Глава 17
– Прикрой окно, – сказал Адилбек, поворачивая голову.
– Так ведь я хотел… – начал было Косой.
– Мне сейчас лишние уши ни к чему, – пояснил сын свергнутого президента.
Боевик встал из кресла и прикрыл створки окна. Он немного постоял там, глядя во двор. Лагерь выглядел спокойным. На нескольких кострах стояли котлы, в которых варилось что-то аппетитное. Еще бы – бойцы за освобождение страны должны быть в хорошей форме. Сытый солдат и воюет хорошо – эту истину Косой знал прекрасно по своему собственному опыту. А уж с провизией особых проблем не имелось – вокруг ведь аилы, пастбища. Местные всегда поделятся. Нет, конечно, иногда встречались среди пастухов отморозки, начинавшие спорить, доказывать: дескать, я своим потом и кровью зарабатываю, а вы, бандиты, все отнимаете… С такими разговор был короткий.
В данный момент часть бойцов на базе отсутствовала, будучи занятой в столице и ее окрестностях. Абуталип руководил одной из операций, а в отсутствие начальника Косой был за главного. Забот, конечно, хватало. Сейчас в «кабинете», кроме зама, находились сынок президента и только что появившийся Чингиз. Последний, как всегда, выглядел отлично – собранный, подтянутый, с вежливой улыбкой и такими же манерами.
– Выпьешь? – кивнул Адилбек на несколько разнокалиберных бутылок, стоявших на столе.
– Благодарю вас, Адилбек Александрович, – учтиво наклонил голову Чингиз, – если позволите – воды.
«Тоже мне, принц выискался! – размышлял Косой. – Можно подумать, на бал собрался…»
Адилбек нетерпеливо бросал взгляды на гостя, скрутившего крышку бутылки и сделавшего глоток минералки.
– Так что, привез?
– А как же! – подтвердил тот. – К сожалению, пока что я смог сделать для вас только это.
Чингиз положил на колени сумку, извлек из нее конверт и протянул сыну президента. Тот торопливо схватил его и с треском разорвал бумагу.
– Так… почитаем, – облизал он губы, – вот! Ага… Вы только послушайте, что он пишет.
Адилбек откашлялся и принялся читать вслух насыщенное восточными витиеватыми фразами послание:
«…очень сожалею, что вынужден беспокоить вас, уважаемый Александр Арзибекович, но обстоятельства складываются так, что иного варианта я просто не вижу. Та, сумма, которую я хотел бы получить, как мне кажется, вполне адекватна и соизмерима с истинным значением пленки. Она ведь стоит куда дороже, и вы это сами прекрасно понимаете. Видит бог, ничего плохого у меня и в мыслях нет по отношению к вам, дорогой…»
Адилбек прервал чтение и тяжело вздохнул:
– Нет, ведь какова сволочь! Ублюдок. За все, что сделал для него мой отец, он ноги ему целовать должен… У меня просто в голове не укладывается.
– Да уж, – подтвердил Чингиз, – без комментариев.
– «…Я уверен, что у вас все сложится прекрасно и вы снова займете место президента, которое заслуживаете, как никто иной. Но мне, человеку маленькому, нужно подумать и о себе, тем более в такое сложное и непредсказуемое время, как наше. И вот за все про все я прошу всего лишь пятнадцать миллионов долларов. Условия вполне приемлемые, не наносящие вам ущерба. Очень надеюсь на вашу порядочность и благоразумие. В противном случае информация может попасть соответствующим международным службам, и тогда город Гаага станет вам гораздо ближе, чем можно себе представить. Впрочем, зная вас, глубокоуважаемый Александр Арзибекович, я не сомневаюсь, что вы поступите правильно. Мы с вами слишком давно и хорошо знаем друг друга, чтобы сейчас, в трудное для нас всех время, ссориться из-за каких-то мелочей…»
Косой, сдвинув брови, слушал. Ему было понятно – Кунан, оказавшийся оборотнем, шантажирует президента. Но в чем тут дело, человек Абуталипа не совсем понимал.
– «…с этими словами остаюсь бесконечно преданный вам Кунан Латыпов», – завершил чтение сын экс-руководителя страны.
Воцарилось молчание. Впрочем, оно не было долгим.
– С-сука! – с чувством произнес Адилбек. – Попадись он мне… я его голыми руками задушу!
