Глава 9

Уборочная техника уже покидала Нарвик, увозя за пределы города мусор, оставленный недавней бурей. Чего только не было в кузовах грузовиков: поломанные рекламные щиты, битое стекло, стволы деревьев, кучи веток… На каждой улице города бок о бок трудились дворники и добровольцы из местных жителей, складывающих в большие полиэтиленовые пакеты мелкий мусор. Окна в некоторых домах оказались разбиты, телевизионные антенны на крышах погнуты. Город только-только приходил в себя, подымался на ноги, чтобы вновь зажить привычной жизнью.

Черный «Вольво» с дипломатическими номерами свернул с главной улицы города и притормозил напротив двухэтажного здания отеля средней руки. Водитель с бесстрастным лицом и чуть тронутыми сединой висками открыл заднюю дверцу машины. На тротуар перед отелем выбрались бывшие десантники Константин и Валерий. Вслед за ними вышел моложавый мужчина с внешностью типичного карьерного дипломата. На нем был строгий черный костюм и голубая сорочка с узким темно-красным галстуком. Казалось, ему, бывшему вдвое моложе водителя, неудобно, что тот открыл дверцу.

– Валерий Анатольевич, Константин Петрович, прошу, – он приглашающим жестом руки указал российским бизнесменам на дверь отеля и тут же кивнул водителю на багажник, – мы в посольстве собрали для вас кое-какие вещи. На первое время хватит.

Валерий попытался было взять сумку сам, но российский дипломат остановил его:

– Мой водитель занесет сумку вам в номер.

– Вы столько для нас сделали, – Константин все еще не верил, что покинул полицейский участок, – представить не могу, как вам удалось убедить их выпустить нас под залог.

Слово «их» прозвучало с легкой ненавистью, норвежскую королевскую полицию никогда прежде не имевшие с ней дела Константин и Валерий люто невзлюбили.

– Мы действовали не только по дипломатическим каналам, – мягко и абсолютно бесстрастно вещал российский дипломат.

– Но это же пришлось внести деньги. Из какого фонда? Мы найдем, заплатим…

– Пока еще рано об этом беспокоиться. Я позвонил вашим норвежским партнерам по бизнесу. Они внесли залог, поручились за вас. Так что, можно сказать, российский МИД не пострадал.

– Чудеса! – Константин смотрел на вывеску отеля. – Мы с тобой, Валерка, на свободе.

– Это еще не свобода. Думаю, месяц вам придется пробыть под подпиской о невыезде.

А водитель-гигант тем временем уже открыл дверь скромного отеля и терпеливо дожидался, когда же его пассажиры пройдут в холл. Его бесстрастное лицо не выражало никаких эмоций, казалось, он может простоять так целую вечность. Но с внешним безразличием контрастировал острый взгляд его глубоко посаженных серых глаз.

При виде вошедших в холл четырех мужчин девушка за стойкой рецепции приветливо улыбнулась и протянула дипломату ключ, на конце которого болтался металлический медальон с обозначением номера.

– Ваш номер на втором этаже, с видом на море.

Нужная дверь оказалась в самом конце коридора. Открыв ключом замок, работник посольства пропустил трех своих спутников вперед, после чего зашел сам. Водитель поставил у кровати два чемодана и вопросительно посмотрел на дипломата, но чувствовалось, что это лишь дань уважения протоколу. На самом деле мужчина с тронутыми сединой висками и без подсказок знает, как поступить.

– Да, подождите здесь!

В голосе дипломата почувствовалось даже некоторое подобострастие, что было странным. Все-таки они находились на далеко отстоящих друг от друга ступенях иерархической лестницы.

– Не знаю как вас и благодарить. – Константин развел руками.

Дипломат, лукаво улыбнувшись, раскрыл портфель и положил на журнальный столик свежий номер местной газеты.

– Сегодня было напечатано официальное заявление представителя американской военной базы. Если в двух словах, то они утверждают, что двое дезертировавших морских пехотинцев уже задержаны собственными силами военных. А потому призывают местных жителей вернуться к спокойной жизни.

– И вы в это верите? – осторожно произнес Валерий.

