Книга: Дальний поход
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

Глава 7

Всероссийский диктат. Дмитров.
6.05.2065
Разговор между мной и двумя московскими «министрами», называю их так, как сам для себя этих людей определил, происходил в той же самой палатке, где шли мои беседы с дознавателями.
После всех положенных приветствий, оставив охрану на КПП, Яков Семерня и Валентина Мартынова проследовали за мной. Высокопоставленные гости расположились за столом капитана, а я занял своё кресло и постарался принять вид совершенно спокойного человека, который уверен в своих силах и не ждёт ни от кого беды. Ближайшие соратники Степанова огляделись, условиями помещения остались вполне довольны, аристократов не изображали, и первым разговор начал Семерня. Он достал из кармана камуфляжа тонкий серебряный портсигар и обратился к своей спутнице:
– Валентина, ты не против, если я закурю?
Женщина поправила аккуратную строгую причёску и кивнула:
– Дыми.
– Угу. – Старик прикурил, с удовольствием заядлого курильщика затянулся, выпустил в воздух ровное колечко, внимательно посмотрел на меня и спросил: – Что, молодой человек, шпионить в наши края прибыли?
– Нет. С чего вы так решили?
– Ну а зачем же вы тогда так нехорошо себя ведёте? Тебя и твоих людей спрашивают о чём-то, а вы отнекиваетесь. На контакт не идёте, а попросту морочите нашим офицерам голову. Опять же название вашей конторы, которое вы не скрыли, звучит многозначительно: Отдел Дальней Разведки при ГБ.
– Так ведь отдел разведки, а не шпионажа. – Мой голос звучал ровно, и смысл такого лёгкого прессинга со стороны Семерни я понимал: он проверял меня на крепость характера.
Но для чего последний из солнцевских братков, который пережил всех своих друзей юности, это делал, мне было непонятно. Ясно ведь, что не просто так они с Мартыновой приехали, и если бы они хотели на нас действительно надавить, то ни в коем случае не пошли бы с такой малой охраной на территорию моего лагеря. Ну а скорее всего, так и вообще бы к нему не приблизились, а натравили бы на отряд своих егерей с тяжёлой техникой и ждали бы исхода всего дела.
– А у вас и отдел шпионажа есть? – Яков приподнял бровь.
– У нас как в Греции, господин Семерня, всё есть.
– Ну-ну, – стряхивая на дощатый пол пепел от папиросы, протянул старик и посмотрел на Мартынову: – Что про этого капитана скажешь, подруга? Поверим в его честные намерения или, может, в другом месте с ним поговорим?
Подобно Семерне, Мартынова смерила меня пристальным взглядом, чуть прищурилась и произнесла:
– Кончай, Яков, парень не дурак и сам всё понимает.
– Пожалуй, – согласился он и снова обратился ко мне: – Зачем мы здесь, догадываешься?
– Наверное, через меня хотите сделать правительству Кубанской Конфедерации некие предложения о сотрудничестве?
– Нет. – Семерня на миг замолчал, ещё раз окинул меня оценивающим взглядом и сказал то, чего я никак не ожидал: – Нам интересен ты, капитан Мечников. Мы имеем предложение, но не к правительству Конфедерации, а лично к тебе и твоему отряду.
– Предложение, от которого мне невозможно отказаться? Не так ли? – От таких слов Семерни я несколько растерялся, но держался крепко и внутреннего волнения не показывал.
– Так, капитан Мечников. Всё именно так.
Семерня вновь взял паузу, и на мой вопросительный взгляд ответила Мартынова:
– Мечников, мы хотим предложить тебе перейти на службу в войска Всероссийского диктата. Насколько мы понимаем твою ситуацию, в вашем государстве ты сам себе хозяин и в разведывательной структуре Конфедерации вольнонаёмный работник. У тебя есть свой корабль, отряд и обширные связи. Во время конфликта между Кубанской Конфедерацией и Средиземноморским Альянсом ты совершил такой поход по морским коммуникациям противника, что слава о твоих делах даже до нас докатилась, а краснодарские власти тебя не ценят, по добыче обделили, да и по званию ты всего лишь капитан.
