Глава 3

Поволжье… Этот край всегда славился своей «народной» красотой – березовые хороводы, зеленые лужайки, окаймленные осокой зеркальные озера, и куда ни глянь, всюду простирались бескрайние поля пшеницы, изредка перечерченные пыльными проселковыми дорогами. Проще говоря, классический сельский пейзаж. Именно в этих живописных местах и дислоцировалась военная часть, в которой служил майор Лавров. Ему, в общем-то, было все равно, в какой местности располагались его части – за свою продолжительную военную карьеру он побывал во многих местах. Однако когда вокруг простиралась вольная природа, а солнце весело сияло с лазурной глади неба, даже такой бывалый вояка, как Батяня, невольно проникался чувством умиротворения и какого-то спокойствия.

По еле заметной в густых и высоких колосьях пшеницы проселочной дороге не спеша катил старый «УАЗ». На бортах виднелась полустершаяся эмблема ВДВ, что свидетельствовало о принадлежности этого транспортного средства к вооруженным силам Российской Федерации. В машине, кроме солдата-водителя, сидел Батяня и еще один молодой лейтенант. Внешность этого молодого человека выдавала в нем типичного интеллигента, а если вспоминать классику, то он очень напоминал Паганеля из книги «Дети капитана Гранта». Несмотря на весь чудаковатый вид этого очкарика, в нем угадывался человек глубоко порядочный, хотя петлицы с парашютами смотрелись на кителе, мягко говоря, странно. К тому же руки у него были для человека военного слишком уж холеные. Батяня при первой же встрече с этим типом почувствовал непреодолимое желание брякнуть что-нибудь вроде: «салют штабным крысам» или «как там, в штабе, задницу протерли – захотелось ножки поразмять?» Однако сдержался.

– Ну что, будем знакомиться, – Батяня старался говорить с ним как можно более благожелательным тоном, хотя первоначальный скепсис уже начинал стремительно эволюционировать в открытый сарказм. – Андрей Лавров. – С этими словами он протянул молодому офицеру свою внушительных размеров лапу.

– Вячеслав Никитенко, – представился офицер, с некоторой опаской принимая джентльменское рукопожатие. – Меня командировали сюда сразу после военно-медицинской академии, для прохождения полевой практики. – Чуть помолчав, он с достоинством добавил: – По собственному желанию!..

– Значит, новый военврач, – коротко и точно определил Батяня.

– Ну да, военврач. И не только… – с этими словами лейтенант Никитенко демонстративно хлопнул по своей мудреной поклаже. Среди всего прочего барахла Андрей успел заметить ноутбук, целый ворох каких-то научно-медицинских книг, кейс с электронным микроскопом и еще целую кучу всякой, по его глубокому убеждению, дряни. «Вот же послал бог на мою голову, – с грустной ухмылкой подумал про себя Батяня. – Диверсант хренов…»

Вдруг водитель громко чихнул, и машина, будто для нее это был условный сигнал, встала как вкопанная. Батяня с Никитенко чуть не разбили себе носы о страховочную рамку, и раздосадованный майор уже собирался было обложить незадачливого солдата крепким словцом, как тот смущенно обернулся и виновато промямлил:

– Извините, товарищ майор, карбюратор засорился…

– Василий, мать твою… – Батяню крайне тронуло виноватое лицо водителя, и только поэтому на парня не вылился ушат ругани. Однако сентиментальность была в данной ситуации не очень уместна, и Лавров тут же властно и коротко скомандовал: – Чини!

Пока водитель возился с карбюратором, оба офицера вылезли из машины поразмять ноги. Бесконечное поле простиралось до горизонта и сливалось там со столь же бесконечной синевой неба. Батяня потянулся было сорвать колосок пшеницы, чтобы пожевать его и ощутить себя по-настоящему вольно, как в детстве, но вдруг непроизвольно отдернул руку и брезгливо скривился. На пожухлом стебле сидело нечто большое и непередаваемо мерзкое.

Присмотревшись, майор обнаружил еще трех таких тварей, похожих на троекратно увеличенную тлю, на всем стебле.

– Слышишь, доктор, а ты не знаешь, что это за хрень такая? – в свойственной ему манере поинтересовался Батяня. Однако лейтенант уже сам проявил инициативу и шагал навстречу озадаченному майору с точно таким же стеблем в руке, на котором красовались четыре тлеобразных насекомых.

– Точно не уверен, товарищ майор, но, по-моему, это тля, – предположил Никитенко.

– Издеваешься ты, что ли? Я, по-твоему, тли не определю? Эта раза в два больше нормальной деревенской букашки!

– Да, в чем-то вы правы. Никогда таких не видел, – с этими словами Никитенко поднес стебель ближе к своему лицу. Батяня только поморщился и попытался немного осадить пыл молодого военврача.

– Ты сюда приехал людей лечить или всяких букашек собирать? – без обиняков поинтересовался Лавров.

– Да нет, вы меня неправильно поняли, товарищ майор! – поспешил извиниться лейтенант и опустил стебель. – Я же еще и кандидатскую работу пишу. Называется «Сбалансированность питания солдата внутренних войск в военно-полевых условиях».

– Что же ты у нас в гарнизоне тогда делаешь? – удивленно приподнял брови Лавров. – Ты что, лучше нигде пристроиться не мог?

