Глава 3
Проверка Игоря Зубанова на профпригодность

Зубан находился в контакте с Матерью-Землёй чуть более часа, то есть вдвое дольше Митяя. Вскоре тот, кого ему назначила в напарники Мать-Земля, подошёл к главному ведлу и виновато улыбнулся. Митяй поднялся на ноги, и в следующую секунду они перенеслись на край арены размером раза в три больше, чем стадион в Лужниках. Арену Митяй соорудил до жути зловещую, в лучших традициях фильма «Мортал комбат», чтобы кое-кому сразу стало ясно, что и он сам, и подготовленные им бойцы – народ с такими тараканами в голове, что их усы вылезли у них через уши и имеют в длину метра два, не меньше. Вся её поверхность так была изрыта ямами и колдобинами, словно по ней ездили на тяжёлых танках, по которым стреляли из пушек нешуточного калибра. Сломать на ней ногу – раз плюнуть, но так всё и было задумано. Овальную в плане арену окружал громадный, причудливого вида мрачный, жутковатый амфитеатр с множеством башенок красного, тускло-оранжевого, чёрного и бурого цветов, из верхушек которых вырывались длинные языки пламени.

На кроваво-красных скамьях-террасах амфитеатра в качестве зрителей застыло множество чудовищных на вид хищников с огромными клыками и длинными когтями, смахивающих на каменные изваяния, раскрашенные в чёрно-красный цвет. Вид они имели до жути злобный, и тут даже не стоило гадать, оживут монстры в нужный момент или нет. Ясное дело, что оживут и набросятся на сражающихся друг с другом бойцов. Среди этих монстров были как относительно невысокие, всего два с половиной метра, шкафообразные клыкастые гориллы с мощными руками, снабжёнными длинными, кривыми когтями, так и твари, смахивающие на рептилий, покрытые чешуйчатой бронёй и длинными, острыми шипами. Эти были ростом повыше. Митяй не удержался и изготовил целых три сотни громадных монстров, которые были как две капли воды похожи на четверорукого принца Горо из фильма «Мортал комбат». Именно они были самыми опасными роботами-бойцами, так как весили почти тонну, имели чудовищную силу и умели сражаться ничуть не хуже самых лучших мастеров восточных единоборств.

Однако куда хуже было то, что этих всяческих монстров сидело на скамьях аж две тысячи, и хотя они не шевелились, по их горящим глазам и искаженным от ненависти физиономиям было прекрасно видно, что все они рвутся в бой. Митяй сражался с ними уже несколько раз и остался вполне доволен как своими успехами на арене, так и результатами своего труда. Монстры у него получились просто загляденье, и сражаться с ними нужно было в полную силу, чтобы не превратиться в отбивную. Назвать его творение эпохальным было нельзя, но как тренажёр оно, без сомнения, представляло собой весьма достойное зрелище, вот только демиургу-воину предстояло не любоваться монстрами, а сражаться с ними на весьма большом пространстве, на котором и сам чёрт себе запросто сломает не только ноги, но и рога.

Игорь Зубанов придирчиво осмотрел арену, на всём протяжении которой были разбросаны в живописном беспорядке различные острые колющие и режущие предметы, которые можно было бросать в противника, кивнул и с грустной усмешкой дал ей свою оценку:

– Да, ничего не скажешь, жутковатое местечко, но мне приходилось видеть картины и пострашнее. С чего начнём? – С экипировки, – строго сказал Митяй. – Тут тебе не там. На этой арене чуть зазевался – и всё, секир-башка. Мало того что на ней нужно сражаться друг с другом, так ещё и отбиваться от монстров и всего того летающего оружия, которым они станут управлять. Тут есть кому стремиться как можно скорее убить каждого, кто только сунется на эту арену. Пошли в раздевалку, наденем защитные доспехи – ив бой.

Митяй указал Зубану на мощную, толстенную дверь, которая открылась тотчас, как только он сказал о защитной амуниции, и они направились в большую раздевалку с множеством стальных шкафов и душевых кабинок. В числе прочего он изготовил для всех бойцов своего отряда специальные боевые доспехи из наноброни, способные принимать любой вид и как бы срастаться с телом бойца, чтобы ничем не стеснять его движений. В транспортировочном положении они выглядели как крапивные мешки, наполненные половой, висевшие в стальных шкафчиках.

Митяй снял с себя верхнюю одежду, подошёл к открытому шкафчику, прислонился спиной к бурому мешку, и тот в считанные секунды запечатал его в эластичные сине-зелёные доспехи, плотно обхватывающие тело с головы до пят. Для предстоящего тренировочного боя он придал своим доспехам вид одеяния ниндзя полета далёкого века, только без меча и прочих штучек каждого уважающего себя японского диверсанта, всяких там сякенов и сюрикенов. Маска-дзукин являлась шлемом, надёжно защищающим голову от ударов, и была оснащена толстым, прозрачным забралом, через которое на Зубана уже без злости, с видимым интересом весело глядели серо-голубые смеющиеся глаза Митяя. Его уже не бесило, что этого парня назначили ему в партнёры без предварительного согласования кандидатуры.

Зубан освоил защитную амуницию в считанные секунды, что и немудрено, ведь он как-никак был демиургом, подготовленным не абы кем, а самой Матерью-Землёй. Своим нанодоспехам он также придал вид боевого наряда ниндзя, только фиолетово-красного цвета, и, как только облачился, отвесил Митяю сдержанный поклон и вежливым тоном ученика предложил:

– Дмитрий Олегович, чтобы вам всё сразу же стало ясно: как только мы выйдем на арену, саданите по мне изо всех сил чем угодно. Я отражу ваш удар, но свой по вам наносить не стану.

