Глава 7
Империя Оствер. Исания. 30.05.1407 г.
Маркиз Люк Чентерья, полный, но не толстый брюнет, посмотрел на бутылку красного вина и поставил на стол тяжелый кубок. Он хотел напиться вдрызг и забыться. Однако вместо этого маркиз схватил бутылку и швырнул ее в стену.
Звон разлетевшегося стекла всколыхнул тишину, а красная жидкость расплескалась по серому камню и потекла вниз.
— Проклятье! — маркиз сплюнул на пол, чего ранее себе никогда не позволял.
Бесшумно открылась дверь, и появился секретарь, старый верный Арчи:
— Что с вами, мой господин?
— Пшел вон! — закричал маркиз и метнул в секретаря кубок.
Дверь закрылась и золотой кубок, столкнувшись с деревом, отлетел и покатился по полу. А Чентерья, подумав, что Арчи ни в чем не виноват, махнул рукой и снова присел.
Маркиз задумался, и его мысли закрутились вокруг той беды, которая к нему пришла.
Древний род Чентерья являлся наследниками королевской династии Чент-Рок, которая в незапамятные времена правила Исанией. Но, несмотря на древность рода, потомки прежних королей всегда были преданы империи и считали себя остверами. Да и как иначе, если исанийской крови у маркиза было не больше двадцатой доли. Поэтому сепаратистов в этой семье не водилось.
Как и большинство имперских дворян, Чентерья служили в армии, были чиновниками, придворными, магами, жрецами и занимали ответственные посты. Но самой главной страстью, которая приносила семье доход, являлось разведение лошадей. Именно в поместьях Чентерья вывели знаменитых исанийских полукровок, выносливых, быстрых и неприхотливых скакунов для легкой кавалерии, трагадов-тяжеловозов для рыцарей и беговых локайе для скачек. Продажа лошадей дело прибыльное, и на привольных пастбищах семьи Чентерья паслись косяки кобылиц, владения маркизов постоянно расширялись, а их казна никогда не была пустой.
Бедность не для нас — сказал один из первых маркизов, и Люк Чентерья, двадцать девятый глава семьи, никогда и ни в чем не испытывал нужды. Он мог тратить столько, сколько считал нужным, но не шиковал, ибо его так воспитали. Он мог построить огромный замок, но ему хватало старого, которой воздвиг еще прапрадед. Он мог получить придворную должность, но не считал, что это необходимо. Он мог собрать большую армию наемников и отправиться на войну, за славой и добычей, но не любил кровопролития. Нет. Как и все Чентерья, он был домоседом и всю свою жизнь, не считая редких выездов в столицу, посвятил лошадям. И пусть кто-то считал род Чентерья странным, они жили так, как хотели. Никогда и ни с кем не конфликтовали, не имели кровных врагов, продавали лошадей всем, кто был готов заплатить, и считались самым богатым семейством провинции Исании.
Однако пришла беда. Канцлер Тайрэ Руге и великий герцог Ферро Каним положили глаз на владения Чентерья. После чего Люку выдвинули ультиматум. Либо он выплачивает отступные в размере миллиона иллиров и отдает часть своих знаменитых конных заводов семье Канимов. Либо его обвиняют в неуплате налогов и объявляют предателем империи. Такие условия выдвинул главе семейства посланец канцлера Сим Ойса.
На размышления дали пять дней. Сумма отступных для Чентерья была не слишком велика, и маркиз мог заплатить. Но конные заводы… Это было слишком… Никогда и никому, даже в самые трудные времена, потомки исанийских королей не отдавали свои пастбища и табуны производителей. И Чентерья решил сопротивляться.
В надежде найти управу на канцлера и великого герцога, Люк отправился в столицу, искать правду, и вскоре вернулся. Никто не желал брать его под защиту, какие бы деньги маркиз ни предлагал. А затем ему настоятельно посоветовали уступить графу Руге и Ферро Каниму, слишком они сильны.
