Глава 3
Небо над аэродромом, прошитое оставленной истребителем ниткой шлейфа, затягивало серыми тучами. Поднявшийся ветер погнал по земле пыль и мелкий мусор, закрутил их в смерчике. Флюгер на одном из ангаров заходил ходуном. За стеклом командно-диспетчерского пункта замелькали силуэты людей. На крышах строений монотонно загудели раскачивающиеся шпили антенн.
Подставив спины сильному ветру, на краю летного поля стояли трое мужчин. Трепыхавшиеся на них плащи, казалось, вот-вот сорвутся с мускулистых тел и улетят далеко за пределы аэродрома. Говорили мужчины тихо, по-русски.
– …пилот – наш человек. Он же доставит вас потом из Норвегии в Финляндию…
Несмотря на испортившуюся погоду, мужчины не спешили укрыться за стенами ангаров, их будто что-то удерживало на месте. Всего в десятке метров от них белел на фоне серой бетонки экскурсионный самолет с острым носом. Возмущенное лицо пилота, выглянувшего из кабины управления, говорило само за себя. Разговор длился уже по крайней мере полчаса.
– Если через пять минут вы не подниметесь на борт, мы можем и не улететь, – предупредил пилот.
Но майор Лавров даже не посмотрел в его сторону. Все его внимание было приковано к великану в черном плаще и кожаной кепке, козырек которой полностью скрывал глаза. Единственное, что видел перед собой десантник – волевой рот и заостренный кончик носа.
В отличие от своего командира, капитан Збруев был менее спокоен. Он чувствовал легкое волнение и не мог сконцентрировать свое внимание на чем-либо одном, ведь предстоящая операция была первой в его служебной карьере. Поэтому капитан ковырял кончиком ботинка потрескавшуюся бетонку финского аэродрома, вслушивался в речь проводника из СВР, дающего вводную по заданию, старался запомнить каждое слово. Майор Лавров и капитан Збруев всего три часа тому назад прибыли в Хельсинки на рейсовом самолете, оттуда такси доставило их на частный аэродром.
– …между Финляндией, Швецией и Норвегией – безвизовый режим, для пересечения границы достаточно было бы предъявить водительское удостоверение, но тогда ваши данные будут внесены в компьютер, а это нежелательно, – откашлявшись, продолжил великан в черном плаще.
Батяня поднял воротник свитера и повернулся лицом к ангару, чтобы не застудить на ветру горло. Теперь он видел проводника из СВР в профиль.
– Так ведь новозеландские паспорта у нас на чужие фамилии, – первый раз за всю вводную, возразил Андрей Лавров.
– Американцы держатся настороже, максимально отслеживают всех приезжих, поэтому и нежелательно светить вас перед камерами на пограничных переходах. – Великан заговорил быстрее, словно хотел поскорее избавиться от двух десантников. – Согласно европейской конвенции о воздушных перевозках, частные легкие самолеты могут пересекать границу «де-факто», без регистрации пассажиров. Руководство приняло решение десантировать вас с минимальной высоты, чтобы не засекли американские радары, над Норвегией в районе Нарвика.
– Что и где нам приготовили? – выковырнув из бетонки камушек, наконец, поинтересовался Збруев.
– Спиннинги, лески, крючки, грузила, резиновые сапоги, брезентовые штаны и куртки в вашем багаже в самолете…
– Стоп, стоп… – покачал головой капитан, – я хотел спросить совсем о другом.
– В одном из ваших рюкзаков будет карта, на которой отмечено место, где спрятана закладка. В ней все необходимое: «АКМы», пистолеты системы «Стечкин», боеприпасы, двадцать тысяч евро, ноутбук с полезной информацией, оснащенный системой GPS, средства связи и другие необходимые вещи для ведения боевых действий. И еще раз напоминаю, что по легендированию вы богатые рыбаки-любители, приехавшие в Норвегию провести отпуск.
– Не беспокойтесь, рыбка не соскочит с крючка! – вставил Збруев и тут же встретил осуждающий взгляд Андрея Лаврова.
– Как вы понимаете, я не могу появиться в Норвегии сам, но буду осуществлять контроль. Там есть человек, способный вам помочь в критической ситуации. Но связь с ним будет односторонняя. По-другому не получается.
– Односторонняя – с чьей стороны? – поинтересовался Батяня.
Проводник протянул майору Лаврову пейджер.
– На него вы при возможности получите сообщения. Естественно, не открытым текстом. Некоторые из них могут показаться странными, но все они очень важны для выполнения задания, не пренебрегайте ими. Информатор надежен. Теперь о резервном способе связи вы осведомлены.
Серьезный до этого Батяня вдруг улыбнулся, его рука опустилась на плечо капитана.
– Запомни золотое правило, капитан. Кто-то в тепле и с кружкой кофе за компьютером, а кто-то на холоде и с автоматом на улице. И случись что-то с тем, кто с автоматом, тот, кто за компьютером, не пошевелит даже пальцем, чтобы… Об этом тебя не предупреждали.
