Книга: Безбашенный десант
Назад: 33
Дальше: 35

34

Российских медиков снова гнали в режиме марш-броска. На этот раз ситуация усложнялась темным временем суток. В небе светила луна. Но ее тусклый отраженный свет был слишком слабым, чтобы в должной мере осветить горную местность. У бандитов имелось несколько фонариков. Однако они использовали их нерегулярно. В основном на сложных участках, где дополнительный свет был просто необходим. Иначе можно было свалиться или же уйти не туда, куда следовало. Не держали фонарики включенными не потому, что экономили батарейки, а под предлогом маскировки. Об этом своим подручным кечуа напоминал всякий раз. И когда кто-то из бандитов все-таки забывал об этом, он начинал шипеть, словно подколодная змея: «Ты что, сука, хочешь, чтобы враг нас заметил за несколько километров? Хорошо, если это будут те русские десантники. Они хотя бы по своим землякам стрелять не будут. И мы всегда сможем прикрыться любым из этих докторов. Но ты хоть представляешь, если нас выслеживают силы правительственных войск?! Хера с два они будут разбираться, кто тут идет. Расстреляют без разбора, как тогда ракетами с вертолетов лупили. Если тогда повезло унести ноги, то во второй раз может и не повезти». Бандит вырубал фонарик уже при первых словах главаря, но выслушивать приходилось всю тираду целиком. Громилы все время удивлялись, откуда у него берется столько сил и вдохновения, чтобы так долго говорить. Пленникам же было интересно другое. Услышав о русских десантниках, они питали надежды на то, что вот-вот придет спасение. Это придавало им сил. Однако в целом передвижение давалось медикам очень тяжело. Многие спотыкались о камни, сбивали ноги. Некоторые едва не падали. Бандиты хоть и обращали внимание на все это, тем не менее спуску пленникам не давали. Никаких поблажек, никакой жалости, никаких снисхождений. И если кто-то из русских пытался сетовать на самочувствие, в ответ звучали либо угрозы, либо одна и та же фраза: «Не сдохнете! Скоро будем на месте. Там и отдохнете». Устроить еще одну «сидячую забастовку» медики не решались. Слишком уж показательным стал для них случай с расстрелом их коллеги. Если уж тогда главарь не стал выяснять реальных причин потасовки, то теперь и подавно не начал бы выискивать инициатора протеста. Достал бы пистолет и грохнул первого попавшегося из числа русских врачей. По крайней мере такая картина представлялась едва ли не большинству пленников. Те же, кто, возможно, и хотел бы огрызнуться на конвоиров, чувствовали настроение большинства. Чувствовали и помалкивали. Так выходило дешевле. Бандитам самим было не так легко передвигаться исключительно бегом. Однако Сальваторе не позволял переключаться с бега на ходьбу. Единственное, он иногда разрешал немного замедлить бег.
К тому моменту, когда появились первые признаки рассвета, пленники успели проклясть всех и вся. Усталость была неимоверная. Каждый второй медик валился с ног. И, наверное, свалился бы и в буквальном смысле, если бы не поддержка товарищей и не постоянная угроза со стороны головорезов Хуана Антонио. Правда, вскоре вместе с забрезжившим рассветом пленники увидели впереди довольно большую деревню. Сразу возникли вопросы: погонят их в деревню или же ее придется обогнуть и продолжить путь дальше? Бандиты ничего не объясняли. Поэтому очевидного ответа у русских не было.
Недалеко от деревни маячила какая-то каменная постройка. На жилой дом она походило мало. На административное здание тоже похожа не была. Да и что могло делать административное здание фактически за пределами деревни! Чем меньшим становилось расстояние до него, тем более очевидным выглядел ответ. Бандиты гнали русских именно к этому каменному сооружению, в котором все отчетливее и отчетливее распознавался сарай. Даже тогда, когда до сарая оставалось совсем небольшое расстояние, бандиты продолжали гнать пленников в том же темпе, что и раньше. Видимо, не хотели, чтобы кто-то из сельчан заметил передвижения толпы. Да и главарь оставался злым и несдержанным всю дорогу. Материл и русских, и своих подручных. Ну, а подручные, в свою очередь, отрывались на русских.
