Глава 3

…Когда раздалось деликатное позвякивание будильника, Лавров с трудом открыл глаза и удивленно заметил, что на улице уже светло, хотя – это он чувствовал всем своим существом – еще должна быть глухая, непроглядная ночь. Сделав разминку, искупавшись под холодным душем и позавтракав тем, что осталось из дорожных припасов, он вышел из дома и огляделся. Это была достаточно благоустроенная улица. Вдоль нее тянулись решетчатые и каменные изгороди, за которыми высились одно– и двухэтажные дома. Некоторые наподобие коттеджей, другие, как тот, в котором он снял комнату, – довольно-таки длинные строения, с несколькими отдельными входами.

Несмотря на ранний час, на улице было относительно оживленно. Спеша по делам, крутили педали велосипедисты, урча моторами, пролетали мотороллеры и мотоциклы самых разных моделей, позевывая, шествовали пешеходы. Кто-то нес сумки, коробки, пакеты, кто-то просто брел, озираясь по сторонам.

Что сразу бросилось в глаза – улица была вся в зеленой растительности. Над домами высились, большей частью, пальмы, но кое-где, широко раскинув ветви и шелестя на ветру крупной листвой, рос даже знаменитый дуриан, правда, уже отплодоносивший. Лавров почему-то сразу же припомнил книгу об Индонезии, прочитанную еще в детстве, в которой описывался один курьезный случай. Рассказывалось, как тяжелый шиповатый плод дуриана, сорвавшись с многометровой высоты, грохнулся на голову некоего местного чиновника, и того от смерти спасла только толстая чалма. А еще он вспомнил, что, по свидетельству знатоков, плоды дуриана самым невероятным образом совмещают в себе кошмарный, омерзительный запах с изысканно-божественным вкусом.

Было здесь немало и обычных деревьев, напоминающих вязы и тополя, по веткам которых бегали мелкие древесные ящерицы, охотившиеся на насекомых, а в кронах голосисто перекликались разноцветные тропические птахи.

Отметив на углу дома, в котором ему предстояло жить, по меньшей мере, несколько дней, табличку с цифрой тридцать семь, Андрей окинул взглядом соседние строения. По каким-то неуловимым приметам он интуитивно угадал в большом двухэтажном доме, виднеющемся метрах в двухстах от него по другой стороне улицы, какое-то торговое заведение.

Солнце уже поднялось над горизонтом и пригревало ощутимо. Поскольку незадолго до прибытия в Макассар Лавров уже побывал в субтропиках, в его сумке лежали три дежурных комплекта легкой летней одежды, годящейся и для экваториальной зоны. Поэтому на улицу он вышел в отменном костюмном ансамбле из тонких, кремового оттенка брюк со множеством карманов и отлично сидящей на нем белой рубашке с короткими рукавами.

Решив сделать кое-какие покупки, Андрей направился к замеченному им магазину, краем глаза ловя украдкой бросаемые в его сторону взгляды встречных девушек и женщин. Возможно, их интерес определялся тем, что они не могли не заметить статного незнакомца с интересной наружностью. А возможно, просто видели в нем некую диковину – как уже успел заметить сам Лавров, в этой части Макассара, кроме него, европейцев пока не наблюдалось.

Интуиция его не подвела – замеченное здание и в самом деле оказалось местного фасона «супермаркетом», где продавалось все – от зажигалок и ножей до хлебобулочных изделий (опять-таки местных сортов) и газированных напитков с поп-корном, включая сдобу, консервы, мясопродукты и тому подобное. Впрочем, воспользоваться услугами этого торгового заведения он не мог по одной простой причине: магазин был еще закрыт. Перед его входом на тротуаре оживленно судачила толпа местных жителей, ожидающих открытия.

И хотя до этого момента, как явствовало из таблички, прикрепленной у входной двери, было еще не меньше часа, никто из стоявших не нервничал, не расточал эмоций. Да и стояли-то эти люди, как понял Андрей, скорее всего, не потому, что рвались за покупками. Для них это была в большей степени возможность пообщаться.

Он вспомнил о житейской философии индонезийцев, о которой рассказал ему Герман, кем-то образно названной «джам карат» – «резиновое время». В этом отношении индонезийцы чем-то напоминали русских, с извечным «поживем – увидим». Впрочем, в вопросах того, как «тянуть резину», индонезийцы русских, безусловно, обскакали по всем статьям.

