Книга: Корабль Иштар
Назад: 19. ЗА СТЕНОЙ
Дальше: 21. ТАНЕЦ НАРАДЫ

20. ПЕРЕД АЛТАРЕМ БЕЛА

Туман поднялся. Грозовые тучи прижимались к вершине Храма Семи Зон. Перед Кентоном был обширный двор храма, вымощенный большими восьмиугольными плитами белого и черного мрамора. Двор окружали широким полукругом стройные колонны, похожие на волшебный лес. Их стволы блестели красным и черным, заостренные вершины были увенчаны резными остроконечными листьями, сверкавшими, как огромные папоротники росой, бесчисленными драгоценными камнями. На черных и алых стволах виднелись мистические символы, выложенные золотом, лазуритом, изумрудом и серебром. Ряды этих колонн тянулись вверх к мрачному, угрожающему небу.
В ста футах от него находился золотой алтарь, охраняемый керубами – выкованными их темного металла изображениями львов с человеческими лицами и орлиными крыльями. Керубы стояли по углам алтаря, их жестокие бородатые лица напряжены, как живые. На алтаре находился треножник, с него поднимался неподвижный заостренный язык пламени.
Обширным полумесяцем в десяти ярдах от колонн стоял двойной ряд лучников и копьеносцев. Они сдерживали толпу; мужчины, женщины, дети толпились меж колонн, роились за строем солдат, как листья, прижатые ветром к стене. Десятки и сотни людей, вырванных из своего времени и помещенных в этот безвременной мир.
– Говорят, эта новая жрица очень красива, – заговорил один их мужчин перед Кентоном. У него было худое бледное лицо, фригийская шапка на гладких волосах. Женщина дерзкой цветущей миловидности, черноволосая, черноглазая. Мужчина справа от нее – ассириец, бородатый, с волчьим профилем.
– Она была принцессой, я слышала, – сказала женщина. – Принцессой в Вавилоне.
– Принцесса в Вавилоне! – повторил ассириец, его волчье лицо смягчилось, в голосе прозвучала тоска: – О, вернуться в Вавилон!
– Жрец Бела любит ее – так говорят, – нарушила молчание женщина.
– Жрицу? – прошептал фригиец. Женщина кивнула. – Но это запрещено, – прошептал он. – Это – смерть! – Женщина рассмеялась.
– Тише! – предупредил осторожный ассириец.
– А Нарада, танцовщица бога, любит жреца Бела! – продолжала, не обращая на его слова внимания, женщина. – И, как всегда, добычу получит Нергал!
– Тише! – снова прошептал ассириец.
Послышался барабанный бой, сладкая музыка флейт. Кентон поискал источник этих звуков. И увидел с десяток храмовых девушек. Пять сидели с маленькими барабанами, положив на них розовые пальцы; две держали у губ флейты; три склонились к арфам. В их круге лежало что-то, напоминавшее груду серебристой паутины, перевитой черными нитями, среди которых запутались золотые бабочки. Груда зашевелилась, поднялась.
Появилась женщина в черных шелках, такая привлекательная, что на мгновение Кентон забыл Шарейн. Она была смуглой, с бархатной чернотой полуночи. Глаза ее – бассейны полуночной тьмы, в которых не светили звезды волосы – порывы урагана, пойманные в золотые сети. Золото мрачное, угрюмое, и что-то угрожающее было в этой сладкой красоте.
– Вот это женщина! – обратилась смелая красавица к ассирийцу. – Она получит все, что хочет, клянусь своей постелью!
Кто-то рядом произнес, задумчиво, сонно, преклоняясь:
– Да! Но новая жрица – вот это женщина! Она Иштар!
Кентон вытянул шею, рассматривая говорившего. Он увидел юношу, едва ли старше девятнадцати лет, стройного, одетого в шафран. Глаза и лицо у него были как у мечтающего ребенка.
– Он безумец, – прошептала женщина ассирийцу. – С того момента, как появилась новая жрица, он отсюда не уходит.
– Приближается буря. Небо как медная чаша, – прошептал фригиец. – Воздух пугает.
Ассириец ответил:
– Говорят, бел приходит в свой дом во время бури. Может быть, жрица не будет сегодня одна.
Женщина лукаво рассмеялась. Кентон почувствовал желание сжать ее горло руками. Послышался гром.
