11
В центре отдельной палаты – комнате размером всего пять на пять шагов, со стенами, неаккуратно выкрашенными белой акриловой краской, с квадратным окном как раз напротив двери, – стояла всего лишь одна железная койка. На ней лежал человек, похожий на закутанную в белую материю мумию. Из-под бинтов на его руках торчали прозрачные трубки капельницы. Возле койки возвышались, словно железные вешалки, стойки с перевернутыми бутылочками. В них булькала синеватая жидкость.
Эту картину увидел Батяня, когда двое охранников проверили его документы и разрешили войти в палату. Вместе с ним в коридоре были еще лейтенант Боткинов, особист из части ПВО, следователь военной прокуратуры, а также лечащий врач.
Прапорщик Починков – именно он был той мумией на койке – услышал, что дверь открылась, приподнял голову и тихо застонал.
– Это хорошо, что он пришел в себя, – шепнул следователь военной прокуратуры – худой, словно засушенная рыба, с вытянутым лицом человек. На фоне белого халата его кожа казалась болезненно-серой.
– Это хорошо и для вас, и для нас, – ответил старший лейтенант медицинской службы Боткинов. – А вот для него как раз наоборот. Перенести перевязки после ожогов очень непросто. Пациента может убить болевой шок. Лучше бы его прямо сейчас ввести в искусственную кому.
– Я думаю, после того как он нам все расскажет, его в нее и введут, – следователь военной прокуратуры терпеть не мог замечаний от нижестоящих. От нарушения субординации его бросало в ярость. Только спокойная атмосфера госпиталя заставила его сдержаться. – Если бы не звонок из Москвы, ноги вашей здесь не было бы, – сквозь зубы процедил он наглому Боткинову. – Задавать вопросы здесь буду я и майор Лавров, всем остальным приказываю оставаться в коридоре.
– Если бы вы нас сюда не пропустили, то вы сами бы прямехонько полетели в Москву, на ковер, – спокойно сказал Батяня.
Вот уж кто терпеть не мог штабных крыс, так это майор Лавров. Батяня кошачьей походкой приблизился к койке:
– Дружище, – Лавров обратился к раненому, – уж мне точно известно, что ты нормальный служака, наш человек. Расскажи-ка все, что только можешь рассказать.
Не успел Батяня произнести первое слово, как сзади раздался тихий щелчок – следователь военной прокуратуры включил свой диктофон.
– Так положено, – объяснил следователь.
– Нас похитили, – превозмогая боль, начал прапорщик. – Начиналась песчаная буря. Следовать в часть мы никак не могли, поэтому решили заехать в чайхану. Там плотно поели, чаю попили… и отрубились. А очнулись мы где-то в горах, связанными по рукам и ногам.
– А что с майором Воскобойниковым? Где он может быть? – спросил представитель военной прокуратуры.
– Я не знаю. Они нас разделили. Я остался один на один с моими новыми коллегами. Мы с ними все время проводили в нашем «уазике».
– С кем? С «коллегами»? Кто это «мы»? Имена? – настойчиво говорил следователь.
– Я точно не помню. Ну, они такие, как мне показалось, интересные. Не русские, но хорошие малые.
– Кто хорошие малые? Террористы? – вскинул брови следователь.
– Да погоди ты, – осек его Батяня, – пусть человек спокойно рассказывает все, что помнит.
– Вам внутривенно вводили какие-нибудь препараты? – спросил доктор.
– Нет, не было такого.
– А вкус еды был обычным?
– Да, обычным. А что? – занервничал прапорщик Починков.
– Извините, не надо вмешиваться, пожалуйста. Ему закапывали в нос, а это можно сделать и во время сна. А можно одежду пропитать…
– Откуда вы это знаете? – удивился доктор.
Но врачу Батяня не ответил, он спросил у раненого:
– А что было дальше, помнишь?
