XV

Витри и Шемма шли вверх по Большому Тионскому тракту, тянущемуся от устья Тиона до самой Оккады. Мимо них в обе стороны двигались пешие и конные, поодиночке и группами, везли товары и гнали скот. Чувство сиротства и бесприютности не покидало Витри – он не привык к постоянной перемене не виданных прежде мест и обилию незнакомых людей. Лоанец начал понимать, как надежно его защищали от остального мира стены маленького домика, куда он возвращался с рыбалки, окрестности села, где не встречалось незнакомых лиц, луга и родное озеро. Теперь обжитое пространство сузилось до точки, где был он сам, его односельчанин Шемма да вислопузая кобыла Мона, которую они с Шеммой по очереди вели в поводу.

За едой Шемма не забывал горестно воскликнуть:

«Буцека ведь моего едим, Буцека!» От печали его аппетит усиливался, и табунщик незаметно съедал свою долю, а за ней и немалую часть доли Витри. Затем он откидывался на траву подремать, вяло отмахиваясь от кусачих насекомых, постоянно преследовавших его. Днем Шемму неутомимо ели слепни, вечером комары, неизвестно в каких щелях сохранившиеся до середины лета. Насекомые пренебрежительно облетали Витри, что весьма озадачивало его.

– Вкусный ты парень, Шемма, – как-то заметил он товарищу. – Всякая тварь так и норовит отхватить от тебя кусочек.

Шемма воспринял его высказывание как лестное.

– Ем вкусно, потому и вкусный, – рассудительно ответил он. – Ох, и не люблю есть что попало! Так я и не попробовал того паштета в лавке… небось не хуже копченого сала тетки Пейи. – Шемма лениво повернул голову к Витри. – А ты, парень, хоть и ешь много, а тощий. Нельзя так.

Витри невольно взглянул на свою руку – сухую, жилистую руку много работающего деревенского паренька.

– Нельзя, думаешь?

– Нельзя. И комары тебя кусать не хотят, и вертихвостка твоя от тебя нос воротит.

– Лайя?! – Витри вдруг осознал, как давно не вспоминал свою кудрявую, веселую Лайю. – Она тебе не нравится?!

– Почему не нравится? Нравится. Видная девка. Но я бы на ней не женился. – Шемма сонно потянулся. – Беспокойства от нее много, а я беспокойства не люблю. Вон Мельникова дочка подрастает – пышная, белая. Хозяйственная.

Пироги печет – на всю улицу запах. Ее пирогов я бы поел.

Шемма замолчал, смакуя в уме пироги мельниковой дочки, и вскоре незаметно для себя уснул. После обеда, в самую жару, он имел привычку поспать, и никакие силы не могли заставить табунщика от нее отказаться. Витри не возражал – по жаре было трудно идти, да и Моне нужно было попастись.

В пути лоанцы питались едой, купленной в располагавшихся по тракту деревнях, или заходили в придорожные трактиры. В трактирах было много проезжих людей и брали дорого, но Шемма наотрез отказывался пропустить хотя бы одно такое заведение. Его круглая физиономия млела при виде жирной, горячей пищи, и он каждый раз добросовестно наедался в запас, а потом брел за Витри, еле передвигая ноги.

О взятии Бетлинка лоанцы узнали в одном из таких трактиров. Они сидели в душном, темноватом помещении среди других путешественников, жующих и запивающих еду, когда на пороге появился обветренный, запыленный человек в охотничьей куртке и быстрым шагом подошел к стойке. Он потребовал холодного пива, нетерпеливо стуча монетой по доске. В том, как он вошел, как отрывисто приказывал хозяину, как глотал ледяное, из погреба, пиво, было что-то настораживающее. Разговоры затихли, головы посетителей одна за другой повернулись к вошедшему.

Человек, заметив, что стал центром всеобщего внимания, обвел глазами трактир и сказал:

– Война, люди. Уттаки в Бетлинке. Он допил залпом остаток пива и в полной тишине вышел из трактира. Кто-то выругался, и это сработало как сигнал.

Все заговорили разом, громко и горячо, выплескивая тревогу и понося уттаков.

Про Каморру никто не упоминал – все высказывания сводились к тому, что «уттаки в последнее время совсем обнаглели» и «слишком много их развелось – давно не били». Шемма понимающе переглянулся с Витри и промычал ему через кусок тушеной баранины:

– Каморра… это все он, не иначе…

Упрямое, нахмуренное лицо табунщика говорило, что он занес Каморру в пустующий до сих пор список особо опасных личных врагов. Вечером Шемма не оплакал, как обычно, своего Буцека, а уселся есть в полном молчании. Витри уже хорошо знал своего товарища и по его напряженному лицу догадывался, что в крепкой голове табунщика под кудрявыми волосами тяжело проворачиваются планы мести Каморре, один другого страшнее.

Прошло еще три дня, и лоанцы дошли до Келанги. Несмотря на то что они видели Цитион, после которого трудно восхищаться другими городами, Келанга все же произвела на них впечатление. Город, построенный из серого и светло-бурого гранита, выглядел просторным, прочным и основательным. Еще со времен Тевилена он застраивался только с разрешения правителя, поэтому его улицы были прямыми, площади широкими, а дома стояли ровными рядами, не выбиваясь из строя и не тесня друг друга.

