Глава 12
Подмосковный город Фокино мало чем отличался от десятков и сотен таких же, разбросанных по всей необъятной России – серые пятиэтажки в центре, окруженные такими же деревянными домишками частного сектора, облупленное здание железнодорожного вокзала с непременными цыганами и беженцами из южных регионов бывшего Союза, несколько наполовину загнувшихся заводов с закопченными трубами, постные лица прохожих на неухоженных улицах. Пожалуй, главной достопримечательностью Фокина, выделявшей его среди других, подобных ему городков, была огромная территория почти в самом центре, огороженная несколькими заборами с колючей проволокой наверху. На расстоянии нескольких десятков метров друг от друга по периметру ограждения возвышались деревянные вышки с вооруженными солдатами.
Любой фокинский подросток знал, что за оградой с вышками располагается исправительно-трудовая колония общего режима, в просторечии – «общак». Здесь отбывали наказание главным образом осужденные за бытовые преступления, за так называемую бытовуху. Они составляли основной контингент «мужиков», которые клепали здесь же, на территории колонии, алюминиевую посуду, шили рабочие рукавицы, пилили лес-кругляк. Блатная масть попадала сюда в основном за мошенничество и наркотики. Пребывание в фокинской ИТК-18 авторитета блатным не добавляло. Зона эта в уголовном мире считалась красной, смотрящие менялись часто, в общем, обычная «рогачевка».
Именно здесь в свое время «мочил рога» Василий Григорьевич Самсонов, известный братве в своем родном городе Запрудный под погонялой Самсон. Это был высокий, крепкого телосложения мужчина с грубым, некрасивым лицом, которое делало его похожим на гангстера из классических американских боевиков. Некоторое время назад ему пришлось бежать из Запрудного, где разгорелась война между местной братвой и группировкой азербайджанцев, возглавляемой Айвазом. Самсон бежал совсем не потому, что боялся азербайджанцев.
Гораздо больше ему приходилось опасаться мести со стороны своих. Проигравшись в карты и не желая отдавать долг, Самсон пытался убить пахана собственной мазутки – авторитета Сашу Порожняка. И после неудачного покушения ударился в бега. На его совести была и жизнь бывшего корефана по прозвищу Корень.
Самсон скрывался в маленькой деревне у дальних родственников, где беспробудно пил самогон, который в тамошних местах называют чемергесом. Так проходила неделя за неделей. Вскоре Самсон почувствовал, что его пребывание в деревне затягивается, поскольку даже родственники требовали денег: для хорошего чемергеса требуется сахар, а он, как известно, на деревьях не растет. Впрочем, отдельные умельцы настропалились гнать чемергес и без сахара, настаивая его, к примеру, на курином помете, но в результате получалась такая вонючая дрянь, что даже самые отпетые алкаши воротили от нее нос.
Самсон оказался в довольно-таки гнусном положении – оставаться у родственников без денег он уже не мог, работать в местном дохлом колхозе, получать копейки было для него западло, – в конце концов, Самсон считал себя блатным, возвращаться в Запрудный он опасался, подозревая, что местные братки узнали о причине его исчезновения.
И тогда Самсон решил двинуть к месту своей отсидки, в Фокино, расположенное в нескольких десятках километров от Запрудного. Что конкретно Самсон надеялся обнаружить в Фокине, он и сам не знал. Может быть, в местном кабаке удастся встретить кого-то из знакомых – многие, откинувшись с фокинского кичевана, задерживались там же, в райцентре, надолго или оседали навсегда.
Самсон знал, что в Фокине есть своя бригада. Летом на похороны погибшего телохранителя Саши Порожняка в Запрудный приезжала депутация фокинцев, но Самсон никого из них лично не знал, а корешеваться ни времени, ни желания не было.