– Да. Утром мне выдали новую форму. Она мне показалась просто великолепной. Я почувствовал радость, надевая ее. Хотя вроде бы обычная российская форма, только нашивки другие, как мне показалось – красивые. Честно говоря, мне не терпелось побыстрее ее надеть. У меня возникло чувство товарищества к тем парням, что были со мной, – ведь они тоже были одеты в такую же форму. Они так поддерживали меня, хвалили, что я молодец, что теперь я вместе с ними.
– То есть вы заявляете, что добровольно вступили в ряды террористической организации? – язвительно спросил следователь военной прокуратуры.
– Поймите, никуда я не вступал! Просто познакомился с новыми, как мне показалось, интересными людьми.
– Как и кто вас записывал на видео?
– Ребята…
– Террористы?
– Не знаю… Они просто предложили. Мы разговорились про политику, про все, что вокруг происходит, и мои новые приятели рассказали, что они думают по этому поводу. Я как-то быстро все понял и запомнил, что они говорили. И когда они попросили повторить, я взял и повторил. Повторил, как это… с душевным подъемом, потому что так именно чувствовал на тот момент.
– Какая-то несуразица, – не выдержал следователь. – Значит, вы все-таки являетесь членом некоей организации?
– Я не знаю… Я не понимаю, – застонал прапорщик Починков. – Я ничего такого не делал, просто говорил, поддерживал словами своих новых знакомых, своих друзей.
– Только словами? – с сомнением проговорил следователь военной прокуратуры.
– Да, – растерянно произнес Починков.
– А где вы разговаривали с вашими новыми друзьями, где вас записывали на камеру, ты можешь сказать? – спросил Батяня.
– Нет, я не помню… Да и слов тех, что они мне говорили и что я говорил, уже не помню.
– А если тебе покажут запись, ты вспомнишь? – спросил Лавров.
– Наверное, вспомню…
– Вы раньше, во время службы в своей части, встречались с этими людьми? В самой части или, может, за ее пределами? – Следователь держал свою нить дознания.
– Нет. Ни разу я их не встречал.
– Это правда? Они не приезжали ни к командиру, ни к майору Воскобойникову?
Прапорщик сморщился, застонал, а затем слабым голосом, но вполне уверенно ответил:
– Нет, ни с кем я их не видел. Таких отличных, улыбчивых парней я бы точно запомнил. У нас все такие угрюмые из-за проклятой нищеты…
– Как они выглядели? – перебил его вопросом следователь военной прокуратуры. – Вы можете их описать?
– Могу, – прошептал прапорщик Починков, а затем вдруг замолк, немного подумал и продолжил: – Мне надо сосредоточиться.
– Там, в горах, что-нибудь запоминающееся было? – наконец-то смог вставить Батяня.
– Луг. Овцы…
– Ну, овец здесь полным-полно… Цвет гор, может, ледник…
– Как вы попали на территорию американского закрытого объекта? – перебил Батяню следователь прокуратуры.
– Какого объекта? – не понял прапорщик.
– Ну, гостиницы.
– Как… Я помогал загружать грузовик мясом. Ребята работают, деньги зарабатывают. Затем мы должны были разгрузить. Но что-то произошло. А потом я очнулся здесь, – прапорщик говорил уже очень тихо, его глаза начинали закатываться.
– Все, допрос окончен, – безапелляционным тоном сказал доктор, – больному необходимы покой и сон. Все выходим.
– А мы можем показать ему запись? – поинтересовался Батяня.
– Не сейчас…
– А когда?
– Только завтра или послезавтра.
– Да ты что?! – чуть не вспылил Батяня. – Время-то уходит!
– Это у него время уходит. Он может и не выжить, – парировал доктор, – и вы тоже, товарищ полковник, освободите палату.
Следователь военной прокуратуры выключил цифровой диктофон. Он рукой показал, что выйдет из палаты только после Батяни. Лавров пошел вперед, прошептав:
– Мудак.
– Вы что-то сказали, – нахмурился следак.
– Я спросил: «Мне туда?»
– А, значит, мне послышалось.
В палате у Починкова остался только лечащий врач. Ему надо было осмотреть раненого.
– Пошли, – Батяня кивнул своим, и десантники, а с ними и особист из части быстро, не оборачиваясь на следователя военной прокуратуры, пошли вперед.