Косой окинул взглядом президентского сына – на роль «душителя» тот никак не тянул. Да и вообще: если папочке приходилось пробиваться к вершинам власти и богатства с самых что ни на есть низов, то его чадо прожило жизнь, катаясь как сыр в масле. Но вслух бывший омоновец, конечно же, ничего не сказал. Еще со времен службы в армии он понял, что болтать языком могут те, у кого он подвешен. А его, Косого, такими талантами господь не наградил. Зато исполнительность, надежность и жесткость – этого было не отнять. И вот благодаря этому понемногу, постепенно ему удалось стать замом Абуталипа. Так что каждому свое…
– Втерся в доверие, тварь! – продолжал разглагольствовать Адилбек. – Кому вообще теперь можно доверять? Понадеешься на человека, а он выродком оказывается.
Чингиз со скорбным видом качал головой, одобряя слова наследника Александра Арзибековича.
– Ну да, а он, дескать, всего лишь исполнитель, и не более того! – Сынок раздраженно расхаживал по комнате, в злобе отшвыривая ногой попадавшиеся на дороге стулья. – Он тут ни при чем, он только выполнял, что ему приказывали, а теперь осознал!
Еще немного побуянив, Адилбек вдруг стих и вернулся в свое кресло.
– Послушай, Чингиз, – сказал он, глядя в глаза собеседнику, – те деньги, что ты получил сейчас… ты можешь получить в десять раз больше, если поможешь нам взять Латыпова. Естественно, вместе со всеми его материалами, чтобы раз и навсегда закрыть вопрос. Его нужно нейтрализовать, понимаешь?
– Конечно! – кивнул тот. – Вы что же, Адилбек Александрович, думаете, что я не занимаюсь этим вопросом? Напрасно. Я почти уже нашел этого ублюдка. Конечно, он умеет прятаться, но ведь и мы кое-что можем.
– Та-ак… – вцепился в ручки кресла Адилбек. – Что ж ты молчал? Ну, и…
– Я работаю над этим. Встречу мы устроим, это я гарантирую. Деньги отдадим, чтобы все выглядело натурально, материалы получим, – неспешно объяснял Чингиз, – и Латыпова ликвидируем.
Косой напряженно слушал разговор. Он, правда, не все понимал, но с памятью у него проблем не было, так что все услышанное запоминал прекрасно. Да, разобраться во всем этом хитросплетении интриг, недосказанностей и намеков ему было сложно. Конкретное дело, где надо пострелять, решить вопрос четко и жестко, – вот это было «его». А такая подковерная возня…
«Ах, Кунан! – покачивая головой, думал боевик. – Вот ведь крыса-то какая оказалась. Ну, ничего…»
Впрочем, заместителю Абуталипа было не до сложных комбинаций с «грызуном» Латыповым. Гораздо больше Косого, как человека исполнительного, сейчас занимал другой вопрос. Он ломал себе голову над тем, куда же подевались русские десантники – если, конечно, это были они. Люди, направленные на поиски гостей, так до сих пор на связь не вышли. Но это еще полбеды: ушедший в горы для очередной экспроприации провизии небольшой отряд также себя никак не проявлял. Одним словом, было о чем задуматься…
В кармане Косого завибрировал телефон.
– Слушаю, – приглушенно сказал он, оглянувшись на собеседников.
Это был Абуталип. Выслушав своего зама, он заявил о том, что с озвученными проблемами разбираться будут позднее.
– …А пока слушай приказ: сейчас собирай всех оставшихся и мотай в столицу, – давал распоряжения начальник. – Скоро начнется самое интересное: будем громить пригород русских! Естественно, от имени «экстремистских сил и деструктивных элементов». Врубаешься?
– Ну да, – подтвердил подчиненный.
– Я тоже туда подтянусь.
Дав еще кое-какую информацию, Абуталип снова поторопил собеседника и распрощался. Пора было действовать.
– Ну что ж, пойду я народ собирать, – поделился новостями с Адилбеком и Чингизом Косой.
– Да, хорошо, – пристально взглянул на него сын президента. – Смотри там, чтобы все было в ажуре. Сейчас надо действовать по максимуму.
– Можете не беспокоиться, Адилбек Александрович, – заверил его боевик, – не впервой.
Плотно прикрыв дверь, Косой двинулся по коридору. По большому счету все было готово, так что собраться – много времени не займет. Только вот еще…
Дорожка, шедшая мимо кустов, привела его к грубо сколоченному туалету типа «скворечня». Косой взялся за ручку двери, и тут вдруг в спину ему уперся автоматный ствол. Обалдев от неожиданности и на каком-то автопилоте, боевик машинально открыл дверь. Еще один автоматный ствол уставился ему в лоб. Тут же Косой ощутил тяжелый удар по голове. В глазах померкло, и последнее, что он успел почувствовать, – его куда-то поволокли…