Глава 4
Чёрные дарги и большеголовые туалады

Десятого апреля караван из восьми Больших Шишиг с баржами на прицепе съехал по широкому пандусу в воды Марии. Несколько минут Большие Шишиги и прицепленные к ним баржи плыли по течению, пока экипажи готовили машины и баржи к плаванию по воде. Наконец понтоны были опущены и закреплены, опущены и подводные крылья, а колёса барж подняты вверх, после чего были выдвинуты кормовые винты, моторы взревели, и Большие Шишиги, быстро набирая скорость, поплыли вниз по реке и спустя несколько минут приподнялись из воды на подводных крыльях, весьма основательно снижая тем сопротивление о воду.

Экспедиции предстояло спуститься по Марии до реки Белой, по ней до Кубани и дальше подниматься по ней вверх по течению до Черкесска. Там они должны будут выбраться из воды, доехать до станицы Бекешевской и дальше сплавляться по реке Куме до того места, где во времена Митяя стоял город Минеральные Воды, а от него доехать до реки Малки, довольно полноводной, и уже по ней сплавляться сначала до Терека, а по Тереку почти до Каспийского моря. Это был самый простой, безопасный и быстрый путь на юг. Митяй ещё не знал, смогут ли они заложить город вблизи Апшеронского полуострова.

Из Апшеронска они ехали на Апшеронский полуостров, но в том, что они встретят чёрных даргов по пути туда, Митяй был почему-то уверен наверняка, на все сто процентов.

Именно к этой встрече он и подготовился в первую очередь, хотя и она могла получиться сосем не такой, как ему хотелось бы, но Митяй надеялся на лучшее. Ведлы-мастера брали с собой в дорогу в первую очередь инструмент, разобранное на части оборудование, оставив те детали, которые можно будет изготовить на месте, да ещё кое-какую технику, это были в основном мини-тракторы, лопаты, кирки, топоры, молотки и кувалды, преимущественно без рукояток, пилы, в том числе и большие дисковые, твердосплавные, которые можно было установить на поворотные боковой и фронтальный валы отбора мощности, для пилки ракушечника, гвозди, а также котлы, посуду, одежду и много чего другого, включая семена и даже саженцы фруктовых деревьев и лимонные деревца в горшках. Часть народа ехала в комфортабельных будках Больших Шишиг, а большинство — на верхней палубе барж, под прорезиненными тентами. Погода всё время стояла довольно тёплая, а потому никто из путешественников не рисковал простудиться в дороге. К тому же поездка не обещала затянуться на многие недели. У Митяя и помимо этой экспедиции имелись не менее важные дела. На Урале.

Однако он всё же надеялся уболтать чёрных даргов сменить мечи на орала и переселиться в Дмитроград, чтобы стать в нём нормальными ведлами-мастерами. Он подозревал, что самые смышлёные и потому вменяемые откочевали на юг, а вымерзли самые тупые и злобные. Поэтому он поручил Антону и Игнату срочно подготовить «Марию», на которую установили новый дизель, большую баржу и «Татьяну» для перевозки пассажиров. Антон должен был покинуть Дмитроград через три дня после их отъезда, подняться по Кубани до Кропоткина и ждать их там. В том, что они перевезут туда большое число чёрных даргов, Митяй почему-то не сомневался ни минуты. Он печёнкой чувствовал, что вскоре может разыграться страшная трагедия, и потому они мчались по рекам на полной скорости, а Большие Шишиги даже против течения плыли со скоростью в двадцать два километра в час. Вниз по течению скорость достигала сорока пяти километров, и потому они добрались до Гудермеса всего за трое суток, где, опустив вниз и закрепив колёса, привели баржи в сухопутное положение, выехали на берег и, подняв понтоны, направились в сторону Махачкалы с куда большей скоростью, чем двигались до этого момента по воде.

Им то и дело попадались мелкие речушки, текущие с гор, которые они форсировали с ходу. Утром четвёртого дня Митяй почувствовал неладное, так как сколько ни вглядывался в степь через бинокль, не видел огромных, свирепых гиенодонтов, отчего в его душу закралось страшное подозрение. Он приказал всем остановиться и срочно готовить к вылету оба автожира. В один сел сам, но не за штурвал, а в правое, пассажирское сиденье, а во второй пассажиром велел сесть Михаилу, повесив ему на каждое плечо по большой сумке с двумя дюжинами взрыв-пакетов. Всем остальным он приказал мчаться на полной скорости к той точке на нарисованной им карте, где горыподходили почти вплотную к морю, к Махачкале, и если будет такая возможность, то ехать дальше к Дербенту по берегу или плыть по морю вдоль берега. Вряд ли ландшафт изменился там очень уж основательно, а раз так, то между морем и горами имелось достаточно пространства, и, возможно, где-то там какие-то ведлы решили устроить для чёрных даргов ловушку, собрав огромную стаю гиенодонтов.

Митяй ещё в прошлом году подумал, что, скорее всего, чёрные дарги были родом из Куринской низменности и прилегающему к ней предгорью. Турнуть их оттуда вполне могло какое-то большое и очень сильное племя, притопавшее из Ирана, после чего чёрные дарги, изгнанные из родных мест, пройдя через степи, кишащие гиенодонтами, и сами озверели. Вернуться домой они точно побоялись, а значит, укрывшись от зимы за Дербентом, снова могли привлечь к себе внимание прежних гонителей, и если те собрали где-то здоровенную стаю гиенодонтов, то гнали их навстречу чёрным даргам, что должно было для них очень плохо кончиться.