С тех пор Люк Чентерья запил. Каждый день он прикладывался к бутылке и к вечеру был мертвецки пьян. А близкие люди смотрели на него и не понимали, что происходит. Ну, а маркиз хранил тайну и ждал посланников канцлера. Но они все не появлялись, хотя срок ультиматума уже истек, и от этого Чентерья становилось страшно. А что если граф Руге решил поиграть с ним? Что если всемогущий канцлер и грозный великий герцог узнали о его попытке их остановить? Что тогда и чего ждать? Ведь они, в отличие от Чентерья, обладали реальной силой. Значит, могут послать в Исанию карателей и убийц? А вдруг враги уже рядом? Как быть и куда бежать?
Маркиз сам себя пугал, накручивал, и от этого ему становилось еще хуже. Страх сковал главу семьи, и новый день он планировал снова начать с выпивки, чтобы хоть немного снять нервное напряжение. Но вино уже опротивело и не лезло в горло, а недобрые предчувствия продолжали сжимать сердце, и он боялся каждого нового дня.
— Господин маркиз, — снова появился Арчи.
— Что!? — Чентерья резко обернулся и ожег секретаря гневным взглядом. — Я же сказал, что меня ни для кого нет!
— К вам гость… — Арчи поморщился и добавил: — Из столицы.
— От кого он? Как выглядит?
— По виду отставной офицер, представился бароном Эхартом.
— Он от канцлера?
— Эхарт про него не упоминал, но настроен серьезно.
— С чего ты так решил?
— Ведет себя чересчур напористо и держится уверенно, словно не он к нам в гости пожаловал, а мы к нему.
"Значит, все-таки посланец канцлера", — подумал маркиз и сказал:
— Впускай гостя.
Барон Эхарт появился через минуту. Среднего роста широкоплечий воин, не старше двадцати пяти лет, подтянутый и пластичный. Наверняка, отличный фехтовальщик. На широком армейском ремне ирут и кинжал. Черный камзол и бриджи. Сапоги в серой пыли. Взгляд уверенный. На голове широкополая шляпа с эмблемой в виде красного солнца и руны Справедливость.
"Точно, человек графа Руге, — решил маркиз, закончив рассматривать посетителя. — И что делать? Отдать вымогателям, что они просят, или сопротивляться? Придется уступить, а иначе всем плохо будет".
— Чем обязан? — Чентерья поднялся.
— Позвольте представиться, господин маркиз, — гость щелкнул каблуками и резко, по-военному, кивнул: — Барон Нунц Эхарт, вассал графа Уркварта Ройхо.
— Так вы не от канцлера? — удивился маркиз.
— Нет. А даже наоборот.
— В смысле?
— Мой сюзерен, граф Ройхо, если вы не знаете, с недавних пор назначен советником Его Императорского Величества.
— Вот как? И что из этого?
— Его Величество император Марк Четвертый Анхо узнал о бесчинствах, которые вершит канцлер, прикрываясь своей должностью и доверием государя. И граф Ройхо ведет расследование этих деяний.
— Фух! — маркиз побледнел и упал на стул.
— Что с вами, маркиз? Вам плохо!?
Эхарт бросился к Чентерья, но тот махнул рукой:
— Это нервное. Сейчас пройдет. Мне показалось, что вы принесли плохие новости, а тут радость. Я знал, что император получит мои письма и не оставит род Чентерья в беде. Слава пресветлым богам!
— Слава богам! — барон поддержал маркиза, поправил ножны с мечом, скинул шляпу, расположился напротив хозяина и продолжил разговор: — Как вы понимаете, маркиз, мы хотим вам помочь. Защиту гарантируем. Но вы должны оказать нам содействие.
— Что от меня потребуется? Деньги, мои лошади, связи нашей семьи? Я помогу, только скажите, чем, и оградите меня от канцлера.
Барон улыбнулся:
— Мы не вымогатели. Посчитаете нужным помочь, не откажемся, и любые пожертвования пойдут императору. Но это потом. А сейчас все просто. Расскажите, кто к вам приезжал, что от вас требовали канцлер и великий герцог, к кому вы обращались за помощью и через кого передавали послания для императора.
— Да. Я все расскажу. Мне скрывать нечего.
