23

Несговорчивость русских медиков привела Сальваторе в лютое бешенство. Он едва ли не в буквальном смысле озверел. Разговаривал только криком, который больше напоминал звериное рычание, чем человеческий голос. Причем он одинаковым образом общался и с пленниками, и со своими подручными. Его не смогло успокоить даже сообщение о том, что двое из оставшихся русских десантников пойманы и вот-вот должны быть расстреляны. Конечно, десантники много крови ему попортили. Сильно поредели из-за них ряды вверенных ему волею наркобарона боевиков. Это и злило, и удручало, так как набрать и натаскать новых громил стоило и времени, и денег. Но тот факт, что участники миссии Красного Креста упрямились, вызывал гораздо большее негодование.

Хуан Антонио пытался воздействовать на врачей и так, и эдак, но ничего не получалось. Ни уговоры, ни угрозы не возымели должного эффекта. Конечно, можно было подвергнуть кого-нибудь из них показательным пыткам. Но такого приказа не поступало от Ботеро. Тот требовал добыть согласие любыми способами, не причиняя до поры физического вреда самим медикам. Правда, время шло, а об ожидаемых результатах наркобарон так и не услышал. Поэтому он подал индейцу другую идею о том, как склонить русских к сотрудничеству. Впрочем, у индейца подобные мысли уже вертелись в голове. Не хватало лишь благословения от мафиозного босса.

Все пленные российские медики были согнаны в операционную. Кечуа для проформы спросил, не принял ли кто из них решение о сотрудничестве. Врачи ответили отрицательно. Главарь в очередной раз вошел в раж. Он резко выхватил пистолет и, нервно тряся им перед лицами русских эскулапов, начал орать.

– Сколько можно артачиться?! – горлопанил Сальваторе. – Давно пора уже было принять единственно верное решение. Вы должны сотрудничать с нами! Вы должны резать и вытаскивать органы у всех тех уродов, которых мы сюда привозим! Минимум усилий, максимум отдачи. Что вас в этом не устраивает?! Выгодное ведь предложение. Черт бы вас всех побрал!

Видно было, что некоторые из врачей воспринимали его слова с волнением. Но в основной своей массе медики старались сохранять спокойствие. По крайней мере внешнее. Выслушав гневную тираду бандитского главаря, русские ответили отказом. Сделать это от всех был уполномочен анестезиолог Соболев.

– Мы не будем нарушать ни клятвы Гиппократа, ни существующих правовых норм в области трансплантации органов, – заявил он на хорошем испанском.

– Сука, – по-русски выругался индеец, а далее продолжил по-испански: – Откуда вы такие умные и упрямые выискались?! Вы пожалеете о своем решении. Сто раз пожалеете. Хотя времени, возможно, будет не так и много. Не хотите сами резать, значит, будут резать вас. Пойдете на органы. Прямо сейчас. Думаете, у нас не найдется спеца, который на это способен?

Он старался не кричать. Но говорил очень злым тоном. Из его рта всякий раз вылетали капли слюны.

– Про спеца мы слышали уже, – напомнил Сергей Сергеевич Беспалый. – Тогда вы имели в виду нашего коллегу Виктора, который на тот момент никакого согласия на сотрудничество не давал. Кого вы имеете в виду сейчас?

– Ты скоро узнаешь. Вы все скоро узнаете, – задыхался от злости главарь.

– Грозен рак, да очи в срачке, – не удержался от комментария один из медиков.

И хоть Хуан Антонио не мог перевести эту фразу на испанский, ее общее настроение и посыл он все-таки уловил. Уловил и не сдержался – отвесил русскому оплеуху. Тот попытался дать сдачи. Товарищи готовы были помочь. Однако между ними и бандитским верховодом возникло несколько громил. Ощетиненные автоматными стволами, они остановили русских, не дав тем самым начаться потасовке.

– Так! Бунта я уж точно не потерплю! – разорялся кечуа. – Ведите сюда нашего хирурга! Пусть он изымет органы у кого-нибудь из этих умников!