Пленников в буквальном смысле затолкали в сарай. Кого-то руками, а кого-то прикладами автоматов. Кечуа, словно заговоренный, повторял: «Не дай бог вам поднять крик или устроить какой-то шум. Сарай, хоть и каменный, но вы-то все из плоти. А плоть очень хорошо воспламеняется». После того, как все пленники оказались в сарае, дверь за ними захлопнулась. Послышалась возня с замком. Прозвучали слова кечуа о том, что охранять русских надо как зеницу ока. Пленникам хотелось узнать, надолго ли их заперли в сарае и каким будет следующее место их пребывания. Спросить об этом у бандитов напрямую было слишком рискованно. Особенно при той зашкаливающей все пределы злости, которую источал главарь. Оставалось лишь слегка затаить дыхание и попытаться услышать, о чем снаружи громилы разговаривают между собой. Тот же Беспалый был уверен, что рано или поздно бандиты затронут эту тему в разговоре. И действительно, очень скоро один из верзил, поставленных охранять сарай, обратился к Сальваторе:
– Шеф, а сколько мы вообще их будем держать здесь?
– А тебе не по хрену? – послышалось в ответ. – Сколько надо, столько и будем. Может, день. Может, два. Может, неделю. Все зависит от того, когда правительственные войска уберутся к черту из провинции.
– А если они не уберутся? – несмелым голосом забитого школяра уточнил часовой.
– Это что, черт побери, за панические настроения?! – с полуоборота завелся индеец. – Уберутся как миленькие. Наш босс, сеньор Ботеро, уже придумал отличный ход, чтобы быстрее освободить провинцию от чрезмерного присутствия военных. Наша задача – пока держать русских под замком и не привлекать к этому месту лишнего внимания.
Врачи слушали это из-за стены, пытаясь представить, как бандиты смогут сохранить в тайне их нахождение здесь. Это казалось нереальным. Да и другие вопросы тоже возникали. Как ни странно, но один из таких вопросов озвучил кто-то из громил.
– Шеф, послушай, – говорил тот. – Мы-то, может, и продержимся здесь и несколько дней, и неделю. Это если поднатужиться. Но врачи скоро начнут загибаться потихоньку. Они и так вон сколько уже не жрали ничего. Как бы не скопытились. Особенно старички ихние.
По сути, этот простак был прав. Пленников не кормили и, как можно было догадаться, кормить не собирались. Хуан Антонио подтвердил это своей нервозной реакцией на слова подручного:
– А что это ты о них так волноваться стал?! Перебьются они без еды! Ничего страшного. В мире люди вон голодовки проводят. Неделями ничего не едят. И нормально. Живее всех живых. Если эти немного разгрузятся, то только спасибо нам скажут. За оздоровительный комплекс. Аха-ха-ха. С них хватит воды и буханки хлеба в день на всю братию. В деревне есть наши люди. С провиантом помогут. Вам всем бы о своих животах беспокоиться, а не за этих русских докторишек переживать. Чтобы больше я не слышал ни от кого из вас подобных речей. После всего, что произошло за последние сутки, нас совсем мало осталось. Но сколько бы нас ни было, мы должны выполнить приказ сеньора Ботеро. Поэтому охраняйте русских и ни в коем случае не жалейте их. Насколько они нас измучили своей гребаной несговорчивостью, настолько и мы можем относиться к ним с пренебрежением. Главное, чтобы никто из них не попытался удрать. Распылять силы и на охрану, и на ловлю беглецов у нас вряд ли получится. Поэтому, как только что-то подозрительное замечаете, сразу же проверяйте и пресекайте в самом зародыше. А с другой стороны, они столько бежали сегодня, что вряд ли у кого-нибудь из них найдутся силы, чтобы попробовать устроить побег.
Сальваторе закончил свою длинную тираду. Врачи услышали звук шагов. Главарь и кто-то из его подручных куда-то уходили. Никаких комментариев на этот счет русские не услышали. Часовые, оставшиеся возле сарая, сначала несли какую-то чушь, а потом замолчали. Пленникам даже показалось, что один из охранников храпит. Сами пленники, хоть и серьезно устали, укладываться спать не торопились. Не потому, что в сарае не было никаких удобств для этого. А потому, что мысли бурлили лишь вокруг одной идеи – идеи побега. Именно она оказалась наиболее сильной, несмотря на все то, что медики услышали из уст Хуана Антонио. Это при том, что страх быть пойманными никуда не девался и странным образом соседствовал с решительностью. Главными проводниками этой идеи были Сергей Сергеевич Беспалый и Дмитрий Соболев.