Существовали, правда, еще кое-какие варианты. Среди запрудненской братвы Самсон считался лучшим каталой – в картишки играть умел и любил. Еще несколько лет назад мог вполне податься на заработки, разъезжая по стране в поездах дальнего следования и обувая лохов. Но сейчас количество пассажиров резко уменьшилось, командированные фраера с тугими карманами были такой же редкостью, как попугаи в Антарктиде. К тому же Самсона никогда не прельщала судьба «одного на льдине». Он чувствовал себя уверенно только в бригаде.
Запрудненские братки долгое время опекали одну такую бригаду, которая промышляла стрижкой лохов в первопрестольной на Ярославском вокзале и аэропорту Домодедово, но присоединиться к ним означало для Самсона, во-первых, засветиться перед запрудненскими, а во-вторых, претерпеть страшные унижения. Ведь именно одному из московских «банщиков» – карточному шулеру в третьем поколении по прозвищу Малыш – Самсон в пух и прах продулся в запрудненском ресторане «Жар-птица». Это и послужило для Самсона началом всех его бед.
Правда, отсиживаясь в своем медвежьем углу и глотая чемергес, Самсон до сих пор не знал, что в Запрудном произошли крупные перемены – Саша Порожняк отправился в мир иной, его братва, пребывая в растерянности, уже не могла контролировать «домодедовцев» и «ярославцев», а потому московские каталы и лохотронщики избавились от запрудненской «крыши».
Поразмыслив как-то на трезвую голову над своей судьбой, Самсон все-таки решил, что лучше податься в Фокино. Покинув своих изрядно поиздержавшихся родственников ранним ноябрьским утром, к середине дня он добрался до Фокина.
Шлепая ботинками по мокрому снегу и повыше подняв воротник засаленной куртки, он брел в направлении центра города.
С тех пор как Самсон был здесь последний раз, в Фокине почти ничего не изменилось. Лишь как знамение времени тут и там встречались вывески: обмен валюты, бар, кафе. Самсон остановился около обменного пункта, бережно достал из внутреннего кармана куртки последнюю заначку – банкноту с изображением президента Гамильтона – и сунул в окошечко.
Получив на руки несколько рублевых купюр, Самсон возмущенно воскликнул:
– Э! А че так мало?
– Сколько положено, – равнодушно ответила кассирша.
– Кем это положено?
– Посмотрите на вывеску, гражданин. Какой там курс указан, видите? Теперь перемножьте. Математику в школе проходили?
Самсон, сдвинув брови, посмотрел на табличку с указанием курса обмена валют.
– Э! Я не въехал… А чего такой курс хилый?
– Какая у нас валюта – такой и курс, – язвительно отозвалась кассирша, которую непонятливый клиент оторвал от увлекательного детектива о похождениях Святого. – Вы что, про черный вторник не слыхали?
– Какой еще черный вторник?
– Газеты надо читать!
Окошечко захлопнулось.
Самсон дошел до ближайшего ларька, матеря на чем свет и кассиршу, и обменник, и какой-то непонятный черный вторник. Глянув на ценники, он еще больше разозлился.
– Вот, бля, Борькины фантики!..
После недолгих раздумий он все-таки купил пачку «Мальборо», потом, еще немного поразмыслив, взял «Астру». «Мальборо» требовались в первую очередь для понта. И в самом деле, а вдруг как встретит кого-нибудь из знакомых пацанов? И так прикидон позорный, а если еще и «Астрой» угощать начнет, тогда вообще туши свет.
Пыхтя вонючим дымом и ежесекундно сплевывая прилипающие табачные крошки, Самсон двинулся в направлении ресторана «Восток» на улице Советской.
Это было любимое место всех фокинских дембелей. Каждый, кто отбарабанил у хозяина в исправительно-трудовой колонии номер восемнадцать, сразу же после откидки отправлялся в ресторан «Восток» – двухэтажное старомодное здание послевоенной постройки с фойе и гардеробом на первом этаже и довольно просторным, хотя и убого обставленным залом наверху.