– Не надо думать о нас так плохо. Если вы засыплетесь, у нас есть канал, чтобы попытаться вам помочь, – не дал договорить Лаврову проводник из СВР, – а теперь вам пора. Счастливого полета.
«И тебе по тому же месту», – подумал про себя майор.
Сверкнула молния, и на сухую бетонку упали первые капли дождя. Мужчина в черном плаще открыл зонтик и посмотрел в серое небо. Самолет, на борту которого находились майор Лавров и капитан Збруев, превращался в маленькую черную точку.
* * *
Провалившись в воздушную яму, экскурсионный самолет завибрировал. В тесном салоне воцарился хаос. Все, что не было привинчено к корпусу или притянуто сетками, сдвинулось с места. По проходу покатились пустые пластиковые бутылки, скользнула выцветшая газета, запрыгали одноразовые стаканчики и прочий хлам, который скопился под сиденьями за время предыдущего полета.
Капитан Збруев сидел в кресле, с трудом сдерживая подступающую к горлу тошноту, но виду старался не показывать. Тошнило не от качки, а от волнения. Он понимал, что если позволит проявить слабость, командир и вовсе перестанет считаться с ним, как с десантником. Однако Батяня не собирался рисковать. Вынув из рюкзака целлофановый пакет, он протянул его капитану и весело подмигнул.
Как только самолет миновал штормовую зону, в салоне воцарился относительный покой. Было только слышно, как гудит двигатель.
– Товарищ майор, вам когда-нибудь доводилось прыгать с малой высоты в такую погоду?
– Было дело, – бросил майор и освободил от фольги плитку шоколада, – угощайся. От укачивания помогает.
– Уже не надо, – сложив пустой пакет, ответил Збруев.
Андрей одобрительно усмехнулся и посмотрел в иллюминатор. Небо уже не казалось таким низким, кое-где сквозь облака можно было даже разглядеть звезды.
– Я хочу извиниться за свои слова. Ну… тогда, перед тем, как вы преподали мне урок на стрельбище, – неожиданно произнес капитан.
Лавров оторвал взгляд от темного неба и, положив на колени руки, ответил:
– Тебя мне навязали. Но на любом задании бойцы должны быть единым целым, как сиамские близнецы. А если между ними возникнут разногласия, вся операция заранее обречена на провал. Так что нам с тобой, капитан, хочешь ты этого или нет, придется подружиться. А если у тебя ко мне какие-то претензии, изложи на бумаге, только коротко и ясно, чтобы я быстро на них ответил.
Збруев промолчал, по существу ему нечего было ответить командиру. После убедительных слов примирения любые комментарии со стороны капитана были бы излишни.
– Готовьтесь. Подлетаем! – предупредил десантников пилот.
Более объемный рюкзак с туристическим снаряжением – палаткой и рыболовными снастями – майор Лавров взял сам, меньший помог закрепить на себе Збруеву.
В открытый люк был ветер и летел мелкий противный дождь. Острые капли впивались в кожу, резали глаза. Земли внизу не было видно – весь обзор закрывали низкие тучи. Десантникам предстояло прыгать практически вслепую.
– Пошли! – донеслось из кабины пилота.
Ничего не говоря, майор положил Збруеву руку на плечо. Через секунду капитан провалился в прямоугольный вырез в фюзеляже и растворился в сгустке туч, как крохотный кусочек шоколада в черном кофе. Отсчитав несколько секунд, Батяня прыгнул следом.
Оказавшись в кромешной темноте, Лавров почувствовал себя так, словно упал в глубокий колодец и теперь камнем летит к самому его дну. Ни земли, ни звезд, ни даже собственных ног он не видел. Все, что могли уловить в темноте его глаза, – пунктирные линии дождя, проносящиеся перед лицом с запредельной скоростью.
Вскоре туча осталась у десантника над головой, внизу показались редкие огоньки домов, проступил еле заметный квадрат поля, ленточка дороги обозначилась фарами машин, блеснул причудливо изогнутый клинок реки, зеркало озера. Выстреливший над головой Лаврова купол парашюта резко потянул его вверх, будто вновь хотел вернуть в темную тучу, из которой он только что вылетел. Сильный ветер трепал материю, путал стропы. Однако бесформенный парашют через несколько мгновений обрел сферическую форму. Лавров, управляя стропами, противостоял ветру, стремившемуся унести его от намеченного места приземления. Купол Збруева отдалялся к озеру и вскоре скрылся за деревьями.
Пробежав по высокой траве, Лавров погасил купол, сбросил и собрал парашют, осмотрелся. Не то луг, не то засеянное травой поле. На фоне неба виднелись верхушки елей.
«На дереве повис? Нет, парашюта не видно».
Батяня, прижав скомканный парашют к груди, побежал через лес. Вскоре он оказался на скалистом берегу озера, до боли в глазах всматривался во всклокоченную ветром и дождем воду.
До напряженного слуха майора донесся приглушенный шумом дождя голос капитана:
– Я здесь!.. Здесь!.. Нормально…
С каждой секундой голос становился все тише и тише, словно кто-то постепенно убавлял громкость в магнитоле. Лавров понял, что Збруеву может понадобиться помощь. Бросив парашют, он побежал вдоль берега…
Збруев выплыл сам. Комбат буквально столкнулся с ним, когда тот, весь мокрый, вышел из-за камня.