Митяю это не понравилось.

– Игорь, ты что, с ума сошёл?! – воскликнул он, назвав бывшего киллюгу по имени. – Извини, парень, но, если я шандарахну тебя хотя бы в одну сотую своей силы, от тебя даже пыли не останется. Так что давай лучше обойдёмся без крайностей. Мы же ведь не насмерть биться сюда пришли, а ради тренировки.

– Хорошо, Дмитрий Олегович, – согласился Зубан, – делайте как знаете, только зря вы считаете, что я не смогу противостоять вашему удару. Поверьте, я намного сильнее, чем вы думаете.

– А хрена тут думать, парень? – уже куда спокойнее откликнулся Митяй. – Если я пущу в ход что-нибудь вроде энергетического луча даже на самой малой мощности и он угодит в стены арены, то на месте этого плато образуется огроменная дыра. Так что давай лучше обойдёмся банальным рукомашеством и дрыгоножеством. От него будет куда меньше вреда Матери-Земле, и ничего потом ремонтировать не придётся. Все те монстры, которых ты видел, – это неубиваемые роботы, изготовленные из самых прочных наноматериалов. Этими чудовищами хоть по звёздам стреляй, ничего им не сделается, но их можно отключить, если хорошенько пнуть ногой или треснуть кулаком по башке.

Митяй сделал рукой приглашающий жест к открытой двери, и Игорь Зубанов, которого меньше всего волновали монстры, направляясь к овальной двери-люку, решительно заявил:

– Дмитрий Олегович, любой ваш энергетический луч я легко погашу встречным лучом энтропии. А если он будет слишком мощным для него, то просто создам мини-коллапсар и сведу его на ноль таким образом. Энергетический бой хотя и выглядит очень грозным, на самом деле не такой уж и опасный. Если, конечно, сражаются два могущественных демиурга, которые знают не только способы нападения, но и умеют защищаться от любых атак противника. Поверьте, в этом нет ничего сложного.

Тут он мог и не пускать в ход своего красноречия. Митяй и без него хорошо знал, как и чем нужно бить по противнику и как отражать удары, направленные против него. В этом действительно не было ничего сложного, и такой бой напоминал суету на ринге, когда два здоровенных амбала изо всех сил колотят друг друга кулаками по башке. Тем не менее, выйдя из раздевалки и закрыв за собой многотонную сверхпрочную дверь, Митяй был вынужден согласиться:

– Так-то оно так, Игорь, но ну его к чёрту, этот энергетический бой. Мы же не враги, в конце-то концов, и передо мной не стоит задача уничтожить тебя, как классового врага или того хуже. Если ты готов, то я врубаю арену на полную мощность. Условия тренировки – а это, представь себе, всего лишь тренажёр для наработки боевых навыков – такие: сначала мы будем отбивать железяки, которыми станут бросать в нас монстры. Их тут много, как и монстров, управляющих ими, но больше пяти штук одновременно они в воздух не поднимут. Все эти стальные палицы, мечи, моргенштерны и прочее железо можно сломать, но пользоваться им в качестве оружия я тебе не советую. Любая железяка непременно взорвётся прямо в руках. Как только разминка закончится, мы приступим к бою. Роботы-бойцы тоже. На каждого из нас вначале набросятся по три монстра, и бить они тебя будут изо всех сил, причём очень изобретательно. Увлекаться ими сверх меры я не советую. Это может привести к весьма плачевному результату. Если мы не будем сражаться друг с другом, то монстры навалятся на нас всем скопом и ввалят таких людей, что нам обоим не поздоровится. Поэтому не забывай о главном – сражении со мной. Только учти: я буду только имитировать атаки против тебя, так как имею просто страшенной силы удар с любой руки, про ноги уже молчу, зато ты можешь сражаться со мной в полную силу. Это не возбраняется и, даже наоборот, всячески приветствуется. У меня, видишь ли, кроме этих доходяг-роботов, нет спарринг-партнёра, а потому мне очень хочется посмотреть на тебя и выяснить, наконец, чего же я стою.

Игорь отрицательно помотал головой, показывая тем самым, что он тоже не станет молотить Митяя кулаками по фейсу лица, и, как только тот включил арену, тут же отпрыгнул от него подальше. Как только бой начался, монстры ожили и взревели громче пещерных медведей. Они вскочили, принялись размахивать руками, топать ногами и корчить такие злобные рожи, что кого угодно проняло бы. А ещё они выкрикивали в адрес сражающихся оскорбления и не ленились описывать, что сделают с ними, как только спустятся на арену.

Первые полчаса демиурги только и делали, что отбивали железяки, которые с чудовищной силой швыряли в них монстры, сидевшие в амфитеатре. Делали они это мало того что с дикой силой, так ещё и очень метко. Митяй сражался на этой арене с монстрами уже не раз и потому носился по ней молнией, ловко отбивая удары, наносимые по нему огромными палицами, мечами и дротиками, стараясь не отбрасывать их в сторону зрителей, чтобы не злить тех лишний раз.