У северных ворот, рядом с мостом через полноструйный Тион возвышалась смотровая башня, хорошо заметная из любой части Келанги. Через этот мост проходила дорога, ведущая на Оранжевый алтарь, а затем в Бетлинк. Дальше на север дорог не было, там тянулись леса, называемые Иммарунскими по именам двух больших рек на севере – Иммы и Руны. Там обитали уттаки, которые прекрасно обходились без дорог.

Лоанцы вошли в город через восточные ворота, украшенные гербом – сеханским кондором, летящим по голубому фону, обведенному красной каймой. Девиз правителей Келанги – «Вижу сверху» – был известен далеко за пределами города.

Келанга занимала ключевую позицию в затянувшемся на века противостоянии людей уттакам и успешно справлялась со своей ролью.

Улица привела Витри и Шемму прямо ко дворцу правителя Келанги.

Дворцовые постройки, обнесенные чугунной оградой, были приземисты, но простирались вширь на целый квартал. Главные ворота дворцового квартала выходили на центральную площадь города – просторную и людную, с лавками и гостиницами, трактирами и закусочными. Витри и глазом не успел моргнуть, как Шемма облюбовал трактир, расположенный в полуподвале напротив главных дворцовых ворот. Ему не осталось ничего, кроме как завести Мону во двор и последовать за Шеммой.

– Шемма! Подожди ты с едой хоть немного! – догнал он табунщика у входа. – Сначала нам нужно узнать дорогу на Оранжевый алтарь. Не убежит твоя еда!

Шемма не доверял еде, зная по опыту, что иногда она склонна убегать. Но слова Витри усовестили табунщика и дали иной ход его первоначальным намерениям.

– За этим я сюда и зашел, – заверил он товарища, оглядывая трактирный зал. – Ты ведь понимаешь, что разговор вести – тут подход нужен. Я сейчас выберу кого-нибудь и расспрошу у него дорогу, а заодно разузнаю, что здесь говорят о Каморре. Вон сидит мужик, один, – кивнул он в угол. – С ним я и поговорю.

Мужик, уже в возрасте и тучный, одиноко приютился в углу, потягивая пиво. Его телосложение понравилось Шемме, который если пока и не был тучным, то, несомненно, обещал стать им в зрелые годы. Табунщик решил, что с этим-то мужиком он легко найдет общий язык, и устремился к его столу.

Витри на всякий случай отстал от Шеммы и обратился к трактирному слуге, чтобы спросить, что за человек сидит там, в углу.

– Он нездешний, – ответил слуга. – Я его раньше никогда не видел.

Он с неделю как ходит сюда. Садится один, ни с кем не разговаривает, а пьет себе пиво. Странный тип.

Странный тип был не кто иной, как Мальдек, благополучно добравшийся до Келанги. Неделю назад он добился встречи с Берсереном и привел его в недоумение рассказами о Синем камне, о Каморре и его шпионах, о грозном магистре ордена Грифона, который хочет его, Мальдека, смерти. Правитель с гадливостью смотрел на жирную, трясущуюся от страха тушу каянского мага и пытался сообразить, может ли тот для чего-нибудь пригодиться. Не придя ни к какому выводу, Берсерен на всякий случай оставил Мальдека во дворце.

Мальдеку выделили комнатенку среди помещений для прислуги, где он и жил все эти дни, съедаемый страхом, пиявкой присосавшимся к его сердцу, и в открытую презираемый слугами, чувствовавшими себя рядом с ним людьми нужными и значительными. Его единственной отрадой стала возможность посидеть за кружкой пива в трактире напротив, где никто не обращал на него внимания. Мальдек подолгу просиживал там, неторопливо отпивая из кружки и посматривая по сторонам, нет ли рядом опасности.

Появление в трактире двух новых посетителей не прошло мимо внимания Мальдека. Он совсем было решил, что эти парни не опасны для него, как вдруг заметил, что они перешептываются и смотрят на него. Мальдек насторожился.

Один из парней направился к его столику, а другой заговорил со слугой, кивая в его сторону.

Шемма между тем подошел к Мальдеку, усердно имитируя непринужденное поведение городского жителя, привычного к застольным разговорам.

– Добрый день, почтенный! Хорошее здесь пивко?! – спросил он Мальдека, усиленно улыбаясь.

Мальдек с тревогой уставился на этого неестественно двигающегося и скалящегося крепкого парня. Ему стало не по себе, но он овладел собой и довольно спокойно ответил:

– Ничего пивко, хорошее.

Парень без приглашения уселся рядом, пристально глядя на Мальдека, невольно заерзавшего под его взглядом, и доверительно наклонился к нему. – Нам бы дорогу узнать на Оранжевый алтарь, – сказал он на ухо Мальдеку. – Мы в этих краях впервые.

– Идите по любой улице, ведущей на север. Когда выйдете к Каяну, отыщете мост. Через него и будет дорога на Оранжевый алтарь, – сдержанно ответил Мальдек.