– Может, это он приближается, – мечтательно сказала женщина.
Послышались звуки арфы, барабанный бой. Одна из девушек запела:
"Рождена была Нала для наслаждения,
Никогда не танцевали такие белые ноги;
Сердца, на которые она наступала,
Умирая, считали ее богиней;
Днем и ночью был распущен ее пояс -
Рождена была Нала для наслаждения".
Гневно сверкнули глаза Нарады.
– Замолчи! – услышал Кентон ее шепот. Девушки рассмеялись; две с флейтами негромко заиграли; так же негромко забили барабаны. Но девушка, которая пела, молча сидела у свой арфы с опущенными глазами.
Фригиец спросил:
– Эта жрица действительно так прекрасна?
Ассириец ответил:
– Не знаю. НИ один человек не видел ее без вуали.
Юноша прошептал:
– Я дрожу, когда она идет. Я дрожу, как маленькое озеро, когда на него наступает ветер. Только глаза мои живут, и что-то перехватывает мне горло.
– Тише! – заговорила женщина с карими глазами добрым лицом и с ребенком на руках. – Не так громко, лучники могут выстрелить.
– Она не женщина! Она Иштар! Иштар! – воскликнул юноша.
Это был Зубран!
Зубран! Но он уйдет! Услышит ли он Кентона? Его тело не видно снаружи, но, может, голос пройдет сквозь камень?
Офицер осмотрел молчаливую группу. Перс с серьезным видом отсалютовал ему.
– Молчание! – проворчал наконец офицер и вернулся на свое место.
Перс улыбнулся, оттолкнул от себя юношу, посмотрел на смуглую женщину глазами, такими же смелыми, как ее. Оттолкнул фригийца, положил руку на руку женщины.
– Я слушал, – сказал он. – Кто эта жрица? Я недавно в этой земле и не знаю местных обычаев. Но клянусь Ормуздом! – он положил руку на плечо женщины. – Стоило проделать путешествие, чтобы встретить тебя! Кто эта жрица, которую считают такой прекрасной?
– Она хранительница жилища Бела, – женщина прижалась к нему.
– А что она там делает? – спросил Зубран. – Ну, если бы это была ты, я бы не спрашивал. И зачем жрица приходит сюда?
– Жрица находится в жилище Бела на вершине храма, – заговорил ассириец. – Она выходит сюда преклониться перед его алтарем. Когда служба заканчивается, она возвращается.
– Для такой красавицы, какой вы ее считаете, мир у нее маленький, – заметил Зубран. – Почему, если она так прекрасна, она удовлетворяется таким тесным мирком?
– Она принадлежит богу, – ответил ассириец. – Она хранительница его жилища. Когда бог появится, он может быть голоден. Всегда в доме должна быть пища для него и женщина, которая будет прислуживать. Или он захочет любви…
– И для этого тоже нужна женщина, – прервала шлюха со смелыми глазами и улыбнулась Зубрану.
– В моей стране тоже есть похожий обычай, – перс привлек ее к себе. – Но жрицы никогда долго не ждут. Об этом заботятся жрецы. Хо! Хо!
Боже! Неужели Зубран никогда не подойдет близко к стене? Так близко, чтобы Кентон мог окликнуть его. А если он подойдет? Услышат ли другие?
– Когда-нибудь эти ждущие жрицы, – голос Зубрана звучал мягко, – развлекали… бога?
Юноша сказал: «Голуби говорят о ней. Голуби Иштар. Говорят, она прекраснее Иштар!»
– Дурак! – прошептал ассириец. – Дурак, замолчи! Или навлечешь на нас несчастье! Ни одна женщина не может быть прекраснее Иштар.
– Нет, женщина может быть прекраснее Иштар, – вздохнул юноша. – Значит, она – Иштар!
Фригиец сказал: «Он спятил».
Но перс протянул руку, привлек к себе юношу.
– Когда-нибудь эти жрицы принимали бога? – спросил он.
– Подожди – прошептала женщина. – Я спрошу Народаха, лучника. Он иногда бывает в моем доме. Он знает. Он видел много жриц. – Она крепко держала перса за пояс, наклонилась вперед: – Народах! Иди сюда!