Игорь Зубанов чуть ли не моментально понял правила игры и поступал точно так же, как и Митяй. Он умело и очень сильно отбивал удары, наносимые по нему смертоносными предметами, причём так, что гнул и ломал самые здоровенные палицы. Железяк на арене очень скоро уже лежало чуть ли не на орду Мамая, и Митяй с Игорем сошлись на арене нос к носу. Вот тут-то главный ведл и убедился в том, что его противник прекрасно знает толк в самом изощрённом мордобое. Хотя Игорь лишь имитировал удары, останавливая руку в нескольких сантиметрах от поставленных против них блоков, делал он это мастерски. Правда, Митяй всё же был быстрее, а также пусть и не намного, но изобретательнее. Когда монстрам надоело бросаться железками, которые Митяй и Игорь изломали в хлам, шесть самых здоровенных роботов, высотой четыре с половиной метра каждый, с озверелым рёвом набросились на них, и с этого момента начался уже куда более серьёзный и напряженный бой. Это в фильме «Мортал комбат» принц Горо был хотя и громадным, но неуклюжим и медлительным амбалом. Шестёрка же четвероруких монстров была на диво стремительна, и все они обладали просто феноменальной ловкостью.

Суть побоища заключалась в том, что оба бойца должны были практически непрерывно атаковать друг друга, при этом отбиваясь от наседающих на них со всех сторон монстров. Митяй, как только роботы-бойцы сиганули на арену, предупредил своего спарринг-партнёра, что как только кто-то из них промедлит с атакой хотя бы на две секунды, то монстры навалятся на них всей толпой и, что произойдёт после этого, не могла сказать даже сама Мать-Земля. Единственным действенным оружием против монстров были мощнейшие удары ногами и руками по их наиболее уязвимым местам, полностью соответствующим болевым точкам человеческого тела. Вот тут-то Митяй и убедился, что, несмотря на громоздкую, мощную фигуру, Игорь может двигаться с потрясающей быстротой и к тому же обладает чуть ли не сверхъестественной гибкостью. Силёнкой его Мать-Земля также не обидела, и потому этот громадный парень даже четвероруких монстров вырубал чуть ли не с первого же удара, а он у него был ничуть не хуже, чем у Митяя, который садил кулаком, как из шестидюймовой гаубицы стрелял.

Благодаря Игорю, включившемуся почти на полную мощность, бой сразу же разгорелся не на шутку. Монстры, быстро оценив его силы и умение, также включились по максимуму, как это и было задумано Митяем. Всё как в законах физики – сила действия равна силе противодействия. Вот только даже Митяй, создавая этот тренажёр, не предполагал, что сила и мощь хорошо натасканного демиурга-воина всё же окажутся намного больше, чем у его монстриков, которые и в самом деле оказались доходягами против них. Роботы-бойцы хотя и были шустрыми, словно молодые горные козлы, всё же значительно проигрывали в скорости демиургам. Что Митяй, что Игорь двигались с такой скоростью, что за ними было не уследить глазом. Они просто время от времени превращались в размытые тени, и воздух басовито ревел, когда они гонялись за монстрами и друг за другом. Ну, это ещё ничего, куда быстрее они размахивали руками и ногами, успевая не только отбиваться от монстров, но ещё и наносить удары друг по другу и эффективно ставить блоки. Вскоре против каждого из них вышло уже по пять роботов, чтобы, словив плюху, взлететь метров на пять в высоту, покинуть пределы арены и сесть отдельно от всех остальных. Не имея возможности сражаться с демиургами всей толпой, монстры крыли их матом.

Митяй, видя, что монстры проигрывают с крупным счётом, извлёк из казематов, спрятанных под амфитеатром, чуть ли не горы различного стрелкового оружия. Монстры радостно взревели и немедленно применили против своих обидчиков куда более действенные средства поражения, начав стрелять то картечью размером с грецкий орех, то струями горячей плазмы, а то и вовсе из лазеров. В общем, на арене царило самое настоящее чёрт знает что, чего не смог бы выдержать ни один боец во всей Вселенной, даже такой, который, будучи выходцем из сверхтехнологичных миров, был облачён в тяжёлый боескафандр, оснащённый мощными силовыми приводами. Такого храбреца вынесли бы с арены уже через каких-то пять минут, и вряд ли он захотел бы на неё вернуться, зато Митяй и Игорь сражались с весёлым задором, то и дело подначивая друг друга.

Пару часов спустя они отправили на скамейки больше двух третей роботов, и Митяй предложил поработать друг против друга в полном контакте. Вот тут-то и началось главное веселье. Оба демиурга уже поняли, что силы им не занимать, мастерства тоже, а потому отвязались по полной программе. То, что они стали наносить друг по другу мощные удары, было ещё полбеды. Монстрам ведь всё равно досталось куда больше. В некоторых случаях они не стеснялись, ухватив какого-либо робота за толстенную ногу, бить им по другому роботу изо всех сил, вследствие чего монстрики стали выбывать с арены чуть ли не втрое быстрее. И снова Митяй уяснил для себя, что, хотя у Игоря силы всё-таки будет побольше, чем у него, он выигрывал в быстроте и резкости ударов, но их защитная амуниция на редкость хорошо держала любые удары. Все удары Игоря он блокировал, но они имели такую силищу, что отбрасывали его метров на пять. Зато Митяй довольно часто умудрялся обходить блоки своего соперника и наносил ему мощнейшие удары в торс, от которых тот подлетал вверх метра на полтора, но сознание не терял и в ответ немедленно бил его ногой. По голове они друг друга, проявляя благородство, не били.