– Я уж в воду думал бросаться.
– Товарищ майор, не смог со стропами управиться, у самой земли порывом подхватило, – выжимая мокрую рубашку, проговорил капитан.
– Следующий раз следи за ветром!
– Не думал, что меня в озеро снесет.
– Хватит каяться, – Лавров осмотрелся, – где твой рюкзак?
Капитан негромко выругался, только сейчас поняв, что отцепил его в панике, упав в озеро, чтобы не утонуть. В тот момент, когда его жизнь висела на волоске, он не подумал о карте, где были отмечены координаты закладки с оружием.
– Он… там остался. Наверное, уже под водой, – несмело ответил капитан и через силу сглотнул подкативший к горлу ком.
Реакция комбата, вопреки ожиданиям капитана, оказалась весьма сдержанной. Вместо мата или упреков, Лавров сплюнул под ноги и отвернулся в сторону.
«Ни оружия, ни средств связи, ни денег, ни хрена… Единственное, что у нас есть, удочки, спиннинги с блеснами, пара десантных стропорезов, два сухпайка, да пара сотен евро. И зачем я только с этим молодчиком согласился на боевое задание пойти», – подумал Батяня.
– Виноват…
– Вот только давай без этого, – остановил капитана взмахом руки Андрей Лавров, – закопаем мой парашют, а по ходу сообразим, как из сложившейся ситуации выбираться будем. Задания никто не отменял. Замены нам нет. Да и помощи запросить мы не сможем, придется выкручиваться.
Десантники обменялись напряженными взглядами. Тем временем небо над их головами окончательно затянуло, погасла последняя звезда. Дождь усиливался, перерастая в ливень.
* * *
За невысоким сетчатым забором, отгораживающим лес от автотрассы, плясали десятки огней. Возле импровизированных ворот, состоявших из длинной жерди, положенной на две колоды, синел подсвеченный указатель: «Кемпинг». В ярком свете включенных фар и тусклых всплесках языков пламени просматривались контуры жилых трейлеров и силуэты людей. Несмотря на позднее время и дождливую погоду, жизнь в кемпинговом лагере била ключом.
Свернувшая с автотрассы колонна из четырех машин: двух внедорожников с прицепными жилыми трейлерами и двух микроавтобусов – сразу же привлекла к себе внимание отдыхающих. Трейлеры медленно покатили по поляне, искусно маневрируя среди кострищ и машин. Борта автомобилей светились непонятными фосфорическими надписями на бенгальском, на дверцах джипов мерцали светоотражающие китайские иероглифы. Загадочную картину дополняли оранжевые ленты, трепетавшие на радиоантеннах.
Как только колонна остановилась на краю кемпинга, разговоры среди туристов смолкли, все смотрели на дверцы автомобилей и трейлеров и хотели узнать – а кто же это приехал? Кто же их новые соседи? После томительной минуты ожидания на улицу высыпал десяток мужчин в оранжевых балахонах. Каждый из них был обрит наголо, некоторые держали в руках бубны. Перебирая ногами, словно боксеры во время боя, они выстроились в большой круг. В центре круга тут же разложили костер из привезенных с собой дров, вспыхнул огонь. Поднявшиеся над землей языки пламени озарили смуглые лица мужчин. На всю округу зазвучала заунывная песня-мантра.
– Не повезло! – прошептал молодой норвежский рыбак-любитель.
– Это точно. В прошлом году хоть посмотреть на что было. Нудисты и лесбиянки. А теперь? – проговорил его приятель. – Понаехали кришнаиты.
– Это еще не самый страшный вариант. Довелось мне раз на одной поляне с гринписовцами ночевать. Так я всю ночь с друзьями у фонаря сидел, боялся на костер даже сухую веточку сломать.
– Да, дружище, ты прав… Эти кришнаиты хоть в личную жизнь не лезут. Вот только одно плохо – шума от них больше, чем от музыкального центра на плече у африканца.
Пока туристы пялились на вновь прибывших, человек, одетый в спортивный костюм, незамеченным выскользнул из раскрашенного трейлера и тут же растворился в лесу.
Матерчатая гардина на окне вагончика колыхнулась, за стеклом блеснула бритая голова главного «кришнаита». На смуглом лице пакистанца улыбка:
– Молодцы. Даже сами индусы не отличат!
Командир пакистанской спецгруппы Аль-Джа-Раби, убедившись, что его агент благополучно отправился на разведку, задернул занавеску и, широко зевнув, подошел к зеркалу. Появившаяся мгновение назад улыбка медленно растворилась в недовольной гримасе. Мужчина в зеркале был для пакистанца совершенно чужим человеком – даже врагом, индусом. Но приходилось мириться. Бритая голова, оранжевое одеяние, кольца в носу и ушах были неотъемлемой частью легендирования при выполнении секретного задания по захвату российского вице-адмирала Гусовского. Лишь организовав этот маскарад он и его люди могли рассчитывать на успешный исход операции.