Но на Советской Самсона ждало глубокое разочарование. Нет, ресторан «Восток» никуда не исчез и не закрылся на ремонт, но на обшарпанной дубовой двери висела знакомая по советским временам табличка «Ресторан закрыт на спецобслуживание». – Ё… твою мать!.. – ругнулся Самсон, в сердцах швырнув окурок под ноги, в снежную слякоть.
Да, такой облом никак не входил в его планы, денег оставалось в обрез – только на скромный ужин с рюмашкой водяры. Ну, и куда теперь прикажете податься? На вокзал – к бомжам, таджикам и цыганам?
Уже начинало темнеть, посыпал липкий, мокрый снег. Бросив на закрытые шторами окна ресторана полный ненависти взгляд, Самсон поплелся прочь. Но сегодня судьба была все-таки милостива к нему.
Самсон увидел, как с противоположной стороны улицы перешли несколько человек. Они явно направлялись к дверям «Востока». К тому же лицо одного из них показалось Самсону знакомым. Вот бы еще погонялу вспомнить…
Ну конечно! Тут и соображать не надо, вон, на лысую башку снег сыплется…
– Кудряш! – воскликнул Самсон с такой радостью, будто встретил последнего из оставшихся в живых после ядерной войны человека. – Слышь, Кудрявый, постой!..
От группы крепких мужчин в одинаковых турецких кожанках отделился бритоголовый субъект и направился к Самсону. Его круглое лицо с тонкими, злыми губами и белесыми бровями напряженно вытянулось.
– Мы че, пили на брудершафт? – спросил он, останавливаясь возле Самсона и держа руки в карманах куртки.
– Ты че, не помнишь меня? Я же – Самсон. Мы с тобой вместе на хозяина пыхтели, мы ж с тобой из одного отряда, только я откинулся раньше, в прошлом году.
Кудрявый некоторое время приглядывался к здоровому бугаю в грязной куртке, потом лицо его подобрело.
– Самсон? В натуре? – Он хлопнул подельника рукой по плечу. – А я че-то зыркаю, вкурить не могу… Ты, не ты?..
– Да я это, я.
– Ну ты, вообще, бля… Как будто голь, шмоль, тра-ля-ля.
– Да это я, бля… под эту парашу попал, – Самсон, шмыгнув носом, закатил глаза к небу. – Вот, бля, промок весь… Хотел в кабак зайти, похавать, а там, бля, какая-то стенгазета висит. Спецобслуживание какое-то – я не врубился.
– Так это мы с пацанами бухать собрались, – объяснил Кудрявый.
– А че, кенты с зоны откинулись?
– Не, у нас тут дела пшенные – двух корефанов менты замочили.
– А-а-а… – растерянно протянул Самсон. – Так вы че, с уборки?
– Да нет, какая уборка? Они где-то в ментовской жмурне валяются. По делам мыло образовалось, вот мы и решили плеснуть под жабры.
– Эй, Кудрявый! – донесся крик от дверей ресторана. – Ты там еще долго базлы гонять будешь? Мы похиляли…
– Да счас я, кента знакомого по зоне встретил. Уже и побазарить нельзя… Валите, – Кудрявый, не оборачиваясь, махнул рукой. – Так как у тебя жисть-то, Самсон?
– Жисть как детская рубашка, – криво улыбаясь, пошутил тот, – коротка и насквозь обосрана…
– А че так? Ты ж вроде у себя в Запрудном должен быть не последним пацаном?
– Слышь, Кудрявый, – замялся Самсон, – у меня курсак пропал в натуре… и водяры бы надо заглотить за встречу.
– Так не вопрос, – развел руками Кудрявый. – Пошли с нами в кабак, посидим, поберляем, бусанем по случаю. Ну и, корешков наших помянем заодно.
– А пацаны твои не напрягутся?
– Да ты че? У нас – все правильные. Косяки бросать не будут.
