Глава 23
Остров Сицилия. Порт Поццалло. 14.12.2064

Ранним утром десятого декабря, с небольшим конным конвоем и повозкой с ценными подарками, я отправился в городок Рагуза, ставку самого авторитетного местного вождя и нашего «большого друга» Адриано Патти. К полудню был на месте и, без всяких экивоков и околичностей, попросил у него убежища и приюта для наших людей. Просьба была подкреплена щедрым материальным подношением, по сути, самой обычной взяткой, и Патти пошел мне навстречу, как никак, мы друзья и союзники, а значит, друг другу должны помогать.

От нашей сделки вождь ничего не терял, ведь свободной земли, леса и развалин на его территории было с избытком, а отрядные некомбатанты на свое содержание никаких затрат не просили. Все, что от него требовалось, это нарезать Тимошину кусок территории в пределах своих владений и толкнуть несколько речей перед остальными вождями провинции. В общем, с Патти мы договорились, сделкой оба остались довольны, ударили по рукам и распрощались, как нам тогда казалось, на очень долгий срок.

Так прошел первый день, отведенный мной на эвакуацию отряда из Поццалло. Второй и третий пролетели в суете: люди бегают, идет паковка вещей, демонтаж оборудования и погрузка всего ценного на «Ставрос». Полнейший бедлам, в котором мог разобраться только один человек, комендант базы Антон Антонович Тимошин, который и возглавил все основные работы. Все же, организатор и гражданский администратор он хороший, особенно когда цель имеет, и этого у него не отнять. Нужный и полезный для нашей структуры человек, и в эти деньки я не раз хвалил себя за то, что на должность начальника базы выбрал именно его.

Вечером двенадцатого числа порт покинули танкер «Звезда Вифлеема» и грузо-пассажирское судно «Ставрос». Они ушли на Алжир, где должны были стать под погрузку, которой руководил Кум, а им на смену, утром тринадцатого, от африканских берегов вернулись наши десантные транспорты с сицилийцами и воинами отряда. Все развивалось по моему плану, мы торопились как можно скорее покинуть базу, но, человек предполагает, а судьба располагает. Отряд не успел сделать для эвакуации базы все, что планировалось, и в этом виновато наше самомнение и недооценка противника.

Мне и всем командирам отряда думалось, что у нас в запасе как минимум восемь дней. Однако наступило сегодняшнее утро, и оно принесло два известия.

Первое, радостное, пришла наша яхта, которая благополучно и без особых приключений достигла острова Кипр, забрала на борт диверсионную группу Серого и вернулась в Поццалло.

Вторая же, напротив, была поганой настолько, насколько это возможно. При возвращении яхта обнаружила корабли вражеского флота. Карательная эскадра Альянса находилась совсем рядом, и к нам в гости шла не просто группа из нескольких кораблей, а более двадцати самых лучших боевых единиц из состава гвардейской флотилии Игнасио Каннингема.

С самого начала своего рейда, ни группа Серого, ни яхта, на связь не выходили, и соблюдали полное радиомолчание. Однако о том, что наше самое скоростное судно входит в порт, мне доложили сразу же, как только оно появилось на экранах радарной установки «Ветрогона», работающей в режиме двенадцатимильного обнаружения целей.

Покинув штаб, я успел встретить героев прямо на причале. Не смотря на запарку и лагерную суету, хотелось устроить парням достойный прием и обеспечить группе отдых по полной программе, но только я пожал руки Серому и Тарпищеву, которые первыми соскочили на бетон причала, как капитан яхты сказал:

— Беда, Мечник! Гвардейцы Первого Лорда-Маршала уже на подходе.

— Где? — сквозь резко сжатые зубы выдохнул я.

— Когда мы их догнали, они находились в шестидесяти пяти милях от бухты. Средняя скорость эскадры восемнадцать узлов, так что сейчас они милях в двадцати пяти.

Мозг еще лихорадочно обрабатывал полученную информацию и искал выход, а правая рука сама собой выхватила из чехла рацию, и нажала на передачу сигнала:

— Мечник взывает «Ветрогон»!

— На связи! — ходовой мостик фрегата отозвался без всякого промедления. — На посту вахтенный матрос Саблин.

— Где капитан?

— Проводит инспекцию в машинном отделении.

— Срочно его на мостик и переключи радар на обзор в тридцать миль.

— Понял, — с полминуты молчание и новый доклад: — Дистанция двадцать шесть миль, множественные цели идущие курсом на Поццалло, скорость семнадцать с половиной узлов. Капитан вызван на мостик.