Перед вылетом Митяй проинструктировал обоих пилотов, как им действовать, если дело обстоит именно так, как он думает. Те его прекрасно поняли, и они взлетели прямо с крыш будок, а машины поехали, набирая скорость. Пилоты быстро набрали высоту и легли на курс. Митяй летел в головном автожире, показывая Игорю Стальному, его пилоту, куда тот должен править. Внизу мелькала пышная зелёная растительность, и, судя по тому, что даже гиганты эласмотерии забрались в предгорья, по степи действительно прошла громадная стая хищных и свирепых гиенодонтов. Вот только кто их гнал? Ясно, что ведлы, но какого роду-племени?

Через полтора часа Митяй получил ответ на этот вопрос и даже облегчённо вздохнул. Большой отряд косматых карателей ещё находился на марше, и его вели к цели добрых три дюжины очень странно одетых ведлов, сидевших верхом на гигантских верблюдах в двухместных сёдлах. На переднем седле сидел собственно наездник, а на заднем — ведл-поводырь с говорящими камнями, которыми он приманивал гиенодонтов и одновременно держал их на дистанции метров в триста. Верблюды же, построенные в одну шеренгу, бежали свежей рысью, совершенно не обращая внимания на гиенодонтов, хотя и были для этих гигантских хищников лакомой добычей. Всего ведлы собрали стаю примерно в полторы тысячи голов с огромными клыками, и та бежала за ними, издавая приглушённое злобное рычание. Однако самым странным всё-таки оказалось одеяние ведлов, совершенно не соответствующее каменному веку. Они были одеты в длинные кожаные куртки серовато-синего цвета с нашитой на них крупной медной чешуёй, в кожаные красные штаны и такие же сапоги, а на их головах красовались ещё более странные головные уборы в виде круглых серовато-белых тюрбанов, примотанных к голове, шее и подбородку широкими белыми лентами. Ведлы были так сосредоточены на своём камлании, что даже не обратили внимания на два автожира, летящие к ним.

А зря. Митяй, как только они, снизив скорость, долетели до шеренги верблюдов, сразу же швырнул вниз взрывпакет. Тот взорвался чуть ли не под самой задницей у гигантского верблюда, и это огромное животное весом тонны в две с половиной подпрыгнуло на всех четырёх ногах и стремительно рвануло вперёд и только потом взревело дурным голосом. Ещё несколько взрывов — и все верблюды унеслись вдаль, ревя так, что гиенодонты встали как вкопанные. Но как только и у них перед мордами громыхнули взрывпакеты, моментально развернулись и, утратив ведловское управление, помчались обратно в степь. Щенков среди них не было, а потому все кланы удирали с бешеной скоростью и таким чудовищным воем, что Митяй подумал: «Вот и чешите, злобные твари. Бегите хоть до Северного Ледовитого океана, а там по льдам в Америку, а мы здесь и без вас проживём как-нибудь». Оба пилота, хохоча во всё горло, быстро развернулись и полетели вслед за ведлами, трясущимися на обезумевших верблюдах. Километров через двадцать пять они их нагнали. Наездники всё-таки совладали с животными и даже собрались уже вместе, поэтому им на головы снова посыпались взрывпакеты, отчего верблюды снова мгновенно разбежались в разные стороны, однако ни один всадник с них не свалился. В седле они держались как влитые. Настоящие кавалеристы.

Ещё во время первой атаки Митяй обратил внимание, что ведлы вооружены копьями с медными наконечниками и луками, но на охотников всё же не походили из-за своих примитивных кожаных доспехов. Скорее всего, это были всё-таки воины, и это ему очень не понравилось. Как говорится, не было печали, так черти накачали. На всякий случай, чтобы жизнь не казалась этим зловредным ведлам-садистам, решившим учинить форменный геноцид в каменном веке, мёдом, Игорь и Степан, пилоты автожиров, причём пилоты совершенно безбашенные, как и оба их пассажира, добрых полчаса гоняли их по степи, пока те не рванули в предгорья. Тогда авиаразведка набрала высоту и полетела дальше.

Через два с лишним часа полёта, километрах в двадцати за Дербентом, Митяй увидел большую толпу полуголых чёрных даргов численностью до четырёх тысяч человек, бегущую к Дербентскому проходу. Её подгоняла армия наездников не менее чем на полутора тысячах верблюдах, тысячи эдак в три копий, так как на некоторых сидело по три человека. Они гнали чёрных даргов навстречу страшной смерти, как диких зверей, выдвинувшись левым флангом вперёд и не давая убежать в горы. Двигались загонщики, похоже, с таким расчётом, чтобы где-то возле Дербента столкнуть их лоб в лоб с гиенодонтами. Вот тогда вряд ли кто из чёрных даргов смог бы выжить, будь он даже трижды ведл. Среди чёрных даргов Митяй увидел также аларок с детьми на руках, некоторые дарги тоже несли малышей лет трёх-четырёх и помогали бежать детям постарше, причём явно полукровкам. Оба автожира снизились и полетели навстречу чёрным даргам, которые на поверку оказались черноволосыми, но отнюдь не чернокожими. Те смотрели на сверкающих полированным титаном птиц с мольбой во взгляде, видимо мечтая о помощи свыше, и она к ним пришла. Преследователи даргов держались от них на расстоянии в два километра. Они тоже заметили сверкающих птиц. На этот раз Митяй решил изменить тактику и первым делом взял в руки «тигра», перед этим высмотрев в бинокль командира большеголовых даргов, — так он мысленно прозвал наездников на верблюдах. Попросив Игоря развернуть автожир боком к шеренге и лететь на самой малой скорости, он сначала рассмотрел врага в оптический прицел — тот сидел в роскошном седле, — но затем, усмехнувшись, прицелился в голову гордо шествующего по траве верблюда и выстрелил. Пуля угодила верблюду точно в лоб, и тот мигом киданул хвоста, запахав мордой в траву, а урюк в белом тюрбане чебурахнулся с него и покатился кувырком, но мигом вскочил на ноги, истошно завопил и рванул наутёк. Видно, смекнул, что загонная охота на двуногую дичь закончилась и ему самое время делать с неё ноги. Двое явно охранников на верблюдах, ехавшие справа и слева от своего командира, мгновенно развернулись и помчались за ним, удирающим во все лопатки. Догнав, один сбросил самую настоящую верёвочную лестницу, и тот мигом взобрался по ней на верблюда. Наездник завопил диким голосом, и гигантский верблюд высотой в добрых четыре метра бешеным галопом помчался в сторону Ирана, наверное, мыть ноги то ли в Персидском, то ли Ормузском заливе.