То, что этот парень с таким пустяковым вопросом подошел через весь зал к нему, не добавило Мальдеку спокойствия. В это время подошел второй парень и громко шепнул первому: «Нездешний он, понял!»

Мальдек тоже все понял. Эти двое, несомненно, выслеживали его.

– Не морочьте мне голову своей дорогой, – сказал он с дрожью в голосе. – Что вам от меня нужно?

Шемма сделал значительное лицо и веско произнес:

– Вы человек с понятием, раз заметили, что мы здесь не просто так.

– Он нагнулся поближе к Мальдеку и понизил голос:

– У нас важное поручение, вы понимаете?

– Понимаю, – в ужасе пробормотал Мальдек. – Вас послали, да?

– Вот именно. – Шемма сделал страшные глаза. – Мы должны оправдать деньги, которые нам дали. Иначе как мы вернемся назад? А в этом деле заинтересованы такие люди!

У Мальдека оборвалось сердце. Конечно же их послали убить его. Но кто – Каморра или тирский магистр?

– А что… тот, кто вас послал… он влиятельный? – От страха он едва шевелил языком.

– Еще какой влиятельный! – живо ответил Шемма, вспомнив Равенора.

– Его вся Келада знает. Второго такого мага днем с огнем не сыщешь! – Он припомнил и чопорных слуг Равенора, своим молчанием поражавших бесхитростную душу табунщика. – А слуги-то у него, слуги – суровый народ, а перед ним рот боятся раскрыть, по ниточке ходят. Я, брат, такого нигде не видел!

Мальдек почувствовал тошноту и слабость. Ну конечно же Каморра! – пронеслось у него в голове. Шимангу он не простит, можно не надеяться.

– И вас послали… искать человека, да?

Шемма был раздосадован такой непонятливостью.

– Да нет же, кого надо мы уже нашли, – поморщился он. – Осталось только сделать дело. И мы его сделаем… – Он замялся, подыскивая клятву пострашнее, и наконец извлек ее из обрывков подслушанных в пути разговоров:

– Клянусь василиском!

Мальдек охнул. Шемма, довольный произведенным эффектом, наклонился к его уху и зашептал:

– Вы нам скажите, почтенный, нам очень важно знать… Что здесь, в городе, слышно о Каморре? – Мальдек взвизгнул от ужаса.

– Я?! Я сейчас… сейчас схожу разузнаю! – Он затрясся и вскочил.

– Подождите здесь! Сейчас разузнаю и вернусь!

Он выскочил из-за стола и с необыкновенным проворством понесся к выходу. Шемма, сияющий и довольный, повернулся к Витри:

– Ну, видишь? Умею я вести разговор?! Он понял, что у нас важное дело. Хоть и нездешний, а вызвался все разузнать.

Витри с сомнением покачал головой:

– Мне показалось, что он чем-то очень испуган. Странно это.

– Ничего странного, – уверенно ответил Шемма. – Каморра – это тебе не кто-нибудь!

Табунщик заказал кружечку пивка себе и Витри, чтобы было сподручнее дожидаться возвращения собеседника. На второй половине кружки дверь в трактир распахнулась и на пороге появился Мальдек, а с ним человек шесть стражников. Мальдек закричал, указывая стражникам на лоанцев:

– Вот они, хватайте их! Это шпионы Каморры! Они сами проговорились!

Растерявшиеся лоанцы не сопротивлялись. Они позволили схватить себя и вывести из трактира. Витри, надеясь, что ужасное недоразумение немедленно прояснится, пытался уговорить стражников:

– Что вы! Опомнитесь! Какие же мы шпионы? В ответ ему только сильнее выкручивали руки. Шемма вопил сзади, обзывая стражников словами далекими от дипломатии. Лоанцев привели в комнату дворцовой охраны, где связали и обыскали. Мальдек, злорадно поглядывая в их сторону, рассказывал начальнику стражи, как опознал и задержал двух опасных шпионов.

После обыска их отвели в темницу и закрыли за ними дверь на засов.

Шемма забарабанил в дверь, отчаянно ругаясь и призывая на помощь. Витри стоял посреди камеры, постепенно осознавая, что случившееся – не кошмарный сон, что они действительно в тюрьме у правителя Келанги как шпионы Каморры. Шемма наконец выдохся и сел на койку, а к Витри вернулась способность воспринимать окружающее.

И стены и пол камеры были сложены из гранитных плит. Вдоль боковых стен размещались две деревянные, накрытые травяными циновками койки. У торцовой стены стоял стол, а на нем кувшин с водой. Другой сосуд, пока пустой, стоял в углу у двери. Небольшое окно под самым потолком было зарешечено чугунными прутьями. Не возникало никаких сомнений, что ни через стены, ни через окно отсюда еще никто не выходил. Витри присел на пустую койку и стал вспоминать несчастный разговор, который привел их в темницу. Шемма сидел напротив, обхватив голову руками и тяжело вздыхая.