«Ерунда, борода отрастет», – успокоил свое самолюбие Аль-Джа-Раби.
Изнурительная дорога до Норвегии выбила командира пакистанской спецгруппы из сил, хотелось есть и спать. Открыв дверцу небольшого холодильника, питавшегося от автомобильного аккумулятора, Аль-Джа-Раби довольно причмокнул – на нижней полке в консервных банках находился плов из говядины, изготовленный в мусульманской части Индии строго по законам ислама. Есть что-нибудь, купленное в Норвегии, казалось пакистанцу опасным. Даже посуда, в которой приготовляли пищу, не должна была соприкасаться с нечистым мясом свиньи. А кто знает, не добавляют ли европейцы в безобидные кушанья свиной жир?
Пакистанец зажег газовую плиту и высыпал содержимое жестянки на сковороду. Тесное пространство вагончика наполнилось ароматным запахом тушенного мяса. Аль-Джа-Раби облизнулся и, даже не дождавшись, когда любимое блюдо нормально подогреется, наложил еду на тарелку. И тут на кухонном столе затрещала рация.
– На связи! – проговорил в микрофон пакистанец.
– Я осмотрел их базу в бинокль. Как мы и предполагали, она тщательно охраняется морскими пехотинцами. Пробраться на территорию будет крайне сложно, повсюду камеры и охранники.
– Ты узнал, где они держат нашего клиента?
– Судя по расположению охраны, скорее всего, в главном корпусе. Хотя не исключено, что американцы поместили его в один из небольших коттеджей, расположенных поблизости, чтобы ввести нас в заблуждение и пустить по ложному следу…
– Продолжай наблюдение.
– Кажется, меня засекли… – прозвучало тревожное.
– Уходи.
– Они со всех сторон…
Договорить пакистанец не успел – из динамика донеслась английская речь и одиночный выстрел. Рация смолкла. Аль-Джа-Раби взмахнул рукой и сбросил со стола тарелку с пловом. Рис и мелкие кусочки мяса разлетелись по всему полу.
– Проклятые янки, – зло прошипел командир пакистанской спецгруппы, поняв, что его разведчик покончил с собой.
Так предписывала действовать инструкция – живым не сдаваться.
* * *
Прижимаясь спиной к холодной стенке подземного коридора, Гусовский осторожно продвигался по извивающемуся ходу. Он чувствовал, как часто бьется в груди сердце, и от этого вице-адмиралу все больше становилось не по себе: казалось, удары слышит не только он, но и охрана. Ему не терпелось поскорее выбраться из лабиринта, оказаться на улице, завести двигатель машины и умчаться подальше от американских спецслужб. Шанс у него был. А если не получится? Что ж – хуже не станет. Василий Игнатьевич прекрасно понимал – чтобы все получилось, как он хочет, ни в коем случае нельзя спешить или принимать необдуманных решений. Не судьба ему, а он сам себе подарил шанс на спасение, и упустить этот шанс было бы непростительно.
Несмотря на сложность ситуации, в которой оказался Гусовский, у него все-таки был настоящий козырь – костюм агента Ричардсона, который мог послужить пропуском на свободу. Василий Игнатьевич был уверен на все сто, что морские пехотинцы обратили больше внимания на дорогой автомобиль, костюм и шляпу, нежели на лицо их владельца. А значит, американцы, если не мелькать, действовать быстро и напористо, возможно, примут его за своего и дадут беспрепятственно покинуть охраняемую территорию.
«Черт, а ведь есть еще кто-то, кто довел церэушника до моей двери. И он наверняка хорошо "срисовал" Ричардсона», – неожиданно поймал себя на мысли вице-адмирал.
Но не поворачивать же назад! Впереди показалась грозная фигура охранника-громилы, восседающего за невысоким столом. Чуть дальше за его спиной виднелась отливающая металлом дверь лифта. Рука Гусовского машинально скользнула в карман пиджака, указательный палец обвил спусковой крючок «браунинга». Выстрел через карман гарантировал преимущество. Втянув голову, накрытую широкополой шляпой, в плечи, Василий Игнатьевич ускорил шаг.
– Лейтенант Магвайер ожидает вас наверху, сэр, – на мгновение оторвав взгляд от красочного комикса, поднялся охранник и положил руку на сенсорный экран пульта управления.
Металлическая створка пришла в движение – перед вице-адмиралом открылась просторная кабина лифта. Шагнув внутрь, Гусовский напряженно тер лицо ладонью, посматривая сквозь пальцы на охранника, ожидая момента, когда тот вновь положит руку на сенсорный экран, чтобы закрыть створку. Однако прошло несколько секунд, показавшихся Василию Игнатьевичу вечностью, а этого так и не произошло.
«Неужели понял и сейчас тянет время, дожидаясь подмоги сверху», – делал поспешные выводы вице-адмирал, уже готовясь выхватить из кармана пистолет. Но оказалось, что сержант просто старательный «служака-тормоз». Ладонь легла на сенсор с некоторым запозданием.
Вытирая рукавом пиджака вспотевший лоб, Гусовский вслушивался в шуршание тросов, подымавших его наверх.