Его подручные засуетились. Один выскочил из операционной. Повисло тревожное молчание. Как с одной, так и с другой стороны. Стало настолько тихо, что в помещении были слышны звуки шагов по коридору. Звуки казались довольно странными. Складывалось впечатление, будто один из шедших хромал или волочил ногу. Реальность открылась вскоре. В операционную вошел один из громил и остановился, придерживая двери, чтобы те не захлопнулись. В дверном проеме появился морщинистый старик-латинос с лицом землистого цвета. Под руки его вели двое бандитов. Он манерно отмахнулся, отказываясь от их помощи, и попытался войти внутрь помещения. Едва сделав шаг, старик пошатнулся и чуть не упал. Сопровождающие вовремя успели его подхватить и потащили. Его туфли волочились по полу, порождая скрип. Всем стало понятным происхождение того странного звука, который недавно слышали из коридора.

Кечуа раздосадованно выругался на местном наречии и приказал посадить морщинистого латиноса в кресло. Это действительно был хирург, который долго работал на Хорхе Ботеро. Его работку нельзя было назвать приятной. Из-за нее он постепенно спился, превратившись в конченого алкаша. Даже в такой важный (по крайней мере для Сальваторе) момент он умудрился напиться. Это при том, что главарь строго-настрого предупредил своих подручных, чтобы те не позволяли доктору пить. Смекалка алкоголиков не знает границ. И вот тот, кто должен был стать едва ли не последним аргументом Хуана Антонио в давлении на русских врачей, предстал перед последними во всей своей алкоголической красе.

– Может, отложим операцию? – засомневался один из бандитов, глядя на нетрезвого хирурга.

– А вот черта с два! – выкрикнул кечуа. – Хоть держите его, хоть переносите вместе со стулом, а операцию он должен сделать!

– Да я трезвый! Просто придуриваюсь! А вы и повелись! Ахахаха! – резко вскрикнул и захохотал хирург-латинос, так что все присутствующие в операционной невольно вздрогнули от неожиданности.

Алкаш поднялся и демонстративно прошелся туда-сюда, показывая тем самым, что на ногах он держится нормально. При этом он продолжал хохотать, полагая, что от его выходки должны были смеяться многие. Однако его никто не поддержал. Индеец схватил хохотуна за грудки и прошипел ему в лицо:

– Может быть, сеньор наконец займется делом, а не будет здесь устраивать дешевый цирк?

Тот поднял обе руки, не решаясь дотронуться до главаря. Его руки тряслись. Но тряслись явно не от страха. А все по той же самой причине – алкоголизм.

– Я готов заняться делом. Просто хотел немного разрядить атмосферу. А то вы все здесь сильно зажатые, – говорил врач-латинос, стараясь изображать все того же весельчака.

Сальваторе отпустил его, сказав:

– Ну, так давайте же, сеньор, выбирайте пациента. Кто здесь самый здоровый? Кого стоит разобрать на органы самым первым?

Алкоголик прищурил глаз и с ухмылкой посмотрел на самого главаря, намереваясь отпустить черную шутку на его счет. Однако взгляд главаря оказался настолько убедительным, что шутить латинос не стал. Начал осматривать врачей. Те пытались от осмотра отказаться. Однако под дулами автоматов пришлось согласиться.

Доктор-латинос шел вдоль русских медиков. Он не мог прекратить паясничать. Вглядывался в лица, строя при этом гримасы. В то же время просил открывать рты, разглядывал зубы, иногда щупал за бока. Россияне были вынуждены подчиняться. Большинство было уверено, что на их глазах разыгрывается спектакль. Не верили, что перед ними настоящий доктор, а не подсадная утка, призванная навести страх. Однако, с другой стороны, поведение врача-алкоголика выглядело слишком уж экстравагантным. В конце концов он остановился у молоденькой медсестры. Уставился на нее похотливым взглядом и некоторое время не сводил глаз. Одновременно на нее смотрели все бандиты, которые находились в помещении. Девушка от такого внимания чувствовала себя, мягко говоря, неловко. Ее щеки вспыхнули ярким румянцем. От этого она стала выглядеть еще более привлекательно. Алкаш даже закашлялся, отгоняя от себя старческие фантазии. Но глаза продолжали поедать медсестру.

– Вот она, – указал он пальцем на раскрасневшуюся девушку и вопросительно посмотрел на главаря.

– Это точно? – решил переспросить Хуан Антонио. – Сеньор уверен, что девушка подходит для операции? Или же вам просто захотелось под шумок посмотреть на молодые красивые сиськи?

– Обижаете. Я сисек уже насмотрелся в своей жизни, – унылым голосом ответил тот.