— Всем командирам групп и подразделений, — следующие мои слова предназначались всему лагерю, — боевая тревога! Тимошин, срочная эвакуация оставшихся в лагере рабочих бригад! Бросайте все, мешки на плечи, лошадей в повод, и в лес! Лида, поднимай десант! Игнач, за тобой гаубицы и минометные расчеты! Капитанам кораблей, через десять минут доложить о готовности судов покинуть порт!

— Есть! — коротко отрубила Лида.

— Со мной сорок подростков и десять рабочих, ухожу на Рагузу, связь на постоянный прием, — ответил Тимошин.

— Комендоры на позициях, к открытию огня будем готовы через пятнадцать минут, — следом голос Игнача.

Командиры доложились, и вклинился Скоков:

— «Ветрогон» готов к отходу! Жду приказов!

— Максим Сергеич, командуй кораблями. Сможешь уйти, хорошо, а нет, бросай «коробочки», высаживайся на побережье и спасайся. Береги людей, а про подвиг «Варяга» даже думать не смей, половина твоего экипажа остается на берегу, и ты даже артиллерийскую дуэль устроить не сможешь. Оторвись от погони и выходи на северный берег Сицилии, мы отобьемся, и ты нас заберешь.

Краткий миг раздумья и вопрос:

— Укажи место встречи и срок?

Вспомнив карту и прикинув расстояние до северных берегов Сицилии, я ответил:

— Порт Капо-ди-Орландо, ровно через месяц.

— А чего не раньше?

— Погоню за собой уводить будем, а это время и неизбежные потери, так что месяц срок нормальный.

— Понял! Удачи тебе Мечник!

— И тебе того же, Максим Сергеич!

Рация возвращается на портупею, и я смотрю на Тарпищева и Серого. Сержант уже выгрузил своих воинов, и они отправляются на позиции в пределах лагеря, а капитан яхты интересуется:

— Мне с фрегатом уходить или, может быть, покрутиться вокруг?

— Заправляешься топливом и переходишь в подчинение Скокова. Как он решит, так и будет. Сочтет нужным использовать скорость твоей яхты, для того чтобы отвлечь противника, начнешь суетиться, а нет, направишься на Алжир.

Тарпищев молча кивает и переходит на борт своего суденышка, а я, в сопровождении Серого, возвращаюсь в штаб. Пока идем, ведем разговор, и сержант рассказывает о своем славном диверсионном рейде на территорию противника. Если кратко, то все у него сложилось удачно. Успешная высадка, марш к горе Олимп, разведка местности вокруг РЛС, которую охраняли полсотни вражеских солдат, и отчаянный ночной налет. Как говорится: наглость второе счастье, а для Серого и его парней, воинская удача и лихость, которые сложились вместе и дали диверсантам победу без потерь.

Что тут скажешь, была бы моя воля, каждому воину в штабах орден пробил, но сейчас родина далеко, а нас ожидает очередная схватка с врагом. Может быть, самая жестокая из тех, какие были у нашего отряда на Средиземном море. Солдаты и моряки Альянса жаждут нашей гибели. Они считают себя вправе изничтожить нас и желают получить награду за головы пиратов Мечникова, и пощады ждать не стоит ни при каких раскладах. Ну, это и ничего, мы не раскисаем, и на данный момент задачу остающихся на базу воинов, которых вместе с группой Серого ровно сто сорок человек, я вижу достаточно ясно.

Мы должны сдержать противника и дать возможность нашим людям: женщинам, подросткам и техникам, отойти как можно дальше от берега. Затем, когда станет припекать, отряд отступит в леса, уведет за собой погоню, потреплет ее, и через месяц, как уговорено со Скоковым, выйдет на противоположный берег острова Сицилия. За себя и воинов, я как-то сильно не переживаю, беготня по лесам и горам дело привычное, а вот за корабли, думаю постоянно, и думка эта одна: оторвутся они от погони или нет. Фрегат и яхта Тарпищева, с ними все понятно, скорость и радары скажутся в любом случае и на их стороне все шансы, а вот десантные транспорты, которые более чем наполовину загружены отрядным имуществом, могут и не успеть скрыться. Впрочем, БДК будут уходить от базы вдоль берега и, в случае серьезной угрозы, всегда смогут выброситься на берег, а экипажи на них, из бывших наемников и гвардейцев, так что шансы на выживание они имеют неплохие.