Через три часа с четвертью уже все роботы-бойцы перешли в разряд рассерженных зрителей и оба демиурга, по которым те палили из чего ни попадя, начали сражаться практически в полную силу и даже стали применять при атаках силовые поля, комбинированные, энергосиловые удары и взлетать над ареной метров на пятьдесят. Бой, перейдя в новую фазу, шёл уже на сверхскоростях, отчего арена превратилась в кромешный ад. Воздух под напором их тел уже не ревел, а грохотал. Сама же арена от ударов гудела набатным колоколом, а шары плотно спрессованной силовым полем плазмы, которыми обстреливали друг друга чокнутые демиурги, пропахивали в ней борозды. Так не мог сражаться ни один из бойцов, проходивших подготовку в Новом Шаолине. Все они, без малейшего сомнения, были очень искусными бойцами, но даже Элания проигрывала как Митяю, так и Игорю в качестве демиурга-воина. Для такого боя ей просто не хватило бы ни сил, ни сноровки.

Когда они отработали на арене полных пять часов, Митяй прекратил поединок, давно уже ставший бессмысленным, если говорить о том, что кому-то нужно было присудить победу. Да, Игорь пропустил довольно много ударов, но ни один из них его не то что не потряс, но даже не сбил дыхания. Оно на протяжении всего боя было таким ровным и размеренным, словно он спал в своей постели. Всей физиономии Игоря Митяй не видел, но его глаза всё время так и лучились добротой и сочувствием. Злости в них не было ни на грош, зато буквально каждый взгляд был полон понимания. А ещё главному ведлу стало понятно, что этот парень в любую секунду подставит своё крепкое плечо под груз любой тяжести, даже такой, который может раздавить его. Это порадовало его более всего. При этом Игорь, почувствовав, насколько силён его спарринг-партнёр, наносил по своему, можно сказать, учителю удары с такой силой и стремительностью, что Митяй искренне обрадовался. Он наконец-то смог определить, на что сам способен. В общем, Митяю после этих пяти часов стало ясно, что этот парень ему мало в чём уступает, а если в чём и уступает, то это нужно было выяснять в смертельной схватке, чего он не желал ни в коем случае.

Митяй выключил арену, и оба демиурга покинули арену, изборождённую глубокими и такими широкими царапинами, словно на ней сражались громадные тираннозавры. Они направились в раздевалку, где, сняв нанодоспехи, абсолютно не пострадавшие в бою, встали под горячий душ. Посмотрев на мощное, загорелое тело Игоря, сплошь покрытое почти чёрными синяками, учитель невольно зацокал языком. На нём самом синяков было ничуть не меньше, но что у одного, что у другого они быстро сошли с тела, как это и должно было быть при такой бешеной регенерации.

Распаренные после душа, они отошли от входа в дьявольское сооружение метров на десять и повалились на траву, чтобы немного отдышаться. Над Лагонаками к тому времени сгустилась ночь. Тёплый воздух был напоен ароматами цветов, и ничто не напоминало о том, что наступила осень. Митяй, лёжа на спине и грызя травинку, наконец дал оценку своему напарнику:

– Ну что же, Игорь, ты отличный боец. Думаю, что после тренинга ты резко прибавишь в скорости, ведь для демиурга это дело наживное. Я смело могу поставить тебе пятёрку, ты действительно великолепный боец. Игорь Зубанов, уже севший неподалёку на камень, радостно заулыбался и поблагодарил:

– Спасибо, Дмитрий Олегович…

– Стоп, Игорь, – перебил его Митяй, – вот сейчас завязывай с Олеговичами. Ты теперь мой напарник, а потому давай переходить на дружескую ногу. Обращайся ко мне, как все мои друзья, просто и без затей – Митяй. Иначе нас обоих заподозрят в чём-либо неблаговидном. Тебя в лизоблюдстве, а меня в зазнайстве. Да, вот ещё что, Игорь, придётся тебе сменить имя, фамилию и придумать себе какую-нибудь легенду. В моей команде есть один твой старый знакомый, Николай Краевский, по прозвищу Дракон, и мне не нужны разборки по поводу твоего прошлого, а также всякие пустопорожние разговоры о том, что Мать-Земля кого угодно перекуёт. Она и не на такое способна.

Игорь не обиделся на него за такие слова. Он закивал и согласился изменить ФИО, обратившись к напарнику с весьма неожиданной просьбой:

– Хорошо, Митяй, но, чтобы не ломать голову, прошу тебя об одной услуге. Посвяти меня в ведлы и дай ведловское имя, с которым я буду жить дальше.

– Угу-угу, обязательно посвящу, – ёрнически гугукая, ответил Митяй и насмешливо прибавил: – И имя тебе дам ведловское, и даже говорящие камни подыщу. Ладно, раз у нас всё с тобой склеилось, то будешь ты теперь не Игорем, а Егором. А чтобы не расторгать родственных связей, возьмёшь себе девичью фамилию матери. Всё, потопали отсюда, Егор. Нынешней ночью тебе спать не придётся, и не факт, что ты вообще будешь теперь спать хоть когда-либо. Демиурги такой закваски, как у нас, во сне уже не нуждаются. И раз так всё сложилось, то поселишься неподалёку от меня. Мы ведь теперь напарники.

Игорь широко заулыбался и решился дать свою оценку:

– Митяй, знаешь, а я ведь даже и не предполагал, что ты такой искусный боец. До этого боя я думал, что мне придётся учить тебя, как поручила мне это Мать-Земля, а на деле вышло так, что мне самому нужно научиться у тебя очень многому. Больше всего меня поражает в тебе твоя сила. Ну и, конечно, просто немыслимое мастерство. Ведабу, сэнсэй!