Они вошли в ресторан, сняли в гардеробе куртки. Самсон в своем потертом джинсовом костюме, в сравнении с Кудрявым, который был одет в новенький черный костюм с иголочки, выглядел оборванцем. А ведь еще совсем недавно на зоне оба носили одинаковые бушлаты и мыцы. Но Кудрявый словно ничего не замечал – так и должен вести себя правильный пацан.
Вытерев с бритой макушки капли воды и поправив перед зеркалом костюм, он хлопнул старого кента по плечу:
– Ну, потопали.
На втором этаже в ресторанном зале было тихо. Обычно здесь играл ансамбль, били по глазам яркие сполохи цветомузыки, галдела публика. Сейчас на весь большой зал было не больше полутора десятков посетителей, которые заняли несколько составленных вместе столов. Правда, выпивки и закуски хватало на полсотни клиентов. Коротко стриженные личности в таких же, как и у Кудряша, костюмах, негромко переговариваясь, поднимали рюмки и закусывали. На гостя, которого привел с собой Кудрявый, кое-кто из сидевших за столом посмотрел с подозрением.
– Это Самсон, – представил его Кудрявый, – мой кент по зоне, вместе у хозяина чалились. Наш пацан.
Рекомендация, данная Самсону Кудрявым, кажется, вполне устроила братву.
Лишь один субъект с физиономией, напоминающей докрасна раскаленную сковородку, задал уточняющий вопрос:
– Блатной?
– Ну не мужик же… – снисходительно сказал Кудрявый. – Или тебе, Ларик, справку от хозяина предъявить?
Кто-то из братков рассмеялся:
– Ларик ксивы любит.
– Ты, Самсон, присаживайся, – сказал Кудрявый, показывая на ближайший свободный стул. – А я щас…
Он направился к высокому худощавому брюнету, сидевшему во главе стола, и, наклонившись, стал что-то говорить ему на ухо. Тот слушал его, пожевывая дольку апельсина, потом кивнул. Кудрявый вернулся к Самсону и сел рядом с ним.
– Ты пацана видел, с которым я базарил? Это – Матрос, авторитетный братан. Он в нашей бригаде – основной, а когда Данилы нет, он Матроса за себя смотрящим над городом оставляет. Я ему сказал, что ты срок по рубль сорок шесть тянул – у нас за это уважают. Ну, накатывай.
Самсона дважды приглашать не пришлось, он тут же разлил водку по рюмкам.
– За встречу!
– Нет, погоди. Сначала надо за пацанов выпить – отчаянные были кенты.
Они выпили по рюмке, и Самсон тут же накинулся на еду – навалил на тарелку мяса, салатов, рыбы и принялся с жадностью глотать.
– Ну ты – проглот, – искренне удивился Кудрявый. – Че, давно не хавал?
– Ага, – сквозь плотно набитый рот сказал Самсон, – со вчерашнего дня.
– А че там у вас в Запрудном базарят?
– Насчет чего?
– Ну как? Насчет наших пацанов.
– Всякое, – прогундосил Самсон, продолжая набивать желудок.
Смысла вопроса он так и не понял, а потому брякнул первое, что пришло на ум. К счастью для него, Кудрявый о своих пацанах больше не спрашивал.
– А как там у вас вообще? Я слыхал, что после того, как Порожняка грохнули, ваша кодла загибаться стала.
Самсон, услышав о смерти своего бывшего пахана, чуть не подавился и, закашлявшись, согнулся над столом.
Кудрявый похлопал его по спине.
– Ну че, прошло?
– Ага.
– Ты не гони, хавай нормально, никто твою жеванину не заныкает. Я так мыслю, у вас там, в натуре, все загибается. У тебя, видно, с бабками херово?
– Ну так… – неопределенно протянул Самсон, насилу откашлявшись.
Он никак не мог сообразить, что ему нужно делать, и самое главное, что говорить. Порожняк, значит, отправился «в Сочи», кодла разбегается, а ему об этом ничего не известно. Может, меньше надо было в деревне чемергес гасить?
Кудрявый неожиданно поднялся со стула.