Ожидая развития темы, я промолчал. «Министры» переглянулись и одновременно усмехнулись. Мартынова разрешающе кивнула, и слово снова взял Семерня. Он чуть подался вперёд и сказал:
– Ты не думай, что раз мы в осаде сидим, так ничего о внешнем мире не знаем. От старых времён у нас многое сохранилось, и мы частенько ваши радиопереговоры перехватываем. Поэтому наши спецслужбы в курсе, кто ты есть такой, кто у тебя в родственниках, что ты делал в Харькове и Дебальцеве, какие задачи выполнял для своего правительства и сколько золота за твою голову обещал Первый Лорд-Маршал Игнасио Каннингем.
В голове пронеслось множество мыслей. Действительно, о том, что Москва имеет мощные радиопередатчики, в Конфедерации как-то не задумывались. Ведь сами представители Всероссийского диктата на связь с Краснодаром не выходили, а в Конфедерацию долетали лишь отголоски их радиосообщений. Вот и решили наши умные головы, что это оттого, что у москвичей слабый технический потенциал. А здесь расклад иной, и выходит, что Москва сознательно не выходит с нами на связь.
Как это обстоятельство повлияет на судьбу моего отряда и лично мою, пока непонятно, хотя ход мыслей Семерни и Мартыновой я начинаю улавливать.
Что могут знать обо мне из перехваченных незашифрованных радиосообщений местные спецслужбы? Достаточно много, но не всё, а только то, что известно большинству граждан Конфедерации. Допустим, они прослушивали открытые переговоры между Дебальцевом и Краснодаром. Было дело, мой тесть, вольнонаёмный командир, сидел на Украине и руководил отрядами лихих людей, которые за деньги дрались против Внуков Зари. Это время я помню хорошо, не всегда сообщения удавалось закодировать, связь только отлаживалась, но разговоры между мной и Карой шли строго по существу, хотя пару раз Буров звал меня к себе и при этом поругивал наше правительство. Это раз. Есть открытое радиообращение к своим войскам от Игнасио Каннингема. Судя по всему, Москва его тоже услышала. Это два. После заключения мира между Альянсом и Конфедерацией на дальних волнах в Краснодаре стала вещать радиостанция «Весь мир». В основном там музыка, несколько общеобразовательных передач и новости, в которых я и мой отряд неоднократно упоминались. Как правило, с упором на то, что мы вольные приватиры на службе ККФ. Это три.
Видимо, в Москве имеется служба радиоперехвата и аналитический отдел, который сортирует информацию, раскладывая её по полочкам. Как с их стороны выгляжу я и судьба моего отряда? Имеется такой человек Александр Мечников, некогда сержант гвардии, в настоящее время вольный наёмник, купец и волею случая, в связи с военными действиями против Альянса, капитан госбезопасности. Ни к какому клану он не принадлежит, сам по себе словно перст в чистом поле, плюс у него имеется родственник из неблагонадёжных, бывший враг государства, наёмный командир Буров по прозвищу Кара. Мечников воевал на Средиземном море, был удачлив, кое-что поимел на каперских операциях, но практически всё, что он добыл, Конфедерация забрала себе. Да, со стороны москвичей моё положение не самое лучшее, и создаётся образ честного вояки, который со своими людьми рисковал жизнью, а ему дали чин капитана, наградили парой жестянок на грудь и по великой милости оставили молодому офицеру один из кораблей.
