Глава 5
Совещание в кабинете директора ФСБ генерала Утина носило экстренный характер. Он не скрывал своего раздражения и не скупясь выливал его на начальников отделов. Особенно доставалось майору Тузову, который отвечал в столице за борьбу с организованной преступностью.
– Ты что же, майор? – брызгая слюной говорил генерал, глядя в упор на Тузова, упитанного, довольного собой и вполне удовлетворенного ситуацией на вверенном ему участке, до которой ему, по большому счету, не было никакого дела. – Соскучился по капитанским погонам? Разъелись тут, мать вашу! Как случилось, что по московскому каналу выступил какой-то идиот с обращением к гражданам России? У нас один человек в стране пока что имеет такое право! И этот человек задал мне сегодня тот же самый вопрос! Ему вчера мои «доброжелатели» показали это выступление в записи. Что я должен был ему ответить?
Тузов пожал плечами.
– Мы же не контролируем телевидение, – пробормотал он. – Вы же это знаете не хуже меня…
– А что вы вообще контролируете? – рассвирепел генерал. – Пивные на Кузнецком мосту? Или проституток на Тверской?
Тузов счел за лучшее промолчать. Насчет проституток генерал, конечно, загнул, но вот что касается пивных… Правда, не на Кузнецком мосту, а на Никольской, ну есть такой грех, частенько прохаживался Тузов по Никольской в рабочее время. Что было, то было.
– Ладно, – взял себя в руки Утин. – Все свободны. Кроме Тузова…
Пока начальники отделов выходили из кабинета, генерал тяжелым взглядом смотрел на майора. Едва кабинет опустел, Утин подошел к Тузову и процедил сквозь зубы:
– Больше я тебя, блядь, предупреждать не буду.
«О чем предупреждать? – мелькнуло в голове у Тузова. – Это он про выпивку, что ли?»
– Даю тебе неделю, – продолжал генерал. – Если ты мне через неделю не поймаешь этого борца с преступностью в черной маске, готовь свою задницу! Я тебя так отдеру, год в раскоряку ходить будешь! На Шпицбергене с преступностью будешь бороться! За белыми медведями гоняться будешь! Мне через неделю Президенту докладывать! У меня что, забот больше нет, как за какими-то сумасшедшими следить, которые войну всей криминальной Москве объявляют?
«Нет, наверное, он не о выпивке… – вновь подумал Тузов. – Вот завелся…»
– Да и пусть бы почистили эти ребята Москву, – вырвалось у него. – Все нам меньше работы…
Генерал задохнулся от гнева и не нашелся, что ответить. Он сел за свой стол, налил стакан минеральной воды и судорожно выпил. Зубы его стучали о стакан.
Допив воду, он вновь посмотрел на Тузова и тихо спросил:
– Что ты сказал?
Тузов поежился, но повторил:
– Нам, говорю, меньше будет работы, если эти ребята…
– Пошел вон! – заорал генерал и швырнул в него стакан.
Тузов бросился к двери.
– Если через неделю… – летели ему в спину слова. – Под трибунал отдам…
Закрыв за собой дверь генеральского кабинета, Тузов облегченно вздохнул и направился в свой отдел. Настроение его повышалось с каждым шагом.
А что в самом деле расстраиваться? Впереди у него целая неделя. Это уйма времени. Что же он за неделю не разыщет в Москве придурков, которые устраивают такие фейерверки, как неделю назад в Кунцеве? Или он не в Конторе работает? Не таких находили и брали на цугундер!
Что такое этот самый «цугундер», Тузов не имел ни малейшего представления, но само слово ему очень нравилось, и он еще пару раз повторил его про себя. От этого его настроение почему-то улучшилось. Он вдруг решил, что не стоит пороть горячку, а надо все не спеша обдумать, прежде чем принимать решение и составлять план поимки этих борцов с преступностью.
«Хорошенько подумать» означало у Тузова отправиться на Никольскую и выпить там не спеша грамм двести приличного коньячка. Под коньяк майору думалось особенно продуктивно. Часто самые эффектные мысли и идеи приходили ему в голову именно после второй соточки.