* * *
Империя Оствер. Эвергард. 30.05.1407 г.
По кварталу Найра, что в славном своими доблестными рыцарями и прекрасными дамами городе Эвергард, шел молодой дворянин. Плечистый высокий блондин в потертом сером полукафтане, при остром клинке, который висел на боку, и тощем кошельке. Звали его шевалье Хаген Тракайер и, несмотря на тяжелые хмурые тучи, нависшие над всей имперской провинцией Эверцн, наблюдая за уличной суетой родного города, он улыбался. Хотя иногда его улыбка казалась гримасой, а лицо аристократа уже успели избороздить глубокие морщины.
Он рано остался без родителей, сгоревших в охватившем родовое поместье пожаре. Не имел высоких покровителей при дворе и не мог рассчитывать на богатых родственников. Поэтому детство у него было трудным и случалось, что Хаген, которого воспитывала тетка, многодетная вдова мелкого чиновника, радовался куску пресной лепешки и головке репчатого лука. Что поделать, не всем же быть богачами? И Хаген не унывал. Будущий гвардеец верил, что его жизнь обязательно переменится к лучшему, и готовился к поступлению в военный лицей.
В свой срок, худой патлатый парень в штопаной рубахе пришел к воротам "Скройдена" и предъявил документы, что он шевалье Тракайер. И хотя сначала его приняли за самозванца, укравшего паспорт дворянина, после магической проверки личность молодого человека благородной крови подтвердили.
Хагена пропустили на территорию военного лицея, а когда спустя три года он его покинул, юношу было не узнать. Вместо гадкого утенка мир увидел гордого орла, достойного потомка рода Тракайер, сильного и умелого воина, которого сразу же определили в Синюю свиту императора.
В один миг в жизни шевалье все переменилось. Не было ничего, и вдруг на него просыпался золотой дождь. Шикарная униформа элитного гвардейца, крупные денежные премии за дуэли с врагами "Имперского союза", любовь прекрасных женщин и вечера в лучших салонах столицы. Все это у Хагена было. Целый год он служил при дворе, а затем участвовал в битве за равнину Верна-Юль. Как и все гвардейцы, проявил исключительное мужество и отвагу, был награжден и досрочно получил звание лейтенанта.
После таких успехов о будущем можно было не думать. Все будет отлично — каждый, кто пережил кровавую фронтовую мясорубку, хотел в это верить. И на одном из балов шевалье Тракайер познакомился с девушкой, дочерью известного купца Киэпа Дияра, прекрасной Мирандой.
Когда взгляды молодых людей встретились, гвардеец и блистательная красавица замерли.
"Это судьба", — подумал Хаген, а затем подошел к девушке, представился и пригласил ее на танец.
Спустя несколько дней Тракайер попросил у Дияра руку его единственной дочери. И старый прохвост, промышлявший посредничеством между похитителями людей и родственниками похищенных, покосился на дочь, которая бросилась навстречу лейтенанту, и согласился. Он не смог отказать любимому ребенку, а Хагена, что немаловажно, не интересовали его богатства.
Свадьбу сыграли красивую и шикарную. Молодые были счастливы и любили друг друга. Все складывалось настолько удачно, что порой Хаген не верил в то, что это происходит с ним. Вместе с женой он молился богам и просил их только об одном — никогда не разлучать их и поскорее подарить детей.
Вот только мечтам и чаяниям Хагена и Миранды не суждено было сбыться. Счастье оказалось мимолетным и произошло то, чего нельзя было предугадать. В один самый обычный и ничем не примечательный день в доме купца Дияра произошел пожар. Огонь моментально охватил здание и жена Тракайера, милая, нежная и прекрасная Миранда, сгорела.
Второй раз пламя унесло самое дорогое, что было у шевалье, и он не мог в это поверить. Несколько дней вместе с тестем, надеясь на чудо, он разгребал пепелище. Но от любимой женщины не осталось ничего, кроме горстки обгорелых костей. Прожорливый огонь сожрал все, что когда-то было Мирандой, и Хаген едва не сошел с ума. Он выл и стонал, плакал и проклинал небеса, голыми руками хватался за не остывшие угли, и горе Трнакайера не имело границ.