В общем-то всё логично, и если бы так было на самом деле, то шанс уговорить меня остаться на службе московского правительства «министры» имели. Однако они ошибаются, а всё потому, что не в курсе всех аспектов моей жизни и истинной подоплёки тех или иных событий. В реальности всё совсем не так, как может показаться со стороны, но они об этом не знают и знать не должны. Мне это на руку, можно принять их игру и, не доводя дело до конфликта, который может случиться, посомневаться и согласиться с ними, а потом поскорее слинять из этих мест и постараться никогда не попадать в поле деятельности московских спецслужб, которые наверняка затаят на меня зло. Эх! Где наша не пропадала! Прорвусь!
– В чём-то вы правы, господа, – обдумав предложение москвичей и приняв решение, как поступить, произнёс я. – У меня имеется некоторая обида на руководство Конфедерации, которое не оценило моих трудов по достоинству. Однако я капитан госбезопасности. А это совсем не то же самое, что капитан пехоты, и у меня есть перспективы для карьерного роста.
– Ну и что? В вашем олигархическом обществе вне какого-то клана тебе не достичь тех высот, на которые ты можешь взлететь у нас. Там ты никто, и на Кубани тебя ничто не ждёт.
– Вы ошибаетесь. На родине у меня семья, дом, небольшой бизнес, друзья и, как я уже сказал, неплохие перспективы на будущее. А здесь я действительно пока никто и, скорее всего, буду жить до тех пор, пока нужен вам. Нет, ваше предложение мне не подходит. Но всё же было бы интересно узнать, что бы вы не пожалели, если бы я остался.
– Не торопись, Мечников, подумай. Мы можем дать очень много. Звание полковника получишь сразу. В СРР выделим тебе землю, дадим людей, а про золото и всякие цацки и речи нет, этого добра будет столько, сколько ты за всю свою жизнь не видел.
– А семья? А мой бизнес? – После непродолжительного раздумья я изобразил первое сомнение и некоторое колебание.
– Семью и своё дело к нам перетянешь, а что материально потеряешь, мы всё компенсируем. Диктатор в том слово дал. Понимаешь, кто в твоей судьбе участие принимает?
– Понимаю, но такие дела с кондачка не решаются.
– Ты подумай, капитан. И прежде чем отказывать Степанову, а как ты уже понял, предложение исходит от него, снова подумай. Наш вождь отказов не любит.
– Допустим, – я махнул рукой, – мы с парнями останемся у вас и перейдём на вашу службу. Как нам перетянуть сюда близких людей и какие задачи поставит перед нами ваш правитель?
Лицо Семерни приняло самое добродушное выражение, он расплылся в масленой улыбке и начал вещать:
– Вызовете родственников на ВМБ «Гибралтар», сам ведь говорил, что транспортное сообщение между Чёрным и Средиземным морями налажено, а там перевезёте их судами на Балтику. Что касаемо задач, то они будут те же самые, что и сейчас, то есть дальняя разведка. Станешь рыскать по Балтийскому морю, добывать информацию и трофеи. При этом половину всего добытого за собой оставишь. Это тебе говорю я, Яков Семерня, а моё слово дорого. Устраивает?
– По задачам всё понятно, иного и не ожидал, а вот с семьями тяжко. Сами по себе близкие не покинут насиженных мест, и вопрос придётся решать по-другому.
– А как ты видишь решение этой проблемы? – Речь пошла о семье, и совершенно естественно, что в разговор снова вступила женщина.
– Я не скрывал, что из Конфедерации получен приказ на пеший поход от Балтики до Кубани, и о причинах такого маршрута тоже говорил. Мы продолжаем путешествие, приходим на родину, распродаём недвижимое имущество и транспортными судами отправляем семьи в «Гибралтар». Обоснование этого поступка – желание закрепиться на новых землях. После этого мы возвращаемся в Москву, и тогда уже начинается наша служба у вашего лидера.
– Сколько времени это займёт?
– К Новому году отряд снова будет на вашей территории. Однако это только в том случае, если мы примем ваши условия, которые должны быть изложены на бумаге как полноценный договор за подписью самого Степанова. Слова словами, а бумажку с серьёзной печатью и автографом диктатора, как это положено, дайте.