Митяй рывком вскочил с травы на ноги, широко заулыбался и радостным голосом ответил:

– Конечно же научу, Егор! Теперь я тебя всему научу.

Егор тоже вскочил с камня и вместе со своим напарником и будущим учителем телепортировался к его вилле. Там их давно уже поджидали Таня и Станислав. Жена Митяя с улыбкой сказала:

– Здравствуй, Егорушка. Проголодался после беготни по Дьявольской арене? Ну ничего, я сегодня приготовила в честь твоего возвращения праздничный ужин. Сейчас поедим и все втроём посвятим тебя в ведлы.

Стас протянул Егору руку, обменялся с ним крепким рукопожатием и с удовлетворением в голосе прогудел:

– Ну ты и здоров кулаками махать, парень. Посмотрел я на то, что ты вытворял на Дьявольской арене. Уж на что Митяй у нас монстр из монстров, ты ему ни в чём не уступаешь. Против меня этот змей никогда не выпускал всех роботов, а в тебя сразу поверил. Ну ничего, завтра, когда у тебя будут настоящие говорящие камни, а не те, которые навесила на тебя Мать-Земля, ты их один, без Митяя, всех на лавки фуфайкой загонишь.

В большом зале действительно уже был накрыт к праздничному ужину стол. У Егора, по матери Столетова, сразу же отлегло от сердца. Что ни говори, но он всё же боялся, что ему припомнят прежние грехи, но этого не произошло. Все трое, Митяй, Таня и Стас, даже пошли на то, что частично сняли защитные экраны со своего сознания, и он не только выслушивал их поздравления, но и смог прочитать, а точнее, услышать всё, что они думали о нём. Сам же Егор открыл им своё сознание полностью, и потому Таня, которой это было особенно важно, с радостью убедилась в возрождении лучших качеств парня: жизнь этого человека разделена на четыре неравные части – годы детства и юности, когда он был самым обычным деревенским парнем, светлые и ясные, после которых шёл чёрный провал его преступного прошлого, багровое зарево искупительного заточения в виртуальном аду и затем ярко-золотое время его духовного возрождения. На то, чтобы превратить бывшего преступника в настоящего демиурга, у Матери-Земли ушло немногим более пятидесяти лет.

Тридцать лет у неё ушло на то, чтобы вытравить в душе Егора всю грязь и плесень, и двадцать – чтобы превратить его в демиурга с чистой и яркой душой, не терпящей зла и насилия. В этих пятидесяти годах буквально каждый день был вехой в его духовном возрождении, но самым ярким из них был тот, когда Мать-Земля сказала Егору, что верит в него и просит стать её защитником, а вместе с тем ещё и помощником того самого парня, который брался за столь тяжкие труды, что даже она опасалась, а не надорвётся ли он от столь непосильной тяжести. Митяй, который впервые узнал о том, что Мать-Земля, оказывается, может не только посылать людям свои эмоции и зрительные образы, но и разговаривать, невольно позавидовал Егору. Для него у неё почему-то никогда не находилось слов.

Может быть, для кого-то из демиургов этот ритуал и казался диким деревенским колдовством, но очень уж много пользы такое ведловство приносило кому угодно. Ведлы Земли-Два частенько сажали напротив себя домашних, а некоторые даже диких животных, и те после этого становились совсем иными, почти разумными существами. Когда-то Валеирден только потому похитил Крафта и Мунгу у Митяя, чтобы доказать членам комиссии, прибывшей из Сферы Элании, что на Земле-Два происходят самые настоящие чудеса. Тогда демиурги отнеслись к этому как к чему-то несерьёзному и не стоящему их внимания. Теперь же в Сфере Элании они были настроены совсем по-другому. С тех пор как целый отряд ведлов высшей ступени посвящения, возглавляемых Бастаном, сам, без чьей-либо помощи, добрался до Сферы Элании, уже почти все демиурги стали ведлами с говорящими камнями. Так им было гораздо легче постичь все самые сокровенные тайны танца на острие ножа, дававшего демиургу подняться на более высокий уровень развития. Что ни говори, но многим демиургам за миллионы и даже миллиарды лет так надоедала учёба, что они просто волком выли. Зато, обретя ведловские знания и говорящие камни, они могли без особого труда проникнуть в глубинную суть танца демиургов, как теперь стали называть танец на острие ножа.

Зачем это делалось и что давало демиургам? Их снова стала обуревать страсть к постижению всего нового, в том числе и знания, но это не главное. Даже к самым древним демиургам возвращалась молодость души, и они напрочь забывали о том, что являются старыми кочерыжками. Ведловство, конечно, будет построже, чем демиургия, ведь оно основано на прочном и неразрывном ментальном контакте с родной Матерью-планетой, а также с её космическими сестрами. И соответственно, ведл просто физически не мог носить в своей душе зёрен зла, не говоря уже о том, чтобы те в ней проросли и дали чёрные, смрадные всходы. В демиургии к самому понятию зла относились куда спокойнее, а некоторые даже говорили, что без зла не бывает добра. Правда, при этом они всё же уточняли, что разговор идёт о чисто теоретическом зле, а не о том, что его нужно специально культивировать. Поэтому на многие вещи демиурги смотрели сквозь пальцы и не заостряли своего внимания на человеческих страстях, считая, что рано или поздно любой человек повзрослеет, перебесится и станет чуть ли не праведником.