– …Если тебе куда-то надо выехать в семь утра, а не в девять, не в двенадцать, – наставлял Раскатов, – то нанятому тобой извозчику скажи об этом заранее, раз пять напомни и пообещай, что, если он опоздает, то понесет штрафные санкции. Но это еще не все! Перед выездом заставь его заправиться бензином по потребности, взять запасные колеса, домкрат, ключи, воду для питья и радиатора… Ну, в общем, все, что может понадобиться в пути. В том числе и еду. У них же как? Выехал – ой, мистер, забыл, надо заехать домой за запаской. В дороге – ой, мистер, бензин на исходе, надо искать заправку. Потом ему надо где-то поесть, попить, раз десять за дорогу сбегать по нужде… А уж если с тобой сел кто-то из местных – гидом там набился, или кум-сват водилы, – все, кранты, будут останавливаться возле каждой кочки. То надо троюродному куму завезти гостинец, то у двоюродного свата забрать должок… В итоге поездка, рассчитанная на три-четыре часа, в лучшем случае затянется на шесть-восемь. Но и это не предел!

– Им, что, домой спешить незачем? – впечатленный услышанным, недоуменно поинтересовался Лавров.

– Как же не надо? Надо. Но это необязательно. Согласно философии «резинового времени», неспешность, обилие свободного времени – путь к просветлению. Вообще, чтобы понять Индонезию, там надо провести не неделю, а по меньшей мере полгода.

И вот теперь, наблюдая за местными жителями, Андрей мысленно соглашался с Германом. Здесь и впрямь никто никуда не спешил. Видимо, индонезийцы считали, что незачем спешкой укорачивать себе и без того короткую жизнь.

Проходя мимо Лаврова, двое местных жителей, приветливо улыбаясь, чуть ли не хором произнесли:

– Эгун он! (Доброе утро!)

Припомнив, что это означает какое-то приветствие, Андрей кивнул и, тоже улыбнувшись, ответил:

– Эгун он!

А про себя подумал: «Блин! Надо будет срочно подучить разговорник, а то на английском далеко не ускачешь – тут его знают не лучше, чем у нас в какой-нибудь деревне…»

Несмотря на всевластное в этих краях «резиновое время», магазин открылся ровно в восемь. Видимо, бизнес здесь был все же выше национальных традиций и всяких там философий. Но, как отметил Лавров, в магазин никто сломя голову не ринулся. Большинство, флегматично поглядывая на уже распахнувшиеся двери, продолжило общение перед входом, явно считая это куда более важным, нежели необходимость идти к прилавкам и делать покупки.

Пройдя через торговые залы, Андрей нашел валютный обменник и получил там взамен ста долларов почти миллион рупий. Правда, Герман советовал менять деньги в банках – там выше курс обмена и ниже риск быть обманутым, но искать банк было некогда. На втором этаже Лавров обнаружил небольшой салон сотовой связи, где, сразу найдя общий язык с продавцом, знающим английский, купил стандартную сим-карту местного оператора. Затем в продуктовом отделе набрал готовой снеди и полуфабрикатов, после чего, уже на улице, вставил «симку» в телефон и позвонил Костину.

– Здравствуйте, это Борис Лебедев. Нахожусь здесь, в Макассаре, остановился на съемной квартире. Это третья улица района Бедератси, дом тридцать семь, комната четыре. Сообщаю на всякий случай, чтобы вы знали.

– Здравствуйте, Борис! Это замечательно, что вы уже здесь, – обрадовался тот. – А то я уже начал волноваться. Пока еще отдыхаете с дороги?

– Да, нет, уже отдохнул… Что, есть какое-то задание? – деловито поинтересовался Андрей.

– В принципе, да… – задумчиво уведомил Костин. – Но вы же еще в Макассаре толком пока не ориентируетесь? Тогда сделайте вот что. Прямо сейчас купите себе туристический путеводитель и карту города, они есть в любом магазине канцтоваров. Хорошенько все изучите. После обеда созвонимся… Вообще-то я сам позвоню, и тогда мы определимся с тем, чем вам придется заняться.

Вернувшись в магазин, – Лавров припомнил, что на втором этаже есть небольшой отдельчик всякой канцеляристики, – он и в самом деле увидел среди образцов товара, развешанного позади флегматично взирающей на него крупнотелой продавщицы в селенданге, нечто напоминающее план города. Ткнув пальцем в это изделие местной полиграфии, он спросил:

– Из ит Макассар-сити мэп? – и, заметив заминку продавщицы, добавил: – Уджунгпанданг мапа? – припомнив, что «карта» по-индонезийски – «мапа».

– Баи! Баи! (Да! Да!) – поняв, что нужно иноземцу, заулыбалась та.

