88

После некоторой суматохи все тюки были вскрыты и распределены. Так как у нас в хозяйстве до сих пор имелись грузовики и мотоциклы, то выдвигаться решили после рассвета. Благодаря этому у бойцов появилось несколько дополнительных часов для отдыха, чем они с удовольствием воспользовались. Теперь, после того, как у нас стали развязаны руки, или, точнее, ноги, скорость движения должна была заметно возрасти, и я прикинула, что через пару суток мы будем уже на месте. Вот только очень не хотелось бы, чтобы немецкие агенты, в наличие которых я твердо продолжала верить, тоже добрались бы до этого места. Отсюда вытекали два возможных варианта движения: при первом варианте мы должны всех агентов выявить до прихода на базу; при втором варианте на базе разместится только, извините за тавтологию, базовая часть отряда, а все остальные, то есть существенное большинство, нужно будет разместить где-то в пределах двадцати-тридцати километров. Вот этими вариантами я и озадачила Кондрашова, чтобы ему жизнь медом не казалась. Чтобы окончательно добить особиста я добавила, что шпиона крайне желательно получить целеньким для возможной дезинформации немцев. Все, особиста можно было оттаскивать и вопрошать: «кто на новенького»?

Такой гадости он, конечно, не ожидал, и несколько приувял, но минут через двадцать нашел меня и твердо заявил, что обеспечит действие по первому варианту. Но при этом не забыл вытребовать себе в помощь одного проверенного бойца для охраны документов и будущих задержанных. Требование было разумным и одного бойца из своего взвода я временно прикомандировала к особому отделу, пообещав расстроенному пареньку, что через несколько дней его на этой должности заменят. Конечно, все рвутся в бой, и подобные назначений народом сосем не приветствуются.

А я, продолжая думать в том же направлении, прикидывала, какую пользу можно извлечь из тех глупостей, которые я натворила. Ведь я по сути дела сходу приписала к НКВД около двух сотен, строго говоря, случайных людей. Хорошо еще, что цели и задачи нашего отряда и так очевидны? Иначе и это пришлось бы записывать в собственные промахи. Теперь попробую представить себя на месте немецкого агента. Что он уже узнал? Что, сам того не желая, попал в спецотряд НКВД, которым командует глуповатая молодая баба. Так. Узнал, и что же дальше? А дальше ему (им) нужно связаться с руководством, обо всем доложить и получить новые указания. Впрочем, содержание новых указаний можно без особого труда предсказать: командиров постараться захватить в плен, а всех остальных уничтожить. Так, с этим понятно. А что мне, бедной девушке, этому можно противопоставить? Во-первых, лишить агентов связи. Это хорошо, но есть и недостатки: при этом агент поймет, что его раскрыли, что не есть гут. Во-вторых, подсунуть агенту ложную информацию. Например, о маршруте движения или о цели очередного налета. Как однократный вариант это может пройти. А может быть нам больше и не нужно? Может и не нужно. Значит останавливаемся на простейшем варианте: вылавливаем агента, сливаем им однократную дезу, после чего поступаем с агентом по законам военного времени. Вот как-то так. Хорошо? С этим вопросом почти все. Почему почти? А потому, что я уже твердо решила не идти к назначенной нам базе. Выберем стоянку где-нибудь километрах в тридцати и там обоснуемся. Вот поработаем недельку, другую. Выясним, кто чем дышит в нашем отряде, тогда и переберемся на основное место жительства. А особист пусть думает, что хочет. Он все равно не знает, где находится наша база.

Не знаю, то ли особист наш оказался таким везучим, то ли немецкие агенты, после прилета самолета перенервничали, но к концу следующего дня торжествующий Кондрашов представил мне двух задержанных, как он сказал, с поличным. На самом деле, из доклада я поняла, что задержание провели четверо бойцов из моего взвода, действуя строго по моим указаниям. То есть во время движения они контролировали периметр и заметили, что эта парочка ведет себя как-то странно. Бойцы часто оглядывались и в один прекрасный момент, решив, что за ними никто не наблюдает, попытались свалить. Чудики думали, что на марше легче удрать из отряда. Мои грамотно подождали, пока те не удалятся метров на двадцать, чтобы потом не могли сослаться на случайное отставание, тем более, что было не отставание, а уход в сторону. После этого субчиков и повязали. А по дороге с задержанными ко мне ребята встретили Кондрашова, который с ходу просек ситуацию, на голубом глазу заявил, что он с самого начала подозревал именно этих двоих, объявил бойцам благодарность за бдительность и взял инициативу в свои руки. Я, мысленно хихикая, сделала серьезное и торжественное лицо и, в свою очередь, объявила благодарность Кондрашову, поставила его всем в пример, как человека, сразу грамотно включившегося в работу. При этом незаметно для Кондрашова мигнула ребятам, чтобы те не обижались. Они все прекрасно поняли. Потом я приказала особисту обеспечить надежную охрану задержанных до очередного привала, чтобы не нарушать темп движения. Когда Кондрашов, надувшийся от гордости и очень довольный, отошел, мне пришла в голову совершенно очевидная мысль. Я только пожалела, что эта мысль не пришла ранее. Для начала я поменяла охрану у задержанных, и отозвала отличившихся бойцов в сторонку.