«Кто этот Магвайер, о котором говорил охранник? Наверное, лейтенант, провожавший Ричардсона. Надо быть начеку».
Первое, что увидел перед собой адмирал, когда отъехала створка лифта – улыбающееся лицо лейтенанта, скорее всего, того самого, о ком предупредил любитель комиксов. Приветливая улыбка кривила губы американца:
– Я провожу вас к машине, сэр. – Он обозначил движение, желая пропустить Гусовского вперед.
Однако по его глазам вице-адмирал уже понял: Магвайер знает, кто перед ним стоит, – рука лейтенанта незаметно тянулась к кобуре. Вице-адмирал готовился к встрече заранее, а потому опередил противника.
– Руки вверх. И без глупостей, – направив на лейтенанта ствол, почти беззвучно приказал Гусовский.
Магвайер кивнул с пониманием и незамедлительно выполнил требование русского.
– Где машина? Какая марка?..
– Во дворе…
– Кто-нибудь из охраны, кроме тебя, знает меня в лицо?
– Не уверен.
– Повернись.
Когда тяжелая рукоять «Браунинга» встретилась с затылком, американец качнулся и, поддерживаемый Гусовским, мягко опустился на пол. Оттащив тело в темное место под парадной лестницей, Василий Игнатьевич осмотрелся по сторонам – холл пустовал. Спрятав пистолет и подняв ворот пиджака, он уверенным шагом направился к выходу.
«Кажется, у меня вполне счастливый день».
Как и предполагал Гусовский, дежурившие около здания морпехи как ни в чем не бывало смотрели в его сторону, не подозревая, что перед самым их носом совершает побег российский вице-адмирал. Режим секретности, ограничивавший контакты персонала с пленником, теперь работал на Гусовского.
Машина Ричардсона нагло стояла у самого входа, так мог поступить только человек, бывший главным в здешней иерархии. Уверовав в свои силы, вице-адмирал совершил оплошность – не обратил внимания на крохотную красную лампочку, пульсирующую под лобовым стеклом автомобиля. Стоило ключу войти в замочную скважину, как сработала сигнализация, активизированная предусмотрительным агентом Ричардсоном.
– Проблемы? – спросил невысокий морпех, стоявший в нескольких шагах от машины.
– Все в порядке. – Василий Игнатьевич вдавил на брелке кнопку. Невыносимый писклявый звук тут же исчез.
– Бывает, – невысокий охранник сделал шаг вперед. – Я должен проводить вас до КПП. – И на вопросительный взгляд вице-адмирала веско добавил: – Инструкция.
Гусовский застыл на месте, словно статуя. «По уму» стоило отказаться от любезности, но слово «инструкция» обязывало ее принять. Дать ответ следовало немедленно, любое промедление с его стороны могло вызвать у охранника-коротышки подозрение.
– Садитесь на переднее сиденье.
Каждое движение внутри незнакомой машины давалось Василию Игнатьевичу с большим трудом. Пристальный взгляд морпеха, казалось, сверлил его. Поворот ключа в замке зажигания, переключение скорости, руки на руле – все выглядело неестественно и напряженно. Водитель и автомобиль разговаривали на разных языках.
– Недавно приобрели? С большой машиной тяжело управляться, – проговорил морпех.
Ничего не ответив, лишь неопределенно кивнув, Гусовский добавил газа. Машина ускорилась, запетляла среди коттеджей.
– Какой движок?
– Три литра, – наугад, сквозь зубы, процедил вице-адмирал, понимая, что нарвался на фаната джипов.
– Круто. Сколько за нее отдали?
– Сорок пять тысяч.
– На вас кто-то хорошо нагрелся. У меня брат машинами занимается…
Неожиданно в нагрудном кармане морского пехотинца зашипела рация. Несмотря на помехи и треск в динамике, адмирал сразу же узнал голос лейтенанта Магвайера.
– Срочно задержите «Ниссан»…
Вице-адмирал мгновенно «открутил» ситуацию в обратном направлении. Скорее всего, Магвайер пришел в себя и сразу же схватился за рацию. Иначе бы уже знал, что машина в пути, а сержант в ней пассажиром. Гусовский выхватил пистолет, прежде чем сержант успел дослушать сообщение.
– …в машине русский, – прозвучало из рации.
Зрачки коротышки превратились в маленькие черные бисеренки. Американец стал похож на переставшую хрюкать свинью, над которой занесли топор. Однако убивать морпеха русский не собирался.
– Вон! – коротко и ясно объяснился Василий Игнатьевич.
Одного тона русского было достаточно, чтобы морской пехотинец самостоятельно открыл дверцу и выпрыгнул из машины. На обочине поднялось облако из мокрых листьев, в котором с трудом можно было разглядеть мелькнувшие ноги, руки и голову американца.
Входя в крутой поворот, вице-адмирал отметил в боковом стекле металлические ворота и грозную фигуру охранника. Морской пехотинец, расставив на уровне широких плеч ноги, стоял посреди дороги, держа на вытянутых руках «М-16». Гусовский выматерился – ворота на КПП были металлическими. Таранить их даже на тяжелом джипе – рискованное дело.