Корабли покинули бухту через пятнадцать минут. Десантные транспорты направились на запад, а «Ветрогон» и яхта, на среднем ходу, пересекли курс эскадры Альянса и двинулись на юг. Теперь можно сосредоточиться на наземном сражении, артиллерия готова, дула тяжелых пулеметов смотрят в небо и на пляж, фугасы подключены к подрывным машинкам, а бойцы попрятались по блиндажам, дотам, дзотам и лесным окопам. В рыбацкой деревушке слышен женский плач, и местные рыбаки уходят вслед за нами. Правильное решение, солдаты Альянса не станут разбираться, кто прав, а кто виноват.

В ожидании пролетает час, по крайнему сообщению с «Ветрогона», за фрегатом и яхтой увязались пять эсминцев и среди них самый скоростной корабль на Кипре «Хиггинс». БДК ушли спокойно, и за ними погони нет. Возможно, их попросту не заметили, а может быть решили сосредоточиться на охоте за Скоковым, а транспорты оставить на потом. Вражеские суда мы еще не наблюдаем, но они где-то совсем рядом, концентрируются для высадки своей морской пехоты или для первого артиллерийского налета.

Командный пункт отряда находится на развалинах крепости. Мы с Игначом высматриваем противника, ждем его, но он появляется совершенно неожиданно. Юркий корвет, водоизмещением около тысячи тонн, на скорости в тридцать узлов, выныривает из-за недалекого мыса и зигзагами идет по бухте. Вражеский капитан считает, что его не достать, но Игнач и его парни свое дело знают туго, а бухта разбита на квадраты и пристреляна так, что каждый выстрел должен бить в цель.

— Гасим? — спрашивает пластун.

— Огонь! — разрешаю я.

Стволы 155-мм гаубиц плюются огнем, шум выстрела бьет по барабанным перепонкам, четыре тяжелых снаряда летят в корвет, но накрывает его только один. Впрочем, небольшому суденышку, хватает и этого. Начиненная взрывчаткой стальная болванка, падает на его корму, взрывается, и четверть корвета откалывается от основного корпуса. Повторный залп, и накрытие двумя снарядами. Кажется, что кораблику конец, но, несмотря на три попадания, он все еще на плаву. Третий залп, еще два снаряда падают на палубу и надстройку, и этого хватает. Подобно пластмассовой игрушке корвет переворачивается через себя, показывает нам свой недавно очищенный от водорослей подводный борт и скрывается в морской пучине.

Неплохое начало. Первый успех за нами, но теперь моряки Альянса знают, что мы именно в Поццалло, а не где-то еще, и утопить разведывательный корвет, не велик врагу урон. Сейчас адмирал, который командует эскадрой, должен раскинуть перед собой старые карты этого побережья. Затем он отдаст приказ на открытие артиллерийского огня и нам придется туго, а после этого наступит черед морской пехоты.

Наши гаубицы прячутся в капониры, хорошие бетонные укрытия, из которых орудия можно за несколько минут вытащить на огневые позиции, а мы отходим вглубь леса, и в опасной зоне предполагаемого обстрела остаются только наблюдатели. Однако проходит время, около двух часов, наступает полдень, а вокруг нас тишина. Про что могу подумать сразу, так это про высадку вражеского десанта в одной из соседних бухт и фланговый обход. Если так, то нам придется отходить несколько раньше, чем было задумано.

Тишина повисла над покинутой базой, рядом со мной около блиндажа сидит Лихой, и он, резко подняв голову, издает громкий рык. Он что-то почуял, опасность сверху, я прислушиваюсь и различаю шум моторов. Вертолеты! Против нас брошено самое ценное, что есть у Альянса, это его авиация.

— Воздух! — разносится над укрытиями.

Стволы тяжелых трофейных ДШК и «Браунингов» М2НВ устремляются в небо. Из своих укрытий пулеметчики всматриваются в небо, и вот, появляется первая вертушка, за ней вторая и третья. Полное звено, и не одно, за ним еще два. Всего, против нас девять вертолетов, как мне кажется, переделанные под работу на земле SH-60 «Sea Hawk». У каждого вертолета по несколько ракет и пулемет, и каждый такой аппарат может в одиночку уничтожить пару танков и до взвода пехоты.

Мы не торопимся открывать огонь, ждем дальнейшего развития событий и того момента, когда вражеские вертушки подставятся. Над головами ревут двигателя, а воздух от винтов, пригибает к земле деревья. Первое звено заходит на боевой разворот и открывает огонь.