Военный госпиталь находился в небольшом городке, который вырос на месте оазиса. Напротив госпиталя, который утопал в тени фруктовых деревьев, была чайхана, обвитая виноградом. Перед ее входом десантники пожали руку весельчаку Перочинникову. У него еще были свои дела в городке.
– Скажи командиру, пускай сильно не беспокоится. Прапорщик жить будет, – уверил его Батяня, – уж поверь мне, я умирающих на своем веку повидал предостаточно. Это не тот вариант. Его замучил этот, засушенный.
– Знаете, Валентина – жена Починкова – такая женщина! Душа компании. А как поет! – закатил глаза Перочинников. – Она у нас вроде командира наших жен. Вот ей это будет радость. Только я ей под подписку о неразглашении сообщу.
– Давай, – махнул ему Батяня.
Особист забрался в свою потрепанную «Ниву» и аккуратно покатил по не очень широкой и плохо заасфальтированной дороге.
Десантники уже прилично проголодались. Они зашли в чайхану и у официанта с роскошными седыми усами заказали себе по плову.
Пока они ждали, когда им принесут заказ, Колесниченко достал очки, надел их и «отрешился». Медик «загрузил свои мозги» в какую-то брошюру на английском языке. На обложке была изображена змея, ползущая в чашечку из-под мороженого.
Батяня вытащил из внутреннего кармана телефон в прорезиненном непромокаемом корпусе и нажал «быстрый вызов».
– Товарищ полковник…
– Да, Лавров. Дела хреновей не придумаешь, – Батяня услышал напряженный голос Дерюгина. – А что там у тебя? Может, чем порадуешь старого боевого друга?
– Да застряли мы здесь, товарищ полковник, из-за одного хлыща. Он дело о тайной организации раскручивает, ему новые звезды на погонах мерещатся. Но эта организация – полная чушь.
– Откуда такая информация? Ты это точно знаешь?
– Точно. В части следов такой организации нет. Парней одурманили. А вот нитей, ведущих к террористам, – пока никаких. Ты не можешь по своим каналам добиться, чтобы мне разрешили с раненым прапорщиком один на один переговорить?
– Понятно. Хочешь без свидетелей из него выудить информацию… Я перезвоню, – в трубке пошли гудки.
В этот момент как раз подоспел усатый официант. На среднеазиатский манер ароматный плов был выложен в большое круглое блюдо с орнаментом. Десантники заказали чаю, а официант порекомендовал им традиционную закуску для плова – лепешки и салат из помидоров, лука, солений и сузьмы. Трое мужчин не отказались – они не знали, когда в следующий раз смогут подкрепиться, тем более так аппетитно.
– Что это у тебя? – спросил Батяня, показывая на очки Колесниченко.
– Это вместо экрана, планшета и вообще компьютера. Надеваешь и все видишь. А клавиши нажимаешь зрачками.
– Чего? – удивился Батяня.
– Просто наводишь глаза на виртуальную – висящую в воздухе – клавиатуру. Задерживаешь взгляд, буква печатается. А можно и шептать – микрофон уловит. Ну как в «компе» – я вот «Неудержимые-2» сейчас смотрю.
– Слушай, а если мы тому прапору твои очки наденем и пустим ролик с его речами?
– Да никаких проблем.
– Ладно, давай подкрепимся пока что, – Батяня взял вилку. Есть руками, как это делают местные, он не очень-то желал.
– Вилкой – гигиеничнее, – словно прочитал его мысли старший лейтенант Боткинов. Он тоже отложил свою книгу и принялся за еду.
Через несколько минут в кармане у Батяни зазвонил телефон.
– Да, товарищ полковник, – сказал Лавров, не очень удачно проглотив ком плова.
– Да не спеши, а то успеешь… подавиться, – проговорил Дерюгин. – В общем, чекисты и эскулапы не дают разрешения. Ничего сделать ни я, ни мои товарищи не могут. Завтра-послезавтра пришлют данные «комары над шариком». Тогда и будешь действовать. Сейчас вживайся в обстановку.