Поэтому Тузов не стал заходить к себе в отдел, а сразу направился к выходу и через пять минут сидел в забегаловке на Никольской, где его уже давно считали постоянным клиентом и, едва завидя в дверях, бармен уже наливал ему, улыбаясь во весь свой беззубый рот, сотку коньяка. Пил Тузов только молдавский, но не потому, что предпочитал его французскому, а из чисто финансовых соображений. Он постоянно откладывал себе на выпивку заначку от зарплаты, остальное выгребала подчистую жена. Особенно не разгуляешься.
Но как ни старался Тузов расслабиться, потягивая коньяк и пытаясь выбросить из головы разговор с генералом, Шпицберген и трибунал тревожили его воображение. Холод и зиму он терпеть не мог, предпочитая любую, пусть даже сорокаградусную жару самым слабым заморозкам. Картина заполярного архипелага, по которому он гоняется за белыми медведями, настолько ему не нравилась, что Тузов даже зажмурился и замотал головой, пытаясь отогнать навязчивое видение. Однако это ему не удалось. Он на этой картине лишь поменялся ролями с белыми медведями. Теперь медведи гонялись за Тузовым и оказались очень проворными зверями.
Чтобы избавиться от медведей, Тузов принялся думать о трибунале, но и здесь ему не понравилась картина, которая возникла в его воображении. Четыре стены одиночной камеры, промозглая сырость цементных стен, от одного только воспоминания об этом у Тузова тут же заныли суставы. Безрадостная перспектива провести в лубянском СИЗО годы в ожидании, пока трибунал примет решение.
– Фу, черт! Какая гадость в голову лезет! – раздраженно пробормотал Тузов и решил слегка компенсировать расстройство увеличением своей обычной дозы. Он подозвал к себе официанта и заказал ему еще триста граммов коньяка.
Что это генерал так разъярился? Ему самому, наверное, вставили в Кремле, и не слабо вставили! Вот он и отыгрывается на ни в чем не повинных подчиненных. На это большого ума не надо. Проще простого! Сейчас вот он, Тузов, вернется на Лубянку и как начнет – и в хвост и в гриву! – весь свой отдел! Но ведь у него натура другая. Не полегчает ему от этого.
Потому, наверное, и не бывать ему никогда генералом… Да что там генералом! Он уже который год в майорах ходит, когда все его однокурсники давно уже полковники, а кое-кто и до генеральских погон добрался. Что же ему-то так не везет, мать ее ети?
Подвинтили ему несколько месяцев назад эту организованную преступность, черти бы ее задрали! Ведь как спокойно жил на прежней должности. Зам начальника аналитического отдела. Ни хрена делать не надо было! На ковер вызывали всегда не его, а начальника отдела, он же принимал и все ответственные решения, за которые потом приходилось отчитываться. На долю Тузова оставалась самая приятная работа. Сиди себе в кабинете, изучай сводки и донесения, справки и диаграммы, факты и аналитические справки и делай выводы. Сделал – отлично. Не сделал – тоже ничего страшного, значит, не хватает информации. Посылаешь новый запрос и спокойно дожидаешься ответа.
Никакой ответственности, никаких забот. Так нет же – дернул черт полгода назад проявить инициативу и разработать план ликвидации одной из крупных криминальных группировок в центре Москвы, пока начальник был в отпуске. План, как на грех, оказался удачным, мало того, его еще и оперативники осуществили удачно. Генерал потребовал автора и наградил его – повысил в должности…
Засунул бы он себе в задницу такую награду. Лучше бы денежную премию выдал.
Вспоминая о своей прежней работе, Тузов настроился на аналитическую волну и незаметно для себя начал анализировать информацию, которая была ему известна по этому странному делу о борцах с преступностью.
Началось все, пожалуй, с Кунцева. Там угрохали восемь рыл, причем каждый из них, кроме, пожалуй, главаря, как его… Толстый? Толстой? Большой? Ну, точно, – Большой! Так вот каждый из восьмерых… Ну, семерых, то есть, убитых проходил по внутренней лубянской картотеке как киллер. Это был хороший улов – сразу семь наемных убийц за один раз. Кто бы ни забросил эту сеть, а рыбак он был удачливый!