– А если ты не вернёшься к нам?
– Это вы делаете предложение, господа, а не я к вам на службу набиваюсь. У меня вся жизнь впереди, и мой отряд даже помимо Кубани всегда сможет найти себе серьёзного нанимателя. Да, мы наёмники, каперы, приватиры, пираты и вольные стрелки на контракте. В настоящий момент мы работаем на Кубанскую Конфедерацию, но контракт истекает через три месяца, и только тогда я буду свободен. У нас так: единожды слово нарушил – и серьёзные люди начинают задумываться, иметь ли с тобой дело в следующий раз. Пока за мной ничего такого не было, я чист, а вот ваш правитель замарался.
– Да как ты смеешь, сопляк! – вспылил Семерня и чуть было из-за стола не выскочил.
– Спокойно, Яков, – удержала его Мартынова, которая из них двоих имела наиболее веское слово. – Капитан наслушался всяких поганых слухов и просто не знает, на что нам приходилось идти, чтобы создать наше государство и сберечь человеческие жизни. Он сомневается, и имеет на это полное право, ведь за ним его товарищи и семья, за которых Мечников отвечает. Мы делаем предложение, которое выгодно ему и его воинам с материальной точки зрения, но, чтобы его принять, им придётся многое менять в своём устоявшемся жизненном укладе. Так что колебания капитана вполне обоснованны и понятны.
Семерня успокоился, закурил новую папиросу, и всё началось сначала. Министры Степанова давят меня вдвоём, сулят золотые горы, обещают чины, земли и льготы, а я сомневаюсь и делаю упор на то, что, пока семьи воинов отряда находятся вдалеке от нас и не истёк старый контракт, на новый я подписаться не могу.
Так продолжалось три часа. Дело было уже к вечеру, когда в итоге мы всё же пришли к некоему общему знаменателю. Я должен подписать предварительный контракт на пять лет. Согласно договорённости по истечении старого контракта с ОДР при ГБ (в реальности такого документа не существовало) наш отряд перебазировался в район города Выборг, устраивался на новом месте и начинал выполнять задачи Москвы по дальней разведке. За это мы получали очень крупные суммы в золоте, полное обеспечение всех своих потребностей и «крышу», именно так выразился Семерня, в лице московских властей.
Вроде бы всё складывалось неплохо. Однако москвичи верить мне на слово не собирались, люди они толковые и на пустые обещания не велись. И потому потребовали, чтобы не менее взвода бойцов из моего отряда, а главное, моя любовница Лида Белая, остались на их территории. Местные дознаватели работали у нас не зря, и про мои отношения с боевой подругой конечно же знали. И «министры» справедливо посчитали, что если она и часть воинов останутся под их опекой, то я вернусь в любом случае. Это можно определить как шантаж, а можно обозначить как гарантию и жест доброй воли с моей стороны. Думай как хочешь, Саша Мечников, но если не примешь условия, то территорию Всероссийского диктата ты не покинешь, а попробуешь сбежать, за тобой в погоню кинутся все самые лучшие местные войска. Такая мысль была основной в речах представителей Степанова, и пропустить эту скрытую угрозу, которая в любой момент могла стать явной, я не мог.
Деваться было некуда, так что, для вида поколебавшись и посомневавшись, я согласился с условиями Семерни и Мартыновой, а когда они покинули наш лагерь и отбыли готовить договор, незамедлительно собрал всех своих офицеров и разведчиков Старика на совет.
Расположились мы всё в той же палатке. Чужих ушей рядом нет, охрана своё дело знает хорошо, и, глядя в заинтересованные лица командиров, которые тоже понимали, кто был у нас в гостях, ничего не скрывая, я дал полный расклад о предложениях Москвы в лице её «министров».
