Глава 29
Осознание
Делай другим то, чего ни в коем случае не желаешь делать себе.
Основное правило любой войны
Как же больно…
Больно?
Что это?
Это нечто, это как…
Я мыслю, значит, существую…
Я?
Многие знания – многие печали.
Правильно сказали, ибо от обрушившихся на меня воспоминаний стало очень-очень грустно…
Меня предали, отправив на заклание этому любителю проводить опыты на всем живом. Ректор… Не мог он не понимать, что в любом случае я – труп.
Но…
Я открыл глаза.
По-прежнему то же помещение.
Только Ванесса почему-то лежит уже завернутая в халат и без фиксаторов на конечностях. Хорошо хоть она без сознания… А то глаза бы мне выколола на фиг…
Сначала рука… Правая… Левая… Теперь на колени…
Подождать, пока пройдет головокружение… И медленно, к стеночке на четвереньках…
Стеночка… Хорошая моя… Поможешь встать?..
– Однако умеешь ты удивлять…
Я нашел в себе силы и послал на три русские буквы критика моих талантов по стеночному карабканию. И плевать, что по-русски не понимает…
Вздох, и меня аккуратно «вешают» в горизонтальном состоянии…
Ректор внимательно на меня смотрит.
Хмыкает:
– Знаешь, а ты теперь завидный жених…
Послать его в задницу не удалось – я вырубился.
Опять!
Серая равнина теперь представляла жалкое зрелище.
Оплавленная. Там и сям потрескавшиеся от жара каменные плиты…
И растерянные тени солдат.
Вальтер вскинул винтовку, но узнал меня и вздохнул.
– Ну что? – грустно и обреченно…
И с ненавистью…
– Не понял?…
И тут меня скрутило.
Кто говорит, что во сне не больно, – бесстыдно врет. Во сне может быть ОЧЕНЬ больно!
Многие знания – многие печали…
Я молча встал.
Осмотрел собравшихся…
Расстрел пленных…
Концлагеря…
Мародерство…
Стоило мне посмотреть на кого-то… Я видел все.
Вот этот – из полицаев. Партизан гонял со всей широтой души.
Вот этот – в щеголеватой черной форме с рунами…
Я поморщился. Даже для меня как-то… слишком…
– Свободны. Уходите. Я все равно не смогу поступать как Фауст…
– Спасибо… – Звон, напоминающий россыпь гильз по асфальту.
Пространство стало съеживаться. Я, неизвестно откуда, знал, что теперь вместо одного микромира в моем распоряжении будет лишь небольшой кусочек…
Ну да – примерно два футбольных поля.
А в центре…
Я подошел к Кристаллу Души. Он был больше, чем тот, что на Арене.
Я отпустил души.
И теперь его энергия не тратится на поддержание их мучений и постоянной войны вокруг…
Я поступил вроде бы правильно, но стал беззащитен. И Ректор может захотеть получить халявное владение…
Я прикоснулся к камню…
И пожелал…
Из «Записей Каиля, герцога Хаоса Творящего»:
«…сегодня доставили Инферналя. Обширные повреждения груди, сквозная – через живот и спину – дыра… Ректор приказал его не трогать. Почему? Просто фиксировать последствия… На попытку возразить предупредил, что может принять меры…
…два Средних месяца. В сознание не приходит – раны затянулись. Ректор ходит несколько растерянный. Исследовательская группа в шоке – месяц назад был пик излучения, теперь оно пошло на убыль.
Обсуждались на полном серьезе вопросы эвакуации Столицы… Или же запечатывания Академии, но нет, Ректор отстоял на Коронном совете продолжение наблюдений…
С момента доставки Инферналя прошло почти три Средних месяца. Иногда в палату заходит Фиоре и смотрит на него. Дотрагиваться нельзя – не пускает защитное поле.
Ректор был награжден на Совете Глав Домов за предотвращение угрозы…
Он очнулся. Смотрит прямо перед собой и не реагирует. Саэльт, недавно прибывший из одного мира, попытался проверить реакцию – в своем привычном стиле. Привел суккубу и пояснил, что от нее требуется. Та кивнула…
Ноль реакции…
Декада с момента пробуждения…
Полторы декады…
Две – есть реакция!»
Я стоял посреди серой равнины. Хотя какая равнина – примерно два футбольных поля, а потом тьма. Твердая и осязаемая, абсолютно гладкая. В то же время мне понятно, что это не физическая стена, нечто другое…
А они стоят передо мной…
Мои солдаты.
Мои Легионеры…
За одного битого двух небитых дают – пословица полностью справедлива. Лучше пусть у меня будет десять опытных, чем сто новичков…
Триста темных фигур. Напоминают тени – правда, объемные и черные.
Легионеры создаются демоном, опираясь на его память и опыт, потому ничего удивительного, что, ростом со среднего человека, мои бойцы радовали взгляд балаклавами, из разреза которых виднелась серая кожа со вспухшими венами и застывшие, будто припорошенные пылью, серые глаза.
Такое бывает, когда человек умирает с открытыми глазами, – мелкая пыль оседает на слизистой и превращает взгляд в стекляшку.
Кристалл Души теперь постепенно набирает силы. Ближайшую декаду он сможет только импортировать мне бойцов по запросу.
Но мне и этого хватит…
– Приготовиться к бою.
Затворы пистолетов-пулеметов в количестве трехсот штук мрачно зазвенели.
От предвкушения битвы…
Инферналь резко закашлялся и выпучил глаза.
– Инф! – Каиль моментально вызвал Ректора.
Инф встал, поежился. Осмотрел себя.
Сказал нечто похожее на «банник в рот» и завернулся в простыню:
– Одежда где?
– Вот… – Каиль достал форму тыловых частей, которую уже привык видеть на своем приятеле.
Тот быстро облачился.
– Ректор где?
– Я здесь, Инферналь. Как самочувствие? – Ректор с радостной улыбкой зашел в палату…
– Отлично. А сейчас еще лучше будет, – улыбнулся Инф.
Каилю стало не по себе…
– КОГДА Я ВАС ТУТ ПОУБИВАЮ НА ФИГ!
Всплеск силы – Каиль и Ректор успели активировать щиты.
От рук Инферналя отделились красноватые светящиеся шары… И врезались в стены.
Те задымились, засветились…
Из них начали выходить… Каилю показалось – нечто вроде Легионера. Правда, странного…
Странные солдаты вскинули оружие. Каиль на всякий случай усилил щиты. Эффективность огнестрельного оружия против демонов не высока, но в данном случае ни в чем нельзя было быть уверенным…
– Каиль, брысь. А с вами, неуважаемый господин Ректор, мы будем долго и упорно общаться.
– И какова тема разговора? – сощурился Ректор.
Аккуратно отступавший в сторону двери Каиль услышал часть фразы:
– Возмещение ущерба и дальнейшее сотрудничество…