– Понимаете, товарищ майор, мой отец – известный военный хирург, преподает в военно-медицинской академии в Питере. Он говорит, что хороший военный врач должен обязательно иметь полевую практику – а иначе все полученные в академии знания останутся только лишь теорией, – вежливо пояснил офицер, снова уставившись на мерзких насекомых.

– Ах вот как, – Батяня смекнул, что перед ним вовсе не заучка-слюнтяй, каким лейтенант ему представлялся еще минуту назад. – Только я во всех этих делах не шибко разбираюсь. Можешь поподробнее про свою кандидатскую рассказать. Интересно все-таки.

На этих словах глаза у Никитенко подозрительно заблестели, и за время, пока длилась познавательная лекция, Батяня успел несколько раз обругать себя самого за любопытство.

– Понимаете, правильное и сбалансированное питание – это все! На этом вся человеческая история построена!

Тут Лавров усмехнулся. Вот оно значит что – не полководцы и политики вершили судьбы стран и народов, а сбалансированное питание!

– Вы вот никогда не задумывались, почему, например, европейские народы не спиваются… в отличие от чукчей, якутов, эскимосов и алеутов? А все потому, что наша культура – в основном мясо-зерновая, а у северных народов – исключительно мясная, они земледелием не занимаются, а на моржей и тюленей охотятся, оленей выращивают! Понимаете? Та же водка из зерна делается, и организмы людей «зерновых культур» переносят и адаптируют ее легче и естественней, чем организм северных мясоедов! С другой стороны, древние ацтеки и майя почти не ели мяса, только кукурузу. Нехватка животного белка в организме – это просто катастрофа. Вот и получилось, что индейцы Южной Америки – отсталая цивилизация, даже колеса не знали… вот их более прогрессивные испанцы и победили! Наиболее сбалансированное питание – мясо-зерновое! Самое здоровое, понимаете? Все великие цивилизации были именно такими!

– Понятно, – Батяня понимающе хмыкнул. – Я вот, например, всю свою жизнь пшеничную водку армейской тушенкой закусываю – значит, и питание у меня сбалансированное, правильно?

Лейтенант, немного ошарашенный подобной трактовкой, счел за лучшее промолчать, молча кивнув.

– Значит, так и есть. – С этими словами майор глянул в лазурную высь, потом перевел взгляд на водителя, вытиравшего руки лоскутом засаленной тряпки.

– Ну что, Кулибин, починил ты нашу таратайку?

– Так точно, товарищ майор! – бодро отрапортовал солдат. – Можем ехать!

Военный «уазик» продолжил свой путь по пыльной дороге. Никитенко внимательно рассматривал прихваченный с собой экземпляр насекомого, не переставая удивляться его непохожести на своих соплеменников.

– Никогда раньше не видел ничего похожего, – недоумевал он. – Явно неизвестный науке вид!

– Да выбрось ты эту гадость наконец! – запас терпения Батяни явно иссяк. – Тоже мне, нашел развлечение.

– Нет-нет, что вы, товарищ майор! Следует внимательно исследовать этот экземпляр. Это насекомое скорее всего относится к виду тлей, а значит, вредителей. Вдруг с ним нужно бороться каким-то иным методом?

Батяня только покачал головой.

За разговором офицеры и не заметили, как на горизонте пшеничных полей показались очертания КПП. Однако водитель, увидев спасительный домик, несказанно обрадовался. Ему до чертиков надоело кататься по этим пыльным дорогам в компании с какой-то неизвестной тлей, и поэтому он нетерпеливо втопил газ и машина помчалась по дорожке с удвоенной скоростью, то и дело жестко подпрыгивая на ухабах. А лейтенант Никитенко тем временем задумчиво продолжал, разворачивая свои измышления глобального масштаба:

– Вот, к примеру, если вспомнить историю России: бунты, войны, революции… Отчего все это? Бунты и смуты со времен древнерусских княжеств начинались исключительно из-за нехватки хлеба! Те же «голодные восстания», та же пугачевщина, то же Тамбовское восстание… Февральская революция, наконец!

Батяня был озадачен столь неожиданным выводом:

– Ты что, хочешь сказать, что все это было не случайно? Злой умысел, так сказать?

– Не могу утверждать абсолютно точно, но, по крайней мере, я этого не исключаю!

– Ладно, хватит об этом. Ты лучше вот чего послушай: у нас через две недели на полигоне учения будут. Интересная, скажу тебе, вещь – условия, приближенные к реальной боевой обстановке. Нужна тебе полевая практика – так вот она самая в чистом виде. Кроме того, в программе мероприятия, – тут Батяня сделал короткую, но многозначительную паузу, – прыжки с парашютом. Так что, если кому-то не повезет, будет и тебе хоть какая-то практика. Ты вообще с парашютом когда-нибудь прыгал?

Лейтенант с важным видом отогнул петлицу и продемонстрировал новенький голубой значок с цифрой «100».

– Ого, вас там в военно-медицинской академии и такому тоже учат? – удовлетворенно прищелкнул языком Лавров.

– С детства увлекаюсь, – не без гордости ответил Никитенко. – Поэтому и попросил распределения в ВДВ. Тем более что отец у меня тем же занимается…