и всегда знало намеренья русского командования относительно их. Вот и сейчас благодаря этим неумехам стало известно, что из Финского залива по направлению к Ирбенскому проливу выдвигаются русские линкоры. Адмирал Хиппер просил разрешения выйти со своими главными силами навстречу, перехватить русских на полпути, навязать бой и разбить.

Я когда читал эту радиограмму, ещё подумал — Неужели русские решились на генеральное сражение? Против Хиппера русские могут выставить четыре своих линкора, возможно ещё пару вполне не плохих броненосцев, это пятьдесят шесть орудий в двенадцать дюймов в бортовом залпе. У Хиппера на четырех линкорах и двух линейных крейсерах шестьдесят шесть орудий главного калибра. Но из-за неудачного размещения артиллерии на кораблях, в бортовом залпе могут участвовать только пятьдесят орудий, но восемнадцать из них, это одиннадцатидюймовые что стоят на крейсерах. В этом плане у русских преимущество на шесть орудий, и к тому же, как выяснилось в бою при Либаве, их новые двенадцатидюймовые орудия на десять кабельтовых дальнобойнее наших. Если русские вышли вместе с броненосцами, то у Хиппера будет преимущество в скорости. Из-за броненосцев русский отряд больше восемнадцати узлов идти не сможет, даже такая скорость для них будет придельная. Видимо она будет как минимум ещё на один узел меньше, а это значит, что Хиппер может диктовать русским дистанцию боя. Но если у русских в море только одни дредноуты, то они будут иметь преимущество в скорости над линкорами Гедеке, а разница в два орудия над ними это ещё ничего не значит. Я конечно мог бы поддержать его всеми тремя своими линкорами, но боюсь как только выйду из залива с линкорами, то русские тут же попытаются проникнуть в залив через южный проход. Крейсера и минное заграждение их задержит ненадолго, а прорвавшись, они тут же заминируют фарватер и нам вновь придётся начинать всё сначала. Но один я выделить смогу, пусть только подойдут сюда.

Мне пришлось отдать приказ Хипперу, оставаться на месте и ждать русских у пролива. Зачем куда-то идти, если противник сам идёт к тебе, если на самом деле намерен тебя атаковать. Но через час я отменил свой же приказ, и разрешил Хипперу идти наперехват русской эскадры. Оставив два крейсера и несколько эсминцев у входа в пролив, сам он с основными силами направился навстречу русским. А поступил я так из-за того что из штаба получил известие, что у русских в море всего два дредноута два броненосца и три крейсера под охраной дюжины эсминцев. Их обнаружила субмарина "U-26", которая возвращалась в Пиллау из боевого похода. Выйти в атаку на русские корабли в тот раз она не смогла, но после этой встречи решила задержаться ещё на сутки перед Финским заливом. Ещё стало известно, что русские всё же закончили работы по прорытию канала, и теперь могут по нему перебросить через Моонзунд любой корабль. Что косвенно подтверждает агентура, действующая в Финляндии. Они доносят, что русские намерены направить туда тяжёлые корабли вплоть до дредноутов.

Если эти сведенья верные и русские направят через Моонзунд линкоры чтобы усилить свои морские силы в архипелаге, — думал я в тот момент — то возможно в ближайшее время надо ожидать от них попытки прорыва в Рижский залив. Нужно срочно организовать воздушную разведку во внутренние воды архипелага и выяснить, что там за корабли находятся. Если линкоры будут обнаружены, то придется пару линейных кораблей держать перед южным проходом. Для поддержки сухопутных войск хватит крейсеров и эсминцев. А пока обождем этот отряд, состоящий из двух дредноутов и двух броненосцев с охранением. Вот только где ещё два линкора? Где этот пресловутый отряд адмирала Бахирева? Может он тоже вышел в море и пока остаётся необнаруженным. Или его корабли направляются в Моонзунд. Да и радиостанции его кораблей отчего-то молчат.

Через четыре часа от Хиппера поступило сообщение, что русские корабли повернули на север и отходят в сторону Финского залива. Он намерен с двумя линейными крейсерами и легкими силами броситься в погоню, пользуясь преимуществом в скорости. Если удастся догнать русских, полагает что он сможет сковать их боем до подхода линкоров Гедеке.