Наверное, если бы не целители, опоившие его зельями, от горя у шевалье разорвалось бы сердце. Однако Хагена спасли, и когда он пришел в себя, гвардеец долго тосковал, а потом решил умереть. Как подобает мужчине, в бою, дабы клинок испил вражеской крови.
Покинув гвардию, Тракайер отправился на Южный фронт в армию генерала Карса Ковеля. Там он принял линейную роту в 3-м пехотном полку и стал искать смерти. Но старуха с косой, словно издеваясь над ним, не хотела его забирать. Из любой битвы смеющийся в лицо врагам бешенный лейтенант выходил без единой царапины. Подобно первым остверам, которые пришли в Центральную Эрангу откуда-то с севера, он бросался на мечи, копья, секиры, и ничего не боялся. Прорубая путь боевым товарищам, Хаген не знал жалости и не давал пощады врагам. И, как это ни странно, реки пролитой им крови, вернули его к жизни. Снова на губах лейтенанта иногда появлялась улыбка, робкая, вскользь, и он задумался о том, правильно ли живет и как к его поведению отнеслась бы Миранда.
"Нет. Она не хотела бы моей гибели", — однажды подумал Тракайер, и его боевое исступление пошло на спад.
Минуло полгода, как умерла жена, и лейтенант стал самим собой, по крайней мере, внешне. Время лечит — так говорят. И, видимо, это правда. Тракайер пережил свое горе, перегорел в нем и переродился. От прежнего Хагена, весельчака и любимца женщин, мало что осталось, а новый воспринимал жизнь совершенно иначе. Никаких долгосрочных планов, надежд и мечтаний. Он жил одним днем, не копил денег и думал только о войне, конец которой, убивая врагов, Тракайер должен был приблизить. Вот такая простая жизненная позиция человека с непростой судьбой.
Тем временем война продолжалась, и по ходатайству командира полка Хаген должен был получить звание капитана. Ему это было безразлично, но он не возражал. Главное, что он находился при деле, а мысли о самоубийстве посещали его все реже. И тут в жизни шевалье вновь произошел крутой поворот. Старый мошенник Дияр умер и в обход многочисленных родственников оставил свои богатства: казну, лавки, склады, торговые баржи и контору; любимому зятю. Почему и отчего? Наверное, в память о дочери и том времени, когда Хаген находился рядом. А через три дня Тракайера навестили посланцы канцлера…
— Хаген! — рядом с шевалье остановилась карета и он, готовясь отразить неожиданную атаку, обернулся.
Из кареты вышел Виран Альера, которого Хаген знал по службе в гвардии. Однако Тракайер никому не доверял. Поэтому приветствовать бывшего сослуживца, не торопился и был настороже.
— Расслабься, Хаген, это же я, твой боевой товарищ, — Альера приподнял руки, улыбнулся и добавил: — Я тебя искал и нашел.
— Зачем?
— Меня послал император. Ты ему нужен.
— Что-то мне не верится, — Тракайер покачал головой. — Где император, а где я…
— И, тем не менее, это так. Клянусь честью.
— Допустим, ты говоришь правду…
— Ты сомневаешься в моих словах!?
— Сейчас я никому не верю. Даже братьям-гвардейцам.
— Я знаю о твоих проблемах. Садись в карету, поговорим, и я все объясню.
Оглянувшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, Хаген подумал, что если бы его хотели убить, то уже прикончили, и принял приглашение Альеры.
Карета тронулась, и Тракайер сразу же перешел к делу:
— Итак, тебя послал император?
— Да.
— Он лично отдал тебе приказ?
— Я подчиняюсь его советнику Уркварту Ройхо.
— Тому самому, который Ваирский?
— Точно так.
— И зачем я государю?
— С тобой я могу говорить откровенно. Марку Анхо нужны верные бойцы, которые не подчиняются графу Руге. А у тебя из-за канцлера неприятности. Верно?
— Так и есть.
— Что его люди от тебя хотели?