– А почему я должен им не верить? – Вновь губы дипломата тронула улыбка. – Мне самому по долгу службы иногда приходится делать заявления. Американцы не имеют к вам никаких претензий. Наоборот признают свою вину в том, что вы попали под их ночной обстрел. У норвежцев тоже не многое найдется против вас. Как я почувствовал в разговоре с комиссаром, самое большое, что вам грозит, это экстрадиция. Хотя, конечно же, их правоохранительная и судебная системы непредсказуемы…

Вроде бы все слова благодарности были произнесены, формальности улажены. Валерию и Константину оставалось «прокантоваться» в недорогом отеле месяц или чуть больше. Но дипломат не спешил уходить. Он пристально поглядел Константину в глаза.

– Вы ничего больше не хотите мне сказать?

Бывшие десантники переглянулись. Сказать им, действительно, было что. Но могли ли они довериться этому человеку. Однако, покинь он номер – кому и как ты скажешь?

– Вообще-то… сказать есть что. Правда, Валерий?

И тут Валерку словно прорвало:

– А можем мы посмотреть ваши документы? Всякое бывает.

Дипломат пожал плечами и раскрыл в руках удостоверение. Валерий внимательно изучал его, только что ногтем не ковырял. Хотя было ясно, что дипломатическое удостоверение он видит впервые и сравнивать ему не с чем.

– Удовлетворили любопытство?

– Вроде, настоящее… Ты как, Константин, думаешь, можно ему доверять?

– А в чем вы сомневаетесь? – Дипломат без приглашения опустился в кресло.

Сел и его шофер, но в отдалении – у окна. Его взгляд лишь холодно скользнул по номеру, задержался на свежем номере газеты, и мужчина словно окаменел.

– Мы бы хотели поговорить наедине.

Российский дипломат отрицательно покачал головой.

– При нем, – он бросил взгляд на шофера, – можно говорить о чем угодно.

– Даже об этом? – не поверил Валерий.

– И об этом тоже, – подтвердил сотрудник посольства.

Валерий помялся и произнес:

– Вы уж извините. После того, что случилось, я вообще веру в человечество потерял. Повсюду подставы мерещатся. Вот и подумал, вдруг вас американцы или норвежцы подослали… Вроде бы как наш дипломат… Мы вам правду расскажем, а нас назад – в полицию. И прощай, свобода.

– Я вас понимаю, – тактично произнес российский дипломат.

– У вас же в посольстве, как пить дать, человек из нашей разведки есть, и не один. А, может быть, и вы?..

Дипломат лишь улыбнулся.

– Так вот вы ему передайте чистую правду о том, что с нами было.

И Валерий с Константином довольно толково, ничего не утаивая, принялись рассказывать, как судьба столкнула их в Норвегии с их бывшим взводным, а теперь майором спецназа ВДВ Андреем Лавровым. Они не знали, кого именно предстояло вывести майору и капитану из Норвегии. Не знали в чем суть секретного задания, которое выполняли российские десантники…

– …но я точно понял, что они не могли связаться с теми, кто их послал. Значит, наши про них ничего и не знают. – Константин глотнул минералки из бутылки, потому как язык совсем пересох. – Но они точно взяли того, кого хотели. Мы его целые сутки по лесу от американцев прятали. А потом Лавров нам приказал уходить и сдаваться полиции. Не знаю, что с ними дальше стало. Передайте. Их же должны вытащить!

Константин резко выдохнул и замолчал. Валерий развел руками.

– Но в полиции мы об этом ничего не сказали. Понимаем. Сами в десанте служили.

– С вашими анкетными данными я ознакомился. А то, что в полиции промолчали, – это правильно. А теперь забудьте обо всем, что было.

Дипломат поднялся, встал и его водитель.

– Может, вы знаете, – прошептал Константин, – может, они сами выбрались? Или их американцы взяли?

Дипломат лишь пожал плечами. Молча пожал руки бывшим десантникам и вышел из номера. Не проронивший до этого ни слова гигант-водитель остановился на пороге, обернулся и проронил как бы невзначай:

– Я надеюсь, что с ними все в порядке. Думаю, вы еще когда-нибудь встретитесь.

Сказал и закрыл за собой дверь.