– Ладно, ты тут хавай, – сказал он, – а мне надо с пацанами побазарить.
В душе благодаря бога за спасительную паузу, Самсон тут же налил себе еще водки и выпил. Может, ну их на хрен этих фокинских, все равно тут, кроме Кудряша, ни одного знакомого? Может, лучше вернуться в Запрудный, накатить пацанам какую-нибудь чернуху (ну, типа, азеры наехали, в какой-нибудь подвал посадили, а потом деру дал)? Может, они про Корня не в курсах, а может, в курсах? Не, не может быть, никто ж не видал. Вот блин, чего ж делать-то? Одно ясно – Кудрявому ни слова. А то ведь хотел уже на жизнь пожаловаться, на Сашу Порожняка… Ха! Самое дело – на жмурика бочку катить… Нет, тут надо по-другому.
Закусив еще немного и собравшись с мыслями, Самсон достал пачку «Мальборо» и закурил. К счастью, никто из фокинской братвы не обращал на него внимания, все негромко базарили между собой, а Кудрявый сидел рядом с Матросом и что-то говорил ему, изредка поглядывая на Самсона.
В зал иногда заглядывали официанты, бесшумно унося опустевшую посуду.
Спустя несколько минут Кудрявый вернулся на свое место рядом с Самсоном.
– Слышь, братан, – сказал он, – есть предложение.
– Ну?
– Тебе же бабки нужны? Заработать хочешь?
– Бабки всем нужны…
– А нам нужен свой пацан в Запрудном. И не «шестерка» какая-нибудь, а битая рысь вроде тебя. Мы ж с тобой, в натуре, корефаны, можно сказать, одну пайку хавали?
– Бля буду.
– Ну во, – раздухарился Кудрявый. – Поможешь нам, а за нами не заржавеет, и с бабками будет полный ништяк, и все, что пожелаешь. Хромосому тебе любую подкинем, у нас с этим проблем нет.
– Так в чем вопрос?
– Нам в Запрудном свой пацан во как нужен, – Кудрявый выразительно провел пальцем по горлу.
– Если сдать кого, так это не ко мне, – подозрительно покосился на кореша Самсон. – Я – не подкумок какой-нибудь.
– Да ты че?! – возмущенно воскликнул Кудрявый. – За кого нас тут держишь?
– Так ты, Кудрявый, яйца слону не крути.
Тот наклонился поближе.
– Есть там у вас один деловой… Выход нам на него нужен. Ну, ты же там свой, все кругом знаешь, тебе проще будет…
– Так я чего-то не просекаю. Его, че, грохнуть надо?
– Думаю, до этого не доконает, ну а если рогом упрется, тогда и думать будем. А пока секануть надо – кто там вокруг него ошивается, с кем он корешует. Ну вот, такие дела… Понял? Ну, в общем, пока ничего такого аллигаторского, а бабки получишь серьезные.
При очередном упоминании о бабках Самсон вдруг вспомнил, какие унижения ему пришлось претерпеть из-за их отсутствия, а поэтому долго ломаться не стал.
– По железке.
– В натуре?
– Бля буду. Тока это… – Самсон замялся, и пауза в разговоре затянулась.
– Чего?
– Ну, чтоб не по-фраерски, аванс мне нужен…
– Не вопрос.
Кудрявый вынул из внутреннего кармана пиджака бумажник, положил перед Самсоном на стол стодолларовую купюру, а потом, встретившись с красноречивым взглядом Самсона, добавил еще одну.
– Это дело надо отметить, – сказал Кудрявый, пряча бумажник.
Он налил две рюмки и чокнулся с Самсоном.
– За успех нашего безнадежного предприятия!
Самсон выпил и засунул в рот кусок красной рыбы.
– А этот деловой?.. Он – кто, на чем бабки заколачивает?
– Ты должен знать. Есть там у вас такой Панфилов. Надо бы с ним разобраться, чтоб сильно борзым не был…