– Завтра-послезавтра, – повторил Лавров. – И что они там нащупают… – Он понимал, что «комары над шариком» – это космическая разведка, и информацию они выдают сухую, бездушную. А самая лучшая подсказка всегда идет от местного населения. – Товарищ полковник. Ведь время не ждет. Американцы хотят провести тайную двустороннюю встречу со здешними политиками. А это для уродов – отличная мишень. И если что…
– Отстал ты, браток. Уже поступили новые данные. Вначале будет проведена трехсторонняя встреча. Мы, американцы и киргизы. Но я тебя отлично понимаю, Лавров… Однако официально ничем пока помочь не могу.
– Отлично, – Батяня услышал знакомые нотки в голосе полковника, – так, значит, официально нет… а все мои неофициальные действия вы одобряете.
Дерюгин промолчал.
– И в случае чего, прикроете…
Полковник не отвечал, но и не бросал трубку.
– Значит, инициативу я беру в свои руки, – повеселев, сказал Батяня.
– Ты это, Лавров, только поаккуратней. Без переломов и вывихов. Понятно?
– Есть, товарищ полковник, – улыбнулся Батяня и положил трубку.
Наконец принесли душистый чай с лепешками.
– Нам надо проследить за корпусом, где лежит прапор. Дай-ка мне эти свои чудо-очки.
Батяня нацепил их, поправил на переносице, чтобы лучше сидели. Капитан Колесниченко показал, как ими управлять.
– Ну-ка, запусти мне ролик с нашим прапорщиком.
Колесниченко нажал пару кнопок на беспроводном пульте.
– Отлично! – протянул Батяня. – Словно сам стоишь там, где он передо мной говорит. Думаю, должно сработать.
– Конечно!
У Батяни снова зазвонил телефон.
– Говорит майор Перочинников. У нас ЧП. Я проверил – в родильном отделении не было и нет Евгении Анатольевны Воскобойниковой – жены того майора.
– Ты хочешь сказать, что ее, беременную, выкрали эти ублюдки?
– Именно так.
– А цель?
– Одно из двух. Или майор ее затребовал к себе, или она послужит им дополнительным рычагом, чтобы можно было беспрепятственно управлять Воскобойниковым.
– Скорей всего второе.
– Я тоже так думаю. Но Женя на седьмом месяце беременности!
– Понимаю. Будем действовать как можно быстрее.
– Удачи! – Перочинников «отключился».
Из окон чайханы, где сидели десантники, наслаждаясь ароматным пловом, довольно хорошо просматривался двор госпиталя. Сложенный из кирпичей забор огибала асфальтовая дорога. На ней показался старый, весь перекошенный грузовик – «ГАЗ-52» с брезентовым тентом над кузовом.
– Я знаю этот металлолом на колесах, – сказал старший лейтенант Боткинов, увидев в окно «газончик». – На нем отвозили грязное белье. Скорее всего, в прачечную.
– А теперь он везет обратно чистое, – догадался капитан Колесниченко.
– Блин, зачем же это говорить вслух, – прошептал Батяня, – чтобы все слышали, что мы замышляем.
Грузовичок завернул за угол и медленно потащился вдоль кирпичного забора.
– Вперед! – скомандовал Батяня.
Он положил на стол деньги за обед возле недопитого чая, и десантники быстро вышли из гостеприимной чайханы. Ловко перемахнули через каменный забор вокруг госпиталя и, скрываясь в тени деревьев, пошли вдоль его, наблюдая через ромбиковые просветы за ползущим автомобилем.
Наконец «газон» въехал в открытые ворота и подкатил к черному входу одного из корпусов госпиталя.
– Насколько мне известно, в таких лечучреждениях все корпуса соединены подземными переходами, – сказал медик Боткинов.
– Я и сам знаю, – ответил Батяня. – Ты сможешь «оживить» прапора хотя бы на пять минут?
– Я и тебя, если из твоего организма бандюки сделают дуршлаг, смогу заставить еще час отстреливаться, – отшутился тот в ответ.
