– Ваше превосходительство, прибыли капитан первого ранга Вердеревский, с ним старший лейтенант Кириенко и ротмистр Автономов, – доложил мой адъютант.

– Хорошо. Пригласи, я их жду.

– Ваше превосходительство, разрешите.

Первым входил Вердеревский, за ним начальник контрразведки флота ротмистр Александр Петрович Автономов, позади него заведующий разведывательным отделом Кириенко.

– Дмитрий Николаевич, давайте, заходите. Присаживайтесь. Вот по какому делу вас вызвал, господа офицеры, – начал я, когда все подсели к столу. – Все вы знаете, что сразу после завершения нашего зимнего наступления на Кавказском фронте началась разработка операции по дальнейшему наступлению наших войск в глубь Турции. Всю фронтовую операцию мы обсуждать не будем, поговорим только о приморском фланге. Начинается заключительная фаза подготовки к большой десантной операции по высадке в тылу турецкого Трапезунда русских войск с целью захвата города. В последующем это будет передовая база для базирования Батумского отряда. А также через этот порт пойдет основное снабжение нашей Кавказской армии, продвигающейся в глубь Турции. В этой операции будут задействованы основные силы нашего флота. Тут и охрана конвоев, и артиллерийская поддержка десанта и наступающих войск генерала Ляхова. Но главное, не допустить к району сосредоточения и в район выгрузки транспортных судов корабли противника. Я имею в виду «Гебен» и «Бреслау». Мы должны знать каждый шаг германцев, их намерения. Что скажешь, Павел Николаевич?

Кириенко вскочил со стула.

– Да сядь ты, Павел Николаевич.

– Ваше превосходительство, германо-турецкий флот под пристальным нашим наблюдением. У Босфора постоянно находится одна из подводных лодок и отслеживает все перемещения около пролива. Крупных кораблей не зафиксировано, в основном это парусные шхуны, что пытаются прорваться за углем. Да непосредственно дозорные корабли, которые контролируют пролив. Ни «Гебен», ни «Бреслау» после последней встречи с нашими кораблями в январе попыток выйти в море не предпринимали. Мы также по возможности прослушиваем все радиотелеграфные передачи и тут же отмечаем, если вдруг появляется новый источник передач. Идет расшифровка всех перехваченных сообщений. Нам стало известно, что, прорвав морскую блокаду, в Стамбул пришла подводная лодка U-33 под командованием капитан-лейтенанта Конрада Ганссера.

Выслушав его доклад о текущих делах разведки, я поставил перед его службой новую задачу:

– Вот что, старший лейтенант, мне надо, чтобы турки узнали о предстоящей десантной операции. За оставшуюся неделю с небольшим предпринять они все равно ничего не успеют. А вам надо распустить слух в Батум и других портовых местах до самого Ризе, что по всему восточному побережью сосредоточено около сотни транспортных судов с войсками и припасами для Кавказской армии. Следовать они должны якобы до Ризе и там все это выгружать. Хотя только слепой этого не увидит, так как в Батум и правда сосредоточено большое количество судов. Они сейчас по всему восточному побережью сосредотачиваются. Пусть твои люди побольше болтают, не называя точной даты.

– Ваше превосходительство, вы таким способом надеетесь выманить турецкий флот?

– Хочу попробовать, а вдруг получится.

– Но это немного смахивает на предательство, предупреждать противника о предстоящей переброске войск и военных грузов.

– Я же сказал, чтобы точной даты не называли, а намекали, что конвои начнут движение примерно с середины апреля. Это касается и ваших людей, Александр Петрович, у них задача не только распускать слухи, но и отслеживать, кого информация заинтересовала. У вас найдутся люди для этого дела или понадобится привлечь кого-то из сотрудников Кутаисского и Черноморского губернского жандармского управления?

– Людей у меня действительно мало, ваше превосходительство, очень трудно подобрать толковых сотрудников, особенно для такого дела, как контрразведка. На восточном побережье от Новороссийска до Сухума наших сотрудников совсем единицы. Я думаю, что несколько сотрудников из тех мест, что мне знакомы еще по службе в департаменте полиции, нам помогут. Но все равно придется за помощью обратиться в тамошнее управление.