– Не успели мы пообедать, – сказал он с сожалением. – А ты говорил, что еда не убежит! Поесть бы сначала, а потом разговаривать с этим чокнутым…

– Когда мы… если мы выйдем отсюда, я присмотрю, чтобы твой рот открывался только для еды, – ответил ему Витри и обещающе добавил:

– Клянусь василиском.

Нельзя сказать, что Кеменер и Скампада получали удовольствие от совместной поездки, хотя если бы им вздумалось пооткровенничать, каждый мог бы узнать немало интересного. Кеменер был знатоком фактов И подробностей, Скампада лучше разбирался в тонкостях и мотивах человеческого поведения. Оба любителя информации прекрасно дополнили бы друг друга, но они всю дорогу молчали – умение молчать было первым и золотым правилом каждого.

Скампаду, любившего комфорт, нервировала привычка Кеменера ночевать в поле или останавливаться в самых захудалых гостиницах. Кеменера, в свою очередь, возмущала внешность Скампады, бывшего ниже всякой критики с точки зрения незаметности. Шпиона не меньше раздражало и то, что Скампада подолгу распаковывал и упаковывал свой багаж, в несколько раз больший, чем его собственный тощий мешок. Но взаимные интересы обоих были важнее бытовых мелочей, поэтому каждый терпеливо переносил присутствие другого.

Известие о взятии Бетлинка заставило Кеменера пересмотреть свои планы. Как и предполагал Магистр, шпион принял решение ехать в Бетлинк, к Каморре. Кеменеру не впервые приходилось пробираться к своему хозяину через уттакские военные стоянки, поэтому он, еще раз критически осмотрев Скампаду с головы до ног, сказал своему попутчику:

– В таком виде, Скампада, вы будете слишком большим соблазном для уттаков. Боюсь, что даже Имя Каморры не остановит их. Купите себе другую одежду.

Скампадаснеудовольствием поглядел наКеменера.

– По-вашему, я должен тратиться на всякую дрянь?

– Напрягите ваш здравый смысл, Скампада, – сухо сказал Кеменер. – Такая одежда не разорит вас, Скампада и сам понимал, что совет Кеменера верен и необходим.

Ворчать его заставляло отвращение при мысли, что он должен надеть на себя рвань. На городском рынке он купил куртку и штаны, которые, по его мнению, годились разве только на то, чтобы мыть полы в трактире, и увязал в скатку поверх одного из мешков. Не задерживаясь в Келанге, Кеменер и Скампада выехали на Оранжевый алтарь и ехали еще трое суток, пока впереди не показались крыши и сады алтарного поселка, раскинувшегося у подножия Ционского нагорья. Миновав Оранжевый алтарь, Кеменер остановился и заставил Скампаду надеть вещи, купленные в Келанге. Тот, содрогаясь от отвращения, натянул на себя грязные крестьянские обноски, но уттаки не встретились ни на этот день, ни на следующий – дорога шла по сухой местности, где не хватало воды для воинственных скопищ.

Уттаки, не участвовавшие в нападении на Бетлинк, стояли правее, в верховьях Иммы, а остатки отрядов, бравших замок, разместились на берегу Руны севернее Бетлинка.

Выехав на поляну перед Бетлинком, Кеменер и Скампада увидели у реки военную стоянку дикарей. Уттакский патруль, стороживший замок, заметил их и отправился наперерез. Сын первого министра много читал, в том числе и об уттаках, и хорошо представлял их нравы и обычаи. Описывая уттаков, никто не забывал упомянуть, что им не свойственна ни чистота, ни порядок. Сейчас у Скампады появилась возможность лично убедиться в этом.

Уттаки злобными криками остановили их обоих. Кеменер придержал коня и знаком велел Скампаде сделать то же самое.

– Эй, вы! – закричал он, не дожидаясь, пока патруль подойдет вплотную. – Мы к Каморре, к хозяину, поняли! Нас нельзя трогать, или он оторвет вам головы!

Уттаки не обратили ни малейшего внимания на слова шпиона. Скампада отчетливо почуял вонь, идущую от их одежды из звериных шкур, и с содроганием разглядел их злобные физиономии, жадные взгляды, прощупывавшие его мешки.

– Стойте! – опять крикнул Кеменер. – Вы что, не боитесь гнева белого диска?!

На этот раз слова Кеменера подействовали. Уттаки остановились.

Старший шагнул вперед и заговорил, с трудом справляясь с келадской речью:

– Нам надо всех хватать. Чтоб не ходили здесь. И вести к хозяину.

«И сначала ограбить», – добавил его взгляд.

– Идите за нами, если не верите. Мы едем прямо к хозяину.

Кеменер направил коня к воротам замка. Скампада поспешил за ним, каждое мгновение опасаясь, что уттакская секира вонзится ему в спину. Он инстинктивно ощутил разбойничью, неуправляемую сущность уттаков, и в глубине его души шевельнулась благодарность к своему спутнику, заставившему его надеть обноски. Скампаде бросилось в глаза, что уттаки изрядно похозяйничали в Бетлинке. В замке не осталось ни одного невыбитого стекла, ни одной несломанной двери, а двор, заваленный обломками и объедками, был невыносимо грязен.

