Эпилог
– Да, Илья, навел ты на весь город шухер, – следователь Юрий Александрович Патрикеев приязненно улыбнулся. – И не только на Ялту. Вон, в Симферополе погоны и головы горохом посыпались. А полковника Воскрякова со службы выгнали, он это дело от МВД курировал. Полтора года до пенсии оставалось...
Яркое крымское солнце насквозь просвечивало Приморский парк. За благородной зеленью пиний и лиственниц блестело море. Курортники, фланировавшие по аллейкам, переговаривались о своем. Для середины мая отдыхающих было уже немало: по всему было заметно, что курортный сезон состоится.
– Я сделал, что мог, – коротко ответил Илья, пряча паспорт в нагрудный карман.
– Вот только не надо было со следственного эксперимента сбегать. Как ни крути, а это конкретная статья Уголовного кодекса. Как и твой боевой нож, с которым ты на курорт приехал... Ты даже не представляешь, каких людей мне пришлось поднять на ноги, чтобы тебя обратно в следственный изолятор не упекли!
– А сажать меня в камеру лишь по внешнему сходству с маньяком – это что, законно? – справедливо парировал Корнилов.
– На этом я и сыграл. Мол, не хотите служебного разбирательства – оставьте этого молодого человека в покое. Иначе всем будет плохо.
– Я тут только одного не понял, – Илья взглянул на море, переливавшиеся в перспективе аллейки, – а как же тот гинеколог? Слижевский, или как там его...
– По всем формальным признакам подозрения падали именно на него, – устало пояснил Патрикеев. – И алиби никакого, и трупы наверняка умел потрошить. Особенно странным выглядело его повешение, которое наши деятели пытались представить как самоубийство. Однако после того, как ты привез в райотдел Паскевича, пришлось расследовать, что же на самом деле там произошло. А случилось следующее. Слижевский принимал роды, был пьян, новорожденный мальчик замотался в пуповину и задохнулся. Вот его отец, очень серьезный мужчина с Кавказа, и решил отомстить виновному в смерти первенца. В связи со смертью гинеколога пришлось возбуждать дело. Кавказца того через два дня вычислили: его видеокамеры банкомата напротив зафиксировали. Еще один мститель...
– А с Паскевичем что?
– Дает признательные показания. Видеозаписи, которые ты привез, изобличают его целиком и полностью. Не говоря уже о том страшном эсэсовском кинжале.
– Может, под психа закосит?
– Вряд ли. Его уже освидетельствовали – все в порядке. Так что не хотелось бы мне оказаться на месте его адвоката.
– Вообще, странно, – Илья поджал губы. – Уважаемый человек. И кто бы мог на такого подумать?
– Маньяками не рождаются, а становятся, – устало вздохнул Патрикеев. – А уж как именно – не суть важно. Важно, что этого урода поймали и обезвредили...
Из кафе неподалеку аппетитно тянуло дымком шашлыка. Бармен, протиравший рюмки, приветливо улыбнулся – мол, прошу!
– Посидим по-мужски? – неожиданно предложил Юрий Александрович. – Я ведь твой должник, между прочим. По сути, ты один сделал куда больше, чем и прокуратура, и милиция, вместе взятые. Сегодня у меня дел никаких, в Симферополь только завтра возвращаюсь.
По всему было видно, что Патрикеев явно симпатизирует этому простому русскому парню и чувствует перед ним собственную вину.
– Спасибо, не могу, – Илья взглянул на часы. – Мне в больницу надо. Оксану сегодня выписывают, с ней пока Дима, а ему одному не справиться...