Глава 10

Козырь был совершенно трезв и принял Тузова как родного, чем его несказанно удивил. Юру Геннадьевича, или Юргена, как его в прежние времена называли в Конторе, весьма редко можно было застать трезвым.

– Ты что, завязал? – с тревогой спросил Тузов, едва поняв, что Козырь трезв как младенец.

– «И не то чтобы да, и не то чтобы нет!» – пропел ему тот хриплым голосом строчку из песни, бывшей популярной еще в те времена, когда Юра Геннадьевич замечал женщин и даже реагировал на них вполне характерным шевелением в брюках.

– Ты мне голову-то не морочь, Ободзинский! – буркнул Тузов, вспомнив фамилию певца, который исполнял эту песню. – Если не завязал, ставь на стол. Я знаю, у тебя в запасе всегда припрятано. Разговор есть.

– Опять про должок вспомнил! – укоризненно проворчал Козырь. – Что за характер у человека! Другой бы плюнул давно, а этот все про свои копейки сраные помнит… Да ты проходи, что у двери торчишь? Долг, конечно, не отдам, нечем, а по полстакана найдется, как не найтись…

Тузов вздохнул с облегчением. Наконец-то! Через пару минут он одно из своих желаний исполнит. С остальными, правда, сложнее, поскольку следующим по актуальности шло у Тузова увидеть мертвым того, кто сегодня избежал смерти от его руки.

Оглядевшись, он решил не разуваться, поскольку полы Козырь не мыл никогда.

Грязь просто притаптывалась и не очень была заметна, особенно на середине коридора и вообще в тех местах, где «ступала нога человека»… Впрочем, иногда Козырь подметал, поднимая тучи пыли, не меньше, чем южный ветер в оренбуржской степи, откуда и был родом. Потому, наверное, и подметал, что сам процесс напоминал ему о пыльных бурях, запомнившихся ему в детстве, а вовсе не для того, чтобы чисто было.

Правда, делал это Козырь очень редко, когда обнаруживал у себя в квартире веник, который после очередной уборки продавал соседке за сто грамм самогона. Откуда в его квартире появлялись веники, он представления не имел, это была для него самого загадка.

Впрочем, Козырю часто приходилось возвращаться домой в бессознательном состоянии, и что в такие моменты он прихватывал с собой по дороге, никому не известно. И меньше всего – ему самому.

Тузов пошел прямо в зал, поскольку на кухню к Козырю вообще невозможно было заходить – она была завалена грязной посудой и бутылками.

Кухней Юра Геннадьевич вообще, можно сказать, не пользовался, поскольку горячую пищу не готовил, а воду набирал из-под крана в ванной. Кухня служила у него складом пустых бутылок, которые он, где бы ни пил, обязательно приносил с собой и бережно пристраивал на кухне – это был его неприкосновенный запас на «черный день» или «стратегический резерв главного командования». Бутылки он сдавал очень редко и только в самых крайних случаях, когда положение с выпивкой становилось просто-таки отчаянным. Это была его своего рода «социальная гарантия», которая давала чувство защищенности в этой жизни.

Козырь куда-то скрылся и не подавал голоса. Комната у него была одна, на кухне ему делать было нечего, в ванную он вроде бы не заходил…

Тузов решил, что хозяин прошел в комнату и что-то там темнит… Может быть, сюрприз у него какой приготовлен? Впрочем, каких от него сюрпризов ждать? Полбутылки шотландского виски? Или свекольного самогона? Козырь и на то и на другое способен, от него всего можно ожидать…

Но того, что Тузов увидел, едва переступив порог комнаты, он все же не ожидал.

Козырь стоял у окна и смотрел на него, злорадно улыбаясь. А за столом, единственным предметом мебели в квартире, которым Козырь дорожил и не продавал, как бы его ни напрягало порой по утрам, сидел плотный мужчина средних лет и тоже смотрел на Тузова с недоброй усмешкой.

На столе перед ним лежал «макаров». Пальцы его правой руки выбивали ленивую синкопированную дробь рядом с рукояткой пистолета.

Тузов резко обернулся и понял, что дергаться поздно. У входной двери стоял парень столь внушительного вида, что ему и пистолета не требовалось, чтобы привести гостя в трепет.

Тузов вновь обернулся к сидящему за столом мужчине и вздохнул.