Каморра, получив замок, выставил оттуда уттаков, едва только удалось их унять, но вещи уже были разграблены и испорчены, запасы пожраны, а все, что поддавалось действию силы, переломано и испоганено. Повелитель уттаков и его сподвижники поселились в полуразрушенных комнатах замка.

Кеменер и Скампада, опасаясь оставить коней на дворе, завели их через выбитую дверь в просторный зал на первом этаже замка и оставили там, а сами поднялись по лестнице на верхние этажи, отыскивая Каморру. На стене вдоль лестницы висели фамильные портреты владельцев Бетлинка, начиная с Эмбара, основателя замка. Лица портретов нижнего ряда были истыканы уттакскими пиками.

Маг сидел в бывшем кабинете Вальборна и складывал воедино обрывки карты Келады, найденные в замке. Скампада, не видевший Каморру почти десять лет, отметил изменения во внешности мага, совершенные ходом времени. Босханец был все таким же остролицым, сухим и узкоплечим, а его движения – так же резки и угловаты, но в жидких черных волосах появилась седина, напоминавшая потеки птичьего помета на городских крышах. Морщины на лице Каморры, залегающие между бровей и у глаз, идущие в стороны от основания ноздрей, стали глубже, а вокруг тонкогубого, плотно сжатого рта появилось множество мелких радиальных складок.

Заметив вошедших, Каморра поднял голову и оторвался от своего занятия.

– Явились! – Если он и обрадовался, увидев своего лучшего шпиона, то ничем не выдал радости. – А это ты, Скампада! Давно не виделись. Как там Берсерен поживает?

– Я покинул дворец вскоре после вас, – повел плечом Скампада. – Этот человек давно не интересует меня.

– Ну ладно, Скампада, Приехал – так приехал. Что тебе здесь нужно?

Скампада хладнокровно выдержал насмешливый взгляд мага. Он понял, что Каморра не знает о его договоренности с Шимангой и считает его человеком, явившимся в Бетлинк в поисках грязной работы.

– Шиманга говорил со мной от вашего имени, – сдержанно сказал он.

– Он поручил мне поиск сведений о магических камнях, известных как камни Трех Братьев.

В глазах Каморры впервые засветился интерес.

– Раз ты здесь, значит, ты нашел их? – спросил он. – Выкладывай, что у тебя есть.

– Я не все нашел, а кое-что. – Скампада не торопился выкладывать сведения. – И я не привык Делать дела в спешке. Мне нужно позаботиться о коне, разместить вещи в комнате, перекусить с дороги, договориться о цене. Если информация нужна, то у нее есть цена. – Он вскинул глаза на Каморру.

– А ты все такой же гордец, как и в те времена, у Берсерена, – снисходительно заметил Каморра. – Я не собираюсь торопить вас обоих. Ставьте коней, занимайте любые комнаты. О своей еде позаботьтесь сами – надеюсь, вы привезли с собой припасы. С едой здесь трудно, уттаки сожрали все запасы замка.

Когда устроитесь, приходите ко мне. – Он вернулся к восстановлению разорванной карты.

Кеменер и Скампада отыскали конюшню, сено, комнаты, внесли и распаковали дорожные мешки. Поужинав оставшимися с дороги припасами, они снова пошли к Каморре.

Был уже поздний вечер, и в коридорах было темно. Комнату мага освещали два эфилемовых шара, похожие на светлячки Феникса, но лучащиеся белым Светом. Каморра задержал взгляд на Кеменере, затем обратился к Скампаде:

– Начнем с тебя, Скампада. Что ты узнал о камнях?

– Не так много. – Скампада хладнокровно встретил испытующий взгляд мага. – Я потратил три месяца, чтобы найти хотя бы это.

– Что? – поинтересовался Каморра.

– Я нашел сведения о том, где Красный камень находился около ста пятидесяти лет назад.

– И все? – разочарованно спросил маг. – Где был этот камень?

– Мы еще не обговорили размер вознаграждения, – заметил Скампада.

– Вознаграждение… – проворчал Каморра. – За сведения, которым сто пятьдесят лет…

– За три месяца работы, – опять вставил замечание Скампада. – Мне еще повезло, что я нашел эти сведения.

Каморра неопределенно хмыкнул.

– Шиманга давал тебе задаток?

Скампада стрельнул глазами в стоящего рядом Кеменера. Тот мог знать от Шиманги о размере задатка, и сын первого министра решил не рисковать.

Чуть замявшись, он назвал полученную сумму.

– И ты требуешь что-то еще? – взглянул на него Каморра.

– Если даже эти сведения было трудно получить, они наверняка ценны, – ничуть не смутившись, ответил Скампада. – К тому же эта одежда… и уттаки эти. Путешествовать в этих краях – не удовольствие.

Каморра подошел к стене и, направив на нее ладонь, открыл недавно обнаруженный потайной шкаф. Маг не боялся выдать секрет шкафа, так как знал, что ни Скампада, ни Кеменер не владеют магией, без которой невозможно открыть защелку. Порывшись в шкафу, он выбрал небольшой мешочек и протянул Скампаде.