Найдя еще и путеводитель, как и карта, изданный на английском, Андрей отправился на квартиру и, приготовив себе чай, принялся за изучение путеводителя. Вполне неплохо зная английский, он в течение часа запоминал местоположение описанных в путеводителе достопримечательностей, торговых центров, объектов культуры, ресторанов, агентств проката автомобилей… Затем по карте изучил названия и направление основных городских магистралей, городских кварталов, пригородов, нашел на ней объекты, особо отмеченные в путеводителе…

Ближе к обеду запиликал телефон.

– Ну, как успехи, Борис? – поинтересовался Костин. – Что-то получается?

– Да, в принципе, основное уже запомнил, – как о чем-то само собой разумеющемся сообщил Андрей. – По идее, не должен заблудиться. Так, что у нас там «на первое»?

– Дело вот какое. Сейчас я устанавливаю контакты с местным персоналом и обратил внимание на одного здешнего авиатехника по имени Чематет Дарма. Вроде парень доброжелательный, но… что-то мне в нем не понравилось. Как источник информации, он был бы неплох, однако не мешало бы все же проверить, чем он «дышит». Борис, нужно элементарно проследить, куда он ходит, с кем контачит, чем живет. Попробуете?

– Да не вопрос! – усмехнулся Лавров. – Мне нужны его исходные координаты, приметы и так далее. Говорите, я запомню.

Подробно описав, как внешне выглядит Чематет Дарма, во сколько он должен будет выйти с территории базы, где примерно может находиться его жилье, Костин добавил:

– …Только, Борис, будьте предельно осторожны. Индонезийцы народ хороший, но хватает и отморозков, особенно в бедняцких кварталах. Поэтому – это мое прямое указание – в стычки не ввязываться, при малейшей опасности спасаться бегством. Вы меня хорошо поняли?

– Разумеется! А скажите, Василий, вам знакомо такое имя – Гао Лин? Правда, не уверен, что оно не вымышленное. С этим человеком, он китаец, мы случайно пересеклись по пути в Джакарту. Потом на одном самолете прилетели сюда. Он представился бизнесменом. Наружность интеллигентная, лет – за тридцать, рост – сто шестьдесят семь – сто шестьдесят восемь.

– Что-то знакомое… – задумчиво произнес Костин. – Знаете, запрошу Москву. Может, там что-нибудь есть?

Пообещав завтра с утра с ним созвониться, Андрей посмотрел на часы. Было около двенадцати по местному времени. Памятуя, что ему конспирации ради нужно еще и написать рекламный материал для «Мега-Фактума», он решил перекусить и, взяв машину в агентстве проката, проехаться по здешним достопримечательностям. Не высасывать же все подряд из пальца!

Проверив список «беребилак алокатсеко ахентсиа» – агентств проката автомобилей, Лавров выбрал ближайшее к району Бедератси и, определив по карте, как к нему пройти, начал собираться на свою первую журналистскую вылазку. Уложив в просторную барсетку блокнот, несколько авторучек, диктофон, цифровую камеру с функциями видеозаписи, карту и путеводитель, он запер квартиру и вновь зашагал по улице, ловя на себе, как и утром, любопытные взгляды прохожих.

«Да-а… Вести незаметное наблюдение в таком виде тут вряд ли удастся – меня видят за версту. Надо как-то маскироваться…» – мысленно констатировал Андрей, присматриваясь к тому, как одеваются местные мужчины его лет. Носить подобие юбки – саронг ему как-то не очень приглянулось. А вот достаточно распространенный брючно-рубашечный ансамбль ярких расцветок и замысловатого вида шляпу раздобыть не помешало бы.

Дойдя до первого перекрестка, он свернул налево, оказавшись на довольно узкой, явно старинной улочке. Здесь было более людно, чем на той улице, где он снял квартиру. В тени беседок, о чем-то судача и бросая игральные кости, восседали старики. Возле дворов с криками и жизнерадостным визгом металась здешняя ребятня. Приглядывавшие за ними бабули в саронгах, скучковавшись по двое – по трое, обсуждали какие-то мировые проблемы.

Вскоре Лавров вышел на широкую оживленную улицу, повернул направо и, перейдя на другую сторону, оказался перед железными воротами, на которых латинскими буками было написано то самое «Беребилак алокатсеко ахентсиа», что он и хотел увидеть.