– Тут такое дело, сам понимаешь, скоро начинается наступление, так что давай, привлекай людей. Предлагаю вам обоим особое внимание обратить на недавно освобожденные турецкие города. Туда больше людей пошлите. Да будьте так любезны, друг другу не помешайте. Вы уж согласуйте между собой, чтобы накладки никакой не вышло. У меня будет еще одна просьба к вам, Александр Петрович. Надо оградить корабли флота от попыток совершения на них диверсий со стороны как агентов противной стороны, так и всевозможных наших левых боевых организаций, их тоже исключать не нужно. Вы, наверное, уже слышали, что подобная попытка была предпринята на «Петропавловске», но своевременно была пресечена. Также надо оградить экипажи от влияния всяких сомнительных элементов, агитирующих «за светлое будущее».

– Я полагаю, ваше превосходительство, вам известно, какое негативное отношение к нам среди морских офицеров, не говоря уж о нижних чинах. Некоторых из нас не желают видеть на кораблях. Бывали случаи, что некоторые командиры даже препятствовали пребыванию на их корабле или не содействовали в расследовании.

– Это из-за ваших синих мундиров. На кого-то раздражающе действует красный цвет, а на кого-то синий. Уже подписан приказ о переводе всех чинов, что до этого пребывали в штате жандармского корпуса, на флот. С этого дня вы старший лейтенант флота, и будьте добры в следующий раз прибыть на прием соответственно положению.

– Будет исполнено, ваше превосходительство.

– А насчет непонимания со стороны некоторых командиров… мы издадим соответствующий приказ, и они будут у нас паиньками.

– Это во многом нам поможет.

– Павел Николаевич, надо, чтобы с корабельных или береговых радиостанций иногда случайно в эфире проскакивали сведения о больших транспортных конвоях, движущихся к Батуму. Я рассчитываю, что эти слухи дойдут до Стамбула.

– Это мы можем организовать. И, допустим, противник узнал об этом. Так они могут послать вместо надводных кораблей подводные лодки.

– Ты у нас кто? Разведка или нет? А ну скажи мне, сколько они могут выслать к восточному побережью подводных лодок?

– Из тех, что может дойти до Батума и патрулировать там в течение нескольких дней, всего одну – U-33. Еще две подводные лодки – U-21 и U-39 – после нашего авианалета на Варну находятся в ремонте. Эти подлодки – очень опасный противник, они имеют на вооружении четыре 500-мм торпедных трубы с шестью торпедами в боезапасе и одно 88-мм орудие, есть также сведения, что на U-39 стоит четырехдюймовка.

– Четыре дюйма – это серьезное орудие. Такая лодка может доставить много хлопот нашим противолодочным силам. Там на кораблях самое крупное орудие в три дюйма.

– Но это только слухи, ваше превосходительство.

– Извини, что перебил. Продолжай.

– Есть еще две малые подводные лодки в сто двадцать тонн, они тоже могут дойти до восточного побережья, но для патрулирования там у них останется очень мало топлива, да в боезапасе всего две торпеды. Турки могут их вначале и до Синопа или Самсуна перебросить, там дозаправить, тогда время патрулирования у наших берегов возрастет. Третья из малых подводных лодок, UB-14, сильно повреждена попаданием бомбы. При этом там большие потери среди экипажа, погиб и командир, обер-лейтенант фон Геймбург. Есть еще три малые подводные лодки – минные заградители, но до восточного побережья из-за своей невысокой дальности хода дойти не могут, если же и они воспользуются Синопом, тогда могут выставить мины на подступах к Батуму и Ризе.

– Вот видишь. Значит, самой опасной остается всего одна.

И тут я кое-что вспомнил: «А это не та ли подлодка, что в моем мире потопила госпитальное судно «Португал», на котором погибли раненые и медперсонал. После чего капитан-лейтенант Гансер был объявлен военным преступником. Надо указать Саблину, чтобы ни в коем случае не оставлял судно без должной охраны».

– Я полагаю, что Саблин не допустит, чтобы одна подводная лодка противника начала резвиться возле наших берегов. Но надо его предупредить особо насчет явной угрозы в ближайшие две недели со стороны подводных лодок противника.

– Ваше превосходительство, – взял слово Вердеревский, – предлагаю на время десантной операции устроить блокадные действия возле Синопа и Самсуна, чтобы не допустить захода туда подводных лодок противника, чем мы сильно сократим им время пребывания в наших водах.

– Я согласен с тобой, прикинь, кого можно послать туда, и к вечеру доложишь.