Сын первого министра взвесил мешочек на руке, – Здесь золото? – спросил он.

– Серебро.

Выражение недовольства на мгновение посетило выразительную физиономию Скампады и тут же спряталось внутри, в уголках глаз. Норрен платил не так, совсем не так. И как было хорошо в дворцовой библиотеке правителя – чисто, культурно! А кухня… повара уважали Скампаду и подавали ему еду в красивой посуде, на маленький столик, накрытый белой салфеткой. Скампада чуть заметно вздохнул. Здесь не следовало ломаться. Унести бы отсюда поскорее и себя, и вещи, и деньги…

– О чем ты задумался, Скампада? – вернул его к действительности Каморра. – Ты считаешь, что этого мало?!

– Достаточно. – Скампада опустил деньги в карман. – Камень был на острове Керн, у подножия вулкана, в глазу идола.

– Далековато, – неодобрительно отозвался маг. – Где доказательства?

Скампада вынул из-за пазухи книгу, украденную в библиотеке Норрена, открыл отмеченную закладкой страницу и показал Каморре.

Маг прочитал страницу, затем осмотрел всю книгу. Она, несомненно, была подлинной.

– Хорошо, – сказал он. – Место укромное. Возможно, камень еще там.

Скампада вернул книгу за пазуху.

– Ты заберешь ее с собой? – нахмурился Каморра.

– Я не торгую книгами, – ответил Скампада. – Я получил деньги за сведения, а не за книгу.

Каморра хмыкнул. Он хорошо запомнил текст, поэтому не нуждался в книге.

– Я еще не надумал обзаводиться собственной библиотекой, – сказал он Скампаде. – Попробуй предложить ее мне, когда я поселюсь в Келанге, во дворце Берсерена, а сейчас ты мне больше не нужен. Можешь идти или ехать куда угодно.

– Мне бы хотелось иметь знак или слово, чтобы на обратном пути меня не ограбили уттаки, – потребовал Скампада. – Мало получить деньги, важно их сохранить.

– Я дам тебе знак, – согласился Каморра, поразмыслив. – У меня есть парочка в запасе. Зайди ко мне завтра утром, я наложу на него магию.

Когда Скампада вышел, Кеменер спросил вполголоса:

– Почему вы отослали его, хозяин? Он мог бы быть полезен.

– Я знал его раньше. Пока я не у власти, с ним лучше не связываться. Он слишком строптив и независим, соблюдает только свои интересы.

Если у него появится возможность выдать меня за деньги, он выдаст.

– Тогда почему вы отпускаете его живым?

– Когда я завоюю остров, он еще пригодится мне. А пока он больше меня заинтересован в том, чтобы никто не знал о наших с ним делах.

Маг выглянул в коридор. Там было так темно, что он использовал заклинание для видения в темноте. Скампады не было. Каморра применил другое заклинание, для усиления слуха, и услышал шаги спускающегося по лестнице Скампады. Успокоившись, он вернулся в комнату.

Скампада почти спустился с лестницы, как вдруг замер на полушаге.

Внезапная мысль заставила его обернуться назад – он больше не нужен Каморре, хотя нашел только один камень. Кто же нашел остальные камни? Кеменер? Скампада пошел обратно, бесшумно опуская на пол подошвы сапог из хорошей мягкой кожи.

Если бы он знал, как трудно остаться незамеченным, подслушивая мага, он не рискнул бы это сделать. Но Скампада не знал этого и встал у двери.

Дверь была закрыта, но одна из досок, выбитая уттаками, неплотно прилегала к остальным, образовывая щель, в которую было слышно и видно все происходящее в комнате. По сказанным фразам Скампада понял, что двое в комнате только что начали разговор.

– Значит, Каянский алтарь безопасен. – Каморра, видимо, повторил сообщение Кеменера. – Тогда почему совет магов собрался именно там?

– Так решили Шантор и Суарен.

– Опять этот Шантор… – проворчал Каморра.

– Он влиятелен, – напомнил ему Кеменер. – С Тирского алтаря скоро выйдет обоз с оружием – недели через три, по моим подсчетам. Я был на Тироканском перевале и осматривал дорогу. Вернее всего, что обоз пойдет через перевал, а затем южным путем. Через Сехан ему не пройти из-за засухи.

– Значит, нужно ускорить нападение на Келангу, пока обоз еще в пути. Мечи Грифона – опасное оружие. – Каморра задумался. – Если бы у меня был хоть один камень Трех Братьев… Шиманга задерживается, а он должен достать Синий камень.

Кеменер замялся. Каморра нередко бывал несдержан, поэтому шпион опасался быть вестником несчастья.

– Шиманга не вернется, – все-таки сказал он. – Он убит.

Каморра вздрогнул. Он шагнул к Кеменеру, шпион поспешно отступил назад. Губы мага сжались в ниточку, крючковатый нос стал еще острее. Каморра не считал Шимангу другом, потому что не признавал слова «дружба». Шиманга был единомышленником, полностью разделявшим его взгляды и планы, единственным, кому он доверял полностью.