Митяй, хотя и был общепризнанным и бессменным лидером народа Говорящих Камней и его духовным отцом, как и многие древние демиурги, также считал, что в человеческих страстях в общем-то нет ничего дурного. Без них жизнь была бы слишком пресной и скучной. Он полагал, что страстей могут быть лишены полностью одни только гигантские компьютеры, находящиеся в недрах тех планет, на которых не появилось разумной жизни, да ещё компьютеры звёзд, но и то лишь до того момента, пока туда не придут какие-нибудь разумные существа и не поселятся там. Если раньше он всячески оберегал свой народ от влияния извне, то теперь на Земле-Два всё изменилось. Ктотуда только не ехал, точнее, не прилетал на гиперсветовых космических кораблях и не добирался до этой планеты телепортом! Благодаря тому что Митяй вместе со своими друзьями посвятил в ведлы таларийцев, а те в свою очередь в считаные годы вернули Матери-Таларии её прежний, чуть ли не девственный облик, после чего ведловство стало семимильными шагами распространяться по всей галактике Милки Вей, а также по той Метагалактике, в которую она входила, Земля-Один стала её номинальной столицей, хотя официальной оставалась Сфера Валея.

Подавляющее большинство миров в Метагалактике Валеирдена, координатором которой был назначен высшим советом демиургов Митяй, относились к числу технологически развитых, но ещё не достигших высшей ступени социального развития, а потому жизнь в Шаляй-Валяе (так свою вотчину назвал сам Митяй) била ключом. В том смысле, что по всему Шаляй-Валяю носились на огромных космических кораблях толпы диких торговцев, считавших своим духовным отцом и предводителем не кого иного, как самого Эрика-Шигана Ром-Суила, ведла высшего уровня и демиурга новой формации. Естественно, что своей главной целью они ставили посетить все миры Вселенной Элании, скупить на них всё, что только возможно, чтобы потом перепродать с выгодой и заработать на этом поприще как можно больше каратов, этой универсальной денежной единицы, принимаемой любой Матерью-планетой в качестве оплаты. Опять-таки с лёгкой руки Эрика самым ценным товаром считался не сам товар как таковой, а его идея и, соответственно, подробная технологическая карта изготовления какого-либо изделия.

В космические торговцы подались даже древние демиурги, а сам Эрик предпочёл войти в отряд демиургов-воинов, чтобы сразиться с чёрными демиургами. Главного ведь он уже добился, о Торговой лиге Шаляй-Валяя, штаб-квартира которой находилась на Таларии, говорили не только во всей Вселенной Элании, но и в нескольких десятках соседних. Космическая торговля делала жизнь множества разумных существ интересной и наполненной событиями. В основном потому, что космические торговцы привозили в другие миры не только диковинные товары, но и знаменитые говорящие камни, выращенные в недрах Матери-Земли-Два, о которых слагалось множество легенд.

Митяй, когда узнал о том, что Эрик намерен основательно припахать Мать-Землю Вторую, дал своё согласие на это не моргнув глазом, а потому вот уже несколько лет на неё привозили сотни тысяч тонн сверхчистых химических элементов, чтобы ведлы, погрузив их в тело планеты, затем извлекли из неё новенькие говорящие камни самого различного назначения. Разумеется, ещё одним ходовым товаром стало само ведловство, и потому каждый космический торговец был ещё и опытным ведаром, а слово «ведабу» произносилось далеко за пределами Вселенной Элании. Довольны были все, но Элания больше других.

Митяю нравилось, что творилось в Метагалактике Шаляй-Валяй. Он бы и сам был не прочь помотаться на огромном космическом корабле вместе с Таней, детьми, внуками и друзьями по всей Мегавселенной Диониса, торгуя чем ни попадя и особенно говорящими камнями и прилагающимися к ним ведловскими знаниями. Так, на его счёт, можно было намного быстрее окультурить её и навести в ней порядок, но не такой, от которого скисает не только молоко, но и самые жизнерадостные люди.

С некоторых пор главного ведла перестало возмущать, что во Вселенной Элании временами случаются даже межзвёздные войны. Раз окончательной смерти нет, а есть только временная передышка между двумя жизнями, то пусть вояки потешатся, лишь бы они не взрывали чужих планет и звёзд. Правда, при этом он по-прежнему был самым ярым противником всех тех людей, которые встали на путь тяжких преступлений, чтобы добиться чего-то такого, без чего они не мыслили своей жизни. Однако даже их он перестал ненавидеть, поскольку знал, что если им дать ведловские знания, то они смогут достичь желаемого без насилия.

Именно о том, какой стала жизнь в Метагалактике Шаляй-Валяй благодаря ведловству, они и говорили за столом, на котором помимо вкуснейших блюд стояли ещё и спиртные напитки вроде коньяка и водки. Ужин прошёл в тёплой и весёлой обстановке. Без четверти двенадцать они вышли из дома, и в большом саду Митяя и Тани, под раскидистым дубом, перенесённым на Землю-Один с Земли-Два, все четверо демиургов сели на землю, поставив перед собой бронзовую жаровню, чтобы начать долгий разговор глазами через огонь. Хотя огонь в жаровне пылал настоящий и в него время от времени сыпались ароматические порошки, это было уже не то ведловство, с помощью которого Митяй когда-то учил олродов. Они уже не зачитывали вслух обширные трактаты. В исполнении высших демиургов ведловство приобрело совершенно иную форму. Все трое непрерывным потоком посылали в сознание своего ученика огромные массивы информации и одновременно с этим наделяли его умением работать с живой и мёртвой материей совершенно особым образом. Так, как этого не умел делать обычный демиург, хотя ему и пришлось провести в стенах академии демиургов не один десяток лет.