– К вечеру я все подготовлю, ваше превосходительство.

– Полагаю, никто из нас не думает, что одна подводная лодка способна прервать наши транспортные перевозки, идущие под охраной боевых кораблей, да и три тоже. Я окажусь прав, если предположу, что точно также думает и адмирал Сушон. И ему придется выводить в море свой ударный отряд. Не знаю, по своей инициативе или под давлением турок, но он вынужден будет выйти в море, чтобы быстро проскочить до района Батума или Ризе, нанести там по транспортным судам чувствительный удар и успеть скрыться в проливе, пока мы его не заблокировали.

– А как же наши дозорные корабли у пролива, они сразу заметят выход кораблей. Сушон не пошлет свои корабли в глубь Черного моря, зная, что нам стало известно об их выходе.

– Павел Николаевич, нам надо у пролива разыграть перед турками такое театральное представление, чтобы они поверили, что перед проливом ни одного нашего корабля в течение суток не будет. И на ближайшее время выход из пролива останется без нашего присмотра. Это значит, что их выход, если они все же решатся на прорыв, остался нами не замеченным.

– Я понял, ваше превосходительство, что вы имеете в виду, говоря о представлении, к завтрашнему дню подготовлю такой план.

– Раз все поняли, то завтра утром жду у себя. Дмитрий Николаевич, у меня к вам еще одна просьба, нужно составить полный отчет о наличии транспортных судов в составе флота. Нам нужно знать, сколько их, какие это суда. Их тактико-технические данные. С этим вопросом также обратись к командующему транспортными силами флота контр-адмиралу Хоменко. Он должен больше знать о своем хозяйстве. А также постарайся выяснить, сколько и каких судов находится в частных руках и можно ли какие-то из них использовать для нужд флота.

К 30 марта все детали предстоящей десантной операции были проработаны и утверждены. Саму операцию по захвату турецкого Трапезунда назначили на 6 апреля. Началась переброска войск. Когда через два дня Вердеревский представил мне составленный совместно с контр-адмиралом Хоменко отчет о количестве транспортных судов, находящихся в составе транспортной флотилии, разбитой на несколько отрядов, – оказалось более сотни транспортов. Они все вместе могли одновременно принять три дивизии с полным вооружением и припасами. Хотя специализированных судов для высадки десанта прямо на берег у нас не было ни одного, но в составе флота имелось два десятка паровых шхун, прародителей находившихся в постройке десантных судов типа «Надежда», которые в короткий срок можно было переоборудовать под эти цели.

Это что же получается, что предыдущее командование сознательно занижало количество судов, чтобы не принимать на себя слишком много задач? Попросту обманули Ставку относительно реальных возможностей флотилии. А мы тоже хороши. Сразу не проверили, все думали, что нам для десантной операции в проливе нужно еще не менее двадцати транспортных судов. Вот и заказали себе с запасом целых тридцать десантных судов типа «Надежда». Ладно, они нам в будущем пригодятся – не на войне, так в мирное время. А теперь посмотрим, как пройдет эта десантная операция. Если все сложится как надо, значит, начнем к осени готовить операцию по захвату Босфора.

Штаб Кавказской армии при разработке операции немного преувеличил численность противника в районе Трапезунда и решил усилить отряд генерала Ляхова двумя казачьими пластунскими бригадами и поручить ему захват Трапезунда. Впоследствии стало известно, что турки в районе Трапезунда имели всего шестнадцать батальонов, а укрепления города были чисто символическими. Но мы задействовали в операции усиленный корпус, то есть примерно в четыре раз больше сил, чем у противника.

Первой фазой операции стала переброска из Новороссийска в Ризе этих самых двух пластунских бригад. Пока пластуны грузились в Новороссийске, туда подошли еще три батальона, и теперь на выделенные двадцать три судна надо было погрузить вместо пятнадцати тысяч личного состава двадцать одну тысячу, да с полным вооружением. А это почти дивизия. Ну ничего, все благополучно разместились на транспортах, не испытывая никаких затруднений. Сам командующий Кавказской армией генерал Юденич поднялся на крейсер «Алмаз» – он решил посмотреть на действия Приморского отряда генерала Ляхова. На том же судне находился начальник штаба флота, а теперь ответственный за высадку десанта контр-адмирал Пилкин.

