Убийство повергло в шок местную богему. Досталось всем: и полицмейстеру, и исправнику. На нас прогрессивная общественность особенно постаралась отыграться. Нам припомнили все: и что было, и чего не было. Конкретно для нашей группы это вылилось в беготню по окрестным лесам в течение недели. Для маргинального элемента суета здорово сказалась на здоровье. Три мелкие бандочки мы зачистили, но, сообщив сотскому старосте число голов, были подняты на смех. Мол, семнадцать человек – это чересчур. Бить морду ему не стали, а тихо удалились. Как говорится, хорошо смеется тот, кто первым стреляет. Четвертую шайку мы выслеживали уже из вредности, и, найдя, дождались ночи и тихо взяли в ножи.

Утро у вредного сотского удалось. Выйдя во двор и увидев нас, поинтересовался, что нам нужно. Вышедший из дому кум спросил, какого хрена мы тут делаем. Поручик не стал долго ждать и элегантным жестом скинул дерюгу. Под ней оказалось семь голов. Первым не выдержал кум, утробно метнув завтрак на землю. Через пару секунд к нему присоединился сотский. Налюбовавшись этим зрелищем, Михайлов с барственной интонацией сказал, что дарит им награду, причитающуюся за бандитов. Мол, мы люди скромные, нам и жалованья хватит. И, оставив наш законный трофей, вышел со двора. Угу, интересный у нашего командира юмор, ведь теперь сотскому придется объяснять, почему у него головы оказались. Геморрой ему предстоял знатный, аж приятно на душе стало.

А когда вернулись из рейда, до нас довели, что злодеи пойманы. Полицаи нашли моих «крестников», а оброненный перстень подобрал, на свою беду, шпаненок. И естественно, при дележе получил нож в сердце от подельника. Правда, тот через два часа напоролся на тройку городовых. А те в свете произошедшего начали пальбу. В общем, на трупе нашли перстень, который со скорбной миной вручили радостным наследникам. Бог с ними, серьгами, у бабульки сорок тысяч наследства только ассигнациями. Поэтому дело торжественно закрыли.

Ну, здравствуй, Плевна. На третий день форсированного марша мы вышли к ней. Я понимаю удивление и недоумение тех, кто нас видел. Жандармы, числом не менее полутора сотен, рота стрелков, три батареи, батальон кубанских пластунов и рота саперов. Плюс внушительный обоз. Одним словом, сюрреализм и ночной кошмар службиста. Встретивший нас ротмистр указал место нашей дислокации.

Закончив все дела в городе, мы отправились в расположение прибывшего подкрепления. Недалеко от города рядом с небольшой деревушкой раскинулся палаточный городок.

– Ну и куда нам идти? – задал я риторический вопрос.

– Прямо, господин прапорщик, – ухмыльнувшись, ответил Овцын.

– Ты самый умный, Вань? Ты у нас разведчик, вот и найди наших.

– Есть.

Минут через десять я знакомился с двумя поручиками.

– Командир саперного взвода прапорщик Дроздов.

– Поручик Дубов.

– Поручик Захаров.

– Господа, не покажете мне пополнение?

– Конечно.

Да, такого, признаться, я не ожидал. Все новое, что имел корпус, выделили нам. Оружие, снаряжение. Патронов каждый стрелок имел по пятьсот на ствол. А люди? Статью хоть в гвардию. Теперь нам нужно доказать, что все эти траты были не блажью, а необходимостью.

Попрощавшись с офицерами, я направился принимать свой взвод.

– Становись! – скомандовал унтер. – Равняйсь! Смиррно! Вашбродь, саперный взвод построен. Доложил старший унтер-офицер Немов.

– Здорово, саперы.

– Здравия желаем, вашбродь.

– Вольно, разойдись. Унтер-офицер, останьтесь. Где нам можно поговорить?

– Пойдемте в палатку, вашбродь.

Спустя пару минут я с удовольствием сидел на походной койке.

– Чаю?

– С удовольствием.

– Савельев, чаю живо, – прокричал унтер.

– Рассказывай, что нового прислали вместе с вами.

– Во-первых, оружие, вашбродь. Кроме берданки нам каждому винчестер теперь положен.

– Так. Где мой? Пусть его принесут сейчас.

– Сейчас, вашбродь. – Унтер быстро вышел из палатки.

Через минут пять я стал счастливым обладателем винчестера модели 73-го года. Да. Не ожидал. Молодец штабс-капитан, молодец.

– А патроны к нему где? – спросил я.

– Так патроны от «вессона» к нему подходят.

– Ты уверен? – Я скептически посмотрел на унтера.