Митяй методично расстрелял три обоймы и завалил ещё двадцать два верблюда, промазав по остальным, и только потом пустил в ход взрывпакеты. Однако наездники на верблюдах принялись удирать гораздо раньше, ещё тогда, когда он занимался заготовкой мяса. Чёрные дарги не выглядели слишком сытыми, похоже, что их гнали не один день. Когда с неба загрохотали выстрелы и стали падать верблюды, чёрные дарги, пробежав несколько десятков метров, повалились в траву, но некоторые остановились и потому смогли увидеть, как от сверкающих птиц, бросающих на землю яркий огонь и грохот, — Митяй специально взял такие взрывпакеты, которые содержали магниевые опилки, — удирают их преследователи. Как только последний гигантский верблюд умчался с исступлённым рёвом, он жестом показал Михаилу, чтобы тот летел за подмогой, и приказал Игорю заходить на посадку рядом с толпой насмерть перепуганных людей.

Митяй, одетый в офицерский камуфляж, выбрался из автожира, оправил на себе форму и чуть ли не строевым шагом направился к беженцам. Он уже высмотрел в толпе аларку лет тридцати, прижимающую к груди полуторагодовалого малыша, — чёрные дарги бросили не всех детей и женщин, — подошёл к ней поближе и громко крикнул по-аларски:

— Женщина, скажи чёрным даргам, что я прогнал большеголовых и они больше не вернутся. Я убил много больших животных и их можно съесть. Скоро сюда приедут даргсу, желтоголовые дарги и алары из моего племени. Их привезут мои огромные сверкающие живые камни. Пусть дарги не пугаются. Они их не обидят. Всё, чёрных даргов больше никто не обидит, я беру их под свою защиту. Я большой ведар. Мне можно верить.

Аларка попыталась передать его слова, но только слабо прохрипела. Митяй снял с пояса фляжку, в которую был налит сладкий травяной чай с коньяком, отвинтил крышку, отпил глоток и протянул её женщине, губы которой запеклись, глаза были красными от усталости, под ними залегли чёрные круги, а щёки ввалились. Она жадно выпила несколько глотков и вслед за этим принялась поить своего хнычущего сына. Тот сделал несколько глотков и быстро успокоился. Хотя коньяка в чае было и немного, это всё-таки коньяк, а не сгущёнка. К фляжке жадно потянулась вторая женщина, помоложе, наполовину аларка, и Митяй кивнул. Аларка отпила ещё пару глотков, отдала фляжку подруге и заговорила громким, сильным голосом, но сказала раза в три больше слов, чем Митяй, которые явно приободрили чёрных даргов, и те стали подтягиваться к нему, а некоторые уже поглядывали в сторону убитых верблюдов. Голод не тётка.

Однако гораздо раньше, чем дело дошло до свежевания верблюдов, к чему уже приготовился Игорь, подоспела помощь на восьми Больших Шишигах, и вскоре в толпе беженцев, ноги которых были сбиты в кровь, расхаживали медсестры и медбратья, раздавая всем варёное мясо с ещё не успевшими зачерстветь в камень лепёшками и большие кружки с холодным сладким чаем. Князь Михаил зычным голосом приказал разгружать Большие Шишиги, колёсные баржи и становиться лагерем. Неподалёку, километрах в трёх, протекала горная речка с чистой водой, через которую недавно перебежали беженцы, даже не успев напиться, вот на её-то берегу они и разбили в два часа пополудни лагерь.

Верблюдов освежевали, из барж выгрузили большие котлы, под них поставили соляровые горелки, и, пока варился обед и грелась вода, переселенцы разбили палаточный лагерь, в который стали переводить, а иногда и переносить измученных долгим переходом людей. Митяй почти сразу же обратил внимание, что среди них нет ни одного мужчины или женщины старше сорока и что все они отличаются от тех чёрных даргов, которых он видел раньше, в лучшую сторону. У этих были куда более доброжелательные лица.

Снова найдя ту женщину, с которой заговорил, он увидел, что ей уже промыли раны на ногах, смазали их зелёнкой и перебинтовали, а заодно переодели её в тёплые колготы, штаны, рубаху из тончайшей замши, замшевое платье зелёного цвета, куртку и даже обули в высокие ботинки. Кажется, даже помыли. Её малыша точно не только накормили, но и выкупали, одели с иголочки и даже вручили ему большую яркую погремушку и уложили спать в импровизированную люльку из корзины. Митяй усадил женщину за стол, перед ней поставили тарелку с жареным мясом и картошкой, широкую кружку с шулюмом, положили на тарелку пару лепёшек и вложили в руку ложку. Митяй, пустив в ход ведловские приемы, принялся учить её есть ложкой и попутно стал задавать те вопросы, на которые давно хотел получить исчерпывающие ответы.