Вместе с тем Митяй, Таня и Станислав передавали Егору Столетову ещё и свой жизненный опыт ведлов-творцов, что не было ни лишним, ни неуместным. Каждый ведь понимал, что Митяю нужен не восторженный ученик, а опытный в разного рода делах ведл-демиург, партнёр и напарник в грядущей, чертовски сложной операции. Правда, всех деталей этой операции Митяй Егору не открывал. Он просто не имел права этого делать, ведь на кону стояла жизнь Матери-Земли и её космических сестёр. Какими бы необратимыми ни казались процессы старения звёзд и планет, высшему демиургу, да ещё ведлу-демиургу, было вполне по силам продлить жизнь любой звезды практически до бесконечности. Бессмертные звёзды, бессмертные планеты, бессмертное Великое Древо Мироздания и, чего греха таить, бессмертные демиурги. Именно таким видел будущее Митяй и был готов за это сразиться с кем угодно, а не только с какими-то там чёрными демиургами, в которых он не очень-то и верил, хотя таковые вполне могли существовать на бескрайних просторах Большой Вселенной. Егору, в свою очередь, ведловство давалось на удивление легко. Впрочем, как раз удивляться никому и в голову не приходило, ведь его подготовила к этому сама Мать-Земля, которой срочно понадобился персональный защитник на все грядущие времена. Вот тут она не ошиблась, поскольку прекрасно понимала, что Митяй рано или поздно покинет её, так как обязательно захочет создать вместе с друзьями своё собственное Великое Древо Мироздания и планомерно выращивать его, заботясь о том, чтобы другие демиурги смогли создать на его ветвях множество уникальных, не похожих одна на другую Вселенных. Такая работа как раз была по нему, но, если честно, Митяй о ней как-то не задумывался. У него и других дел хватало, но, самое главное, ему хотелось как можно скорее разобраться с проблемой Великого Древа Мироздания. Поэтому, передавая знания Егору, он старался сделать ещё и так, чтобы тот был полностью готов ко второй передаче знаний. Они должны были естественным образом, не вступая в конфликт друг с другом, полностью исключая все противоречия, дополнить их и стать вместе с ними единым комплексом. На этом, естественно, процесс познания не закончится, ведь для ведла-демиурга возможна только одна-единственная стезя – саморазвитие, бесконечное познавание всего нового и творение всё новых и новых форм бытия. На то он и демиург.

Если кто во время этого ведловства и задумывался о таких вещах, то только Митяй. Таня и Станислав просто делали свою работу, стараясь при этом не упустить ни одной мелочи. Именно Таня телепортировала откуда-то три говорящих камня – два огромных рубина и тёмно-зелёный изумруд – и вручила их Егору Столетову. Камни, полежав на его больших ладонях несколько минут, превратились в два широких защитных браслета и обруч. Они сами собой наделись на его руки и голову, завершив тем самым новый облик Хранителя Земли. Да, именно такая должность появилась у Егора по повелению Матери-Земли.

К семи часам утра педагогическое ведловство было завершено, все четверо поднялись на ноги и направились в малую кухню-столовую. Там Стас чуть ли не насильно усадил Таню за стол и принялся хозяйничать. На этот раз он решил накормить своих друзей ведловским завтраком Земли-Два по самым древним рецептам Дмитрограда, которые, на поверку, были вполне современными, относящимися к кубанскому казачеству. Как бы то ни было, все его ухищрения были восприняты с восторгом, что неудивительно. Даром, что ли, Станислав раз двадцать занимал первые места на конкурсах поваров.

За завтраком старинный друг Митяя и задал ему такой вопрос, ответ на который давно уже хотел получить:

– Митька, когда ты научишь меня драться по-взрослому?

Митяй огорчённо вздохнул, положил рядом с тарелкой нож и вилку, театрально вскинул руки и возопил:

– О господи! Стас, да когда же ты только повзрослеешь? Старина, ты вчера стал не только высшим демиургом, но ещё и таким демиургом-воином, что я даже побаиваюсь вытаскивать тебя на арену. Ведь поколотишь же, ей-ей поколотишь, и не дашь потом милиции пожаловаться. Моя Танюша, между прочим, тоже стала вчера демиургом-воином, но до тех самых пор, пока не родит мне ещё одного сына, ей путь на арену запрещён строго-настрого. Не приведи господи наш Стасик нахватается от своей мамули всяческих приёмчиков ещё до своего рождения.

Таня с улыбкой развела руками, а Станислав так и замер с открытым от удивления ртом, и удивлялся он вовсе не тому, что Митяй и Таня решили назвать своего сына в его честь. Помотав головой, Стас для верности пару раз стукнул себя пудовым кулаком по лбу и возмущённо поинтересовался:

– Так почему же я тогда ни черта не почувствовал? Егор, который уже вполне освоился в этой компании, состроил печальное выражение лица и спросил:

– Ребята, ну зачем вы так? То Господа поминаете, то, того хуже, чертей. Уж вам ли не знать, что нет ни одного, ни других? Митяй и Стас одновременно повернулись к нему и сердитыми голосами рявкнули одновременно:

– А кого мне ещё поминать?

– Я же не Мать-Землю помянул! Егор поднял руки:

– Сдаюсь, парни. Действительно, поминайте в спорах и просто разговорах кого угодно, но только не Мать-Землю. Если, конечно, не хотите сказать ей что-то приятное. Она очень любит, когда люди говорят о ней уважительно, а ещё лучше – с любовью. Ей от этого становится теплее.