– Кто он такой? – настороженно произнес Константин.

– Кажется, никакой он не водитель, а в чем-то и поглавнее своего пассажира будет.

Если бы на месте Константина и Валерия оказались майор Лавров и капитан Збруев, они бы, не колеблясь, признали в мужчине с седеющими висками проводника из Службы внешней разведки, провожавшего их в Норвегию с грунтового аэродрома на севере Финляндии.

Гидроплан сиротливо покачивался на холодных волнах норвежского моря. Куда ни кинь взгляд, повсюду простиралась вода. Вице-адмирал Гусовский, прикованный наручникам к самолетному сидению, был предоставлен самому себе. Никто ему не спешил объяснить, что происходит. Вице-адмирал за последнее время сильно сдал. На лбу прорезались глубокие морщины, щеки «подвяли». Взгляд потускнел. Он даже не пытался освободится. Не мигая, смотрел на морской простор сквозь выпуклое стекло иллюминатора. Надеялся на чудо? В чудеса он уже не верил. Возможно, он пытался понять, в какой момент его жизни произошел слом, приведший его к сегодняшнему положению.

– А ведь все могло быть по-другому, – беззвучно прошептал он в пустом салоне гидроплана, – ну, не было бы у меня трехэтажного особняка… не было бы яхты… не было бы миллионов… Но их и сейчас нет! И уже никогда не будет. И все-таки я жил по-настоящему! Не знаю: до того, как сломался, или после. Теперь уже все равно… – вице-адмирал поднял ладонь и с грустью посмотрел на серебряный перстень, в котором вместо «серого халцедона» зияла пустая оправа.

А мулатка стояла на поплавке гидроплана, держась рукой за дюралевый раскос. Она всматривалась в горизонт – в ту сторону, откуда вскоре мог показаться катер, посланный с американского фрегата.

Лавров и Збруев стояли на таком же поплавке с другой стороны самолета. Майор нервно курил, то и дело стряхивая пепел в воду.

– Будет совсем несправедливо, если они не успеют.

– Могли передать неверные координаты, – предположил предпочитавший быть осторожным капитан Збруев.

– Теперь мы в любом случае сможем выполнить задачу – минимум, – майор внезапно прищурился и широко улыбнулся, но не сказал ни слова, боялся сглазить.

Среди морских волн возник перископ. Збруев тоже заметил его…

– Успели, – радостно выдохнула мулатка, когда вода вздыбилась и прямо на фоне заходящего солнца из глубин норвежского моря показалась подводная лодка.

Вода еще капала с двуглавого орла, золотившегося на рубке субмарины, а с палубы уже спускали надувную моторную лодку. Командир разглядывал в бинокль подававшую ему знаки мулатку.

Вице-адмирал Гусовский вел себя достойно. Он лишь грустно улыбался, глядя на удаляющийся от него гидроплан. Но когда нога его ступила на палубу субмарины, он не выдержал, в глазах его блеснули слезы. Он тут же отвернулся от стоявшего рядом с ним майора Лаврова и, повинуясь приказу одного из военно-морских офицеров, двинулся к лестнице, ведущей на рубку.

Надувная моторка, сделавшая второй рейс, уже на полной скорости неслась прочь от гидроплана. Командир нетерпеливо поглядывал на часы. Серую поверхность моря озарила яркая вспышка взрыва. Гидроплан буквально разнесло на куски. Среди волн еще мелькали обломки, мусор, расплывалось масляное пятно. А российская субмарина ужу шла на погружение.

Номер гостиницы Управления ФСБ по Питеру и Ленинградской области был обставлен по принципу: ничего лишнего, но все необходимое. Добротная мебель, письменный стол, буфет, в котором предусмотрительно разместили стопку тарелок, чайный сервиз, графин и набор небольших рюмок. Единственное, что можно было отнести к предметам роскоши, это небольшой плазменный экран настенного телевизора.