Большинство помощников Каморры носили белые диски для управления уттаками. О другом назначении дисков – подчинять Каморре волю и желания их обладателей, – кроме Каморры, знал только Шиманга, тоже незаурядный маг, по собственным убеждениям проводивший в жизнь намерения своего стратега. Да, это была большая потеря.

Осознав гибель Шиманги, Каморра опустился на стул, стоявший у окна.

– Кто?! – сказал он сквозь зубы. – Кто это сделал?! Клянусь, этот человек будет покойником!

– Мальдек, каянский маг, – осторожно ответил Кеменер. – Он сделал это, чтобы завладеть Синим камнем.

– И завладел? – Мысли Каморры вернулись к цели, ради которой погиб Шиманга.

– Завладел, – подтвердил Кеменер. – Сначала – он, а потом – я.

Глаза Каморры вспыхнули, он снова встал со стула.

– Ты привез Синий камень, Кеменер? Где он?

– Привез, – удовлетворенно сказал шпион, вынимая из-за пазухи жезл Аспида. – Он здесь, в головке жезла. Я сам видел, как Мальдек клал его сюда.

Каморра взял жезл и быстро повращал ладонью над его головкой, затем поднял верхнюю часть, служившую крышкой. Синий камень лежал там, завернутый в мягкую тряпку. Когда маг развернул ее, Скампада прильнул к щели, чтобы получше разглядеть источник синего света, озарявшего лицо и руки мага. На его счастье, двое в комнате были увлечены разговором.

– Этот камень разыскивает магистр ордена Грифона, – продолжил доклад Кеменер. – Последний раз я видел магистра в Цитионе – он знает, что камень у Мальдека, и идет по его следам. Мальдек может догадаться, что камень у меня, и сообщить ему.

– Мальдека нужно немедленно устранить, – сказал Каморра. – А кто такой этот магистр? Ты его знаешь?

– Нет. Но по всему видно, что он – высокого происхождения. В нем есть врожденное достоинство, которого не бывает у черни. У меня на это глаз наметан.

Каморра нахмурился. Шпион вспомнил, что его хозяин – всего-навсего сын оружейника из Босхана, но решил не произносить фразу «разумеется, к вам это не относится». Кеменер не любил лгать по пустякам. Болезненное самолюбие Каморры, его непомерно раздутое честолюбие было именно следствием низкого происхождения, и Кеменер это понимал.

– Нужно немедленно добыть и Красный камень. Два камня сведут на нет всю их магию. – Каморра, выбитый из колеи потерей Шиманги, разоткровенничался со своим шпионом, чего не сделал бы при других обстоятельствах. – Но я не знаю, кого бы за ним послать.

– У вас много людей, хозяин, – заметил Кеменер.

– Много-то много… – раздумчиво произнес маг. – Кого не нужно, тех и много. Мало умных, еще меньше верных. Шиманге я мог бы довериться, но…

– У меня все, хозяин, – напомнил шпион. Маг подошел к шкафу, вынул кошелек с деньгами и отдал Кеменеру. Притаившийся за дверью Скампада, само собой, отметил, что этот кошелек куда увесистее выданного ему.

– Это серебро? – спросил Кеменер, взвесив на руке кошелек.

– Золото. Я умею ценить хорошую работу. Кеменер удовлетворенно кивнул.

– Теперь ты поедешь в Келангу, а затем в Босхан, – приказал ему Каморра. – При дворе Берсерена есть человек, который поддерживает меня. Он называет себя моим союзником из Келанги. Это Госсар из рода Лотварна. Поручи ему выследить и прикончить Мальдека. В Босхане ты узнаешь, что случилось с Кавентой, казначеем правительницы. На днях я потерял связь с его диском.

Сделаешь все и вернешься ко мне.

Скампада почуял, что разговор подходит к концу, и удалился, осторожно ощупывая пространство перед собой, чтобы не зацепить что-нибудь в темноте и не наделать шума. Полученные сведения были смертельно опасны, поэтому он перевел дух не раньше, чем оказался у себя в комнате.

Ночью он долго не мог заснуть. Теперь он вполне осознавал, как опрометчиво было с его стороны заехать в Бетлинк. Поразмыслив, Скампада понял, что ошибка была сделана еще три месяца назад – не следовало связываться с Каморрой. Если бы он так не нуждался тогда в деньгах…

Скампада снова вспомнил Норрена. Правитель Цитиона, несомненно, благоволил к нему. Еще немного, и можно было бы навести Норрена на мысль, что библиотеке нужен присмотр и уход, что хорошо бы иметь во дворце человека, который постоянно занимался бы ею. Небольшая уютная комната во дворце, спокойная жизнь на всем готовом – Скампада всегда мечтал об этом. Если бы не Ромбар, который одним словом мог разрушить все его надежды, можно было бы вернуться во дворец.

Решение проблемы легко далось Скампаде. Нужно помириться с Ромбаром, заручиться его поддержкой или хотя бы снисходительностью – и желаемое будет достигнуто. Выполнить решение было куда сложнее. Как заслужить расположение Ромбара, человека непростого, принципиального, относящегося к нему как к смертельному врагу?