– Со мной как-нибудь потом. Сейчас нам нужен прапор.
Водитель «газона» вышел из кабины, подкатил к машине железную тележку и начал на нее разгружать тюки с постиранным бельем и халатами. В этот момент к нему подошли трое десантников.
– Нас попросили вам помочь, – весело сказал Батяня.
– Ну, это здорово. Помощь мне не помешает, – сказал водитель. Это был киргиз средних лет в пестрой тюбетейке. – Это вот сюда кладите. А мне надо, это, на минутку… – он отправился к кабине, задрал капот и перегнулся всем телом через радиатор.
Десантники загрузили тележку и повезли ее по коридору. Несмазанные колеса скрипели, создавая невыносимый писклявый звук.
– Хорош ее тащить, бросаем, – приказал Батяня возле первого же поворота. – Халаты берем.
Кроме них, десантники надели шапочки, повязки на лицо и быстрым шагом отправились дальше. Навстречу им шли две необъятные санитарки, похожие на поварих. А может быть, это были поварихи, похожие на санитарок. Три «доктора» с трудом разминулись с ними в коридоре, но главное, «симпатичные врачи» не вызвали у них никаких подозрений. Тем более что у одного из них в руке был чемоданчик с красным крестом.
– Надо налево, там переход в первый корпус, где наш пациент, – сказал старший лейтенант Боткинов, показав рукой на план эвакуации в экстренном случае.
– Отлично.
– Товарищ майор, а что мы будем делать с охранниками? – спросил медик.
– Как что? – удивился Батяня и разрезал ребром ладони воздух.
– Может, все-таки по старинке? У меня как раз есть хлороформ. А ваш метод – слишком травмоопасен.
– Давай уже, – согласился майор Лавров.
Боткинов открыл свой чемоданчик, достал бутылочку и налил из нее на марлю немного жидкости.
– Слушай, – сказал Батяня, – дай-ка мне на всякий пожарный свою химию.
Боткинов вынул бутылочку с хлороформом из аптечки, Батяня взял ее и спрятал под халатом в своем жилете десантника.
– Ты и ты, берете тряпки и закрываете носы охранникам. Укладываете аккуратно, чтобы ни звука. А я – в палату с очками, – приказал майор Лавров. – Все ясно?
– Так точно, – проговорил Колесниченко.
– М-да, – протянул Боткинов.
На этаже, где находилась палата с многострадальным прапорщиком Починковым, десантникам подвернулась пустая каталка. Она стояла в коридоре, накрытая клеенкой.
– Я – на каталку, а вы меня везете. Вперед! – Батяня бесшумно запрыгнул и укрылся с головой.
Колесниченко взялся за ручки спереди, а Боткинов – сзади. Вдвоем они быстро повезли «тяжелобольного» вдоль по коридору.
Слева и справа от двери возле палаты, где лежал прапорщик Починков, стояли караульные – крепкие солдаты-срочники Российской армии. Для охраны специально подобрали рослых, накачанных бойцов. Заметив приближающуюся каталку, они по привычке прижались к стене, чтобы уступить ей дорогу. Но каталка вдруг остановилась, а медики, которые везли ее, оказались как раз напротив караульных.
Колесниченко – рослый десантник – быстро справился со своим охранником. Он с силой впечатал марлю в нос и рот бойца. У того в глазах затуманилось, подкосились коленки. Колесниченко аккуратно посадил его на пол. А вот Боткинов ростом был поменьше своего «подопечного». Тот, как назло, успел среагировать и отбил руку с марлей мощным боковым, поставив фонарь под глаз медику. Пришлось вмешаться самому Батяне – «тяжелобольной», к великому изумлению охранника, ловко соскочил с каталки. Он быстро и крепко обхватил его за шею, слегка придушив своей железной рукой, чтобы не пикнул.
– Оставь свой глаз, тряпку ему на нос. Мигом! – рявкнул Батяня на Боткинова.
Старший лейтенант быстро поднял выбитую у него из рук марлю и прижал к носу не успевшего опомниться бойца. Тот сразу же обмяк. Батяня усадил его на пол, прислонив спиной к стенке.