Майор Лавров вышел из ванны. Плеснул на ладонь одеколона и провел по гладковыбритым щекам. Капитан Збруев с пультом в руке расположился в скрипучем кожаном кресле. Под большим гобеленом, занимавшем почти всю стену гостиничного номера, еле слышно гудел и время от времени потрескивал маленький холодильник-бар. За запотевшим стеклом виднелся целый склад разноцветных пивных банок с заковыристыми немецкими и чешскими названиями. Их количество было столь велико, что на одно лишь прочтение понадобился бы, наверное, целый час. Но, несмотря на такое изобилие, Збруев сжимал в пальцах горлышко отечественной бутылки.

– Ну, ты, капитан, – изумился Лавров, – не умею я пиво цедить так, как ты. В час по чайной ложке. Это же не лекарство.

– Привычка. Пиво я еще в школе пить начал. Отец бы меня убил, если бы унюхал. Вот и приходилось пить понемногу, а потом битый час с пацанами в футбол гонять, чтобы запах выветрился.

– Да, разное у нас с тобой детство было. Кстати, я слышал, твой отец большую должность в Министерстве обороны занимает.

– Можно подумать, товарищ майор, вы мое личное дело не читали. Отец – это отец, а я – это я. Как говорили здешние чекисты, сын за отца не отвечает.

– Еще как отвечает. Твоему отцу за тебя никогда стыдно не будет. А я честно признаюсь – не понравился ты мне с самого начала. С первого дня, как ты роту после академии принял. Показалось, что папенькин сынок. Ошибся я.

Капитан понял, что такое признание далось майору не просто, а потому и не стал ничего отвечать. Нужные слова сказаны.

Через малюсенькую щель между приоткрытой балконной рамой и стенкой в просторный номер-люкс просачивался прохладный ветерок, приносил с собой приятный запах городского вечера. На плазменном панно телевизора шла прямая трансляция футбольного матча чемпионата мира. Игроки в красных футболках и белых трусах вот уже полчаса как не могли войти в штрафную зону противника – футболисты в желтой форме с завидным мастерством отражали их атаки, тут же отвечая быстрыми контрвыпадами.

– Зря я на них снова поставил. Прошлый чемпионат провалили… Так могли хотя бы на этом достойную игру показать, – полностью разочаровался в своих любимцах капитан.

Лавров откупорил новую пивную банку и перевел взгляд с экрана телевизора на Збруева, вытянувшего ноги на пуфик.

– Мой тебе совет – всегда ставь на Бразилию. Никогда не прогадаешь!

– Не могу я за латиносов болеть. Европейцы все же роднее.

Майор громко засмеялся и бросил на кровать полотенце. Из двух небольших динамиков по обе стороны плазменного панно вылетели восторженные возгласы фанатов бразильской сборной. Комментатор чуть ли не взахлеб описывал невероятное мастерство девятого номера желто-зеленых, а режиссеры трансляции уже повторяли в записи забитый гол, смакуя его с разных ракурсах.

– Дальше смотреть не интересно. Уже понятно, кто победил, – махнул рукой майор и сделал большой глоток пива. – Не смотри, кто латинос, кто европеец, а кто как мы, русские, между Европой и Азией. Главное – умение побеждать. А не процесс борьбы, как у них. – Он показал рукой на экран. – Завтра – домой. Сидеть у телевизора не лучшее времяпрепровождение.

– У вас есть другие предложения, товарищ майор? – Капитан выключил телевизор и отдернул занавеску.

– Конечно, в гостинице ФСБ хорошо, но даже скучнее, чем в офицерской гостинице нашей части. Не хочешь прошвырнуться по городу? – предложил Батяня.

– Я Питер хорошо знаю. Могу город показать.

Батяня только ухмыльнулся.

– Достопримечательности меня сейчас не интересуют. Я их и в телевизоре увижу. Есть один адресок, по которому нам «по уму» обязательно следует заехать.

– Неужели достали адресок?

– Ребята из СВР сегодня дали.

– Да, грех будет не заехать.

Желтое в шашечках такси буквально ползло в плотном потоке автомобилей. Со всех сторон доносились возмущенные голоса водителей, писклявые сигналы клаксонов. Но ехать быстрее впереди идущие машины не могли – на перекрестке произошла крупная авария. Гаишники посреди проспекта размахивали своими жезлами, изо всех сил дули в свистки, но образовавшаяся около перекрестка пробка рассасывалась очень медленно.