– Садись, – кивнул тот на свободную лавку у стола, сооруженную из лежащей на шатких деревянных ящиках доски. – Ты же поговорить хотел. Вот и поговорим.

– О чем? – спросил Тузов спокойно, поскольку понял, что если его в первый же момент не убили, то ничего страшного ему пока не грозит. Взять с него, практически, нечего, в карманах пусто, из Конторы выперли. За каким чертом он, собственно, понадобился этим ребятам?

– О запахах, – спокойно ответил сидящий за столом. – Знаешь, есть такая профессия – ассенизатор? Народ их говночистами называет, и это справедливо, так как точно отражает специфику профессии. Стоит человеку пару месяцев поработать ассенизатором, и он уже никогда не сможет избавиться от специфического запаха, который въедается в кожу и никакими дезодорантами и одеколонами его не заглушишь и не вытравишь.

– К чему это все? – пожал плечами Тузов. – Предупреждаю сразу, что я ничего не понял из ваших намеков, и если эта гнида… – он показал пальцем на Козыря, -…не найдет сейчас же чего-нибудь выпить, я ничего и не пойму. Ни о чем сейчас не смогу думать, кроме выпивки, хоть убейте.

– Зачем мне тебя убивать? – усмехнулся мужчина за столом. – У меня совсем другие планы, более гуманные.

– Выпить! – прохрипел Тузов, чувствуя, как подкатывает к сердцу темная дурнота, от которой голова идет кругом и, кроме вкуса алкоголя, ни о чем нельзя думать. – Дайте выпить!

Мужчина напротив него скривился.

– Сначала ты меня выслушаешь, – сказал он. – Можешь считать себя ассенизатором, от которого за версту прет его профессией.

– Не понял, – пробормотал Тузов, до которого с трудом доходил смысл слов, которые он слышал.

– Час назад ты убил двух людей – мужчину и женщину, которые случайно оказались рядом с человеком, которого ты хотел застрелить, но не смог. И теперь от тебя на версту несет сто шестой статьей, пункт первый, – от десяти до пятнадцати.

Тузов даже от мысли об алкоголе отвлекся, услышав неожиданное сообщение.

– Откуда вы знаете? – спросил он.

– А мы за тобой следили, – усмехнулся мужчина. – И кое-что про тебя поняли. Ты хочешь убить того же самого человека, которого хотим убить и мы. Не знаю, по каким причинам ты хочешь это сделать, да нас они и не интересуют. Достаточно того, что наши цели совпадают.

– Кого это – вас? – спросил Тузов, хотя уже догадался, что ему сейчас ответят.

– Если я сейчас отвечу тебе, – спокойно сказал мужчина, – что говорю от имени и солнцевских, и нижегородских, и балашихинских, и…

– Достаточно, – перебил его Тузов. – Я так и думал. Чего вы от меня хотите?

– Чтобы ты исполнил свое желание, – услышал Тузов неожиданный ответ. – И наше, соответственно, тоже. Я не хочу рисковать своими людьми и гонять их по Москве за этим куском дерьма, вообразившим, что ему безнаказанно пройдет цирк, который он устроил. Люди нужны мне для других целей, да и не горят они желанием состязаться с этим говнюком, который столько наших положил, что про него уже легенды рассказывают. И нож его не берет, и пули от него отскакивают… Тьфу! Мать их, идиоты!

Он помолчал пару секунд и внимательно посмотрел на Тузова.

– А ты это сделаешь в охотку, – сказал мужчина. – Я же вижу. Если мы тебя сейчас отпустим, ты опять начнешь за ним следить и будешь выжидать момента, чтобы его шлепнуть. Я прав?

Тузов медленно покивал.

– Прав, – сказал он тихо. – Буду!

– Вот и хорошо, – усмехнулся его собеседник. – А чтобы тебя подбодрить, я тебе еще и заплачу неплохо за то, что ты сделаешь. Чтобы ты не откладывал этого дела в долгий ящик. Идет?

Тузов опять кивнул.

– Так это твои были сегодня возле универсама? – спросил он, незаметно для себя перейдя на «ты».

– Мои, к сожалению, – ответил мужчина. – Еще вопросы есть?

– Есть, – ответил Тузов. – Вы в курсе, что они работают вдвоем?

Мужчина только молча усмехнулся.

– В курсе, – ответил за него сам Тузов. – Как вы их выследили?

– Они совершили грубую ошибку, – ответил мужчина. – Они отпустили живым человека, который не только видел одного из них в лицо, но и проследил за ними и узнал, где они живут.