Хозяином агентства оказался пожилой индонезиец, широкий и крепкий, с круглой бородкой и щетинистыми усищами, в яркой рубашке и джинсах. Узнав, что иноземцу нужна машина на одни сутки, хозяин утвердительно кивнул и широким жестом указал на свой автопарк из нескольких машин разных моделей, преимущественно японских. Как Лавров понял из его ответа, за «видавшую виды», не самую престижную «Сузуки» он просил десять долларов, за «Тойоту» – пятнадцать. Бензин, разумеется, оплачивался отдельно. Припомнив расценки за автопрокат, называвшиеся Германом, Андрей с удивлением отметил, что этот бизнесмен цены называет реальные, не «накрученные».

Он некоторое время походил вдоль ряда автомобилей и указал пальцем на более-менее приличную, как и все прочие, праворульную «Сузуки» – эта! Хозяин уведомил, что в бензобак уже залито десять литров бензина, за которые запросил пять баксов. Лаврову вначале показалось, что он ослышался – в сравнении с «родными», российскими ценами это была явная дешевизна. Но тот подтвердил – именно «бост, бост долёр». И, явно не страдая ложным патриотизмом, уведомил, что плату может взять и в американской валюте.

Уточнив у хозяина агентства, как быстрее и проще проехать к ближайшему городскому пляжу, Андрей вырулил на улицу и покатил в южном направлении. Будучи опытным водителем, сейчас он чувствовал себя зеленым новичком. И не только потому, что это был совершенно незнакомый город. По прибытии сюда Андрей узнал, что здесь, как и в Японии, и в Англии, левостороннее движение. Минувшим вечером, направляясь из аэропорта в Бедератси, он был несколько ошарашен тем, что таксист гонит по встречной, но потом догадался, что здесь российская «встречка» таковой вовсе не является.

Стараясь не пропустить нужные повороты, уворачиваясь от местных лихачей, гонявших вообще не поймешь по каким правилам, города он, по сути, не замечал. Лишь минут через сорок, с облегчением увидев в просвете улицы синеву морского простора, смог хоть какое-то внимание уделить макассарской архитектуре. В целом город ему понравился своей легкостью, беззаботностью и даже некоторой бесшабашностью. Вырулив за пределы ближнего к морю квартала, Лавров повернул влево, и машина помчалась к отдаленной пальмовой рощице, за которой, как объяснял хозяин автопроката, и находился один из самых популярных здесь пляжей.

…За рощицей, и в самом деле, все напоминало зону отдыха – работали аттракционы, сувенирные киоски, пункты проката и продажи всевозможных купальных и иных, связанных с водой принадлежностей – от крема для загара до надувных лодок и аквалангов.

Несмотря на разгар рабочего дня, на пляже было довольно-таки людно. Причем, что бросалось в глаза, большинство женщин, принимающих морские процедуры, были в глухих купальниках, полностью закрывающих все тело. К тому же их сопровождали то ли мужья, то ли просто родственники. Да и держались местные несколько особняком. Европейцы, каковых здесь, к удивлению Андрея, оказалось не так уж и мало, выглядели практически так же, как и на любом другом пляже мира.

Заметив лежащего на шезлонге крупного мужчину в бейсболке цветов американского флага, Андрей подошел к нему и, представившись по-английски журналистом из России, попросил поделиться своими впечатлениями. Американец охотно в превосходных тонах отозвался об отдыхе в Макассаре, после чего неожиданно уведомил, что вообще-то он тоже журналист, и тоже приехал писать рекламные очерки о здешней туриндустрии. Американец оказался не из чванливых и охотно поделился со своим русским коллегой, где и что тому стоило бы посмотреть. Правда, его предложение отметить знакомство в соседнем кафетерии у Андрея отклика не получило – времени уже было в обрез.

Впопыхах взяв небольшое интервью у двух спортивного вида немочек и засняв общую панораму пляжа, а также схватив объективом как нарочно проплывавшую не слишком далеко от берега большую парусную лодку пиниси, он отправился назад, решив на обратном пути заглянуть в форт Роттердам, чтобы ознакомиться с тамошней музейной экспозицией. Сверившись с картой, Лавров уже куда более уверенно покатил по городским улицам в сторону древнего порта.

Обладая хорошей зрительной памятью и достаточно быстро приспосабливаясь к любой незнакомой среде, к концу поездки он уже неплохо ориентировался в этом городе вечного лета. Форт-музей Андрею удалось оббегать за каких-то полчаса, при этом попутно пришлось отфутболить нескольких претендентов на роль гида, которые более чем настойчиво предлагали свои услуги, после чего он, с учетом исчерпанного лимита времени, направился в сторону района Бедератси.