— Денег. Приехали, гниды штабные, на позиции, и давай рассказывать, каким плохим человеком был покойный Дияр. А потом потребовали, чтобы я переписал все его имущество и вклады на канцлера.
— И что ты?
— А ничего. Если бы со мной разговаривал человек, которому я доверяю, и объяснил спокойно, для чего канцлеру золото, наверное, отдал бы нечаянное наследство. Мне деньги вроде бы ни к чему. Но когда от меня что-то требуют и делает это не боевой офицер, а тыловая крыса, я начинаю возражать.
— Да уж, я знаю, как ты это делаешь.
— Вот и они теперь знают.
— Ты посланцев канцлера, случаем, не покалечил?
— Нет. Одному нос сломал, а второго вырубил. Потом обоих выбросил из палатки.
— И что дальше?
— Меня вышвырнули из полка, командир не смог прикрыть, и намекнули, чтобы я ходил и оглядывался. Мол, конец мне, в любом случае.
— Так-так, а в Эвергард тебя как занесло?
— Я родом отсюда. Думал навестить тетку и родственников, помочь финансами и предупредить об опасности. Мало ли, угрозы от людей канцлера не шутка. Они обид не прощают.
— Ничего. Теперь твою спину прикроют. Доберемся до столицы, и там Уркварт объяснит, что нужно делать. Разумеется, если ты с нами и готов послужить императору.
Хаген пожал плечами:
— Честно говоря, мне все равно. Лишь бы компания хорошая была, и государь подтвердил полномочия Ройхо.
— Значит, мчимся в столицу?
— Сначала к моим родственникам. Время есть?
— Пара часов. Говори, куда ехать.
* * *
Империя Оствер. Грасс-Анхо. 30.05.1407 г.
Купец Адольфо Мадирэ посмотрел на гостя, который появился в его доме неожиданно, расшвырял слуг, силой прорвался в личные покои хозяина и расставил по всему особняку вооруженных бойцов. Он был спокоен, а вот купец наоборот, находился в ярости. И, не выдержав нервного напряжения, Мадирэ ударил по столу кулаком и закричал:
— Проклятые вымогатели! У меня больше ничего нет! Слышите!? Я почти нищий!
Незваный гость, имперский граф Уркварт Ройхо, как доложили купцу информаторы, фаворит государя, усмехнулся и небрежно взмахнул рукой:
— Успокойтесь, господин Мадирэ. Я не требую от вас денег.
— А ради чего вы здесь!? — пухлое лицо купца покрылось красными пятнами, и по нему заструился едкий пот. — Вы вламываетесь в мой дом! Бьете моих слуг, а теперь спрашиваете, сколько золота потребовал с меня канцлер! Разве вы не в одной команде!?
— Нет, — граф покачал головой.
— Я вам не верю! — рукавом дорогой шелковой рубашки Мадирэ обтер лицо, на миг замер, а затем всплеснул руками: — Мне все понятно! Как же я сразу не догадался, старый болван! Вы хотите разорить меня окончательно! Мошенники! А я ведь поверил, что больше ко мне не придут!
Неизвестно, сколько бы еще кричал купец, но Ройхо его успокоил. По-своему. Как умел.
Граф приблизился к Мадирэ, левой рукой схватил его за рубашку, а правой отвесил ему сильную хлесткую пощечину.
Мадирэ, которого не били уже лет сорок, громко клацнул зубами, закрыл рот и отшатнулся. При этом Ройхо его отпустил, и он упал на толстый ковер с длинным ворсом. В голове Мадирэ стоял звон, а из носа пошла кровь и он зажал его пухлыми пальцами.
— Поднимите голову, и не дергайтесь, — посоветовал Ройхо. — Тогда кровотечение остановится.
Купец запрокинул голову и его рот наполнился кровью. Однако через пару минут кровотечение остановилось, и граф спросил его:
— Успокоились, господин Мадирэ?
— Да, — ответил купец.
— Тогда продолжаем разговор. Без диких криков, лишнего шума и громогласных обвинений. Договорились?
— Договорились.
— Хорошо. А начнется беседа двух цивилизованных людей с того, что я услышу рассказ о том, кто к вам приходил от имени канцлера и сколько монет вы им отвалили.