"Как бы горячий Франц не попал в ловушку, гонясь за русскими. Мы до сих пор не знаем где ещё два русских линейных корабля. Воздушная разведка так и не обнаружила в архипелаге их. Там только два броненосца да один крейсер и множество других мелких судов сосредоточенных возле южного прохода"

Ещё через полтора часа Хиппер сообщил, что в пятидесяти милях южнее финского побережья видит дымы русских кораблей спешащих к входу в Финский залив. Есть шанс отрезать броненосцы и крейсера, и не дать им уйти в залив. Но тут была получена радиограмма от фрегатен–капитана Вернера Ловенхарта, он запрашивал всех, что за корабли находятся в квадрате 211–23. А ещё через полчаса он начал взывать о помощи, его отряд преследуют русские линкору. В это самое время сам я находился в восемнадцати милях севернее Риги, корабли моего отряда обстреливая русские позиции по просьбе сухопутного командования. Я хорошо понимал, что мне со своими линкорами никак не успеть так быстро выйти из залива по фарватеру и помочь Ловенхарту, так что я даже не пытался что-либо предпринять. Мне оставалось только приказать Ловенхарту постараться выжать из машин всё возможное и попытаться добраться да Рижского залива. На то, что он сможет уйти от русских, я мало надеялся. Но вот прижать их шанс был. Между тем Хипперу ушла радиограмма, повернуть назад и перехватить русских, если они будут прорываться на север. Также последовал приказ капитану первого ранга фон Гернету, чьи крейсера и эсминцы были в это время в охранении перед проливом — поддержать прорыв "Ансвальда".

Вот только ни один из командиров этих кораблей не был самоубийцей и не желал подставлять свой корабль под двенадцатидюймовые снаряды. Увидя издалека, что стало с крейсером и этим неуклюжим пароходом под огнём линкоров, они решили не искушать судьбу и заблаговременно удрать навстречу дредноутам Хиппера. Остальным кораблям, находящимся перед проливом — а это два десятка вспомогательных судов — отдан приказ рассредоточиться или уйти фарватером в залив.

На аэродроме под Виндавой также получили приказ, срочно, любым способом помочь отряду кораблей фрегатен–капитана Ловенхарта подвергнувшегося нападению русских. Но авиация помочь не смогла, русские перехватили отряд Вернера Ловенхарта. Крейсер "Ниобе", и гидроавиатранспорт "Ансвальд" потоплены, два эсминца получили серьёзные повреждения. Через час дозорные корабли находящиеся перед Ирбенским проливом доложили, что в непосредственной близости появились русские линкоры. Поначалу Шмидт не придал этому большого значения. Ну, появились, ну и что, кроме "Ниобе" и "Ансвальда" больше русским поживиться нечем, все тихоходные корабли ушли по фарватеру в залив. Что может придумать этот русский адмирал Бахирев (это мог быть только он)? — рассуждал Шмидт, анализируя создавшуюся ситуацию. Только одно. Пока у него есть время до возвращения Хиппера, постараться заминировать фарватер, и быстро уходить. Как некстати Хиппер увёл свои линкоры, но в этом я сам виноват.

"Теперь я понимаю, это была уловка русских, чтобы выманить на себя дредноуты, уводя их от пролива. А в это время другой отряд наносит удар по находящимся перед проливом нашим легким силам. И это им почти удалось, если бы до этого не попался так некстати подвернувшийся "Ниобе" с "Ансвальдом", то русские могли бы собрать неплохой урожай перед проливом. А так корабли успели получить предупреждение от погибающего крейсера и своевременно отойти в залив. Хотя из-за узости фарватера прохождение было замедленное, концевые корабли были обстреляны и получили незначительные повреждения, хорошо что потерь не было. Теперь Бахиреву никто не помешает заминировать фарватер, но, ни какой катастрофы я в этом не вижу. Имея две флотилии тральщиков, мы быстро очистим фарватер от мин, им же никто не помешает это сделать. Вот только из-за этой помехи в виде мин я не смогу вовремя помочь Хипперу, если русские решаться на генеральное сражение. Хотя я не думаю, что русские решаться на бой с линкорами Гедеке и Хиппера. Сейчас обе их эскадры разделены между собой большим расстоянием. Им вначале нужно соединиться, а это очень трудно проделать, можно сказать, что это даже невыполнимо. Русским надо спешить, если они хотят проскочить мимо Хиппера, который уже спешит сюда. В любом случае он будет первым, а там и Гедеке с линкорами подоспеет, надо будет только обнаружить эскадру Бахирева и не дать ему соединится с остальным русским флотом. Тогда мы уничтожим его раз и навсегда.