Помочь отыскать сыну Паландара его девчонку – этого могло оказаться мало. Сегодня случай подбросил Скампаде целую охапку ценных сведений, но воспользоваться ими не выдав себя ему пока не представлялось возможным.

Неизбежно возникал вопрос – откуда взялись эти сведения, – на который у Скампады пока не было подходящего ответа.

Наконец Скампада вспомнил, что через несколько дней, в первое полнолуние последнего месяца лета, на Оранжевом алтаре состоится ежегодный праздник в честь великой богини Мороб. Сын первого министра и прежде бывал на этом празднике – красивый, торжественный ритуал был впечатляющим зрелищем, на которое съезжались люди со всего острова. В последний раз он приезжал на праздник три года назад и видел то, что утаил от Ромбара.

Ритуальный танец исполняла черная жрица храма. Ее волосы прикрывала золотая сетка, ее лицо было густо загримировано и расписано священными знаками, но он узнал ее – по глазам, огромным и глубоко-синим, по взгляду, пристально-твердому, как у соколенка. Вторых таких глаз не было на Келаде, в этом Скампада был уверен. Если она все еще там, то, конечно, она снова выйдет танцевать перед богиней.

Подумав, что можно будет и полюбоваться ритуалом, и получить сведения, которые помогут смягчить неприязнь сына Паландара, Скампада решил задержаться на Оранжевом алтаре до окончания праздника великой Саламандры.

Довольный собой, он успокоился и заснул.

Утром он пришел к Каморре за знаком. Тот, странно усмехаясь, протянул Скампаде белый диск с вырезанной на нем мордой василиска, закрепленный на металлической цепи.

– Повесь его на шею, – сказал маг. – И не снимай, а то сила исчезнет. Если уттаки пристанут, покажешь.

Скампада повесил диск на шею, распрощался с магом и вышел. Не задерживаясь, он упаковал вещи, завьючил коня и выехал из Бетлинка. Каморра с той же странной усмешкой глядел на дверь, за которой скрылся Скампада. Конечно, он не сообщил сыну первого министра то единственное заклинание, из-за которого уттаки боялись белого диска. Дикими ордами управляло не почтение к символу, а вполне реальный физический страх. Заклинание вызывало у уттаков корчи, не прекращающиеся, пока человек с диском находился поблизости.

Давать такую силу в руки Скампаде, человеку очень ненадежному, не входило в планы Каморры. Уттаки испугаются одного вида белого диска, а не испугаются – не велика потеря. Но если Скампада благополучно минует уттаков, он подпадет под влияние магии белого диска и станет орудием мага, хорошим орудием.

Каморра снова усмехнулся. Приятно, что этот гордец Скампада сам попросил знак.

Скампада ехал лесной дорогой, на нем болтались предусмотрительно надетые крестьянские обноски, поверх которых покачивался белый диск. Уттакский патруль, встреченный у замка, в ужасе расступился перед ним. Шло время, замок остался далеко позади, сквозь листву просвечивало теплое солнце, а на сердце у Скампады было тошно. Сын первого министра был человеком спокойным и доброжелательным, ему было свойственно довольство собой и жизнью, но после отъезда из Бетлинка оно не возвращалось к нему. Откуда-то изнутри вылезали черные, удушливые, злые мысли, непривычные Скампаде, грубо вторгавшиеся в его тонко сбалансированный мирок. Скампада не мог понять, откуда берется этот мутный поток, и напрягал волю, сопротивляясь ему, но поток возникал снова и захлестывал, захлестывал…

Всю ночь ему снились дурные, отвратительные сны. Скампада начинал думать, что поездка в Бетлинк нехорошо сказалась на его нервах. На подъезде к Оранжевому алтарю он остановил коня, снял диск и начал стаскивать с себя обноски, чтобы надеть приличную одежду. В этот миг он заметил, что дурные мысли и чувства полностью исчезли.

Скампада переоделся и с опаской поднял диск. Ему следовало бы раньше догадаться, что в подарках Каморры нет ничего хорошего. Он несколько раз надел и снял диск, сравнивая ощущения, и уловил несомненную разницу. Вывод напрашивался сам собой – диск был носителем злобных, ненавистнических мыслей.

Отложив диск, Скампада огляделся вокруг и сразу же нашел то, что искал, – пару увесистых булыжников. Он взял один булыжник, положил диск на другой и тщательно превратил знак Каморры в мелкие крошки, а затем сгреб их с дороги и вышвырнул подальше в кусты. Вслед за обломками полетела цепь, а за ней – обноски.

Хорошее, безоблачное настроение вернулось к Скампаде. Любовно оглядев мешки, благополучно вывезенные из Иммарунских лесов, он сел на коня и вскоре уже ехал по улицам алтарного поселка в поисках гостиницы, чистой, удобной и недорогой. Скампада не торопился с выбором жилья. На дальнем краю поселка, у самых Ционских скал, он отыскал небольшую опрятную гостиницу с вывеской «Синие скалы» и завел коня во двор.