В группу прикрытия, что располагалась в сорока милях юго-западнее Ризе, входили линкор «Императрица Мария», на котором я поднял свой флаг, крейсер «Кагул» и четыре эсминца. Непосредственно охрану конвоя осуществляли крейсеры «Прут» (бывший турецкий «Меджидие») и «Алмаз» – в этот раз он был без своей авиационной группы и осуществлял функции штабного корабля, гидрокрейсеры «Николай I» и «Александр I» и эсминцы противолодочной дивизии. Вторая оперативная группа под командованием вице-адмирал Новицкого находилась в полной боевой готовности к выходу в море.

Во время высадки первых транспортов с войсками в Ризе со стороны моря их прикрывали корабли Батумского отряда. Были развернуты дозоры из миноносцев и тральщиков, а также поставлены противолодочные сети. Усиленные меры предосторожности пришлось принять потому, что наши дозорные корабли несколько дней назад заметили около Зонгулдака перископ чужой подлодки, это значит, что в Черное море вышли германские субмарины. И сколько их – одна, две или три, – мы не знаем. А тут еще за сутки до подхода конвоя к Ризе эсминец «Строгий» обнаружил германскую подводную лодку и атаковал ее. Таранным ударом эсминец смял лодке перископ и сбросил глубинные бомбы. На месте взрыва стали интенсивно выделяться воздушные пузыри и чуть позже появилось масляное пятно и разный мусор. По обрывкам бумаг, что всплыли на месте гибели подлодки, впоследствии выяснилось, что это была UB-7, командовал ею обер-лейтенант Люттиганн. Так была одержана первая победа противолодочной дивизией контр-адмирала Саблина. За первые три дня проведения операции, благодаря грамотным действиям дивизии Саблина, потерь ни транспортных, ни военных кораблей не было. 4 апреля вторая бригада пластунов была благополучно высажена в Ризе и сразу двинулась к линии фронта. На подходе были еще суда с войсками, которые предлагалось высадить ближе к фронту. 6 апреля в 2:35 на «Императрице Марии» был получен шифрованный сигнал, он извещал, что один из германских боевых кораблей вышел из Босфора и направился на север в сторону Варны. Это был «Бреслау».

5 апреля после полудня недалеко от входа в Босфор разыгралась «трагедия». С утра в дозоре здесь находилась подводная лодка «Нарвал», которая наблюдала за выходом из пролива. А с береговых высот за ней, в свою очередь, наблюдали турки. Эти подводные лодки были здесь частые гости, но что-то сделать с русскими, которые так все время нахально торчат перед проливом, турки не могли. Как только береговая батарея открывала огонь по наглецам, русские отходили подальше в море или погружались под воду. Да и надводные корабли – от миноносцев и выше – мало чем помогают, ну а если что мельче, так русские могут вступить и в артиллерийскую дуэль, имея на вооружении два орудия калибра 75 мм. В этот раз с русской подлодкой происходило что-то непонятное. Она то погружалась, то снова всплывала, начинала движение и останавливалась, а потом за ней потянулся черный шлейф дыма, и лодка закачалась на волнах без хода. Турки обрадовались, что подводная лодка русских осталась без надводного хода, а возможно, она и погрузиться не сможет. Сообщили на ближайшую стоянку дозорных кораблей, что есть большая вероятность захватить этих гяуров вместе с их подводной лодкой или хотя бы уничтожить. Также на турецких и немецких кораблях стали перехватывать интенсивные радиопередачи из ближайших к турецкому побережью районов. Значит, и правда у русских серьезная авария, если они вызывают помощь. С берега турки увидели, что лодка стала медленно удаляться от пролива, похоже, она шла на электромоторах, экономя энергию, чтобы как можно дальше уйти от берега. Береговая батарея открыла огонь, но снаряды не долетали несколько кабельтовых и взрывались позади уходящей лодки. На перехват «Нарвала» турки послали два старых миноносца и древнюю канонерскую лодку, это все, что тут было под рукой. Из Стамбула вышли еще два эсминца, но им предстояло пройти на семь миль больше, чем остальным. Лодка была в пятнадцати милях, когда из пролива показались первые корабли турок. В эфире еще активнее заработал передатчик, призывая на помощь. Через пятнадцать минут из залива вышли еще два турецких эсминца и, увеличив ход до полного, также бросились в погоню.