Один из лучников обернулся, прошептал что-то соседу, выскользнул из строя. Строй за ним сомкнулся.
– Народах, – спросила женщина, – скажи нам, какая-нибудь из жриц принимала… Бела?
Лучник беспокойно огляделся.
– Не знаю, – ответил он наконец. – Рассказывают многое. Но правда ли это? Когда я пришел сюда впервые, в доме Бела жила жрица. Она была подобна полной луне в нашем старом мире. Многие мужчины желали ее.
– Эй, лучник, – вмешался перс. – А бога она принимала?
Народах ответил: «Не знаю. Говорят, да; говорят, ее сжег его огонь. Жена колесничего верховного жреца Ниниба рассказывала мне, что лицо у нее было очень старое, когда вынесли ее тело. Похожа на дерево, увядшее раньше, чем принесло плоды, говорила она».
– На месте жрицы, и такой прекрасной, я не стала бы ждать бога, – женщина жалась к Зубрану. – Я взяла бы мужчину. Да, я взяла бы много мужчин!
– За ней была другая жрица, – продолжал лучник. – Она говорила, что к ней приходит бог. Но она была безумна, ее забрали жрецы Нергала.
– А мне дайте мужчин, – шептала женщина.
А Народах сказал задумчиво: «Была жрица, которая выбросилась из жилища. Была такая, которая исчезла. И была…»
Перс прервал его: «Похоже, жрицы, которые ждут бога, несчастны».
А женщина с глубокой убежденностью добавила: «Дайте мне… мужчин!»
Гром прогремел ближе. Грозовое небо еще больше потемнело.
– Идет большая буря, – прошептал перс.
Девушка, которую оборвала Нарада, коснулась струн своей арфы; она строптиво, злопамятно запела:
Каждое сердце, ищущее убежища,
Стремилось к Нале -
Рождена была Нала для наслаждения…
Она прервала песню. Издалека послышалось пение, топот ног. Лучники и копьеносцы в приветствии подняли луки и копья. Вся толпа опустилась на колени. Перс прижался к стене. И теперь в круглом окне видна была только его голова.
– Зубран! – негромко позвал Кентон.
Перс обернулся удивленно к стене, прижался к ней, набросив плащ на лицо.
– Волк! – прошептал он. – Где ты? Что с тобой?
– Я за стеной, – ответил Кентон. – Говори тихо.
– Ты ранен? В цепях? – шептал перс.
– Я в безопасности, – ответил Кентон. Но где Джиджи, Сигурд?
– Ищут тебя, – ответил перс. – Наши сердца разбились, когда…
– Слушай, – сказал Кентон, – Вблизи лестницы, у гарнизона, группа деревьев…
– Знаем, – ответил Зубран. – Оттуда мы поднялись в храм. Но ты…
– Я буду в жилище Бела – сказал Кентон. – Как только начнется буря, идите туда. Если меня не будет, берите Шарейн и уходите на корабль. Я приду следом.
– Без тебя мы не уйдем, – прошептал перс.
– Я слышу голос, говорящий сквозь камень, – это ассириец. Зубран исчез из поля зрения Кентона.
Пение стало громче. Топот ног – ближе. Затем из какого-то тайного входа в храм появилась группа лучников и копьеносцев. За ними шли бритые жрецы в желтых одеждах размахивая золотыми курильницами и распевая. Солдаты образовали полукруг перед алтарем. Жрецы замолчали. Они упали на землю и прижались к ней.
Во дворе появился человек, ростом с Кентона. Он был в сияющей золотой одежде, складки одежды он держал в поднятой левой руке, полностью скрывая лицо.
– Жрец Бела! – прошептала склонившаяся женщина.
Среди храмовых девушек началось движение. Нарада привстала, ее глазах было страстное ожидание горькое и горячее желание. Жрец Бела прошел мимо, не замечая ее. Ее стройные пальцы рванули серебряные пряди покрывала, оно вздымалось вместе с ее грудью; рыдания сотрясали ее.
Жрец Бела подошел к золотому алтарю. Он опустил руку, державшую складки одежды. И пальцы Кентона чуть не рванули рычаг.
Он смотрел, как в зеркало, на свое собственное лицо!
Назад: 19. ЗА СТЕНОЙ
Дальше: 21. ТАНЕЦ НАРАДЫ