Пролог.
Лунная соната

Стих принадлежит перу музы Алексис.

   Мы думаем, что пишем книги, но на самом деле это книги пишут наши судьбы.

   Автор неизвестен.

   Если же приходит черед, какой либо книги быть написанной, и вы стали ее избранником. Что же, она будет написана, так или иначе . . .

Вот и наступила долгожданная ночь, солнце скрылось за горизонтом, и пурпурный лес погрузился в туманную мглу, но не на долго, выплыв из-за пиков полуночных гор, засияла серебряным светом луна. Огромная и серебристо-голубая она не чуть не напоминала ту, что восходила над другими землями этого мира, приветствуя ее, начали светиться листья Нильянэр, священных деревьев темных эльфов. Фиолетовое сияние их листвы смешивалось с серебристым светом луны, заливая весь лес танцующими бликами. Казалось бы, что вот, наступила обычная летняя ночь, но это не так, сегодня особая ночь, ночь первого полнолуния нового танца "танец луны это темноэльфийская единица измерения времени, приблизительно пятнадцать лет". Древний темноэльфийский праздник. На этот праздник, весь наш дом, как впрочем, и все остальные дома ночных эльфов, собираются в лунном зале, гигантском полусферическом зале с широким колодцем в потолке находящемся глубоко под землей в центре метрополии каждого дома. Когда полная луна становится в зенит, ее благословенный свет заливает небольшую круглую сцену в центре зала, и там его уже ждет избранная, прекрасная юная эльфийка, самая красивая дочь дома. Но сегодня особенный для меня праздник полнолуния, ведь сегодня в круге лунного света будет стоять моя сестра. Все мои родственники дальние и ближние собрались здесь, они все празднично одеты, кто в парадный камзол гвардии кто в богато расшитую накидку мастера магии, о платьях наших девушек я даже не буду и упоминать, ведь даже мой учитель удосужился облачиться в парадный, черный с серебряным узором плащ великого мага. Все такие разные, молодые и нет, красивые и прекрасные, мудрые и бесшабашные, но в чем-то неуловимо похожие, и эта похожесть относилась не только к "лунным струнам" символам нашего дома, которые в том или виде присутствовали на одежде, а кое-где и прямо на телах всех присутствующих. Просто глядя на их лица и движения без труда можно было догадаться, что в жилах всех присутствующих течет одна и таже кровь. Все мы, затаив дыхание, ждем полуночи, и того, что должно случиться вместе с ним, маленького чуда, единственного, что осталось нам от нашей богини… Но вот первый луч лунного света, пронзив мрак, заполняющий зал вонзился сцену, и тут же стали открываться украшенные серебряными барельефами ворота в дальней стене. Из их проема выходит или скорее выскальзывает девушка, знакомая и не знакомая одновременно, знакомое лицо, но вместо привычной бесшабашной улыбки гордая отстраненность. Она не идет, а плывет, едва касаясь босыми ступнями отполированных до зеркального блеска плит из серебристого мрамора, по живому коридору к сцене. На ней длинное пышное платье из паучьего шелка и сотен серебряных зеркал, магические подвески из "слез гор" не нуждающихся в огранке алмазов, вплетены в ее волосы цвета лунного серебра. При каждом шаге лишенные веса драгоценности воспаряли вокруг ее лица как ореол из звезд. Старейшины дома стоящие в первом ряду приветствовали ее, склонив головы! Хотя не склоняли их не перед кем другим, не перед королем Эльфрана не перед главой дома! Хотя понятно, для них, она сейчас не малышка Селения, нет, сейчас перед ними отражение их богини. Но вот она ступила на уже полностью залитую лунным светом сцену, и начавшееся действо выдуло у меня из головы все посторонние мысли. Лунный свет отразился от зеркальной чешуи ее платья и тысячи серебристых бликов побежали по залу, по лицам и одеждам окруживших сцену эльфов, по стенам, покрытым сотнями обсидиановых зеркал. Отражаясь снова и снова, дробясь и разбиваясь серебристыми брызгами, они заполнили весь зал миллионами серебристо-голубых искр. А когда избранная сделала свое первое движение, в зале зазвучала музыка. Ее издавали зачарованные зеркала при попадании на них лунных бликов, с каждым ее движением мелодия света изменяла свой ритм, ее танец все ускорялся, а вместе с ним и музыка ускоряла свой ритм, и не только она, серебристые искры, кружащиеся по залу тоже ускорились, создав в небе воронку. В небе? Да действительно, потолок как будто исчез, и хотя я видел это не первый раз, все равно вздрогнул, ведь ни кто, даже учитель не смог мне сказать, правда, это или иллюзия. Кружащаяся в небе воронка и льющаяся из нее музыка дурманила сознание, завлекая за собой, заставляя сердце биться в своем ритме, грозя свести с ума. Но это было лишь начало, когда музыка, казалось, достигла своего предела, и стало казаться что еще миг и весь мир затянет в этот лунный световорот, Селения запела. И вместо того чтобы исчезнуть в бездне тьмы мерцающей в глубине воронки, моя душа пронзила мрак, чтобы, пронестись сквозь бездны времени и пространства проникнуть в далекое прошлое. Теперь вокруг меня не было ничего, ни камня зала, ни мерцающих аур родных, ни сияния лунного световорота, лишь ее голос, ведущий за собой и слова песни, что ткали передо мной гобелены вечности. Картины на них рассказывали мне о великих битвах с хаосом и порядком, со светом и тьмой, во имя жизни и во имя смерти. О великих империях осененных светом луны, о прекрасных храмах посвященных лунной танцовщице. О прекрасной богине, что вела нас за собой через сотни миров, и те падали к нашим ногам. А богиня "или лишь ее отражение в лунном зеркале глаз, моей сестры?" продолжала петь, она пела о последней войне и страшном поражении, о предательстве тех во имя кого мы сражались. Она пела об утраченном величии и робкой надежде, что когда ни будь, родиться дитя луны, что пробудит ту, чей голос вел нас вперед, через страдание и горе к мечте. Песня лилась журчащим ручейком унося меня все глубже в омут прошлого, но пройдя казалось бы, всю открывшуюся передо мной бездну я снова оказался в той странной пещере, и вспомнил, что уже слышал эту песню, но тогда ее пела другая и лишь для меня одного…