Когда Лавров уже собирался свернуть на свою улицу, человек в форме сотрудника дорожной полиции неожиданно махнул ему полосатым жезлом. Достав разговорник, Андрей спросил полицейского, что неправильного в его езде узрел здешний страж дорожного порядка. Что-то протараторив в ответ, при этом сопровождая сказанное весьма буйной жестикуляцией, индонезийский гаишник завершил свой спич все тем же интернациональным притязанием всех гаишников на некую сумму «за нарушение». Правда, «штраф», полученный без оформления какой-либо квитанции, оказался символическим – всего каких-то десять тысяч рупий.

Припарковав машину у дома, Андрей вошел в квартиру и с удовольствием растянулся на диване – эта поездка далась ему непросто. Все же, что ни говори, ломать себя, на ходу привыкая к левостороннему движению, оказалось не очень-то просто и к тому же утомительно. Лежа, он еще раз осмотрел обстановку квартиры, обратив внимание на платяной шкаф, забитый какими-то старыми вещами, и, поднявшись минут через десять, «перелопатил» непонятно для чего заскладированные в шкафу бывшие в употреблении саронги, кембены, селенданги, сандалии, босоножки, всевозможные головные уборы – от обычных бейсболок до каких-то экзотических шляп. Выбрав подходящее себе по размеру, Лавров подумал, что не будет в том большого греха, если он, так сказать, негласно позаимствует кое-какие шмотки во временное пользование.

Однако Андрей, даже будучи загорелым, все равно смотрелся на фоне темной бронзы местных жителей «белой вороной». Поэтому ему пришлось совершить еще один, теперь уже ускоренный «марш-бросок» до все того же магазина. К счастью, в отделе, где соседствовали «французские» духи, скорее всего, китайского производства, стиральные порошки и средство от тараканов, обнаружился и неплохой тональный крем густого коричневого колера.

Натерев лицо и руки кремом, надев пижамного вида светлые штаны и рубашку в бледно-голубую продольную полоску, он водрузил на голову непонятной конструкции асимметричную шляпу, сплетенную из какой-то мягкой, но прочной травы, и надел темные очки. Теперь Лавров хоть немного походил на здешних аборигенов, во всяком случае, уже не так резко выделялся среди толпы индонезийцев.

Костин, рассказывая о Чематете Дарма, сообщил марку и номер машины, на которой тот ездит на работу. По его словам, это был старенький «Понтиак» синего цвета с белым капотом, видимо, позаимствованным от другого авто. Судя по описанию, Чематет был довольно-таки высоким для индонезийца «хвощем» лет тридцати, не более, с короткой стильной стрижкой «а-ля Рембо». С территории авиабазы тот выходил вместе со всеми местными около семи вечера. Автостоянка сотрудников авиабазы находилась неподалеку от главного входа.

Выйдя из квартиры и заперев дверь, Андрей сел в «Сузуки» и неспешно покатил по улице, где, как он понял, главными себя чувствовали пешеходы и велосипедисты. Теперь его путь лежал прямо на восток. Где-то там, за рядами домов, за небольшой фруктовой рощей, за плантацией кокосовых пальм, находилась авиабаза «Султан Хасануддин», откуда на всю округу разносился гул и свист работающих реактивных двигателей. Как это бывало уже не раз, ему предстояло решить задачу со многими неизвестными. Во-первых, разыскать место, где он еще ни разу не был, а во-вторых – высмотреть нужного ему человека, причем совершенно незнакомого. Проблемка, однако…

Вырулив на большую оживленную улицу, Лавров прибавил газу, и машина, подкашливая уже не первой молодости двигателем, помчалась вдоль ряда трехэтажных домов. Уже вполне освоившись со здешними дорожными условиями, Андрей ехал, откинувшись к спинке кресла, как завзятый профи, придерживая баранку кончиками пальцев одной лишь правой руки. Теперь он мог более-менее свободно созерцать и городскую архитектуру, и обилие пешеходов на тротуарах, и колышущиеся высоко в небе верхушки дурианов и пальм.

Потом началась одноэтажная часть города, впрочем, достаточно приглядная и, можно даже сказать, благоустроенная. За крышами домов, в отдалении, виднелись корпуса какого-то местного заводика. Скорее всего, по производству копры – кокосового масла и волокна из скорлупы кокосов, которое тоже почему-то называлось копрой.

Город постепенно закончился, и после небольшой куртины цитрусовых, то ли заброшенных, то ли забытых, началась плантация кокосовых пальм. Возносясь к небу до сорокаметровой высоты, от дороги вдаль уходили ряды стройных гладкоствольных деревьев с охапкой огромных листьев на макушке и гроздями плодов. Меж пальм, делая что-то важное и нужное, но постороннему совершенно непонятное, ходили работавшие там индонезийцы.