«Ну все, теперь гяуры заплатят за все, им никуда не уйти от наших кораблей», – размечтались турки, наблюдая за разворачивающимися на море событиями. Но ни с берега, ни тем более с кораблей не заметили, что русская подлодка постепенно увеличивала ход, чтобы первая тройка не так быстро нагоняла ее, и уводила их дальше от берега. И когда корабли отошли уже миль на десять, с высокого берега заметили приближающиеся с востока на полном ходу два русских эсминца, однако на турецких кораблях опасность еще не видели и продолжали погоню за подводной лодкой. Но вот и на турецких кораблях увидели очень опасного противника и повернули назад, хотя до подводной лодки оставалось не более шести миль, а до русских эсминцев – в два раза дальше. Но, не желая испытывать судьбу, турки дружно ломанулись в обратную сторону, два более новых эсминца быстро вырвались вперед и, бросив своих старых собратьев по оружию, ушли в сторону пролива, оставив их на расстрел русских эсминцев, за ними, отставая, спасался бегством еще один миноносец. Эсминцы быстро нагоняли два последних корабля, которые имели между собой большую дистанцию. Но эсминцы уже входили в зону поражения береговой батареи. Русские корабли, а это были «Быстрый» и «Пылкий», разделившись, открыли огонь по турецким кораблям. Это были канонерская лодка «Малатья» и миноносец «Юнус», оба корабля древние. Но и их тоже можно записать для пополнения боевого счета, несмотря на то что практической боевой ценностью они не обладали. После нескольких пристрелочных выстрелов из носового орудия «Пылкий» взял немного влево и открыл огонь на поражение всеми орудиями. И, несмотря на огонь береговых орудий и свое интенсивное маневрирование, добился семи попаданий. Старому корыту этого хватило. Было видно, что канонерка глубоко осела носом в воду и заваливается на правый борт, а экипаж спешно ее покидает. «Быстрый» также добился двух попаданий в свою цель, которая сейчас стояла без хода и парила, но добить мешала пристрелявшаяся береговая батарея. Уже два снаряда взорвались в каких-то двух кабельтовых от борта, так что пришлось поворачивать назад и на отходе еще раз поразить миноносец. Это попадание оказалось роковым.

Турки только отметили, что русские эсминцы ушли в ту сторону, где находилась русская подводная лодка. И похоже, они взяли ее на буксир, хотя из-за большой дальности определить этого точно не удалось. Но до самого вечера больше никаких кораблей и подводных лодок русских не наблюдалось. Были высланы два самолета, проверить, что с подводной лодкой и эсминцами. Турки обнаружили их в пятидесяти милях от берега, и, как только самолеты приблизились, один из эсминцев отдал буксир, и дальше лодка пошла сама на электромоторах, а корабли открыли огонь из противоаэропланных пушек. Самолеты сбросили по две малых бомбы, но не совсем удачно. Покружив еще немного, но не приближаясь к кораблям, полетели обратно в сторону пролива. Как только противник скрылся, эсминцы повернули в сторону турецкого угольного района, за ними пошла и подводная лодка, но не на буксире, а под своими дизелями, как ни в чем не бывало. Представление для турок закончилось вполне успешно, и что они там доложат своему начальству, вполне предсказуемо.

Теперь германо-турецкое командование было уверено, что перед проливом и в районе Зонгулдака русских кораблей нет. Подводная лодка русских, что была тут в дозоре, по техническим причинам больше не может выполнять функции передового разведчика. Она взята на буксир своими же эсминцами, вызванными ею во избежание захвата или уничтожения кораблями турецкого флота, и теперь направляется в сторону Крыма. Надо полагать, что и возле Зонгулдака русских кораблей не осталось, так как именно оттуда пришли те эсминцы, и доподлинно известно, что они патрулируют парами. А новая пара появится еще не скоро, значит, есть шанс выйти из залива незамеченными.

Срочно стал готовиться к выходу «Бреслау», ему предстояло незаметно проскочить самый опасный район, где патрулируют русские корабли, и незамеченным затеряться в море. Из-под Трапезунда приходят отчаянные мольбы о помощи, русские перебрасывают войска морем, и сейчас в районе Ризе скопилось большое количество их транспортных судов с войсками и вооружением. Надо нанести по ним мощный удар, это немного ослабит нажим на Трапезунд. Также в Зонгулдак направились два парохода и множество парусников за углем.