Новости моих боевых товарищей огорошили, а Виролайнен и Снегирёв насторожились и просто не знали, как на это реагировать. От всего, что сегодня произошло, я испытывал некоторую усталость, скорее психологическую, чем физическую, облокотился на стол и стал наблюдать, как офицеры заспорили между собой.
– Да зачем мы им?! – горячо спрашивал Серый. – У москвичей вон какая сила в руках, есть танки, вертолёты и ещё чёрт знает что! А нас всего-то одна рота, пусть и профессионалов, но это не так уж и много.
– Как ты не понимаешь, – ответил ему Крепыш, – воины – это так, пришли и ушли, а есть ещё фрегат, который мы им так и не показали, а также опыт и связи Мечника, которого удача не оставляет. Вот это уже серьёзно и дорогого стоит.
– Но зачем тогда они так грубо действуют?
– Считаю, что они иначе не умеют, вот и прут буром. Хочешь, прими предложение, а нет – окружат нас со всех сторон и танками задавят. Они на своей территории, а мы у них в гостях. Эти «министры» ничего не теряют, получилось договориться – хорошо, а нет так нет. У нас же на кону жизнь и собственное благополучие. Знали бы эти делегаты Степанова изначально, сколько за нами дел, чем мы с госбезопасностью повязаны и насколько нас ценят, по-другому бы разговор шёл, а скорее всего, его и вовсе бы не было. Нас прикопали бы где-нибудь в дебрях – и нет проблем.
– Как это «прикопали», мы ведь не враги. С миром в эти края пришли, как к братьям, – не унимался Серый. – Да и наши могут при следующем контакте с москвичами спросить, куда это мы подевались.
– Наши спросили бы, это само собой, да вот только ответ был бы простой: не знаем, не видели, не в курсе, ваши бравые парни плыли через озеро, попали в ненастье да и утопли. А насчёт понятий «друг» или «враг» – это как посмотреть. С одной стороны, мы возможные союзники, а с другой-то – самые настоящие конкуренты, ведь не зря местный диктат называется Всероссийским.
– Так это когда ещё мы с ними границами сомкнёмся… До конкуренции далеко…
– Это да, – согласился Крепыш, – наши земли разделены тысячью километров диких земель, варварами и вольными анклавами, но они уже сейчас о будущем думают и планы на перспективу строят.
– И что же тогда получается? Нам придётся принять их предложение? – Голос свежеиспечённого лейтенанта ГБ был совсем не весел.
– Не думаю. – Крепыш посмотрел на меня и спросил: – Мечник, что решил?
Размяв затёкшую шею, я посмотрел на своих друзей, которые и без моих подсказок всё понимали правильно, подмигнул Виролайнену со Снегирёвым, мол, всё в порядке, и по-доброму улыбнулся посмурневшей подруге:
– Сделаем так, камрады. Ведём себя естественно и дознавателей, которые завтра с утра снова к нам пожалуют, принимаем как самых лучших друзей. Рядовые бойцы и сержанты по-прежнему молчат или ссылаются на языковой барьер, а вы начинайте сливать всю информацию, которую они только захотят узнать. Говорите, что знаете, всё равно за то время, что мы на родине не были, всё кардинально переменилось, а иначе после войны с Альянсом и быть не может. Наши сведения устарели, и толку с них не очень много, но промышленность и личности конкретных людей старайтесь обходить стороной. Через пару дней вернутся «министры», привезут договор, и я его подпишу. Здесь останутся Лида и тридцать самых лучших воинов, а остальной отряд двинется к линии фронта, если таковая здесь имеется, перейдёт на территорию дикарей и уйдёт к Туле.
– Значит, бросаешь нас? – тихо спросила боевая подруга.