ФСБ тогда этим случаем и не заинтересовалась бы основательно, просто вычеркнула бы этих семерых в своей картотеке из разряда «активные» и поместила бы их в разряд «пассивные», и все дела. Но вечером того же дня по московскому каналу показали запись выступления идиота, который взял ответственность за это групповое убийство на себя. Ну взял и взял, мало ли кто и за что берет сегодня ответственность.
Верить этому вовсе не обязательно. Тем более, что этот придурок такую околесицу нес, что хоть стой, хоть падай. Тузов тогда, помнится, посмеялся и не придал всему этому особого значения.
Это было, однако, его ошибкой. Уже на следующий день случился еще один «фейерверк», на этот раз в Измайловском парке, куда один авторитет с Арбата повез другого авторитета на разборку. Что тот ему должен был, что ли? В результате обоих обнаружили повешенными на одной березе, а охрану – перебитой из автомата. На груди у обоих авторитетов висели таблички: «Москва – без преступников!» И эту всю мутотень опять-таки показали в новостях.
Эх, будь воля Тузова, он бы всем этим журналистам-газетчикам-телевизионщикам просто яйца поотрывал! Чтобы не совали свой нос туда, куда его совать не надо. Если бы не они, этим борцам с преступностью никогда не удалось бы поднять такой переполох в Москве. Теперь же они, наверное, популярные личности, не менее известные, чем, скажем, Лужков или Алла Пугачева… Да, создали им рекламу, постарались…
А Тузову теперь отдуваться, его теперь Шпицбергеном пугают.
Майор поежился, словно уже оказался за полярным кругом, и подумал, не заказать ли еще соточку. Но потом прикинул свои финансы и заказал пятьдесят.
Потом подобные происшествия стали случаться буквально каждый день.
Напрасно, между прочим, генерал на него орал сегодня! Тузов честно пытался взять этих ребят. Сразу после того, как они уложили прямо на Манежной площади самого крупного из московских сутенеров, какого-то грузина… Гия… Гия… Какой-то…шидзе. Да и хрен с ней, с фамилией, все равно убили его эти ребята. Словом, Гия, и все тут.
Уложили его, когда он выходил из ресторана. Пара выстрелов, и все – кто-то метнулся к подземному переходу, кто-то бросился к машине. Милиция сработала четко, объявила план-перехват, но ни хера не перехватила. Тузову сообщили через три минуты после убийства. Он, стараясь честно выполнить свои профессиональные обязанности, еще через две минуты блокировал район Манежной площади и начал методично прочесывать все подряд, особенно подземные переходы. Но человека, который стрелял в этого грузинского Гию, обнаружить не удалось.
Зато удалось обнаружить путь, которым он ушел, – в подземном переходе оказалась замаскированная дверь в подземные коммуникации. Тузов не поленился и туда отправить опергруппу, даже сам с ней полез под землю. Облазили они, наверное, территорию с полквадратных километра – ни хрена не нашли. Впрочем, кое-что нашли все же. Нашли склад оружия.
Ну, склад не склад, а тайничок не слабый. Несколько автоматов, с десяток пистолетов последних марок, гранатомет, холодного оружия – так на любой вкус, патронов – без счета, ящик гранат. Все это спокойно лежало под землей в самом центре Москвы.
Не бог весть какой, но – результат! Что же генерал говорит, что мы ни хрена не делаем? Он не прав! Совсем не прав. Кое-что делаем.
Вот в данный момент, например, сидим и рассуждаем, что делать дальше? Может быть, кто-то скажет, что это чушь собачья, и Тузов просто сидит на Никольской и пьет коньяк? Не-ет! Он тоже будет не прав! Тузов, конечно, пьет коньяк…
Кстати, Тузов сейчас закажет себе еще пятьдесят… А впрочем, что мелочиться – сто закажет! И выпьет!