Однако таксист не собирался дожидаться лучшей обстановки на дороге, его пассажиры сразу ему понравились: серьезные мужики без лишних понтов; сразу видно, не к девкам и не на гулянку собрались – а потому он решил доставить их до нужного места с подобающим комфортом. Резко вывернув руль, водитель такси одновременно прибавил газ. Автомобиль запрыгал по трамвайным путям, двинувшись вдоль длинной линии машин, застрявших в пробке. Работники ГИБДД даже не обратили на нарушителя дорожных правил никакого внимания – обычные «Жигули» не были для них лакомым кусочком.

Промчавшись через новые районы, такси выехало в пригород. Исчезли стильные витрины бутиков, золоченые вывески солидных фирм. Да и редкие прохожие здесь одевались попроще, чем в центре города. Водитель сверился с адресом на бумажке.

– Почти и приехали…

«Жигули» свернули на узкий асфальтированный съезд. Вскоре за окнами машины замелькали небольшие коттеджи. Чувствовалось, что люди строятся здесь без размаха.

– Вот ваш сорок первый! – сообщил таксист, притормозив у бетонного забора, над которым виднелся дощатый скелет недостроенной крыши.

У самого забора лежала запакованная в целлофан плитка для мощения тротуарных дорожек. Сбоку стояли мешки с цементом. Чуть поодаль старая бетономешалка.

– Подождите нас, мы надолго не задержимся. Полчаса максимум, – бросил Лавров таксисту, расплачиваясь с ним за дорогу в один конец.

– Выгодные вы пассажиры.

Водитель выбрался из автомобиля и осмотрелся:

– Хозяину этой домины еще работать и работать, – констатировал он.

Лавров подошел к металлической двери и вдавил пуговку звонка – заиграла музыка. Лавров наморщил лоб.

– Четвертая симфония Бетховена, – не задумываясь, подсказал Збруев и прикусил язык, поняв, что, не желая того, показал свое превосходство.

За забором залаяла собака.

– Кто там? – донесся из динамика переговорного устройства женский голос.

– Мы друзья Кости.

Тут же щелкнул автоматический замок – дверь открылась. Десантники увидели на крыльце недостроенного дома красивую женщину с пышными белыми волосами. У ее ног преданно лежала овчарка. Хозяйка всматривалась в лица пришедших, неуверенно улыбнулась Лаврову.

– Ваше лицо мне немного знакомо. Вот только не вспомню, когда с вами Костю видела.

– Вряд ли мы встречались, – произнес майор и, взглянув в покрасневшие от слез глаза женщины, безошибочно определил, – вы уже знаете?

– Ничего не могу понять. С норвежской полицией, да и с нашей милицией у него никаких проблем не было. Ну разве что в молодости. На День десантника.

– Мне «компетентные товарищи» по секрету шепнули – все у него и его друга будет хорошо. Самое долгое, через месяц вернется.

– Это точно?

– Точнее не бывает. Это я вам обещаю, – широко улыбнулся Батяня. – Как вернется, привет ему от нас передавайте.

Лавров тронул Збруева за плечо.

– А мы пошли.

Озадаченная жена Константина растерянно смотрела в спину уходящим. Простые слова, сказанные другом мужа, могли оказаться обычным в таких случаях утешением. Мол, все образумится, разберутся, выпустят. Но уверенность, с которой они были произнесены, заставили ее поверить – так и будет.

– Погодите, – спохватилась она, – а от кого привет передать?

Но железная калитка, повинуясь пружине, уже закрылась. Когда женщина выбежала на улицу, «Жигули» уже исчезали за поворотом.

Вернувшись в дом, жена Константина присела к журнальному столику, на котором лежал семейный фотографический альбом. Именно его она и просматривала перед тем, как зазвучала четвертая симфония Бетховена. В задумчивости она открыла одну из первых страниц. С черно-белой фотографии на нее смотрел совсем молодой Константин со своими товарищами по службе. Десантные береты были старательно раскрашены голубым фломастером. Среди улыбающихся срочников возвышался уверенный в себе и в своих бойцах мужчина с погонами лейтенанта. За десантниками виднелся транспортный самолет.

– Так это же он, – узнала женщина, – их взводный.