«А если попробовать? Стрелять по мне не станет, а вот в машину…»
«Ниссан Террано» сделал последний поворот и, оставив позади коттеджи, выскочил на прямую дорогу. Гусовский вжался в кресло, став с ним единым целым, включил все фары на дальний свет, слепя охранника. Разглядывая сквозь залитое дождем лобовое стекло металлические ворота и изготовившегося стрелять морпеха, он напряженно размышлял над тем, что произойдет в следующие секунды.
«Что же делать?» – Ворота приближались неумолимо.
Вице-адмирал, что-то заметив, зло прищурился, улыбнулся краешком рта и резко вдавил педаль тормоза…
* * *
Треск автоматной очереди, визг тормозов, звон разбитой фары, снесенное боковое зеркало, истошный крик американца… Все звуки смешались в один, страшный и непонятный. Раскручиваясь волчком на мокром асфальте, как на льду, джип сбил с ног морского пехотинца задним бампером, протаранил старое щитовое строение КПП и вывалился за пределы охраняемой территории. Машина проехала еще с десяток метров и замерла на обочине. Лобовое стекло затрещало и тысячью мелких осколков-кубиков осыпалось на переднее сиденье «Ниссана».
Звон стекла привел водителя в чувство. Гусовский пошевелил ногами, что есть силы сжал руль.
«Жив и, кажется, цел».
Не снимая рук с руля, вице-адмирал осторожно поднял голову. На засыпанном щепками и раскрошенным пенопластом капоте лежала губная гармошка. Невдалеке чернели проклятые металлические ворота. На том месте, где еще совсем недавно стояла щитовая будка охранника, высилась груда поломанных досок и фанерных щитов. По исполосованному шинами асфальту полз к обочине морской пехотинец. Облегченно вздохнув, Василий Игнатьевич повернул ключ в замке зажигания – машина отозвалась неровным гулом.
Все-таки что-то в ней он зацепил.
Развернувшись на узкой дороге, Гусовский обернулся – два военных «Хаммера» уверенно неслись к воротам, створки которых уже разводил пришедший в себя безоружный охранник. «Хаммеры» протяжно взвыли – засигналили, заморгали «противотуманками», давая знать водителю «Ниссана», чтобы оставался на месте и ничего не предпринимал. Однако вице-адмирал зашел слишком далеко, чтобы сходить с дистанции – три трупа, побег. Да и какой был смысл сдаваться, если перед ним сейчас стоял жесткий выбор: либо свобода, либо безымянная могила. Вице-адмирал не удержался от картинного жеста, на мгновение выставил в выбитое окно руку с оттопыренным средним пальцем и притопил педаль акселератора. Нахальство русского не могло не зацепить самолюбия американцев.
В проем, на месте которого недавно находилось лобовое стекло, бил ветер, хлестал дождь. Тугой поток воздуха мял водителю лицо, словно оно было слеплено из пластилина. Щеки Гусовского дрожали, ходили волнами, нос приплюснулся, брови буквально сползали на глаза. Управлять машиной в таких условиях было крайне сложно. Но, несмотря на помехи, вице-адмирал переключился на последнюю, пятую, передачу, чтобы оторваться от преследования. Когда джип развил бешеную скорость, пунктир дорожной разметки показался Василию Игнатьевичу одной сплошной линией, уводящей его в никуда.
Через некоторое время Гусовский догадался опустить забрало солнцезащитного козырька, теперь дождь и ветер не так досаждали. Теперь Гусовского беспокоила – чрезмерная скорость. Появись из-за поворота встречная машина, не успеешь вовремя сориентироваться и в нужный момент нажать на тормоза.
– Впереди дорога перекрыта. Сопротивление бесполезно, мистер Гусовский! – раздался усиленный громкоговорителем голос.
Вице-адмирал заерзал на кожаном сиденье, понимая, что через несколько километров его ожидает растяжной «еж» и пара автомобилей с вооруженными морпехами. Ему сразу вспомнились кадры из недавнего голливудского фильма: автоугонщик наезжает на «зубастую» полицейскую ловушку; колеса, шипя, сдуваются, машина, виляя, вылетает за обочину и встречается с деревом. К помятому автомобилю бегут полицейские, вытаскивают водителя, заламывают руки, кладут лицом на капот и зачитывают ему его права. Наверное, что-то похожее ждало впереди и Василия Игнатьевича, вот только никаких прав ему никто зачитывать не станет.
Отбросив лишние мысли, Гусовский зафиксировал уцелевшее боковое зеркальце в удобном для наблюдения за дорогой положении и, глянув на преследующие его машины, отметил одну важную для себя деталь. Преследователи даже не пытались стрелять по задним колесам «Ниссана». А все потому, что он был нужен им только живым. Как только вице-адмирал уверился в своей временной безопасности, в его голове созрел смелый план.
«Чем больше я рискую, тем больше они нервничают».
И в самом деле, преследователи, скорее всего, опасаясь за его жизнь, поотстали, лишь бы он не гнал так быстро.