Впрочем, говорить вслух о побеге не спешили. Женщины как-то вдруг одновременно заговорили о Слепцове. Слово за слово, и все стали обсуждать его судьбу. Виктора жалели. И жалели очень сильно. Поняв причины его проступка, коллеги не могли его не простить еще тогда, когда он снова влился в их ряды. Теперь же большинство врачей было уверено, что он погиб в первой галерее пещеры. Все доктора тогда отлично слышали выстрелы и быстро сообразили, что там идет бой. Вот только сделать ничего не могли. Даже если бы к ним для охраны не был приставлен бандит, они вряд ли сумели бы как-то изменить ситуацию. Да и не знали они в тот момент, почему ни с того ни с сего началась перестрелка. Можно было подумать, что начались разборки между самими преступниками. Или же предположить, что на них напали солдаты правительственных войск. Ответа тогда не было. Тогда русские даже и не заметили сразу, что их коллегу индеец не вернул.
– Его наверняка там застрелили. Или нарочно, в суматохе, – рассуждала одна из медсестер. – Если бы он был жив, то главарь этих ублюдков увел бы его вместе с собой. Не стал бы он бросать испытанного в деле медика. Пусть на это дело того и подписали при помощи шантажа и обмана.
– Если бы его расстреляли бандиты, то мы бы это сразу поняли, – говорила другая медсестра. – А там стрельба сплошная началась. Костер затушили. Представляю, какая там неразбериха творилась. Скорее всего, он погиб от шальной пули. Или бандитской, или тех, кто на бандитов напал.
– А если учесть, что на бандитов могли напасть наши русские военные, то ситуация вообще выходит просто мама, не горюй…
– А ну, заткнитесь! Хватит болтать! – из-за дверей послышался голос часового. – Или вам прикладом по морде получить захотелось? Знайте, что я шутить не люблю. В следующий раз предупреждать не стану. Поэтому не обижайтесь потом и пеняйте только на самих себя.
Женщины были вынуждены замолчать. Точнее сказать, они перешли на шепот, продолжая рассуждать о ситуации со Слепцовым. Однако вскоре эта тема наскучила остальным пленникам. При всей жалости к нему снова и снова слушать версии о его гибели было не под силу. Да и все эти рассуждения ничем не могли помочь, как считалось, мертвому коллеге. А живым следовало думать над тем, как переломить ситуацию, в которой они пребывали сами. Новое место, новое заточение, новая неопределенность со временем нахождения здесь. Так медики и обратились к теме побега, какой бы опасной в тех условиях она ни была. Начавшуюся беседу вели шепотом, чтобы не привлекать внимания охраны.
– Неужели вы хотите, чтобы они нас держали здесь подобно скоту?! – вопрошал пожилой хирург. – Вы же слышали, что они собираются морить нас голодом. Уже сейчас многие из нас выбились из сил. А что будет завтра или послезавтра? Никто не знает, когда прекратится активность правительственных войск в этом районе. Было бы по меньшей мере глупо сидеть и ждать, когда это на самом деле случится. Да и неизвестно, чем это все закончится и для нас, и для бандитов. Отсюда выбраться гораздо легче, чем из той подпольной клиники. Так, может, мы все-таки перестанем быть лишь подневольной безропотной массой и решимся на активные действия?!
Слова самого старого из докторов задели остальных. Особенно те, где он говорил о безропотности.
– Сергей Сергеевич, – не удержался анестезиолог, – не такие уж мы и безропотные. Сами вспомните, как мы сопротивлялись бандитам в клинике. Как устроили сидячую забастовку, чтобы вам оказали медицинскую помощь.
– Дима, я не преуменьшаю масштабов нашего с вами общего мужества, – отвечал хирург. – Однако вместе с нашим мужеством мы все еще находимся в плену.
– Я за то, чтобы бежать отсюда, – поддержал Соболев и тут же уточнил: – Но как? Вы предлагаете что-то конкретное? Или же пока это лишь абстрактные рассуждения?