Честно говоря, Митяй обалдел от услышанного. Латана — так звали женщину — попала в плен к чёрным даргам в возрасте лет шестнадцати-семнадцати. Она была хоть и не слишком могущественная, но всё же ведла и потому ходила на ближнюю охоту вместе с тремя молодыми охотниками. Их захватили в плен всех четверых, но не для того, чтобы убить, а чтобы отвести в племя вынужденных переселенцев с чисто прозаическими целями — только ради продолжения рода. Чёрные дарги жили небольшими кланами по пятьдесят-шестьдесят человек, но пять-шесть таких кланов всегда находились неподалёку друг от друга, и, что самое главное, они никогда не задерживались на одном месте больше десяти дней. Спутников Латаны увели в другие кланы, причём далеко, и она их больше никогда не видела. Через некоторое время она выучила язык чёрных даргов и стала общаться с ними. Первое, что она узнала, — это то, что среди чёрных даргов есть обычные, нормальные дарги, но есть и другие, могучие, но, если честно, ещё и бешеные, как мужчины, так и женщины. Все они были, как правило, сильными ведлами, обладали гораздо большей физической силой, но при этом имели странную особенность — не могли иметь детей друг от друга, зато имели их от обычных даргов, а также от аларок. Такие женщины также могли зачать только от обычного дарга или от алара, но у них рождались обычные дети и только изредка такие же, как и их мать, так что могучих даргов было меньше.

Когда-то чёрные дарги жили в тёплом краю, где зимой довольно часто вообще не бывает снега, а если он и выпадает, то через день тает. Там была очень хорошая охота, в земле росло много сладких корней, часто встречались большие сладкие плоды, лежащие прямо на земле, и чёрные дарги жили припеваючи, пока с юга в их долину не приехали на огромных животных большеголовые дарги. Они все были великими ведлами, умели творить чудеса и поклонялись не духам, а какому-то великому богу. Большеголовые дарги умели делать удивительные вещи — у них были копья с блестящими красными наконечниками, которые никогда не разбивались, а охотились они, пуская палками в животных быструю свистящую смерть. Ещё они умели строить большие шатры не из костей и шкур, а из дерева. Сначала они жили рядом, места ведь всем хватало, но большеголовых даргов прибывало всё больше и больше, их стойбища увеличивались с каждым днём, и вскоре они велели чёрным даргам уходить из этих мест и больше никогда не возвращаться. Они убили своей свистящей смертью самых сильных могучих даргов, а остальным сказали, если те станут жить на одном месте больше десяти дней, то их ведлы об этом сразу узнают, придут туда и убьют их потому, что им теперь никогда нельзя останавливаться. Так, мол, велел их великий бог, и они должны ему повиноваться.

Сначала чёрные дарги хотели уйти вверх по двум рекам, сливающимся в одну и впадающую в море, но большеголовые дарги — а головы у них действительно были больше, чем у обычных людей, — сказали, что они должны идти краем моря на север и никогда не останавливаться больше чем на десять дней. Чёрным даргам ничего не оставалось делать, как покориться своей участи и уйти на север. Их было очень много, но когда они дошли до большой травы, то едва смогли спастись, — такие огромные хищные звери жили там. Только уйдя ещё дальше на север и дойдя до берега огромной реки, они смогли прийти в себя после пережитого страха. Их стало почти наполовину меньше, но в тех краях, куда они пришли, охота была совсем другой, и к тому же там уже жили другие племена. И тогда чёрные дарги сказали, что им всем нужно ходить большими кругами, чтобы обмануть ведлов большеголовых даргов. Однако из-за этого чёрные дарги стали часто заходить на охотничьи территории других племён, а поскольку были здесь чужаками и не знали языка местных, то могучие дарги, которые чаще других ходили на охоту, не сумев ни о чём договориться, иногда просто убивали тех охотников, которые пытались им что-то доказать или объяснить.

Вместе с чёрными даргами на юге жили также и несколько больших племён аларов, с которыми они никогда не враждовали, и те охотно делились с ними свежей кровью, чтобы могучие, пусть даже бешеные, чёрные дарги не исчезли. Вот их большеголовые дарги не стали прогонять. На новых землях чёрные дарги вскоре стали врагами всех остальных племён, и даже после того, как они, захватив в плен нескольких мужчин и женщин, немного изучили их языки, с ними никто не хотел делиться кровью. Поэтому могучие дарги были просто вынуждены захватывать мужчин и женщин силой, когда те отправлялись на охоту, ведь им не было равных в силе, ловкости и быстроте. Многие племена ушли на север, а чёрные дарги стали ходить кругами вокруг Солёного озера, а некоторые группы кланов даже стали перебираться на другой берег Великой реки, когда та замерзала. Потом чёрные дарги узнали, что однажды наступит лютая зима, и раз они не строят больших жилищ, как раньше, и не заготавливают на зиму дрова и мясо, то все умрут. Со смертной тоской в глазах и злобой на всех остальных людей они жили и ждали своего последнего часа. Когда пришло время лютой зимы, то очень многие обычные чёрные дарги и некоторые могучие решили, что нужно возвращаться на юг, чтобы не замёрзнуть, но идти не по степи, а вдоль гор, где не охотились на больших зверей огромные маха-маха. Остальные могучие дарги сказали, что они останутся. Что с ними случилось, Латана не знает, но догадывается.