Словно хозяин, граф присел в кресло. Купец последовал его примеру. Кряхтя, он разместился напротив, помолчал и, осознав, что на помощь слуг и охранников рассчитывать бесполезно, заговорил:
— Канцлер прислал двоих. Первый — Сим Ойса, очень опасный человек, наверное, из тайных стражников. Второй — полковник Дарагаш из гвардии. Они вручили мне верительную грамоту от графа Руге, а затем сразу перешли к делу. В моей биографии темных пятен хватает, признаю это. И компромата на меня накопилось много: незаконная торговля людьми, контакты с пиратами и контрабандистами, транспортировка наркотиков на судах моей торговой компании и не безвозмездная помощь людям, которые на данный момент причислены к врагам империи. Этого достаточно, чтобы отправить меня на плаху. И на каждый эпизод у людей канцлера был подготовлен соответствующий документ. Однако они пришли не за тем, чтобы покарать меня. Нет. Им нужны были мои деньги, как они сказали — для спасения государства…
Мадирэ тяжко вздохнул, опустил голову и задумался, но Ройхо его поторопил:
— Что дальше? Какие условия они вам выдвинули?
— Все просто. Компромат уничтожается и я снова чист. Однако за это я должен был выложить полтора миллиона иллиров.
— Сумма крупная.
— Более чем. Даже для меня. Но я был напуган. Эти сволочи смогли это сделать…
— И вы, насколько я понимаю, отдали им золото?
— Да. Они назначили срок десять дней, но я смог расплатиться раньше.
— Странно. Обычно у купцов вся наличность в деле. А у вас, Адольфо, оказалось полтора миллиона. Откуда деньги?
— Я же говорю — мне было страшно. Хотелось поскорее решить проблему, невзирая на потери, и я заложил большую часть своих товаров, лавки и склады. Поэтому расплатился через два дня.
— Кому заложили имущество?
— Банку Канимов.
— Под какой процент, и на какой срок?
— На один год. Под двадцать пять процентов годовых. Учитывая, что империя воюет, а многие провинции объяты волнениями и мятежами, условия хорошие.
— А как на банк Канимов вышли?
— Глава столичного филиала господин Эшберт, с которым у нас давние деловые отношения, мой партнер по картам.
— Откуда Эшберт узнал о ваших проблемах?
— Я сам рассказал. И он сразу предложил помощь.
— Золото получили наличными?
— Нет. Мне выписали чек.
— И люди канцлера его приняли?
— С радостью, не задавая лишних вопросов.
— И вас это не смутило?
— В тот момент нет.
— Грамота от канцлера сохранилась?
— Мне дали с ней ознакомиться, а потом забрали.
— Гарантии уничтожения компромата были?
— Все документы у меня… И только потом я подумал, что они ничего не стоят… Наверняка, есть дубликаты…
— Вы же опытный человек, Мадирэ, — Ройхо усмехнулся. — И так опростоволосились?
— Страх делает из людей животных, которые действуют на инстинктах.
— Объяснение хорошее. А кто забирал чек?
— Сим Ойса и Дарагаш.
— Давно это произошло?
— Три седьмицы назад.
Ройхо замолчал, потер ладони и, резко поднявшись, подошел к окну. Он смотрел на улицу, а руки закинул за спину. И Мадирэ хотелось спросить его — к чему эти расспросы. Однако он не решился. Купец ждал дальнейшего развития событий и надеялся, что больше его не ударят.
Спустя несколько минут Ройхо нарушил тишину:
— У меня для вас две новости, Адольфо. Как водится, одна плохая, а вторая хорошая. С какой начать?
— Давайте с плохой.
— Вы стали жертвой обмана. Отлично спланированного мошенничества под прикрытием канцлера. Еще бы немного, день-два, и от вас отстали бы. По крайней мере, на время. Но вы испугались, доверились Эшберту, который, наверняка, находился в сговоре с вымогателями, и сами, без физического давления, заложили свое имущество.