После плантации и каких-то дикого вида буйных зарослей, усеянных непонятными ярко-желтыми маленькими птицами, Лавров увидел впереди синее сетчатое ограждение, которое, скорее всего, принадлежало авиабазе. Сразу же бросились в глаза ворота – стойки, сваренные из труб, на монолитных тумбах, соединенные сверху аркой с латинскими буквами, складывающимися в какие-то непонятные слова. Никаких створок заметно не было, въезд на территорию перегораживал только хлипенького вида шлагбаум.

«Надо же! – удивленно отметил Андрей. – Да это прямо рай для шпионов и диверсантов. Шпионь – не хочу!»

От ворот в глубь территории тянулись какие-то одноэтажные постройки с двускатными крышами. Как успел заметить Лавров, на авиабазе, судя по всему, самым любимым был синий цвет – стены построек тоже светились бирюзовыми оттенками. Удлиненные крыши построек образовывали навесы, подпертые столбами, под которыми отдельными группками сидели люди в сине-голубой униформе. Вероятно, это были индонезийские авиаторы, отдыхавшие после полетов. А вот все остальное – ангары, самолеты, авиадиспетчерские, – надежно скрывала за собой все та же сплошная стена густой тропической зелени.

Подрулив к стоянке автотранспорта, Андрей внимательно оглядел все припаркованные здесь автомобили. К его удивлению, синего «Понтиака» с белым капотом здесь не было. Впрочем, это могло означать и то, что Чематет Дарма, имея местный вариант общеизвестного блата, парковал свою машину на самой авиабазе.

После шести на землю упали уже знакомые Лаврову скоротечные экваториальные сумерки, и вскоре наступил настоящий вечер. Это сразу же создало серьезную проблему – из-за резко ухудшившейся видимости Лавров запросто мог проморгать своего «подопечного». Ближе к семи с территории базы начали, один за другим, выезжать автомобили. Шлагбаум, несколько раз подряд поднявшись и опустившись, в конце концов, замер в поднятом положении и уже не опускался.

Неожиданно – о, удача! – Андрей увидел в свете фонарей выезжающий из ворот базы синий «Понтиак» с белым капотом. Это был он! Запустив двигатель и дав «Понтиаку» некоторую фору, Лавров тут же помчался следом. Судя по скорости преследуемого автомобиля, не выходившей за рамки семидесяти километров в час, можно было предположить, что водитель или относился к сверхосторожным людям, или машина, в силу своей ветхости, на большее уже не была способна.

Миновав плантацию кокосов и вырулив на окраину города, «Понтиак» свернул вправо и покатил по узким одноэтажным улочкам, где, несмотря на вечернюю темень, жизнь продолжала бить ключом. Меж домов прогуливались как отдельные пешеходы, так и целые компании, во дворах жильцы этих домов занимались какими-то своими домашними делами – чистили ковры, развешивали стираное белье или просто разговаривали «за жизнь».

Колеся вслед за «Понтиаком», Лаврову пришлось напрячь всю свою память, чтобы запомнить все эти многочисленные повороты и развилки. Наконец, подъехав к какому-то дому, наподобие того, где Андрей снял комнату, машина остановилась напротив ворот. Выйдя из «Понтиака», его хозяин открыл ворота настежь, загнал машину в тесноватый дворик и, заперев ворота на замок, поднялся на крыльцо своей квартиры. Андрей догадался, что Чематет Дарма здесь проживает один и снимает в этом доме комнату. Всмотревшись, он заметил на углу дома табличку с цифрой восемьдесят восемь.

В одной из комнат загорелся свет, но ненадолго. Минут через десять свет погас, на крыльце снова показался Чематет, запер дверь на ключ и вышел на улицу. Стало ясно, что он куда-то собрался. Но куда именно, и как далеко? Тащиться за ним на машине было рискованно – он мог заметить слежку, но и бросать «Сузуки» как-то не хотелось. Немного поколебавшись, Лавров все же решился – заперев машину на ключ, он поспешил следом за авиатехником.

Тот шел, если об этом можно было судить по походке, скорее всего, куда-то по делам не очень серьезным. Уж слишком она была игривой – чуть ли не в припляс. Несколько раз Чематета пытались остановить какие-то местные дамы в ярких одеждах, но он, проигнорировав их знаки внимания, поспешил прошмыгнуть мимо. Впрочем, вслед за ним то же самое пришлось проделать и Андрею.