– Виталий, ты остаешься, следи за ними. Миша, со мной.
Батяня и Боткинов тихо прошли в палату. Прапорщик Починков мирно лежал с закрытыми глазами.
– Кх, кх, – майор Лавров прочистил горло. – Товарищ прапорщик! – сказал он громко.
Тот никак не отреагировал.
– Миша – действуй. Времени мало.
Боткинов осмотрел раненого, открыл свой медицинский чемоданчик, достал одноразовый шприц и, умело набрав препарат, ввел его точно в вену.
– Сейчас он очнется.
Меньше чем через минуту прапорщик открыл глаза.
– Ты меня сегодня уже видел. Помнишь, мы приходили? – начал Батяня.
Прапорщик отрицательно покачал головой.
– Ладно, проехали… Я майор Андрей Лавров. Тебя и твоего товарища, майора Воскобойникова, похитили неизвестные. Ты это помнишь? Ты сказал, что эти люди стали вашими хорошими друзьями.
Прапорщик снова покачал головой, но по его глазам майор прочитал, что в голове Починкова возникли некие образы.
– Я вижу, ты что-то вспомнил… А чтобы ты все-таки захотел нам помочь, я тебе вот что скажу. Пару дней назад была похищена жена майора Воскобойникова, как тебе, наверное, известно, она находится на седьмом месяце беременности. Понимаешь, если даже вам с майором там, в горах, было хорошо, то, согласись, для беременной женщины, да еще на таком сроке, это не очень подходящее место. У меня задание – найти ее и доставить в роддом. Это понятно?
– Да-да, я понимаю, – тихо произнес прапорщик Починков. – Но я ничего не помню.
– Я сейчас дам тебе посмотреть один видеоролик, где ты произносишь ту самую речь. Пожалуйста, опиши все то, что находилось в тот момент вокруг тебя. Смотри.
– Я попробую.
Батяня надел прапорщику очки. Включил их и запустил систему, как его научил капитан Колесниченко.
– Видишь?
– Да, – простонал Починков. – А что я говорю?
– Это неважно. Вспомни лучше, что было перед тобой.
– Ну, я стоял на возвышенности, за мной был спуск и вдали чистое небо. А передо мной находился он – молодой киргиз с маленькой камерой. Он широко улыбался и очень хвалил меня.
– А что было за ним? Какой пейзаж? Что тебе бросилось в глаза?
– Там был луг. Повсюду – зеленая трава. Паслись овцы.
– А дальше?
– Горы.
– Какие они. Какого цвета? – расспрашивал Лавров.
– Ближайшие были зеленые, заросшие всякой растительностью, довольно низкие, а вдалеке шли коричневые, голые… И две горы – самые высокие – были белыми… Точно…. Я еще их сравнил с Валей.
– Горы сравнил с Валей?
– Да, с моей женой.
– Те горы похожи на твою жену?
– Ну, не на всю, конечно… На отдельные ее части. Вернее, две части…
– Это на грудь, что ли… То есть груди? – уточнил Батяня.
– Да, они, то есть горы, такие объемные и вверху заостренные с ярко-коричневыми пиками. Так похожи.
– Понятно.
– Я тогда так по ней скучал… И сейчас скучаю, – тяжело вздохнул прапорщик.
– Ладно, отдыхай, – сказал Батяня, он выключил очки и снял их с головы раненого, – Миша, собираемся.
– До свидания, – сказал старший лейтенант Боткинов прапорщику Починкову. – Вы очень скоро поправитесь.
Десантники тихо покинули палату.
В коридоре Михаил подсунул под нос обездвиженным караульным открытую бутылочку с нашатырем. Похлопал по щекам. Тому, кто поддал ему под глаз, – влепил сильнее.
– Ты что! – возмутился Батяня.
– Да так, рука сама сорвалась, – оправдался Боткинов.
– Все, везите меня отсюда, пока они полностью не пришли в себя, – Лавров лихо забрался в каталку, и десантники быстро повезли его к выходу.