Адмирал Шмидт уже предвкушал победу над этим русским адмиралом, который столько попортил крови их флоту, представляя, как линкоры Гедеке и линейные крейсера Хиппера заступают дорогу на север и уничтожают большую часть русских кораблей. Но то, что в следующий момент предпринял этот безумный — как ещё его назвать — русский адмирал, он и подумать не мог.

Когда я получил сообщение, что русские корабли начали движение по фарватеру, с намереньем проникнуть в Финский залив, вначале не мог в это поверить. Что этот безумец делает? Зачем-то по собственной глупости залезает в залив. А я считал его умнее. Он что не понимает, что ему отсюда обратно не выйти, Хиппер с Гедеке его утопят прямо на фарватере посреди пролива, если он надумает прорываться назад. Надо пока не поздно снять вешки с фарватера, чтобы затруднить проход русским из-за боязни налететь на свою же мину.

Но приказ немного запоздал, русские уже определились с фарватером и теперь беспрепятственно по нему продвигались. А остановить их нам на фарватере в тот момент было просто нечем, несколько эсминцев что пытались это сделать были вынуждены отойти попав под обстрел крейсеров. Я до сих пор не могу взять в толк, зачем русская эскадра залезла в эту западню, что это русский адмирал собирается делать. Из донесения капитана второго ранга Витинга явствует, что в залив вошли два линейных корабля четыре крейсера и не менее шести эсминцев. Точно определить количество эсминцев ему не удалось, так как пришлось спешно отходить, но не исключено что были и другие корабли. Тут же я поставил в известность высшее командование о том что в залив вошла русская эскадра. На что получил приказ немедленно её уничтожить. Интересно чем я их должен уничтожить? Командование отлично знают, что два моих корабля кроме "Рейланда" имеют в своих погребах только четверть боезапаса, этого хватит максимум на тридцать минут боя. Крейсера и большинство эсминцев также имеют не полные боекомплекты, у кого половина у кого-то немногим больше. Хотя я получил подтверждение, что транспорт со снаряжением вышел, вот только поздно они спохватились, как он войдёт в залив, когда тут русские. Да никто и предположить не мог, что русские смогут решиться на такое. Но эти умники засевшие в штабе намекают мне, что я имею три линейных корабля против двух русских. И тут же забывают что по количеству стволов в бортовом залпе у нас одинаково а вот калибр на один дюйм меньше как и досягаемость. Будь туман на море тогда этот фактор не столь важен. Ещё не надо забывать, что их линкоры быстроходнее моих и они в любой момент могут выйти из под огня. Тут ещё Принц Генрих настаивает, чтобы я немедленно атаковал русских. Нет надо вначале приготовиться, подождем когда Хиппер подойдёт, возможно он сумеет войти в залив. По всей видимости русские заминировали за собой проход, а у Франца нет не одного трального судна, почти все они собрались тут. Хотя что-то есть в Мемеле и Пиллау, да ещё там должны находиться на ремонте несколько единиц поврежденных ещё в начале этой операции и возможно уже подлатанных. Если нет, то мы должны отсюда поддержать его прорыв. А сейчас в первую очередь надо организовать разведку и выяснить намеренья русских. Второе — надо распределить равномерно по башням боеприпас. Несмотря ни на какие трудности это можно сделать. Тут ничего невероятного нет, конечно придётся очень сильно потрудиться. В первую очередь надо пополнить погреба концевых башен, так как именно им придётся больше всего поучаствовать в перестрелке с русскими.

Контр–адмиралу Хеббингхаусу пришлось оставить при эскадре повреждённый на мине "Штральзунд" а самому с двумя крейсерами "Регенсбург" и "Грауденц" в сопровождении трёх эсминцев пойти на поиски русских кораблей. Он не опасался, что его кто-то сможет перехватить, так как все корабли у него новые и достаточно быстроходные.

— Да непредсказуемы эти русские, кто бы мог подумать, что они решаться на такую авантюру. Это проста самоубийство вот так взять и войти в западню. А как они смогли провести Хиппера, подставили ему ещё один отвлекающий отряд, а он и купился. А этот адмирал Бахирев оказывается даже очень серьёзный противник, и кабы он не преподнёс нам ещё пару сюрпризов, от которых будет тошно.

Чую что он не зря сюда вошел.