Но майор Тузов, сколько ни пьет, а дело свое не забывает! Потому что он – кадровый офицер ФСБ и должен держать марку Конторы очень высоко. И марку, и рюмку! Впрочем, нет, рюмку можно невысоко, а то пить неудобно…
А кто не верит, что кадровый офицер работает даже тогда, когда пьет, Тузов сейчас элементарно докажет этому маловеру, что он заблуждается. Потому, что голова кадрового офицера работает всегда, независимо от того, в каком состоянии находятся его ноги.
Вот, например, сейчас. Идти Тузов вряд ли сможет. Придется остаться на якоре в этой забегаловке. Но голова соображает все очень четко. Как поймать преступника? Только об этом и думает голова майора Тузова. Именно потому думает, что он майор, а не какой-нибудь там капитан с архипелага Шпицберген.
И голова уже знает, как поймать этих неуловимых ребят. Очень просто. Каков алгоритм поимки любого преступного элемента? Нужно прежде всего вообразить, что ты сам и есть этот преступный элемент… И представив себе это, нужно понять, что ты хочешь сделать завтра. Если на месте преступного элемента ты захочешь отправиться на Шпицберген гоняться за белыми медведями, то и на месте майора Тузова ты должен отправиться туда же. Но гоняться придется майору Тузову не за медведями, а за преступным элементом.
И так Тузову сделалось противно от того, что завтра придется ему все-таки отправиться на Шпицберген, но уже не по переводу на новую службу, а по собственной инициативе, на поимку борцов с преступностью, что ему в голову пришла вдруг абсолютно трезвая мысль…
«Следующей жертвой на их месте, – подумал Тузов, – я бы выбрал самую известную среди московских автомобилистов личность Ходжу Довлатова, контролирующего процентов девяносто московских автостоянок, исключая, пожалуй, лишь ведомственные, и половину московских автозаправочных станций. Невозможно подъехать на заправку, не заплатив пошлину, которую взимают люди Ходжи. Деньги небольшие, не больше доллара за въезд на заправку, но платят буквально все. Те, кто пробовал возмущаться, лишились кто машины, кто здоровья, а кто – и жизни.
Ходжа предупреждать не любит, он сразу приказывает: «Объяснить!», – и его ребята объясняют. Так объясняют, что человек вообще перестает понимать что-либо. Эти борцы с преступностью – автолюбители, каждый раз, как установлено следствием, они приезжали на свои операции на двух машинах. Значит, численность их группировки не больше восьми человек, больше в двух машинах свободно не разместится. Но самое главное, что отсюда следует, они должны сообразить, что Ходжа – их клиент.
Остается только установить наблюдение за самим Ходжой и спокойно дожидаться, когда по его душу явятся эти ликвидаторы преступности.
Гениальный план! Тузов был горд собой. Оставалось только отправиться в управление, тут совсем рядом, и отдать необходимые распоряжения…
Можно сказать, что сегодняшний приказ генерала уже выполнен. Вот так-то мы работать умеем! А он заладил: «Шпицберген! Шпицберген!» Вот пусть сам и отправляется на свой Шпицберген. Нашел курортное местечко!
Майор попытался приподняться со стула, но ноги отказывались его слушаться.
Он очень удивился, поскольку ему срочно нужно было оказаться на Лубянке, чтобы осуществить только что придуманный план, но ноги по-прежнему отказывались подчиняться. Тогда он решил их обмануть.
Майор снова сел на стуле вразвалку и притворился, что засыпает. Он рассчитывал, что его ноги не поймут в чем дело, если он заснет, и перестанут своевольничать. Останется дождаться удобного момента и броситься на Лубянку. Майору казалось, что это очень даже неплохой вариант.
Однако обманул Тузов не только ноги, но и весь остальной свой организм. Через минуту он уже спал, уронив голову на стол рядом с недопитой рюмкой коньяка.
Но даже во сне не прекращалась работа над планом поимки, который пришел ему только что в голову. Уточнялись детали и подробности, определялось время и организационное обеспечение.
Несмотря на склонность к пьянству, майор Тузов был все же кадровым фээсбэшником и дело свое знал профессионально.