– Тогда приступаем к делу, – по сути, отдал приказ бандитский главарь.

Его подручные сразу налетели на девушку и вырвали ее из рядов русских врачей. Соболев и другие мужчины пытались защитить бедолагу, однако их тут же оттеснили автоматными стволами. Пленники дышали ненавистью к похитителям. Девушка старалась держаться, чтобы не закричать. Однако все равно было заметно, какой ужас охватил ее. Еще бы! Попробуй сохранить самообладание в тот момент, когда тебя хватают громилы и тащат на операционный стол, срывая на ходу одежду!

Бандиты с девушкой не церемонились. Из одежды на ней «милостиво» оставили только трусики. Привязали к операционному столу. Жертва плакала, но по-прежнему не кричала, не причитала, не молила о пощаде. Доктор-латинос смотрел на ее обнаженное тело, не спеша приступать к операции.

– Может, уже хватит яйца чухать? – раздраженно прошипел индеец. – Принимайся быстрее за работу, старый черт!

– Зачем так грубо, команданте? – изобразив удивление, промолвил тот. – Вы же знаете, что я старый, больной человек. Я не могу просто так взять и начать операцию. Мне сначала нужна выпивка. А только потом я возьму скальпель и сделаю то, что мне положено сделать. И по-другому никак.

Главарь фыркнул, будто действительно забыл, что старый хирург, столько лет проработавший на Ботеро, нуждается в «заправке». Пришлось отправлять гонца, чтобы притащил бутылку рома.

– Послушайте, вы же не станете это делать, – промолвил Сергей Сергеевич в надежде образумить бандитов.

– Заткнись! Вам давали время подумать, а теперь оно вышло! Сейчас разделаем вашу медсестричку. А потом займемся другими. Думаю, что на пустые разговоры с кем-то из вас времени у нас больше не будет. Все пойдете или на органы, или на корм свиньям, – выдал Сальваторе гневную отповедь.

В его словах не было видно ни единого намека на то, что он блефует или играет на публику. В это время в операционную вернулся громила с бутылкой.

– А стакан ты не додумался взять? Придурок! – накричал на него кечуа, перенимая емкость с ромом.

– Да мне стакан и не нужен, – оскалился сумасшедшей улыбкой алкаш.

Он забрал у индейца бутылку и принялся пить прямо из горла. Рома там было чуть больше, чем триста миллилитров. Доктор жадно поглощал ром, издавая при этом гадкий хлюпающий звук. Его кадык мерно шевелился.

– Хватит! – выкрикнул Хуан Антонио, вырывая бутылку из руки. – Ты сейчас выхлещешь все, а потом лыка вязать не будешь. Я вместо тебя операцию не сделаю.

– Эх, команданте, не сцы. Все будет хорошо, – алкоголик поспешил успокоить главаря.

После дозы спиртного доктор охотно подошел к столику с инструментами и всем необходимым для операции. Несмотря на принятый ром, руки его все еще тряслись. Правда, не так явно, как до того. Он стал натягивать перчатки, нашептывая что-то плачущей медсестре. Вроде как пытался успокоить ее, а заодно, вероятно, и самого себя. Получалось плохо. Но скальпель в руку взять пришлось. Все русские медики продолжали при этом присутствовать. Их, как и ранее, сдерживали стволами автоматов. Однако один из россиян не выдержал зрелища. Он уловил мгновение, когда один из охранников отвлекся, и изо всех сил ударил того кулаком в голову. Тот, не ожидая ничего подобного, резко подался вперед, сделал несколько мелких шагов и столкнулся с кечуа. Главарь сначала не сообразил, что происходит. Чуть было не посчитал, что подручный по непонятной причине решил на него напасть. Даже выхватил пистолет и наставил на него. Но в те самые секунды остальная охрана налетела на медика, который ударил их подельника. Забыв об инструкциях, они скрутили того и начали бить прикладами автоматов. Сальваторе, увидев это, быстро скомандовал прекратить избиение. Не от доброты или сочувствия, а потому, что громилы могли ему органы повредить.

Бандитский главарь подошел к скрученному русскому медику, гневно посмотрел ему в глаза и сказал: «Ты будешь следующим после медсестры». Затем он повернулся к доктору-латиносу, который замешкался с началом операции, и приказал: «Режь ее!»