Удерживая одной рукой руль, второй Василий Игнатьевич открыл перчаточный ящик. И на этот раз ему повезло – внутри лежала сложенная карта здешней местности. Обведенная маркером база бросилась в глаза сразу же – хозяин автомобиля оказался пунктуальным человеком. Гусовский, мысленно поблагодарив агента ЦРУ за такой подарок, скользнул взглядом по карте. Ведущая к зданию дорога начиналась от автомагистрали и не имела на всем своем протяжении никаких ответвлений.
«У них в распоряжении такая же карта, на которую не нанесены проселки. В действительности же существует множество стихийных подъездов, которые на картах отмечать не принято. Дорога уже перекрыта, вот почему нет встречных машин. Пускай они ждут меня на подъезде к автомагистрали, а я поеду по бездорожью… А вот и то, что мне надо».
Взгляд вице-адмирала выхватил маленькую черную точку с заковыристым норвежским названием.
Но Василия Игнатьевича заинтересовал не сам населенный пункт, а синяя эмблема с английской надписью «Police». Полицейский участок, находившийся в городке, мог стать для него промежуточным пунктом, способным вернуть свободу. Гусовскому стоило запросить у норвежских полицейских убежища, тем самым подставив американцев, которые уже объявили о его гибели. В таком случае он сможет представить дело так, будто не убегал на яхте из Росси, а просто стал жертвой американских спецслужб – те его якобы выкрали в море. Однако, чтобы воплотить план в жизнь, предстояло в первую очередь отыскать не нанесенный на карту поворот и оторваться от преследования.
* * *
Бегущие по ночному небу тучи иногда расступались, обнажали на темном фоне фосфорический полумесяц. В такие моменты казалось, что время остановилось и на всей земле существует только одна неизменная вещь – луна, проливающая манящий и желанный свет. Все остальное меркло, утопая в магическом ореоле.
Налетел ветер, забарабанил по листве дождь. Озеро сморщилось и стало похоже на смятую серебристую скатерть. Лавров и Збруев сидели на берегу озера, укрывшись от ливня под нависающим над берегом и водой камнем. У самых ног десантников плескались рваные волны. Молчали в камышовой заводи лягушки, не сновали в воде жуки-плавунцы. Комаров не было ни видно, ни слышно, назойливых насекомых снесло ветром, прибило к земле.
Майор и капитан сидели молча, прислушиваясь к шуму дождя. Предназначенная для них закладка с оружием и средствами связи находилась где-то поблизости, но найти ее без утерянной карты было невозможно. Их пребывание в Норвегии лишалось смысла. Вместо автоматов на данный момент у них были лишь удочки и спиннинг.
– Товарищ майор, а если попытаться…
– Даже не думай, – угрюмо ответил Лавров, – это все равно, что иголку в стогу сена искать.
– Бывает и везет.
– Запомни, Збруев. Везет лишь тогда, когда ты заранее знаешь, что тебе повезет, – произнес Батяня.
Капитан смотрел на Лаврова, пытаясь уловить ход мысли своего командира.
– Не ломай себе голову, просто забудь о закладке. Это как в детстве: на кино денег нет – и ты ходишь по улице, мечтаешь найти кошелек.
– У меня такого не было.
– Значит, детство у нас было разным.
Лавров задумчиво смотрел в воду. Его отражение размывал ветер, стирал дождь.
В паре-тройке метров от берега что-то рассекло воду. Над поверхностью на мгновение показалась спина крупной рыбины.
– Вот это да! – прошептал Збруев.
Майор уже выкладывал из рюкзака удочки и пакеты с необходимым для рыбалки снаряжением.
– Вот тебе и СВР. Даже на хорошие снасти денег пожалели, – заметив на упаковке надпись «Made in Сhina», ухмыльнулся Батяня, – а по легендированию мы богатые новозеланцы. Не удивлюсь, если в закладке вместо настоящих долларов лежат отпечатанные на принтере.
– А вместо спутникового телефона – строительные рации.
– Видишь, Збруев. Так что в том, что ты утопил карту, ничего страшного нет. Зато у нас есть пейджер.
Збруев зло ухмыльнулся:
– У что он нам подсказывает?
– Пока молчит и писем не пишет. Но ты зря так пренебрежительно отзываешься об этом дедушке сотового телефона. По мобильнику или спутниковому тебя засекут за пять секунд разговора с точностью до десятка метров. Не успеешь оглянуться, как ракета с введенными координатами уже прочертит к тебе дымный след. А пейджер работает только как приемник. С ним ты невидим. Жаль будет, если они вообще исчезнут из обихода.
Десантники натянуто улыбнулись. Лавров взял один из спиннингов. Продел леску в кольца, привязал блесну и груз.
– Мы с тобой новозеландские рыбаки. Вот и будем рыбу ловить. Смотри, что-нибудь да придумаем. К тому же рыбачить мы станем на законных основаниях. Все необходимые документы у нас имеются.
– Разве для того, чтобы ловить рыбу, нужно какое-то разрешение? – в недоумении спросил Збруев, осматривая безлюдный пейзаж.