– Н-да, Митяй, – сказал Станислав, – сдаётся мне, что этот парень, как только у него для этого выпадет свободная минута, сразу же займётся делом и возведёт в честь Матери-Земли такой монумент, который по всем параметрам, то есть и по размерам, и по красоте, затмит тот, который ты когда-то мимоходом соорудил на реке Чусовой. А всё потому, что он, в отличие от нас всех, её настоящий сын. Причём сын, любящий родную мать больше своей жизни. Но зато и дрючить этот тип станет нас по-чёрному.

– А какой монумент возвёл Митяй?! – возбуждённо воскликнул Егор. – Ребята, я как раз думаю о том, что мне и в самом деле нужно возвести какой-нибудь монумент или стелу в честь Матери-Земли, ведь теперь я её Хранитель.

Таня заулыбалась и решительно сказала:

– Так, мальчики, в свою мордобойню вы пойдёте позднее, а сейчас мы все отправимся на Землю Вторую и покажем нашему Егорушке тот монумент, который сотворил Митюша. Егор, подумай, что ты преподнесёшь в дар Матери-Земле Второй. Не забудь, мальчик мой, она – младшая сестра твоей матери.

Не став выслушивать никаких возражений, Таня заставила всех встать, и, как только в руках Егора появился подарок, все телепортировались на Землю-Два, прямо к тому месту, от которого начиналась знаменитая Пьяная Тропа Митяя. Так люди назвали эту извилистую дорожку, мощённую камнем, потому что в то, что так шагать по лесу можно было только по пьянке, им было поверить куда проще. На Земле Второй в этом районе уже наступил полдень ясного, тёплого и яркого, не то что в прошлые годы, дня. По дорожке непрерывным потоком шли люди, и не они одни. Кто только не посещал Землю-Два с одной-единственной целью – стать ведлом именно на этой планете. Егор шёл по дорожке, раскрыв рот от удивления, ведь он впервые увидел такое разнообразие видов разумных существ, очень многие из которых были демиургами. Поскольку все четверо были не просто высшими демиургами, но ещё и демиургами-воинами, способными двигаться очень быстро и с невообразимой ловкостью, то быстро пошли вперёд, аккуратно, но настойчиво обгоняя всех остальных паломников. Да, это было самое настоящее паломничество, и чего только не несли в своих руках пилигримы, чтобы преподнести в дар Матери-Земле Второй. Та с благодарностью принимала все подношения, а в ответ наделяла странников такими говорящими камнями, которых больше нигде не сыскать.

Митяй, Таня и Станислав шли с пустыми руками. Зато Егор нёс на плече продолговатый, диоритовый валун размером с крупного барана-мериноса. Весил этот камешек немало, но, несмотря на это, высоченный, широкоплечий ведл-демиург шёл лёгкой, упругой походкой, ловко лавируя в потоке паломников. Митяй и Стас то и дело посмеивались над ним:

– Ну, ты и придумал, что преподнести в дар Матери-Земле Второй! Это же надо, каменюку припёр, будто у неё своих мало.

Тот весело отвечал:

– Что бы вы в этом понимали! Это же не простой камень, ребята. Я выудил его из Нила, но перед тем Мать-Земля записала на этот валун всю ту информацию, которой захотела поделиться со своей сестрой, а вы говорите – каменюка. Да ей цены нет!

На широком берегу реки Чусовой, у подножия монумента, яблоку негде было упасть, так много там стояло в полной тишине, коленопреклонённо, паломников. Все они уже вручили Матери-Земле Второй свои гостинцы и теперь дожидались ответных даров, а как только они выходили из земли, поросшей короткой, но густой и упругой, а потому совершенно несминаемой, ярко-зелёной травой, брали говорящие камни в руки и уносились куда-то телепортом. Паломники приходили сюда, уже став могущественными ведлами, а потому им ничего не стоило отправиться от подножия монумента в свои номера в отелях, но куда чаще в те комнаты в домах ведаров, где они нашли приют.

Дойдя почти до монумента, все четверо ведлов-демиургов взлетели вверх метров на семьдесят и стали высматривать, где освободится место для посадки. Как только одну площадку покинула группа из шести огневиков, они тут же спикировали на неё, чтобы также коленопреклониться. Егор снял с плеча диоритовый валун и бережно опустил его на горячую после визита огневиков траву. Мать-Земля Вторая поглотила его немедленно, и тут же тишину разорвал торжествующий, мажорный перезвон невидимых колоколов, а ещё через минуту из травы прыгнул прямо в руки дарителя большой золотой самородок, который немедленно превратился в золотые ведловские очки. Подарок, надо сказать, очень ценный.

От подножия монумента Митяй, Таня, Стас и Егор телепортировались сразу на Землю Первую, на просторную площадку перед виллой, где их встретили Крафт и Мунга. Жена Митяя пошла в дом, а он сам вместе со Стасом и Егором направился к горе Пшехо-Су. Ему не терпелось снова выйти на Дьявольскую арену, чтобы сразиться с монстрами новой генерации. Во время ночного ведловства Митяй уменьшил роботов-бойцов в размерах, зато сделал их втрое сильнее, раз в десять стремительнее, но, самое главное, теперь их стало втрое больше. Во всём же остальном он остался верен себе, и потому монстры остались всё такими же жуткими чудовищами, что, впрочем, неудивительно. Одно дело – сражаться с себе подобными роботами-бойцами, и совсем другое – колотить почём зря жутких на вид монстров. Митяй был щепетилен даже в подобного рода мелочах.