Шир-х-х! Шир-х-х! Шир-х-х! Ракеты устремляются на позиции нашей тяжелой артиллерии, и взрывы сносят древние крепостные стены, которые помнят еще времена крестоносцев и норманнских рыцарей. Свежий морской ветер практически сразу уносит дым и гарь в сторону, видны разбитые позиции, и кучи каменного крошева. Одно орудие точно не в строю, капонир завален железобетонным хламом и кирпичами, а три других остались незамеченными вражескими летунами и по-прежнему готовы к бою.

Вторая тройка вертолетов заходит на базу. Из туловищ стремительных стальных птиц летят ракеты. Они падают на то, что совсем недавно было нашим домом. Череда взрывов проносится по базе. Дрожит и вибрирует воздух. От места падения ракет расходятся ударные волны, и они сметают все, что стоит на их пути. Горят жилые бараки, и к серым зимним небесам поднимаются огромные облака кирпично-известковой пыли. Черные грибы взрывов продолжают вырастать между домиком отрядного штаба и почти пустыми складами. Полный хаос, завораживающе красивый в своем буйстве и неистовстве, и в то же самое время смертельно опасный для каждого, кто в него попадет.

На смену второму звену идет третье, и эти не опасаются ничего. Летчики концевых трех машин видели, что с земли не было ни одного выстрела, и посчитали, что опасности для них нет. Они идут как на параде, никаких маневров уклонения и прочих защитных ухищрений. Цель этого звена еще раз пройтись над крепостью и обстрелять окраину нашей базы.

— Внимание! Пулеметы огонь! — произнес я в рацию.

Откидываются маскировочные сети, выдвигаются из укрытий турели, и не успели вражеские вертушки выпустить свои первые НУРСы, как их практически в упор, встретили двенадцать боеготовых пулеметов. Расстояние плевое, от двухсот пятидесяти до тридцати метров. Что с такой дистанции может сотворить с хрупкой и небронированной машиной пуля калибром свыше двенадцати миллиметров, представить не сложно. Огненные плети, протянувшиеся с земли к небу, в этот миг напоминали веревки арканов, которые метнулись ввысь и сдернули два из трех летательных аппаратов с небес в мутную гарь пылающей базы. Третьей вертушке повезло. Пилот успел сориентироваться, а может быть почуял неладное, заложил крутой разворот, и пулеметные очереди не смогли достать удачливый «Sea Hawk».

Остальные машины, еще могли бы обработать нас своим стрелковым вооружением, но рисковать не стали и, сделав пару кругов вне дальности нашей стрельбы, удалились в сторону корабля-вертолетоносца, с которого совсем недавно вышли на выполнение своей задачи. И второй раунд остался за нами, а спустя всего несколько минут после ухода вертушек, начался артиллерийский обстрел берега.

От базы и так-то немногое осталось, а шквал корабельных снарядов, обрушившийся на Поццалло, окончательно превратил все окрестности в лунный пейзаж. Этот обстрел я пережидал в блиндаже, который от каждого взрыва ощутимо встряхивало, а из покрытой трещинами железобетонной плиты над головой, сыпалась грязь и пыль. Казалось, что вот-вот поддерживающие потолок стальные опоры лопнут, и вся масса укрытия рухнет на меня, Лихого и артиллеристов Игнача. Полчаса на поверхности бушевала огненная буря и, наконец-то, все прекратилось.

Люди выползали из-под земли, отряхивались от грязи, чистили оружие и откапывали своих товарищей. Как бы ни были надежны наши укрепления, и как бы плохо ни стреляли вражеские орудия, ведущие огонь по квадратам, несколько снарядов все же упали вдоль опушки леса, где мы прятались, и похоронили под завалами нескольких бойцов. Что особенно плохо, в одном из обваленных блиндажей оказалась Лида. Где она находится, Лихой почуял сразу, и не смотря на то, что окрестный пейзаж изменился практически до неузнаваемости, место мы локализовали сразу.

Артиллеристы кинулись к своим орудиям и минометам, а я и еще три десятка воинов занялись вызволением наших товарищей из подземного плена. Груды дерева, досок, бетона, земли, кирпичей и мусора. Все это откидывается в сторону. Инструментов мало, саперные лопатки и несколько ломиков, а работы много. Мы трудимся настолько быстро, насколько это только возможно, и единственные слова, которые можно слышать среди бойцов в этот момент, все по делу:

— Скорей!