— Но канцлер…
— А что канцлер? Вы с ним лично разговаривали? Нет. А деньги, полтора миллиона иллиров, в государственную казну не поступили. Крайних в махинации двое, Сим Ойса и Дарагаш. И если вы захотите вернуть свои иллиры, вам предстоит долгая судебная тяжба. Ваше слово против их слов. А они упрутся и скажут, что вы лжете. Свидетелей-то нет, и расписок никаких они вам не давали.
— А как же компромат?
— А вы решитесь предоставить его для рассмотрения в суде?
— Нет.
— Вот видите. Как на дело ни посмотри, а вы, такой хитрый и опытный мошенник, сами стали жертвой. Надеюсь, сейчас вы это понимаете?
— Вполне, — купец кивнул и спросил: — А что насчет хорошей новости?
— Вам предоставляется уникальная возможность все исправить и вернуть свои деньги.
— Каким образом?
— Я задумал аферу и мне нужен сообщник. Такой как вы. Известный в деловых кругах человек с репутацией удачливого авантюриста.
— Ройхо, вы человек императора. И мне не верится, что я слышу от вас слово — афера. Вы правы, у меня есть определенная репутация и вес в деловых кругах. Но и у вас она имеется. Репутация человека чести, жесткого, волевого и фанатично преданного императору. Простите, но при таких раскладах иметь с вами дело просто-напросто опасно.
— И, тем не менее, придется.
— Это угроза?
— Да. У меня тоже есть на вас компромат. И если вы откажетесь от сотрудничества, я пущу его в ход и уничтожу вас окончательно.
— Как?
— Очень просто. Именем императора отберу все, что у вас осталось, и превращу Адольфо Мадирэ в пыль. Вы мне верите?
Снова лицо купца покрылось потом и он, смахнув его, ответил:
— Верю.
— А раз так, не сомневайтесь и не ищите лазеек. Примите мое предложение, и я клянусь, что вы не пострадаете и вернете потерянное золото.
— Что именно мне предстоит делать?
— Об этом поговорим позже, когда настанет срок.
— А если я предам вас?
— Не получится. Мне хорошо известно, на что вы способны, Мадирэ, и я приму меры предосторожности. Прежде, чем мы начнем работать, вы дадите клятву на крови, а затем рядом с вами всегда будет мой человек. Но это потом. А сейчас мне нужен ответ — вы со мной или против меня?
Купец думал недолго. Афера, так афера, лишь бы не кинули и не убили. А Ройхо такой человек, что слово чести для него не пустой звук. И Адольфо Мадирэ принял правильное решение:
— Я с вами, граф.
— Отлично. Из столицы не отлучайтесь, глупостей не делайте. Увидимся через семь-восемь дней. От меня прибудет гонец и предъявит письмо с печатью Ройхо. После чего поступайте, что он вам скажет.
— Я вас услышал, господин граф.
— В таком случае, всего хорошего и до встречи. О нашем разговоре, конечно же, никому ни слова. Если появятся люди канцлера, я узнаю об этом и обеспечу вам прикрытие. Однако вряд ли они снова вас потревожат, ибо это ни к чему, деньги-то вы им отдали.
Быстрым шагом граф покинул комнату, и купец услышал команду, которую он отдал своим воинам:
— Амат, Нерех! Снимаемся!
В коридорах загремели солдатские ботинки и сапоги, но вскоре все стихло и Мадирэ, приблизившись к окну, смог увидеть отъезд графской кавалькады.
Окруженная всадниками черная карета стронулась с места и вскоре скрылась за поворотом. А Мадирэ продолжал стоять, размышлял о превратностях судьба, проклинал свой страх и думал о том, что еще не поздно все бросить и сбежать заграницу. Да только, что его там ожидало? Ничего хорошего. И, прогнав тоску, купец присел за рабочий стол и постарался вернуться к делам своей торговой компании.
Однако как он ни старался сосредоточиться, у него не получалось. Раз за разом, мыслями он возвращался к предложению Ройхо и пытался понять, какую же аферу задумал этот аристократ. День был испорчен окончательно и, в конце концов, забросив дела, Адольфо Мадирэ отправился туда, где его всегда ждали, в личный гарем.