– Дослушай сначала, а потом говори. Как только мы пойдём на прорыв, твой отряд получит сигнал по радио. Думаю, наших радиостанций на это хватит, и ты, обходя Москву, двинешься за нами вслед. Вряд ли к тому времени вас будут охранять, сил у москвичей не так уж и много, как на первый взгляд кажется, так что прорвётесь. О месте встречи договоримся, соединим силы и продолжим путешествие к дому. Пока я думаю так, а как это лучше сделать, мы с вами ещё подумаем.
– А как же договор? – спросил Игнач.
– Плевать на него, а если вас интересует, не нарушу ли я тем самым своё слово, то нет. Всё продумано. Как один из пунктов предварительного контракта с Москвой, будет записано, что местные чиновники и командование не станут посягать на жизнь, честь и достоинство воинов отряда, а также разрешат им свободный выход в город Дмитров. Неужели наши парни и красивая беззащитная женщина, – я посмотрел на Лиду, – выбравшиеся в город на отдых, не спровоцируют несколько драк и пару конфликтов с солдатами городского гарнизона? Вот вам несоблюдение пунктов договора по факту, и, как следствие, контракт будет считаться недействительным. Разрыв всяческих отношений в одностороннем порядке – и прощайте, господа «министры».
– Степанов и его товарищи после этого на нас зуб наточат, и в будущем возможны проблемы.
– Пусть в очередь за Внуками Зари и Игнасио Каннингемом встанут. Кто за?
Голосовали все, включая разведчиков из Гатчины. Воздержавшихся не было, меня поддержали единогласно. Дело оставалось за сущей чепухой: претворить задуманную схему в жизнь и без потерь покинуть владения Всероссийского диктатора Степанова.
У местных граждан своя жизнь, а у нас своя. Мы посмотрели, как в этих краях люди живут, и теперь пойдём в другие. А то некрасиво получается: мы к ним с самыми благими намерениями, а в ответ – скрытые угрозы и давление. Мне это не нравится, я всегда за то, что проще договориться по-хорошему, а давить можно только на того, кто тебе враждебен. Здесь же опирающиеся на непонятную мне идеологию, получившие практически безграничную власть люди слишком привыкли полагаться на грубую силу и идут по самому лёгкому пути. И хотя, скорее всего, со своей точки зрения, подминая всех под себя ради укрепления и расширения государства, они правы, когда-нибудь московскому диктатору и его сторонникам это может выйти боком. Впрочем, это не мои проблемы. Наша работа – разведка в интересах своей родины, и то, что мы увидели и узнали, уже само по себе немало.
Офицеры отряда расходились в полнейшей темноте. Ночь опустилась на поляну, где находится наша временная стоянка. В животе заурчало, и я вспомнил, что с самого утра ничего не ел и даже чаю попить было некогда. Пересекая лагерь, я направился на кухню, которая находилась в одной из палаток, но в этот момент из темноты резко и неожиданно возникла стремительная тень. Это оказался Лихой, который принёс очередную порцию интересной информации, добытой у наших соседей, которые в скором времени могли превратиться во врагов.
Как оказалось, Семерня и Мартынова не сразу покинули лагерь егерей, а ещё некоторое время общались с дознавателями. Пользуясь сумерками, Лихой смог подобраться к ним вплотную, многое услышал, и то, что он передал, ещё раз убедило меня в том, что, обманывая «министров» диктатора, я поступаю верно. Инструкции, которые они давали своим подчинённым, были просты. Выжать из нас всю возможную информацию, приглядывать, присматривать и контролировать каждый наш шаг. Дальше второй этап. Они хотели дождаться возвращения основных сил отряда Мечникова, полностью подчинить его себе, а вооружение и корабль прибрать в собственность государственной казны.
– Вот тебе и честность в отношениях, – пробормотал я после того, как разумный пёс закончил передачу мыслеобразов и снова скрылся в кустарнике.
Я сплюнул на траву, посмотрел во тьму, туда, где шла дорога, по которой совсем недавно уехали важные гости, и, помянув недобрым словом мелочных людишек, думающих только о сегодняшнем дне, направился ужинать.
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8