– Не сомневайтесь, вашбродь, проверено.

Вот это подарок! Просто фантастика. И почему предков в мое время держат за идиотов? До войны уже были серьезные теоретические разработки тактики. Но господа генералы, как обычно, все слили в сортир. Жуковское «мне это не надо» живее всех живых. Вот только теперь отдуваться придется и мне.

– Чай, вашбродь, – отвлек меня от невеселых мыслей голос Немова.

– Есть еще что-нибудь интересное? – спросил я, с наслаждением отхлебнув горячего чая.

– Такая амуниция…

– Давай показывай.

– Вашбродь, чаю хоть попейте.

– Расскажи-ка мне о бойцах, какая подготовка, какое у них настроение.

– Стрелять, бегать-прыгать их научили. Гвардия нам в подметки не годится, настроение боевое. Но в бою никто еще не был. А бой, он и есть бой.

– Это да. Сам где воевал? Польша?

– Она.

– Ладно, пойдем посмотрим снаряжение.

Нет, это фантастика. Я глядел на это богатство, не доступное никому, кроме нас. Обмундирование: такая же куртка-парка с брюками из прочной брезентовой ткани. Но к ней в придачу шел теплый шерстяной свитер с высоким горлом. Такие назывались в моем времени «рыбацкими». Бронежилет доработали уже с учетом накопленного опыта. Он стал компактнее и легче. Похоже, пришли к выводу, что от ружейной пули он не спасет, а значит, его задача – защита от осколков и холодного оружия. Взяв его в руки, я очень удивился. Весил он килограммов пять, не больше, идеален для штурмовых групп. Шлем меня просто убил – практически точная копия ЗШ-1. Не удержался и примерил. Он немножко тяжеловат, на мой взгляд. Но с первыми образцами и сравнивать неудобно. Превосходит их раза в три по всем параметрам. Ну и на десерт РПС. Творчески доработанная моя идея с портупеей. Все удобно размещается, нигде особо не мешает. Настоящие профи, может быть, ее и раскритиковали, но меня она устроила.

– Чем еще порадуете?

– А как же. Савельев, давай сюда студента.

Минут через десять в палатку вошел парнишка лет двадцати. Отметив на погонах белый кант вольноопределяющегося, с интересом ждал его рапорта. То, что этот нескладный и, похоже, домашний мальчик напутает с докладом, я был уверен.

– Господин прапорщик, вольноопределяющейся Сытин явился.

– Как вас по имени-отчеству?

– Алексей Николаевич.

– Алексей, просто запомните на будущее, что вы не являетесь, а прибываете. А чем вы занимаетесь здесь?

– Господин прапорщик, я снаряжаю гранаты и фугасы. А также отвечаю за хранение взрывчатки.

– Какая взрывчатка, вас сейчас в наличии? – Всю мою веселость как отрезало.

– Пироксилин и динамит, господин прапорщик. Вы зря сомневаетесь, – продолжил он, видя мою реакцию. – Господин штабс-капитан меня тщательно готовил. И в Горном я практику проходил с данной взрывчаткой.

– Очень хорошо. Скажите, а зачем вы пошли в корпус? Просто с такими знаниями вас с удовольствием приняли бы в любой род войск. И на гражданке вы сделали бы хорошую карьеру.

– Боюсь, вы ошибаетесь. Мои взгляды не позволяют мирно сосуществовать с большинством интеллигентов в погонах или в гражданской одежде.

– И в чем они выражаются, если не секрет?

– Отнюдь. Все эти вольности и шараханье не доведут нас до добра. На мой взгляд, нужна твердая рука, как при Иване Грозном.

Ни фига себе, а парнишка не прост. И симпатии к «кровавому тирану», которого вся интеллигенция не переносит, не скрывает.

– Мы сработаемся. – И я протянул ему руку.

После оборудования лагеря подполковник собрал у себя в штабе старших офицеров на совещание. Как я туда попал? Очень просто. Я командир саперной сводной группы. Михайлов просто в наш отряд осназа влил прибывших саперов. Вообще народу пришло не так много. Комбат кубанцев со своим начштаба, командиры батарей со старшими офицерами, Михайлов с командирами стрелковой и саперной рот. Штабное управление было образовано на базе штаба кубанцев.

– Итак, господа офицеры, обстановку все почувствовали? – Прослушав невеселые подтверждения, подполковник продолжил: – Готовится очередной штурм, и не факт, что он будет успешным. Поэтому прошу вас высказаться, как каждый из вас думает действовать.