Хеббингхаус обнаружил русские корабли недалеко от Аренсбурга стоящими на якоре восточнее острова Аэро. Он насчитал всего с десяток вымпелов, он ему показалось что за островом виднеются мачты, а это значит там также скрываются несколько кораблей. Кроме этого он уже знал, что два русских крейсера сейчас где-то у южного прохода, об этом донес адмирал Гофман, который был вынужден ретироваться перед ними, хотя имел некоторое преимущество. Быть отрезанным от основных сил, а тем более подставиться под орудия линкоров как-то не хотелось. И всё из-за того что он, да и никто другой в это время не знали где русские линкоры. А они вот стоят тут и даже не предпринимают ни каких действий. Да они и сейчас игнорируют его корабли, не предпринимают ни каких попыток его обстрелять или отогнать.

Что это? Неужели такое пренебрежение к нам из-за своего превосходства? Но они-то в принципе никакого преимущества перед нами ни имеют, если только тут не два линкора а все. Но тогда кого преследовал Хиппер?

Корабли Хеббингхауса ещё сократили дистанцию, чтобы в точности выяснить, если корабли за островом. За островом с германских кораблей рассмотрели только мачты одного корабля и как они определили, что они принадлежат малому кораблю, возможно эсминцу.

Хиппер как только получил сообщение от Шмидта о том что эскадра адмирала Бахирева вошла в Рижский залив тут же повернул свои линейные крейсера обратно к проливу. Хотя у него была возможность догнать и сковать боем хвост другой русской эскадры, отрезав от остальных пару броненосцев. И вновь ему пришлось напрягать машинную команду гнать свои корабли обратно чтобы успеть блокировать выход из залива. К проливу он пришёл первым, успев по пути обогнать линкоры Гедеке на час. Подойдя к проливу он не поверил в такую удачу, когда обнаружил, что вешки обозначающие фарватер находятся на месте — русские почему-то их не убрали. По всему они должны были снять вешки, чтобы затруднить ему, точно обнаружить местонахождение фарватера. А может это опять коварная хитрость русских, и они обозначили вешками ложный фарватер прямо по минному полю. А чтобы это проверить, нужны были тральщики, которых при кораблях не имелось. Хиппер всё же решил проверить фарватер и направил по нему миноносец. Корабль вначале медленно, с опаской, двигался по фарватеру, углубляясь всё дальше и дальше от входа постепенно прибавляя ход. Он прошел уже более полутора миль и пока ничего не происходило.

Адмирал Хиппер опять был в недоумении. Фарватер чист, русские его не заминировали. С миноносца докладывают, что мин в фарватере не обнаружено, — а он почти прошел две мили по нему. Да и вешки обозначающие фарватер, на сколько они видят вперёд, неубраны. Адмирал решил ещё немного подождать. Пусть миноносец удалится на три–четыре мили, если ничего не произойдёт, он начинает форсировать фарватер. Хиппер уже отдавал приказ своим кораблям начать движение по фарватеру, когда в тридцати пяти кабельтовых от входа миноносец нарвался на мину. Тут же полетела радиограмма Шмидту о невозможности пройти заминированным фарватером.

Так я и думал, русские заминировали фарватер. Теперь нам отсюда придется расчищать его и помочь Францу проникнуть в залив. А вместе мы быстро уничтожим русскую эскадру. Но русские не будут сторонними наблюдателями и будут препятствовать тралению. Значит нам придется его сдерживать пока не будет вновь протрален фарватер. Ведь можно было подождать ещё сутки, пока не подошли бы тральщики к Хипперу и тогда мы с двух сторон быстро очистили старый фарватер или пробили новый. Но принц Генрих и слушать ничего не хочет, настаивает на немедленном уничтожении русских линкоров. Я телеграфировал адмиралу Бахману и доложил о положении имевшее место тут, и что можно было бы предпринять в этом случае. Я хотел только одного, чтобы хотя бы он повлиял на императорского братца и добился от него отложить начало этой операции на сутки. Но не он и не адмирал фон Поль ничего не смогли добиться от принца, он был не приклонен.

Вскоре был разработан план. Понимая, что русская эскадра не позволит тральщикам беспрепятственно проводить траление в проливе он решил отвлечь русских на себя. Шмидт принял решение, тральщики направить поближе к берегу по мелководью между островом Руно и мысом Домеснес. За тральщиками следуют и все остальные вспомогательные суда. Что тут минное заграждение он знал, так как несколько дней назад здесь погиб "S-31". Но он надеялся, что рядом с берегом на мелководье, если и есть мины, но не так уж густо наставлены как в других местах и тральщики это место должны быстро пройти по направлению к проливу. Да и пройти-то им надо в два раз меньше чем остальным идущим в обход острова. Тральщики выйдя к проливу начинают по кратчайшему расстоянию пробивать новый фарватер. Он с главными силами в это время связывает боем русскую эскадру.