Минут через пятнадцать ходьбы с бесконечными поворотами то направо, то налево, – у Лаврова даже появились опасения, что в какой-то момент он начнет путаться во всей этой мешанине улочек и переулков, – Чематет наконец-то в последний раз свернул на какую-то улочку, заканчивавшуюся тупиком, подошел к низенькому дому, с приглушенным светом в плотно занавешенных окнах, и внимательно огляделся – судя по всему, опасался слежки. Не заметив ничего подозрительного, он выдал дробь условного стука в дверь и, склонившись к ней, что-то сказал, после чего был пропущен внутрь. Было ясно, что это и есть конечная цель его вечернего «променада». Но чего ради этот Чематет сюда притащился и кто здесь живет? Какие-нибудь его друзья, община наркоманов, секта, тайная явка гомосексуалистов, террористов или тайный притон азартных игроманов – индонезийский вариант «катрана»?

В начале этого проулка Андрей заметил написанную от руки табличку, гласившую, в вольном прочтении латинского шрифта, «кайе Постре», а на доме, куда зашел Чематет, была цифра семь. Достав сотовый телефон, он направился к одному из окон, надеясь найти хотя бы щель, чтобы увидеть, что там внутри, ну, а если удастся, то и снять на камеру телефона. Но в этот момент дверь открылась, и из нее вышел Чематет, ведя за собой совсем еще юную девушку. Можно даже сказать, девочку-подростка.

Когда они оказались прямо под светившим у дома фонарем, Лавров, стоя в тени дерева, отснял камерой несколько кадров, хотя не был уверен в том, что хоть что-то получится. Перейдя через проулок, Чематет со своей спутницей вошел в дверь домика напротив, вдоль фасада которого тянулось около дюжины дверей. Сразу же рядом с этой дверью засветилось занавешенное окно и минуты через две погасло.

Теперь стало понятно, что это за заведение и чего ради сюда направлялся Чеметет. Парень явно имел не совсем здоровые наклонности, «снимая» себе пусть и распутных, но малолеток. Насколько знал Андрей, подобное индонезийскими законами трактовалось как преступление, и за такие «шалости» с юными красотками из подпольного борделя любитель «клубнички» мог бы схлопотать серьезный срок.

Спрятав телефон, Лавров решил подождать – что же будет дальше? Не останется же Чематет здесь до самого утра! Все-таки ему надо на работу… Размышления Андрея были прерваны появлением возникшей словно из ниоткуда угловатой, крепкой фигуры. Справа и слева тут же подступили еще двое нехилых молодых мужчин. Неизвестные разом что-то достали из-под одежды, и Лавров увидел в их руках поблескивающую сталь солидных по размеру ножей.

Главарь, подошедший первым, что-то сказал на местном наречии. Лавров уловил из сказанного лишь: «Рюпи… Доллоро…» Окинув взглядом «трио» грабителей, он мгновенно понял, что эти трое, судя по их вальяжности и суперменским позам, – здешние «короли». Видимо, им столь безропотно «шли навстречу», что они и думать забыли об элементарной подстраховке. А зря!

Поставив защитные блоки от возможной атаки справа и слева, Андрей нанес главарю молниеносный, весьма болезненный удар ногой в живот. Тот, никак не ожидавший отпора, выронив нож, кувыркнулся назад, успев издать лишь какое-то маловразумительное междометие. Долю секунды спустя, взметнув себя вверх высоким прыжком и выполняя обратное сальто, Лавров влепил подошвами сандалий одновременно обоим подручным главаря, одному – в челюсть, другому – в нос.

Приземлившись на ноги, он успел блокировать выпад вскочившего на ноги главаря и, перехватив его кисть, крутанул плечо нападающего внутрь, подкрепив этот захват ударом коленкой в печень. Повторно распластавшийся на земле главарь подняться уже больше не пытался, то ли потеряв сознание, то ли поняв, что этот странный тип чрезвычайно опасен, и, если он по дурости своей ринется в атаку еще раз, с земли уже больше не поднимется.

Его подручные, оказавшись то ли тупее, то ли агрессивнее, атаковать все-таки решились. Но расплата за эту глупость наступила гораздо раньше, нежели можно было предполагать. Подбив опорную ногу одного четкой подсечкой, Андрей выписал второму столь безжалостный удар кулаком в переносицу, что бедный соискатель чужих дензнаков, раскинув руки, распластался на земле навзничь. А первый, кувыркнувшийся после подсечки, мотая перед собой руками, стонами и охами пытался уверить незнакомца в том, что нападать больше не намерен.

