32

В то самое время, когда Лавров и Середа только готовились напасть на часовых, в первой галерее пещеры кое-что происходило. Некоторые бандиты после налета на подпольную клинику правительственной авиации были ранены. Громилы не привыкли жаловаться. Но в этом конкретном случае они стали сетовать, называя себя сапожниками без сапог. Мол, столько врачей под рукой имеется, а приходится терпеть и ждать, что раны или заживут сами, или и вовсе сгниют. Кечуа сначала без понимания воспринял их скулеж на эту тему.

– Вы же знаете, как русские доктора к нам относятся, – напомнил им Хуан Антонио, стараясь не раздражаться и не злиться на своих подручных. Их осталось не так много, и вымещать гнев на них главарю не хотелось.

– Ну, а как же тот, которого ты из петли вытащил? – заметил один из верзил. – Если один раз согласился работать на тебя, то, может, и второй раз не откажется. Куда ему теперь деваться…

– А ну-ка приведите его сюда. Я с ним потолкую, – загорелся этой идеей кечуа.

Из второй галереи, где содержались пленники, бандит привел Виктора Слепцова. На его лице странным образом сочетались удивление и равнодушие. Казалось, что если он сейчас раскроет рот, то только для того, чтобы через зевоту послать похитителей на хрен. Однако это впечатление было обманчивым. Пленник все-таки помнил, что преступники в курсе его семейных обстоятельств. И, несмотря на то что в данный момент времени они не имели связи с внешним миром, провоцировать их он нисколько не хотел.

– Виктор, ты должен нам помочь, – вполне добродушным тоном заговорил с ним бандитский главарь. – Мои парни ранены. Не мешало бы их подлечить. Прямо здесь. Так сказать, в полевых условиях. Мы можем на тебя рассчитывать? Или ты…

Сальваторе нарочно сделал так, как будто подбирал подходящее слово. Но при этом он смотрел русскому в глаза холодным пронзительным взглядом, который дисгармонировал с добродушием голоса. Не дожидаясь продолжения, пленник ответил согласием. Ему хотелось узнать новости о своей семье. Поколебавшись, он все-таки решился спросить об этом.

– Да все с ними нормально, – поспешил заверить кечуа. – Денег на операцию хватает. Скоро твою дочку вылечат. Я бы дал тебе сейчас возможность позвонить твоей жене. Но ты догадываешься, что все телефоны у нас разрядились. Сами без связи сидим. Так что извини. Как только доберемся до источника энергии, сразу позвонишь.

Слепцов сказал «спасибо» и принялся за дело. Кому-то нужно было сделать всего лишь перевязку. Кто-то нуждался еще и в антисептиках. В запасах у бандитов имелось все необходимое для этих несложных медицинских действий. Однако у двух человек раны были более серьезными. Их следовало зашивать. Хирургических иголок среди запасов не имелось. Как не было и специальных нитей. Поэтому пришлось использовать обыкновенные портняжные иглы и нитки для зашивания одежды. Благо, это носили с собой почти все бандиты, кто имел за плечами службу в вооруженных силах. Виктору пришлось обрабатывать иголки на огне костра. Громилы просили у главаря разрешения принять спиртное в качестве обезболивающего. Но тот ответил суровым отказом. «Только пьяных мне сейчас и не хватало! – заявил он и приказал зашивать так. – Бог терпел и нам велел!» Бандитам пришлось сжимать зубы и терпеть боль, пока пленный врач штопал им раны.

При этом остальные спокойно ели мясную похлебку с фасолью и рассказывали скабрезные анекдоты. Именно их обрывки и слышали русские десантники и их спутница, находясь на подступах к пещере. Хуан Антонио под предлогом проверки поста отлучился. Насчет разряженных телефонов он слукавил. Его мобильник еще не разрядился. Так, чтобы не заметил Слепцов, главарь сделал несколько коротких звонков. Отчитался перед Ботеро. Справился о положении дел у родственников. Опасался, что власти могли объявить охоту и на них. Но родственники ошеломили его другой новостью – новостью о гибели племянника в Москве. Подробностей они не знали. Но и без подробностей главарь воспринял эту весть с горечью и негодованием. Уже с подпорченным настроением он отчитал часовых и затем вернулся в галерею.

Слепцов к тому времени закончил свою работу. Кечуа не сумел вернуться к прежнему добродушному тону. Жестом он приказал увести пленника к остальным врачам. Однако тот попросил погодить.

– Чего тебе еще? Благодарности? – недовольно промолвил Сальваторе.

– Да нет. Я не за себя. Я за всех прошу. Не мешало бы моих коллег покормить, – ответил Виктор.

– А их-то за что я буду кормить? Они не заслужили. Вот тебя мы накормим. Ты нам помог, – говорил бандитский главарь, а в его словах ощущалась невероятная желчь.

Пленник сразу почувствовал, что за словами бандита стоит какой-то подвох. Он даже успел испугаться, подумав, что может повторить участь застреленного у ручья коллеги. Однако нечаянная задумка главаря заключалась в ином.

– Свяжите-ка ему руки за спиной, – приказал он подручным, которые уже посмеивались, предвкушая интересное для них зрелище.

Двое верзил скрутили Виктора, быстренько накинули веревку на запястья, связали и подвели к верховоду, ожидая дальнейших указаний.

– Ну, что стоите? Выделите ему тарелку с похлебкой. С мясом только не поскупитесь. Пусть наш доктор восстановит силы. И кружку чая не забудьте. Доктор, вам с сахаром или без? – Хуан Антонио говорил с явной издевкой и, не дожидаясь ответа, продолжил в том же духе: – Ах, да, как же я мог забыть. Сахар ведь вреден для здоровья. Сладкая белая смерть. Вы как доктор это хорошо знаете и наверняка бережете свое здоровье. Впрочем, в наших краях быстрее убивает не сахар, а пуля или лезвие ножа.

Один из громил наполнил миску мясной похлебкой, а кружку – чаем. Все бандиты ели, держа тарелки и кружки в руках. Ведь ни стола, ни какого-то его подобия в пещере не было. Громила поднес похлебку и чай к Слепцову и замешкался. Он не мог сообразить, как вручить пленнику еду и питье, если руки у того связаны. Подельники стали посмеиваться.

– Ну, что ты тормозишь? – встрял Сальваторе. – Не будешь же ты доктора из ложечки кормить. Ставь тарелку и кружку перед ним. Пусть сам кушает.

Громила тут же так и сделал.

– Приятного аппетита, доктор, – злорадно промолвил кечуа.

Возможно, в другой ситуации Виктор оттолкнул бы предложенную таким вот образом еду. Однако чувство голода оказалось сильнее гордости. Он опустился вниз, лег на пол и принялся поглощать похлебку. Поглощать так, как получалось. Под смех и улюлюканье бандитов, которых такая сцена весьма и весьма забавляла. Несмотря на все неудобства, несмотря на то, что он заляпал себе одежду и лицо, Слепцов продолжал, с позволения сказать, трапезу.