Как мы уже говорили, крейсер «Бреслау» был обнаружен идущим курсом на Варну. Но через некоторое время он затерялся в Черном море. Тут к гадалке не ходи, и так понятно, что направляется сюда. Значит, тут его надо ждать через сутки. Завтра в полдень даем сигнал на выход второй оперативной группе, они знают, что делать. А где «Гебен», неужели его побоялись выпустить в море? Тут такая добыча, а он отстаивается в проливе. Это что, всего одним кораблем и ограничится противодействие немцев, самой крупной десантной операции русского Черноморского флота?

В это время на фронте сложилось трудное для русских положение. Турки перешли в наступление, и генерал Ляхов с трудом сдерживал их. Он обратился к командующему войсками генералу Юденичу с просьбой доставить войска прямо к линии фронта в Хамуркан, так как марш по суше занимает слишком много времени. Юденич находился на штабном корабле и, ссылаясь на тяжелое положение на фронте, обратился к начальнику транспортной флотилии контр-адмиралу Хоменко с просьбой доставить в Хамуркан 1-ю пластунскую бригаду генерал-майора Ивана Гулыги и часть 3-й бригады, которая не успела высадиться в Ризе.

Но тут проявил инициативу мой начальник штаба контр-адмирал Пилкин, он обратился к командующему Кавказской армией Юденичу:

– Выше высокопревосходительство, а зачем нам высаживать войска у линии фронта и потом опять в лоб атаковать турок, если можно высадить их в тылу, например в районе Платана, и оттуда вести наступление на Трапезунд. С той стороны нас никто не ждет. А оказавшись меж двух огней, турок сам бросит свои позиции у Сюрмене и поспешит на единственную дорогу на Гюмиш-Хана, боясь, что мы ее перережем, и они попадут в окружение. Тогда и сам Трапезунд достанется нам без боя. Я не думаю, что они захотят оборонять город, из которого ведет всего одна дорога в глубь Турции.

– Да, и такой вариант развития операции прорабатывался, но его исполнение намечалось после взятия позиций у Сюрмене и начала атаки на Кавет с одновременной высадкой и там десанта.

– Но это же опять перед Трапезундом, а не в тылу у города. А вот сейчас взять и высадить десант в пятнадцати верстах в тылу и сразу наступать на единственную дорогу, что пригодна для прохождения войск, и перерезать ее. После того как противник узнает, что мы высаживаемся в их тылу, он должен сразу же броситься по ней в бега. А если турки этого не сделают, а еще какое-то время будут оказывать нам сопротивление под Хамурканом и Сюрмене, то к нам в плен должно попасть немало их войск.

Юденич склонился над картой, оценивая обстановку, несколько минут решал какие-то задачи, перебирал в голове разные варианты.

– Решено, мы высаживаем бригады здесь, вот только они остались без артиллерии. Она сейчас выгружается в Ризе. А как же им без поддержки артиллерии наступать? Адмирал Хоменко сейчас находится в Ризе?

– Да. Последнее сообщение от него было оттуда.

– С ним надо срочно связаться. Пусть всю полевую артиллерию с припасами, которую не успели сгрузить с транспортов, направляет сюда. И как только она прибудет, начнем полноценную высадку.

– Ваше высокопревосходительство, если будем ждать артиллерию, пройдет много времени. Я предлагаю не дожидаться ее, а высаживать пластунов сразу, как только подойдем к Платану. Мы поддержим их огнем корабельной артиллерии. Высадим вместе с десантом на берег артиллерийского офицера, можно двух, да нескольких сигнальщиков. Первое время, пока не протянем телефонную линию, они будут корректировать огонь с кораблей.

Юденич опять задумался и сказал после минутной паузы:

– Я одного опасаюсь, что нам не удастся с этими силами с ходу овладеть дорогой. Из доклада генерала Ляхова следует, что, по сведениям разведки, в Трапезунде находится до пяти тысяч немецких солдат.

– Да откуда тут могут быть немцы, если они в Европе ощущают большую нехватку войск.

– Так и я думаю, откуда?

Разведка сильно подвела генерала Ляхова, если завысила численность турецких войск в несколько раз. Так, по некоторым ее донесениям, в Трапезунде находились даже пять тысяч немцев, хотя откуда им было взяться в Турции?!

– Я отдаю генералу Ляхову приказ продолжать сдерживать противника по фронту еще сутки, а потом переходить в наступление. Пусть корабли Римского-Корсакова поддерживают его всеми орудиями.