Ушедшие смогли пройти по предгорьям мимо стай маха-маха на юг и вполне удачно пережили зиму в узком ущелье, но месяц назад появились большеголовые ведлы, ездящие верхом на огромных животных, выгнали их из убежища и погнали на север. Митяй не стал рассказывать Латане, какая участь им была уготована. Он улыбнулся ей и мягким, добрым голосом сказал:

— Латана, там, на севере, стоит большой город. В нём построено много больших, тёплых жилищ, и в них поместятся все чёрные дарги. Вас там встретят хорошо и никто не станет обижать. Там живут в мире все племена. Там живут великие ведлы, Латана, и у всех есть говорящие камни. Вас всех мы тоже научим новому ведловству, и вы заживёте счастливой, сытой жизнью. Как только вы немного отдохнёте, мы посадим вас в живые камни, которые могут мчаться по степи быстрее любого зверя и переплывать любые реки, и отвезём в наш город, где никто не скажет вам ни одного плохого слова. Мы хотим, чтобы чёрные дарги, обычные и могучие, стали нашими братьями и сестрами. Скажи это им и спроси, хотят ли они стать великими ведлами, чтобы делать летающих птиц и потом летать на них? Мы защитим чёрных даргов от любого врага, а не только от большеголовых. Не сомневайся в этом ни секунды, ведь мы великие ведлы.

Латана так и сделала. Ответ был положительным, в чём Митяй не очень-то и сомневался. Кто же после такого тяжкого испытания не захочет обрести покой и надёжную защиту. Им очень сильно не повезло в прошлом, но теперь их будущее выглядело вполне безоблачным. Всех их одели, хотя и не всех обули, и разместили в больших палатках. Вещей-то в дорогу взяли много. Митяй прошёлся по лагерю и заглянул в каждую палатку. Помирать вроде бы никто не собирался, как ему сказала та же Латана, более сотни мужчин и женщин всё же где-то свалились от изнурительной гонки и подняться уже не смогли, что с ними стало, никто не знал. Наверное, их добили большеголовые дарги.

Взяв с собой два десятка ведлов, Митяй отправился за пределы лагеря и, пока не стемнело, расставил за речкой, на удалении в полтора километра, несколько десятков сигнальных мин, полукругом обнеся лагерь. Большие Шишиги и баржи они поставили квадратом, огородив лагерь, и развернули во все стороны прожекторы. Митяй сомневался, что наездники на верблюдах уберутся просто так, подобру-поздорову, и потому решил приготовиться к ночному нападению, мечтая о бескровном разрешении конфликта. Чтобы в случае налёта сразу же понять, что происходит, он ещё с ночи забрался на крышу будки головной машины, в которой ехал, и там, не раздеваясь, прикорнул на топчане.

Примерно в двенадцать ночи на южном направлении бабахнула сигнальная мина и вверх взлетела большая осветительная ракета, выпустила парашют, и тут же вспыхнул магний, залив побережье ярким светом, а за ней взмыли в воздух ещё четыре ракеты, и Митяй, вскочив на ноги, увидел в их свете с полсотни всадников, застывших на месте. Он кубарем скатился вниз, бросился к мотоциклу, и вскоре все двенадцать мощных трёхколёсных машин, на которых сидело по два человека, вооруженные луками и копьями, помчались вперёд и, взяв всадников в кольцо, осветили их фарами. Те моментально ощетинились копьями и взялись за луки, но ведлы активировали свои говорящие камни, которые засверкали так ярко, что у большеголовых даргов моментально пропала охота сопротивляться.

Когда первая суматоха немного улеглась, Митяй увидел, что всадники притащили с собой полтора десятка больших деревянных волокуш — колёс, похоже, они ещё не знали, — а на тех лежали и тихо стонали чёрные дарги, в основном женщины и дети. Ещё он высмотрел среди всадников того самого чурбана, который командовал карателями, и, взяв «тигра», решительными шагами направился к нему. После второго гневного окрика тот неохотно слез с верблюда и с опаской подошёл к летающему ведлу, которого сразу узнал.

Прежде чем заняться командиром, Митяй приказал своим спутникам перевезти раненых в лагерь и обустроить всех арестованных даргов, сам же приготовился к допросу. Понимая, что большеголовый не поймёт ни слова из того, что он ему скажет, ведл привёз в багажнике своего мотоцикла бронзовую жаровню с берёзовыми углями и бензиновую горелку. Немного отойдя в сторону, он поставил её прямо на траву, запалил огонь и чуть ли не силой усадил рядом довольно рослого для того времени, всего на полголовы ниже его самого, большеголового дарга, начав с ним особый разговор через огонь. Если точнее, то Митяй, говоря быстрее любого бразильского или итальянского футбольного комментатора, со скоростью шестиствольного пулемёта, если ещё не быстрее, но излагая всё исключительно ведловской речью, принялся вколачивать в его тыковку, украшенную большим матерчатым тюрбаном, основы русской речи и словарь, состоящий примерно из шести тысяч слов, чего вполне должно было хватить для задушевного разговора начистоту. Говорил он с таким ведловским нажимом, что у большеголового дарга пот лился ручьями по бритому лицу, а глаза расширились то ли от ужаса, то ли от удивления. Через три часа обучение азам русского языка закончилось, Митяй жестом попросил убрать жаровню, залпом выпил большую кружку чая, утёр губы тыльной стороной ладони и прорычал:

— А теперь отвечай мне, почему вы решили убить этих людей, предков которых согнали с их же земель? Кто вам позволил так издеваться над ними?

Большеголовый дарг всплеснул руками и воскликнул:

— Великий ведл, мы не собирались никого убивать! Всех тех людей, которые упали без сил, мы подбирали и везли в обозе. Мы просто хотели, чтобы они вернулись на север. Им нельзя жить рядом с нами, иначе случится большая беда.