– Нет. Я как раз очень конкретно говорю о том, что нам пора выбирать подходящее место и начинать рыть подкоп. Как говорится, граф Монте-Кристо копал и нам наказал, – с улыбкой промолвил Беспалый.
– Ну, да. Подкоп – это наиболее реальный способ, – подхватил идею и стал рассуждать Дмитрий. – Выйти на свободу через дверь менее реально. Нет, конечно, можно попытаться вырваться и через дверь. Однако далеко мы вряд ли уйдем. Головорезы начеку.
– Поэтому нужно продумать, как лучше всего организовать работу, – к разговору присоединился еще один коллега. – Надо разделиться так, чтобы кто-то копал, кто-то убирал землю, а кто-то находился недалеко от двери и имитировал наши пустые беседы.
– Ну, что же? Вполне резонно, – согласился Сергей Сергеевич.
Пленники обдумали, как выбрать место для подкопа. Для этого все вспомнили местоположение сарая на местности. Со всех сторон его никто из медиков не видел. Однако большинство сходилось на том, что один из углов постройки был как бы утоплен в земле. И там же, неподалеку, начинался овражек. Сориентировавшись в пространстве, заговорщики определили, какой из углов был именно тем самым. К дверям переместились все женщины и несколько мужчин, которым по жребию не досталось право начинать работу первыми. Согласно озвученной ранее идее, все они должны были сидеть и негромко говорить про житье-бытье. Лишь бы часовым за дверями казалось, что пленники просто чешут языками и ничего подозрительного не затевают. Все остальные сконцентрировались возле угла. Они уже успели найти инвентарь, подходивший для рытья подкопа. Сергей Сергеевич руководил процессом.
Работа вскоре закипела. Если, конечно, так можно сказать об осторожном, едва ли не бесшумном извлечении земли с намеченного участка и ее переносе в другое место. Впрочем, полностью избежать шума было практически невозможно. Заметив это, пленники придумали еще одну хитрость. Как только лопата входила в землю, издавая своеобразный узнаваемый звук, кто-то из пленников начинал покашливать. Покашливание чередовали. Охранники вначале не придавали этому особого значения. Однако чуть позже посчитали такой частый кашель слишком подозрительным. Без предупреждения они открыли двери и вошли в сарай. Не привыкшее к темноте зрение изменило бандитам. Хорошо они видели только тех, кто расположился недалеко от дверей. Остальных сразу увидеть не получилось. Впрочем, те успели отреагировать еще на грохот замка. Они побросали инвентарь и разлеглись прямо на земле, чуть ли не посвистывая. Бандиты прошлись в глубь сарая. Один из них чуть ли не споткнулся о лежащего на земле врача. Выругавшись, он махнул рукой и пошел обратно к двери. Его подельник подался следом. Остановившись на несколько секунд в дверях, они еще раз обвели пленников взглядами.
– Вы чего раскашлялись? – наконец спросил один из часовых.
– Здесь такая пыль, что горло просто дерет, – сказала одна из женщин.
– А не прикидываетесь ли случайно вы все? – не поверил бандит, но в это самое время кашлянула медсестра, а вслед за ней второй часовой. Тот недоуменно посмотрел на подельника и, разведя руками, удивленно заметил:
– Ну, и вправду же дерет.
Первый часовой хотел что-то сказать, но вдруг звонко чихнул. Потом еще раз. И еще один.
– Вот. На всех по-разному действует, – с ухмылкой промолвил его товарищ.
Оба охранника вышли из сарая. Снова загрохотал замок. Пленники на некоторое время прекратили работу. Ожидали дальнейшей реакции со стороны бандитов. Вскоре русские решили, что никакой реакции не последует. Часовые оставались на своих местах, никого не звали, никому не докладывали. Присутствие остальных бандитов не фиксировалось. Медики не знали, куда те подевались. Из болтовни охранников узнать ничего не удалось. Помедлив на всякий случай еще немного, врачи вернулись к работе. Земля была довольно мягкой. Подкоп делался легко. Вот только возникал вопрос: что будет, если в следующий раз бандиты обыщут сарай полностью? Явного однозначного ответа на него не было. Поэтому пленники продолжали копать, надеясь, что новая проверка их коснуться уже не успеет. Копатели уходили все глубже и глубже вниз. Выбрасывать землю наверх без шума становилось все более и более проблематично. Все делалось опять-таки с оглядкой на часовых. Русским снова повезло. Часовые засели играть в карты. Причем, как всем показалось, играли они с огромным азартом. Часто спорили аж до хрипоты. Нередко громко хохотали. Отмечая для себя все это, медики были уверены, что оба бандита поглощены игрой в карты и лишних звуков попросту не слышат. Копатели начали прорывать ход под фундамент. Лопаты начали чиркать об осевшие камни и куски кирпича.