— Быстрей!

— Помоги поднять!

— Давай, браточки, поднажмем!

Блиндаж расчищаем за двадцать минут. Для тех, кто под землей, это огромный срок, по себе знаю, но вот, завалы расчищены, и на свет вытаскиваются бойцы, которые находились вместе с Лидой. Трое отличных парней: двое насмерть, а один в сознании, стонет и пытается найти что-то, потерянное. Его правая рука за спиной, а левой он неловко хлопает по земле, и кто-то спрашивает:

— Что потерял?

— Ладонь, — в шоке отвечает боец и показывает правую руку, на которой отсутствует кисть.

Парня уносят в безопасное место, где ему окажут помощь наши санинструктора, а следом, вытаскивают Лиду. Женщина не подавала признаков жизни, я кидаюсь к ней, и прижимаю пальцы к шее подруги. Пульс присутствовал, и у меня от сердца отлегло. Жива! Осмотрев ее тело, успокоился окончательно и убедился в том, что с ней ничего серьезного, ссадины, ушибы и несколько порезов на руках. А что касаемо беспамятства, так это обычная контузия, и значит, оклемается моя красавица и все с ней будет в норме.

— Мечник, — от заботы о любовнице меня оторвал голос Игнача, — десант пошел.

— Иду, — автомат в руках, оглядываю чадящие развалины и своих воинов. Взмах стволом и команда: — Кто в состоянии драться, на позиции, кто легко ранен, позаботиться о тяжелых. Продержимся до темноты, и в сумерках отойдем. Бегом!

Пока мчался на КП в крепости, точнее сказать, на то место, где оно ранее находилось, надышался дымной гари. Дыхание прерывистое, в голове шумит, но мне на это плевать. Прыжок, и я оказываюсь в окопчике с Игначом. Пластун протягивает мне бинокль и кивает в сторону бухты:

— Наемники.

Прорезиненные окуляры прижимаются к глазам. Я смотрю на море и вижу около сорока десантных мотоботов, и в каждом не меньше тридцати вражеских бойцов. Это не морская пехота, а наемные пехотинцы. Странно, мы ждали морпехов, а тут, расходный материал, которого много и не жалко. Хотя, все равно кого бить. Главная наша цель, разозлить вражеского адмирала и отвлечь на себя внимание его основных сил, и мы этого добились. Теперь пострелять в пехоту, обозначить себя и отступить. Как поступит командир карателей, мы знать не можем, но если перед ним поставлена задача: уничтожить Сашу Мечникова и его воинов, то он должен пойти за нами, ведь вражеская служба радиоперехвата должна прослушивать наши частоты, а мы общаемся в открытую и не шифруемся. Следовательно, адмирал знает о том, что я на берегу, и его поступки должны быть более или менее предсказуемы.

— Что у нас с артиллерией? — опуская бинокль, спрашиваю я казака.

Тот как обычно сутулится, оглядывается на наши задымленные позиции и отвечает:

— Две гаубицы и четыре миномета.

— А остальные стволы?

— Одна гаубица уничтожена прямым попаданием ракеты, и еще одну из капонира вытащить не можем. С минометами все гораздо хуже, было двенадцать стволов: четыре отдали в охрану группы Тимошина, три ствола завалило обломками, и на одном разбился прицел.

— Начинай обстрел десанта.

Оставшиеся орудия и минометы открыли огонь по мотоботам. Головное плавсредство подкинуло в воздух, обломки судна и тела солдат раскидало по воде, и не успели еще морские воды упасть вниз, как новый залп, и уничтожен еще один мотобот. Вражеские десантники засуетились, катера как мелкие рыбешки, которых вспугнул хищник, порскнули в разные стороны, строй мотоботов рассыпался, но курса они не изменили и упрямо продолжали свое движение к берегу.

Залп! Залп! Залп! Орудийные и минометные выстрелы следуют один за другим. Артиллеристы стараются показать все, на что только способны, и к тому времени, когда через девять минут мотоботы начали вылезать на берег и высаживать пехоту, вражеский десант потерял полтора десятка плавсредств и больше четырех сотен наемников.

Гаубицы прекращают стрельбу, их придется бросить в любом случае, а мотоботы вошли в их мертвую зону и теперь они бесполезны. Орудийные расчеты вооружаются автоматами и направляются в окопы, а радиоминеры начинают готовить подрыв отслуживших свою службу стволов. Тем временем минометы продолжают работать и накрывают место вражеской высадки. Потери наемников огромны, мины выкашивают целые подразделения, но их мало, и сдержать десант они не могут. Сквозь цепочки взрывов, наемники бегут в гору, проскакивают через пляж, входят на территорию до основания уничтоженного городка Поццалло, и вскоре начинается перестрелка.