– О ком это ты? – не понял Тузов.

– Об одном очень зеленом еще, но перспективном пареньке, который пасет моих курочек в «Интуристе», – ответил его собеседник. – Перспективный паренек, он у меня в резерве, хотя в Москве появился сравнительно недавно, приехал из провинции. И убедил меня, что Россия не из одной Москвы состоит. Очень талантливые ребята иногда появляются из какой-нибудь Тмутаракани… Он был уже у них в руках, но они его отпустили. Спросили только, была ли у него сестра.

Тузов пожал плечами.

– Бред какой-то, – сказал он. – Зачем им его отпускать было?

– Не знаю, но теперь, когда мои ребята промазали, – продолжал мужчина за столом, – он сменит лежку и мы его наверняка потеряем. А ты, насколько мне известно, в Конторе работал, тебе и карты в руки. Ищи его, вычисляй, лови, это твоя обычная работа. Я тебе оплачу все расходы. С одним условием – если напиваться не будешь. Как только в запой уйдешь – сухой закон наступит. Сделаешь дело – пей сколько влезет и даже в два раза больше. Но сначала – дело. Согласен?

– Согласен! – кивнул Тузов.

Еще бы он был не согласен. Ему предлагали платить деньги за то, что он собирался сделать совершенно бесплатно.

И потом – это очень походило на настоящую работу. Да и с деньгами проблема решилась сама собой. Нет, в запой он не уйдет!

Он хочет посмотреть, как эти твари захлебнутся своей собственной кровью.

Мужчина за столом нагнулся и достал бутылку «Мартеля» и две пузатые коньячные рюмки. Он плеснул в каждую грамм по пятьдесят, поставил бутылку на пол и поднял свою рюмку.

Но Тузов вдруг встрепенулся и в нервном возбуждении, которое овладевало им все сильнее, почти выкрикнул:

– Но про Козыря-то вы как узнали? Я понимаю, что меня вы засекли, когда я за их домом наблюдал вместе с вами, но Козыря-то вы как вычислили?

– А вот это секрет, – усмехнулся мужчина. – У нас есть своя «контора», альтернативная вашей. Вот она такими вещами и занимается. Установить связи конкретного человека или настоящую фамилию того, кто привык пользоваться поддельными документами…

Он посмотрел на Тузова многозначительно, словно Тузов жил по чужому паспорту.

– О ком это вы? – не понял Тузов.

– Фамилия человека, в которого вы сегодня стреляли, вовсе не Гвоздев, как значится в его паспорте, – ответил мужчина, покатывая по стенкам рюмки маслянистую пахучую жидкость. – Его зовут Константин Петрович Панфилов, кличка – Жиган. Он бывший коммерсант из Запрудного, личность в своих краях чрезвычайно известная. Некоторое время назад он пожелал уйти на дно и поменял документы вместе с именем. С тех пор живет в Москве… Впрочем, о нем есть еще немало достаточно интересного материала, который сможет вам помочь в поисках этого человека. Подробней вам все изложит мой человек, тот, что из нашей «конторы», в какой-то степени ваш коллега. Я думаю, вы с ним сработаетесь.

Он решительно поднял рюмку и, протянув ее в сторону Тузова, сказал:

– За успех!

Тузов судорожно схватил рюмку с французским коньяком и, вопреки этикету, одним движением опрокинул ее в рот.

Мужчина поморщился, но ничего не сказал. Он поставил свою рюмку, из которой отпил всего один маленький глоток, на стол и сказал, обращаясь к Тузову, как к человеку, которого допустили очень близко к секретам, которые от других людей строго хранят:

– Я чувствую, у вас получится. Кстати, можете называть меня Николаем Гавриловичем. Зовут меня, правда, по-другому. Но фамилия – Чернышевский.

Он снова поднял с пола бутылку и вновь налил Тузову, теперь уже полную рюмку.

– О вас я знаю многое, почти все, – сказал он. – Поэтому предлагаю выпить за знакомство.

– А меня в школе дразнили «Тройкин-Семеркин», – выдал Тузов неожиданно для себя. – Но моя фамилия – Тузов!

– Отличная фамилия! – одобрил Николай Гаврилович. – С такой фамилией можно горы свернуть, не то что поймать в Москве какого-то выжившего из ума идиота. Давай, Тузов, за тебя!