Честно говоря, слова этого типа привели Митяя в оторопь, и он, растерянно захлопав глазами, спросил:

— Да? Тогда зачем твои ведлы гнали им навстречу огромную стаю гиенодонтов? Может быть, вы и не хотели убивать их своими собственными руками, но это ничего не меняет. Если бы их съели гиенодонты, это всё равно было бы убийство. От такого обвинения большеголовый замахал руками, словно разгоняя тучу комаров, и истошно завопил:

— Нет-нет! Ничего такого не было! Мои ведлы две полных луны собирали в степи авалхов, которых ты зовёшь гиенодонтами, чтобы очистить её от них. Другие большие звери не опасны. На них туалады смогли бы даже охотиться, если у них есть могущественные ведлы охоты. Мы хотели увести авалхов подальше и заставить их войти в море. Они страшные хищники и от них очень много вреда. Нам и сейчас нельзя жить рядом с туаладами, хотя теперь они уже не так опасны. Понимаешь, великий ведл, мы и они не такие, как остальные туалады. Мы особые, и это и хорошо и плохо. Если мы будем смешивать кровь, то на свет могут появиться страшные, ужасные монстры. Я покажу, великий ведл. Ты сам всё поймёшь.

Туалад сразу же стал разматывать на своей мощной шее полотняную ленту и через несколько секунд снял с головы тюрбан. Митяй, грешным делом, ожидал увидеть как минимум третий глаз на лбу у своего собеседника, а вместо этого узрел лишь голову самого обычного мужчины. Ну, может быть, с сократовским лбом и к тому же выращенную под шляпу шестьдесят шестого, если не больше, размера, но при росте этого, несомненно, неандертальца в метр восемьдесят, что его поразило намного больше, она вовсе не показалась головой чудовища, и он сказал:

— Ну, ничего страшного я в тебе не вижу, парень. Голова как голова, такая же, как и у меня самого. В общем, мегацефалом тебя назвать трудно. Точнее, невозможно, но ты прав, люди вашего вида очень сильно отличаются от всех остальных. По всей видимости, это результат какой-то положительной мутации.

Туалад благодарно кивнул, приложил руку к груди и с важным видом представился:

— Меня зовут Бастан Годлар из рода Годоров, великий ведл. Я верховный ведл всех туаладов.

Митяй сосредоточенно кивнул и тоже представился:

— А меня зовут Дмитрий Олегович Мельников из рода Мельниковых. Я большой ведар, то есть главный учитель всех родов народа Говорящих Камней. Мой народ называется так потому, что он состоит из одних только великих ведлов-мастеров и каждый имеет говорящие камни. Все ведлы мои ученики. Они повелевают всем, на что только обратят свой взгляд. Мы живём на севере, в месте, отгороженном от трёх рек высокой каменной стеной, в городе Дмитрограде. Мои ученики построили её недавно, чтобы защитить город от большой воды. Они четыре дня заставляли огромные камни спускаться по рекам с гор, карабкаться друг на друга и вставать стеной вокруг города. Зато сейчас в нём сухо и наши дома не затопила большая вода. А теперь расскажи мне о монстрах, Бастан Годлар, и о том, почему твой предок решил, что их нужно прогнать из родных мест.

Бастан кивнул и принялся рассказывать не такую уж и радостную историю. Когда-то туалады жили на небольшой территории, зажатой между Каспийским морем и довольно высокими горами. В тех местах река несла с гор много самородной меди, и туалады, хотя и не были металлургами, ещё столетия назад научились делать из меди охотничье оружие и инструмент. Луки они также изготавливали с давних пор, а потому охота у них всегда была успешной, ведь они могли охотиться даже на мелких животных. Племя от такой сытой жизни быстро росло, да только вот территория оказалась маленькой, и вскоре им на ней сделалось тесно. Туалады сначала сходили на восток, но ничего хорошего там не нашли и решили, что нужно топать на север. К тому времени они освоили выделку шкур, научились строить из дерева большие дома, жили оседло и даже начали заниматься животноводством, приручая диких верблюдов, и земледелием. Они также научились ткать из растительных волокон довольно тонкую и плотную ткань в виде лент шириной от двадцати сантиметров до полуметра. Туалады шили отличную одежду и обувь. То, что Митяй счёл доспехами, оказалось всего лишь кошельком. Туалады были людьми меди, и медь в их племени считалась самой большой ценностью. Поэтому каждый взрослый член племени таскал на себе всю свою медь. Иногда до пятидесяти килограммов, но они были очень сильными и выносливыми людьми, а потому не чувствовали её тяжести.

А ещё туалады здорово петрили в генетике. Они, как даргсу и чёрные дарги, тоже могли скрещиваться с кроманьонцами и стояли к ним ближе всех. Однако иногда среди них рождались мутанты, мало отличавшиеся от них по внешнему виду, но довольно плохо приспособленные к жизни, зато обладающие телепатическими способностями, и потому они могли полностью подчинять себе соплеменников уже в возрасте каких-то двух-трёх лет, и вот тогда начинался форменный кошмар. Туалады научились выявлять таких младенцев и сразу же после родов уносили их подальше, чтобы тех сожрали хищники. Туалады были мирным народом, ценили чужую жизнь и старались никогда и никого не убивать. Когда они пришли в Куринскую низменность, поразившую их своими огромными просторами, то уже очень скоро выяснили, что близкие к ним по крови чёрные дарги тоже подвержены мутациям и среди них рождаются могучие дарги, некоторые из которых имели совершенно звероподобный вид. Поэтому их верховный ведл сообразил, что племя чёрных даргов нужно срочно гнать на север, чтобы холодные зимы прикончили там могучих даргов, не отличавшихся слишком уж большим умом, но славящихся своей исключительной свирепостью и жестокостью. Однако больше всего они испугались того, что когда-нибудь в их племени или у соседей родится мутант-телепат, замаскированный под могучего дарга, и не один. Вот тогда всем точно наступят кранты.