«Ого. Метод мозгового штурма. Классика жанра, хотя им пользуются черт-те сколько веков, почему-то считается, что он изобретен на Западе», – подумал я.

– Начнем с младших по званию, – продолжил подполковник.

– Господа, – начал я, вставая, – на данный момент нам противостоит хорошо вооруженная, обученная, а главное, почувствовавшая вкус побед армия врага. Ей командует наиболее талантливый полководец, который умеет побеждать.

– Это все? Прапорщик, заканчивайте быстрее, – начал было начштаба кубанцев.

– Господин подъесаул, вы что, бросите свои элитные роты пластунов в лоб на неразбомбленные редуты? – прервал я его. – Вас расстреляют на подходе, а тех, кто все-таки дойдет, добьют штыковой.

– Так уж и добьют…

– Турки здесь отлично воюют. Две Плевны уже было, вы хотите третью?

– Пока мы ничего не услышали, господин прапорщик, – с иронией сказал Заваловский, командовавший скорострелками Барановского.

– Взаимодействие и тактику оставим в стороне, – начал я. – Сейчас мы определяемся со стратегией. Не смешно, – оборвал смешки офицеров. – Первое: это разведка. Всегда впереди должны идти группы разведчиков. Второе: никогда не дробить силы. Бить кулаком, а не растопыренными пальцами. Начнем воевать «вот этой ротой ударить здесь, вот этот взвод обороняется здесь» мы умоемся кровью. Третье: ни одного человека, ни одного патрона не отдавать никому, глазом моргнуть не успеем, как отряд растащат по кусочкам. Четвертое и, наверное, самое главное. Думать. Нас могут не поддержать ни при успешной атаке, ни в обороне. Поэтому наша главная задача состоит в том, чтобы нанести максимально возможные потери противнику при минимуме потерь с нашей стороны. Проще говоря, если потребуется отступить, то это надо делать, а не стоять насмерть, напрасно теряя людей. У меня все.

Что после началось. Крик, обвинения во всех грехах. Вот только армеец с сапером неожиданно для всех меня поддержали. Это остудило горячие головы, и началось нормальное совещание. В общем, согласились, что я все-таки прав. Правда, каждый ввел оговорки и дополнения, но суть от этого не изменилась.

О, женщины, вам имя вероломство. М-да, старик Шекспир был прав. Столкнулся я с женщиной, блин. Вообще-то это не я, а она меня увидела первой. Меня направили на рекогносцировку, наш отряд менял армейцев, понесших большие потери в прошлых штурмах. Мы прошли уже две трети пути, когда мимо нас галопом, поднимая пыль, пронеслась группа всадников. Поначалу я не обратил на них внимания, но, когда они остановились недалеко от нас, понял, что без происшествий не обойдется. К гадалке не ходи, наши мундиры явно их спровоцировали на эти злые выходки. Продолжая двигаться, я внимательно следил за ними. Без сомнения, тон задавала красивая стерва в амазонке. Офицеры, которых я причислил к штабным бездельникам, были готовы исполнить любой ее каприз. Послышался веселый смех, и вся эта гоп-компания рванула с места, оставив вместо себя густую пыль. А нам пришлось через эту пыль идти.

– Опять стоят, – невесело сказал кто-то сзади.

– Разговорчики, – прикрикнул я.

Понятно, что люди устали, а эти твари веселятся, энергию им деть некуда. Но обстановку эти «приколы» накалили. Чего они там стоят, интересно? Подойдя ближе, все стало ясно. На дороге лежали конские «яблоки». Немного, но при движении колонной кто-то обязательно вляпается. Не смертельно, но очень обидно. Ну почему эти так нас ненавидят? Ведь это уже не детские шалости, похоже, вот они, корешки, из которых и вырос 17-й год. Надо быстро решать, что делать. Обойти не дадут, специально встали так, чтобы помешать нам пройти. Прямо по дерьму. А что, если так?

– Колонна, стой. Принять вправо. Привал, – скомандовал я, не доходя шагов пятнадцать до «яблок».

Облом, твари. Что, суки, не ждали? Похоже, кайф я им безнадежно испортил.

– Что вы встали? – раздраженно спросила амазонка.

– А вы что, разве не слышали? Привал у нас, – с издевкой ответил я.

– Прапорщик, не забывайся. С кем ты так смеешь разговаривать.

– А хрен его знает.

– Что?! Да как ты…

– Мы сегодня живы, а завтра один Бог ведает, что с нами будет, я понятно выражаюсь?

– Хам, – презрительно сказала всадница и поскакала прочь.

– Ну, прапорщик, ты за это ответишь.

– Ага. Легко, – сказал я отъезжающим всадникам.