– Это еще что такое? – послышался голос часового.
Все русские замерли, стараясь не делать никаких движений. Мужчины были настроены решительно. Дмитрий готов был встретить бандитов с той же лопатой в руках. Был уверен, что ему хватит и силы, и реакции, чтобы уложить хотя бы одного из громил. Однако кто-то из женщин нашел другой выход из ситуации, постучав в двери.
– Кто там скребется? – недовольно фыркнул бандит.
– Дайте нам воды. Мы умираем от жажды, – сказала женщина, зная ответ наперед.
– Идите вы все в жопу! Пейте свою мочу! Когда шеф вернется, тогда и поговорим. А пока даже не думайте просить у нас еды или воды. Ничего не получите, – прокричал часовой, не открывая двери.
Женщина громко вздохнула и вернулась на свое прежнее место. Охранники продолжили играть в карты. Русские продолжили делать подкоп, отказавшись от использования лопат. Нашли среди сарайного барахла обрезки досок и с их помощью начали ковырять землю под фундаментом. Способ был более трудоемкий, чем с использованием лопат. Однако благодаря ему исчез тот лишний чиркающий шум. Сантиметр за сантиметром они удлиняли лаз. Охранники снова и снова хохотали и поругивались между собой по ходу игры. Пленникам это было на руку. Еще один напор. Еще одно новое движение вперед. Ход рос и рос. Такого темпа и таких успехов в деле подкопа не снилось ни графу Монте-Кристо, ни герою культового тюремного триллера «Побег из Шоушенка». Копатели сменялись. Темп работы оставался прежним. Все напряженно ожидали конечного результата. Лаз уже уходил на целый метр за пределы фундамента. Земля сверху внезапно рухнула. В образовавшееся отверстие устремились солнечные лучи. Русские опешили, не веря, что их работа закончена.
Переговариваясь жестами, медики решили, что немедленно начнут выбираться из сарая. Первым отправился Дмитрий Соболев. Он должен был вылезть на поверхность и помочь подняться первой группе коллег. Они, в свою очередь, должны были быстро скрыться в близлежащем овраге. За следующие два раза собирались покинуть сарай и все остальные. С замиранием сердца врачи смотрели на то, как их коллега исчезает в подкопе и уходит наверх. Секунда, вторая… И вдруг – резкие крики, приглушенные удары, мгновенная тишина и снова шум. По характерным звукам было понятно, что снаружи кого-то избивают…
Дмитрию не посчастливилось выйти на поверхность как раз в тот момент, когда мимо проходили Сальваторе и его громилы. Они схватили русского и стали избивать. Сначала кулаками, толкая его друг от друга. Когда же русский рухнул на землю, бандиты продолжили избиение, но уже ногами. Били безжалостно. Били и обрушивали на беглеца самые отборные ругательства. В какой-то момент кечуа крикнул: «Хватит!» и приказал тащить его в сарай. Те схватили избитого за ноги и потянули его дверям. Часовые, прозевавшие факт подкопа, получили не словесный нагоняй, а физическую взбучку. Хуан Антонио, оказавшийся возле них, поставил обоих по стойке «смирно» и поочередно врезал одному и другому ниже пояса. Лишь тогда, когда они сложились пополам, скрючившись от боли, он промолвил: «Я вас для охраны сюда оставил, а не для щелканья хлебальниками». Впрочем, те еще и не понимали, из-за чего весь этот сыр-бор разгорелся. Дошло только после того, как рядышком подельники протащили по земле измазанное кровью тело пленника. Громилы сняли замок и резко открыли дверь. Пленники стояли и смотрели на них, ожидая самого худшего. Бандиты вопросительно взглянули на главаря. Тот рукой сделал жест, напоминающий имитацию броска баскетбольного мяча. Подручные кивнули в ответ и швырнули избитого русского в дверной проем.
Назад: 33
Дальше: 35