Знаком приказав ему подняться, Андрей включил свой телефон на режим аудиозаписи и указал на дверь дома номер семь, откуда Чематет вывел девушку. Отчасти – кое-какими словами, отчасти – знаками, он спросил, бывает ли грабитель со своими приятелями в этом заведении. Тот замотал головой, поясняя тоже знаками, что человек он бедный, и здесь ему делать нечего, добавив, что у него есть «эмасте» – жена. Тогда Лавров указал на дверь комнатушки, где уединился с девушкой Чематет Дарма, и, изобразив руками его силуэт, знаками попытался выяснить у грабителя, знает ли тот авиатехника и видел ли его здесь раньше.

Оказавшись достаточно сообразительным, тот энергично закивал головой и сказал:

– Баи! Аско эгун! (много раз)

Как дальше смог понять Андрей из пояснений своего подневольного собеседника, Чематет в этом подпольном борделе частый посетитель, бывает здесь не реже двух раз в неделю, иногда и чаще. Сюда ходит только потому, что здесь содержатся «купу-купу малам» (проститутки) самых юных лет. И хотя это стоит дорого, у него всегда много денег. Это «трио» грабителей уже не раз брало с Чематета «подать». Намеревались взять и сегодня, но тут подвернулся какой-то чужак, и главарь надумал одним выстрелом «убить двух зайцев». Однако «охота», вопреки всем ожиданиям, увы, сорвалась – предполагаемый «заяц» оказался настоящим «тигром».

На всякий случай, выяснив имена грабителя и его «компаньонов», Лавров собрал ножи, поскольку опасался, что они могут оказаться неплохими спецами по метанию ножей, а ему нисколько не улыбалась перспектива получить меж лопаток широкое острое лезвие. Увидев, что незнакомец уносит с собой орудия их разбойничьего промысла, собеседник Андрея, обхватив голову, издал жалобный стон. Усмехнувшись, Лавров указал горе-грабителю на дальний проулок, виднеющийся в свете фонарей, изобразив жест, как будто что-то кидает. Обреченно вздохнув, тот только и смог страдальчески выдавить:

– Онги… (ладно).

Дойдя до проулка, Андрей широко размахнулся и швырнул ножи в темень. Было слышно, как они со звяканьем упали то ли на грунтовую дорогу, то ли на притоптанную траву.

Теперь нужно было найти машину. Сориентировавшись, на следующем перекрестке здешних узких улочек он повернул направо, миновав проулок, свернул влево. Здесь было много домишек с одинаковой архитектурой, и поэтому он ориентировался больше не по каким-то характерным приметам, а по числу улиц и проулков, которые нужно было миновать в том или ином направлении.

Последний раз сделав поворот налево и, пройдя метров двести, он с облегчением увидел свою «Сузуки», целую и невредимую. Впрочем, невдалеке от машины кто-то стоял, неспешно покуривая. Присмотревшись, Лавров увидел старенького, но еще крепкого дедка, смотревшего в его сторону. «Уж не машину ли он караулил?» – сообразил Андрей. Подтверждая его догадку, старик направился к нему, что-то объясняя и жестикулируя, как бы желая сказать: вот, получи в целости и сохранности.

Понимая, что и в Индонезии «сухая ложка рот дерет», Андрей потер пальцами, изобразив интернациональный жест, означающий все то же: сколько причитается, хоть и за непрошеные, но все-таки, как ни верти, – услуги. Тот пожал плечами, давая понять: а сколько не жалко! Вытащив из кармана несколько рупиевых купюр с тремя нулями, Лавров протянул их сторожу-добровольцу. Тот, кивнув, взял деньги и зашагал к своему двору.

Полчаса спустя, старательно выписав все положенные повороты, Андрей увидел знакомую улицу. Несмотря на поздний час, по городу разъезжало довольно много машин. И если бедняцкий квартал, где он только что побывал, щегольнуть мог разве что кое-где установленными уличными фонарями, то здесь был совсем другой мир. Разноцветными огнями переливалась неоновая реклама, светились вывески ресторанов, кафе, ночных клубов, кинотеатров и иных подобных заведений.

На часах было уже около десяти. Лавров даже не ожидал, что этот вояж в здешние одноэтажные «дебри» отнимет у него столько времени. Дома, в России, сейчас вечер только начинался, солнце еще и не думало уходить за горизонт, а по здешнему времени уже пора было ложиться спать. И хотя спать совсем не хотелось, подъехав к своему временному пристанищу и загнав машину во дворик при доме, Андрей заставил себя поужинать и отправиться ко сну.