— Держаться! Не отступать! — выкрикнул я засевшим в крепости воинам и командирам групп, которые держали позицию на базе и по опушке леса за ней.

Сквозь пыль и дымовую гарь, я разглядел первого вражеского бойца, невысокого и смуглолицего паренька лет восемнадцати. Он припал к горному камню, вывороченному взрывами из своей родной среды, от него перекатился в глубокую воронку, занял позицию для стрельбы и вскинул автоматическую винтовку. Мой «абакан» прижался к плечу, взгляд выхватывает цель, а палец жмет на спусковой крючок. Короткая очередь, и моя первая личная победа в этом бою.

Враги наступают грамотно, пользуются сложным рельефом и развалинами, а тут еще и дым, который прикрывает их, но мы практически местные жители и округу знаем лучше. Где-то стоят растяжки, которые не снесло во время обстрела с кораблей, где-то фугасы, которые подрывают наши минеры, а на основных направлениях у нас пулеметы в дотах. Патронов мы не жалеем, и после короткой и жаркой схватки, противник отходит обратно к береговой кромке и портовым сооружениям. Наемников гораздо больше, чем нас, они могли бы попробовать задавить отряд людской массой, но вражеские солдаты останавливаются, и начинают закрепляться.

Я понимаю, что происходит и выкрикиваю:

— Всем отход! Готовится артналет!

Бойцы откатываются к своим укрытиям, и окопам за пределами базы. Все делается быстро, четко и очень вовремя. Снова на нас падают тяжелые корабельные снаряды, но враги ограничились всего десятиминутным налетом, мы возвращаемся на оборонительные позиции и отбиваем очередную яростную атаку наемной пехоты. В этот раз сделать это оказалось трудней, к противнику постоянным ручейком подходят подкрепления, а нам помощи ждать не приходится.

Смеркается. Время к вечеру. Пора в лес. Откатившись от бруствера, даю команду на отход. Две группы в прикрытии, а остальные, забрав своих раненых и взвалив на плечи рюкзаки с боезапасом, уходят вглубь лесной чащи. Позади нас взрываются гаубицы и минометы, подлетает в воздух подземный каземат с орудийными снарядами, и подгоняемые мерзким запахом горящих человеческих тел, которые несет на нас свежий вечерний бриз, остатки отряда, девяносто семь человек, включая шестнадцать тяжелораненых, отступают в сторону городка Росалини. Мы должны обойти Рагузу в стороне, увести погоню за собой, подальше от группы Тимошина, и мы это сделаем.

Рядом со мной два бойца несут Лиду, которая уже очнулась и постоянно порывается встать, но она еще слаба и попытки ее безуспешны. Санинструктор, уставший уговаривать ее, оглядывается на меня, глаза его просят поддержки, и я, ее оказываю. Оглядываюсь на подругу и строго говорю:

— Лида, не напрягайся. Это приказ. Еще раз попробуешь самостоятельно двигаться, сдам тебя в ближайшем племенном стойбище, а они тебя к Тимошину отправят. Ты этого хочешь?

— Нет, я с тобой! — еле слышно вскрикивает женщина.

— Раз так, то выполняй распоряжения медика. Я ясно выразился?

— Да.

Дикими тропами мы движемся по сумрачному лесу. Стрельба позади нас стихает, группы прикрытия оторвались от наемников, и идут за нами вслед. Тяжелое сопение воинов, стоны раненых, сырой запах свежей крови и под ногами сухая каменистая почва.

Не все получилось так, как бы мне того хотелось, но свою задачу отряд продолжает выполнять хорошо. К нам прикована целая армада кораблей, вертолеты и не менее полка наемной пехоты. Это приносит облегчение нашей стране и заставляет Альянс тратить свои ресурсы и силы, а значит, все делается верно.

Вперед братья! Марш, марш, воины! Быстрей из этих мест. Знаю, что тяжело, но завтра будет новая схватка, и верю, что победа вновь будет за нами. Другой вопрос, какой ценой мы ее получим, и сколько еще бойцов ляжет в землю, но горевать о павших воинах и вспоминать о них, будем потом, а сейчас, эти мысли лишние и необходимо думать только о деле. Вперед!