Дальше всё произошло именно так, как рассказала Митяю Латана. Верховный ведл Кастанар даже предсказал лютую зиму, которая непременно прикончит самых опасных чёрных даргов, и сказал, что после этого те смогут жить на новых землях спокойно, не боясь, что туаладыпридут убивать их. В общем, с теми или иными перекосами, всё именно так и произошло, и, когда разведчики туаладов нашли чёрных даргов, решили почистить междуречье Кумы и Терека от гиенодонтов и поселить на этих роскошных охотничьих угодьях чёрных даргов. Они даже собирались поделиться с ними копьями, ножами и топорами из меди. Но тут во всё вмешался ведл Дмитрий, и теперь Бастан спрашивает, что великий ведл и учитель всех народов намерен делать дальше.

Митяй, почесав затылок, улыбнулся и сказал:

— Хотя ты меня об этом и не просишь, Бастан, я по твоим глазам вижу, что ты мечтаешь стать моим учеником. Это хорошо, Бастан, но вот в чём дело, понимаешь, я даю знания и говорящие камни только своим детям. Ты понимаешь, что я имею в виду, Бастан? Тебе ясен смысл моих слов?

Туалад кивнул и бесхитростно брякнул:

— Туалады будут счастливы стать твоими детьми, Дмитрий Олегович Мельников из рода Мельниковых.

Митяй свистнул и громко крикнул:

— Михей, двигай сюда!

Княжич мгновенно вырос перед ними, словно из-под земли, и сел на траву, а Митяй, указывая на Бастана, сказал:

— Знакомься, это Бастан, верховный ведл туаладов. Просит принять его племя в наши ряды. — И тут же стал хитро раскидывать сети: — Понимаешь, Бастан, я не могу покидать свой город надолго, но мой лучший ученик и помощник, князь Михаил, может поехать в ваши земли со своими ведлами и построить второй такой город. У него в команде работают очень могущественные ведлы. Они и научат вас всему, чему я научил их. Но тогда Михаил должен стать вашим князем, чтобы управлять людьми и быть их большим отцом, а его жена станет вашей большой матерью. У нашего народа принято, чтобы у мужчины была только одна женщина, а у женщины только один мужчина. У моего ученика, князя Михаила, женщины ещё нет. Бастан мгновенно оценил ситуацию и воскликнул:

— У нас много молодых красивых девушек! У меня самого растут три дочери от светловолосой женщины. Все три светловолосые и не такие широкие, как я. Правда, одна ещё маленькая, но через две зимы ей уже можно будет совокупляться с мужчиной. Если твой ученик возьмёт одну из моих дочерей в жёны, то я назову его верховным ведлом и он станет повелевать туаладами.

Княжич улыбнулся и пробасил:

— Ну, если они светловолосые и стройные, то я согласен, Бастан. Только знаешь, князь людьми правит, а не повелевает.

— Ага, повелевает людьми в нашем народе совет самых мудрых женщин и мужчин, Бастан, — подтвердил Митяй. — Если ты согласен, то, как только мы погрузим чёрных даргов на живые камни, чтобы отправить их в Дмитроград, князь Михаил поедет с тобой в твои земли и, как я говорил, построит ещё один большой город. А я вернусь домой, где меня ждут дела. — И обратился уже к будущему князю: — Михаил, как только мы перевезём даргов на корабли, отправишься на юг.

— Будет сделано, Митяй, — кивнув, сказал Михаил. — Летом жди нас в гости. Приедем с отчётом. Карту я уже изучил и думаю, что город мы построим там, где Кура впадает в Каспий, и сразу же отгородим его высокой дамбой.

Бастан тотчас заартачился:

— Митяй, чтобы туалады приняли князя Михаила, ты должен привести его к нам. Тогда я скажу, что ты великий учитель, а он твой сын и самый лучший ученик.

Митяй пожал плечами и ответил:

— Базара нет, Бастан, я согласен. Мы с тобой даже не поедем к твоим людям, а полетим. Только тебе придётся переодеться. С таким количеством меди тебя ни одна птица в небо не поднимет. Не волнуйся, наши мастера пошьют тебе очень удобную новую одежду. Красивую и нарядную.

Бастан тут же спросил:

— А ты возьмёшь с собой гром, которым убил моего верблюда? Туаладам нужно показать, что ты великий ведл и тебя послал к нам сам бог Аштавах, чтобы ты научил нас правильно жить.

Не успел Митяй и рта открыть, чтобы дать ответ хитрому верховному ведлу туаладов, как Михаил громко воскликнул:

— Митяй Олегович, шилом моря не нагреешь! Мы отправимся в путь немедленно и возьмём всего две Большие Шишиги и две баржи. Посуди сам, в Шишигу больше сорока человек не влезет, а в барже на двух палубах и наверху, под тентом, спокойно поместится человек двести пятьдесят, если не больше. В одну баржу мы загрузим самый нужный хабар, а в другую посадим лучших строителей, и, пока наши люди будут перевозить чёрных даргов к Кубани, мы уже что-нибудь построим.

Митяю такой план понравился, он кивнул и ответил:

— Хорошо, Михей, согласен. С этим мы разберёмся позднее, но в любом случае нам нужно будет взять с собой хотя бы два тракторёнка с большими дисковыми пилами. Мы поедем в такие края, где ракушечника как грязи, а это самый лучший строительный материал для домов. В них летом будет прохладно, а зимой очень тепло. А тебе я так скажу, Бастан, ваш бог Аштавах — сын Матери-Земли. Мы, люди из народа Говорящих Камней, тоже её дети и потому ни в чём ей не уступаем. Если вы станете нашими братьями, то тоже сможете называться народом Говорящих Камней, и тогда бог Аштавах, если он и в самом деле ваш бог, будет радоваться, сидя у себя на небесах или где он там обитает. Он хорошо знает, что Мать-Земля всем богам и духам мать, но больше всех она любит народ Говорящих Камней. О том, за что Мать-Земля нас так любит, тебе князь Михаил потом расскажет, а сейчас давайте всё-таки немного поспим и начнём помаленьку собираться в дорогу.

Пока они разговаривали, рассвело. За это время для туаладов, подальше от чёрных даргов, за небольшим ельником, поставили палатку, где те и спали. Остальные туалады, как сообщили их сородичи, встали лагерем южнее, километрах в пятнадцати. С арестованными, ставшими гостями, осталось человек пятнадцать даргсу, которые уже установили котлы и готовили завтрак. Митяи, широко зевая, вернулся в большой лагерь в приподнятом настроении. Ситуация разрешилась благополучно, но что самое главное, его самые страшные подозрения не нашли подтверждения, чему он был только рад. Туалады ещё не развились настолько, чтобы начать заниматься всяческими извращениями. Они были простыми охотниками, жившими в больших стойбищах, собирателями, уже начавшими присматриваться к тому, что растёт под землёй и над нею, и немного животноводами, так как им понравилось ездить на огромных диких верблюдах, целые стада которых паслись в низовьях Терека и в землях чёрных даргов. То, что их предки когда-то так круто обошлись с чёрными даргами, его не сильно волновало. Наказывать за это всё равно некого. Виновные давно уже померли, так что про это можно было смело забыть. Ещё быстрее о всех неприятностях забывали люди каменного века.

Ночной переполох, к счастью, не разбудил никого из чёрных даргов, и им не стали сообщать, что их преследователи находятся рядом, а лишь сказали, что ночью привезли отставших даргов и аларов. Это всех обрадовало, но куда больше беженцы всё-таки радовались тому, что для них готовили сытный завтрак. Митяй вместе с остальными людьми, которым пришлось заниматься ночью разборками с туаладами, завалился спать в одной из Больших Шишиг и проспал до полудня.

Колонисты уже разгрузили все баржи и теперь устанавливали на них, как в электричках, сиденья на нижних палубах; на верхних, под прорезиненными тентами, они уже и так стояли. В борты барж Игнат врезал герметичные люки, так что ехать беженцы будут с открытыми окнами. Имелись в них и отхожие места. Для начала чёрных даргов решили хорошенько ознакомить с баржами, а уже потом, на следующий день, когда те привыкнут к ним, отправляться в путь. Сытная кормёжка им была обещана и в пути, но первыми должны были уехать мужчины-охотники и немногие женщины, что не вызвало ни у кого никаких возражений. Как и все люди каменного века, эти тоже оказались доверчивыми, как дети, а у Митяя и в мыслях не было их обманывать. Он хотел только одного — собрать вокруг себя как можно больше людей всех племён и народов, чтобы передавать им знания.

Митяй решил отправиться в путь вместе с Бастаном только после того, как уедут шесть Больших Шишиг с колёсными баржами на прицепе. Так как ехать они будут не останавливаясь, а стало быть, никто из чёрных даргов не осмелится сбежать по дороге, большая часть отряда могла остаться в лагере. Во время второй ночёвки со всеми отъезжающими даргами состоялся большой разговор через огонь, но на этот раз не молчаливый, глазами, а точно такой же, какой провёл Митяй с Бастаном. Поэтому на следующее утро чёрные дарги достаточно хорошо говорили по-русски и знали, что такое туалет, умывальник, ложка, чашка и кружка. Им удалось привить элементарные понятия о личных вещах, выглядящих для них фантастическими, хотя это были всего лишь личная одежда, мыло, полотенца, суконные одеяла и вещмешки, куда это всё нужно складывать. В общем, они всего за одну ночь благодаря мощному ведловству стали на порядок цивилизованнее, хотя, конечно, процесс только начинался. Во всяком случае, проводникам точно не придётся выбиваться в пути из сил. Да и дарги воочию убедились, что их действительно будут учить великому ведловству.

Одновременно с этим полторы дюжины самых умелых ведлов-мастеров занимались экипировкой в дорогу Бастана Годлара и десятерых его приближенных нукеров, готовя их к возвращению домой вместе с Большим Учителем. Взяв за основу одежду туаладов, они быстро пошили для них нательное бельё из самой тонкой замши — швейные машинки с электрическими двигателями привели наездников на верблюдах в шок своим гудением и стрекотом, как и то, что всего за несколько часов ведлы-мастера создали для них одежду просто редкостной красоты. С сапогами было решено разобраться позднее.

Когда князь Михаил протянул Бастану точно такой же княжеский обруч-венец, как у него и Митяя, тому пришлось выбирать — расстаться с тяжёлым тюрбаном из грубой ткани или остаться без венца. Колебался он недолго, и тюрбан полетел в кусты. До этого верховный ведл долго охал и ахал, так ему не хотелось расставаться с добрыми четырьмя пудами меди. Причём на время, а не навсегда. Правда, его смутило замечание Митяя, что в горах этой меди как грязи, и им столько никогда не понадобится.

Через трое суток обе группы людей были готовы отправиться в путь.