– Это у нас хоть в центре Москвы с моста рыбу лови. А здесь с этим строго. Без специального разрешения пойман – на первый раз штраф. На второй могут и депортировать. Вот тебе и «звериный оскал» капитализм во всей красе. А то, что здесь безлюдно, – не обольщайся, по закону подлости всегда рыбоохрана в самый неподходящий момент появляется. Что потом будем с ними делать? Убивать и закапывать рядом с моим парашютом?
– Да уж… норвежцы.
Збруев поднял с земли удочку.
– Может, и мне попробовать?
– Мелочь нам не нужна. Надо к людям идти, от рыбаков и туристов можно многое узнать. А для разговора нужен весомый повод в виде улова.
– Понял, – сообразил капитан, прилаживая на леске зеленоватый воблер.
Майору хватило пятнадцати минут, чтобы вытащить из воды двух жирных лососей. Как оказалось, здешняя рыба охотно бралась даже в дождь. За всю свою жизнь Лавров не упомнил бы рыбалки, которая закончилась бы таким быстрым уловом, как сейчас. Но капитану Збруеву не было даже с чем сравнить или что вспомнить – он первый раз в своей жизни по-настоящему ловил рыбу.
– В самом деле? – Майор не переставал удивляться своему молодому напарнику.
– В детстве пару раз с пацанами на даче на пруд ходили. Карасей рубашкой ловили, вот, в принципе, и все… – признался Збруев, – а рыбная ловля на спиннинг в курс выживания не входит. Вот если лягушку живую съесть, или суп из насекомых сварить, это я умею.
Андрей неодобрительно покачал головой и вдруг заметил, что леска его товарища слегка натянулась, пошла в сторону. Лавров понял, что, если не поможет Збруеву, рыба так и не окажется на берегу.
Батяня толкнул напарника в бок:
– Не спеши, аккуратней.
Под руководством Лаврова небольшой окунь оказался на берегу. Рыба хватала ртом воздух, пучила глаза, билась о землю.
– Достаточно, – поставив ногу на камень, бросил майор, – на ужин хватит. Осталось развести костер.
– Я разожгу.
– Вернемся, я тебе обязательно подарю свод законов Норвегии. Будешь перед сном изучать, – комбат подставил лицо дождю, – костер здесь можно разводить только в строго отведенных для этого местах… Ты все еще считаешь, что норвежцы молодцы?
Збруев неопределенно пожал плечами:
– Знаю, но все равно никого поблизости нет. Искать разрешенное место – терять время.
– Нам главное людей найти. У них всегда будет что позаимствовать: машину, деньги, оружие. Я бы не отказался даже от гладкоствольного охотничьего ружья.
Андрей подтолкнул капитана к камню. Вдвоем они и забрались на него. Лавров указал на крохотные огоньки, пляшущие среди деревьев. Они были настолько малы, что казалось, вот-вот погаснут.
– Ты на них внимания не обратил, а я запомнил. За мной! – скомандовал Лавров и зашагал по каменистой почве.
На лесной поляне стояли машины и жилые трейлеры, пара палаток. Кое-где виднелись беседки с навесами. В некоторых из них пылали костры, в других жарили на углях мясо. Несмотря на ливень, люди не спешили разбредаться по теплым трейлерам. Ветер нес на десантников ароматный запах жареных сарделек и барбекю.
– Можно и слюной захлебнуться, – произнес капитан, огибая один из вагончиков.
– У нас будет вкуснее. – Батяня помахал перед носом Збруева пакетом с рыбой.
После недолгих блужданий по кемпинговому лагерю, десантники отыскали пустующую беседку. Ее деревянная крыша, состоявшая из плотно прилегающих друг к другу досок, не пропускала дождь. А для пущей надежности поверх дощатого настила был растянут кусок толстого полиэтилена. Поэтому со стороны крыша беседки казалась верхушкой водопада, с которой беспрерывным потоком лилась вода.
Перешагнув через водяную стену-заслон, майор и капитан очутились в небольшой комнатке. Внутри нее было относительно сухо и даже уютно. Наконец десантники смогли снять с себя плащи. Ветер чувствовался только когда стоишь – высокие борта беседки, сбитые из фанерных щитов, надежно сдерживали его. По периметру тянулась удобная скамейка, спинка которой была обита потрескавшейся от времени и дыма клеенкой. Посредине находился каменный очаг, в пепле которого еще светились, догорая, крохи-угли, над ним нависала жестяная вытяжка-колпак. В углу аккуратной стопкой высились наколотые бревна. В металлической урне виднелись газеты и коробок спичек.
– Беру свои слова про «звериный оскал» обратно, – оценив убранство беседки, признался Батяня, – не пятизвездочный отель, но учитывая, что все это пока задаром…
– Подойдем к соседям, пока они не улеглись спать?
– Не спеши, они еще не скоро улягутся, – выглянул за перегородку Лавров, – нужно, чтобы они привыкли к нашему присутствию.
Раскрасневшиеся от жара костра лица Лаврова и Збруева были усыпаны бисеринками пота. На металлической решетке золотились доходившие на углях лососи. Майор, почесывая подбородок, листал газету. Капитан, откинувшись на поролоновую спинку, в предвкушении предстоящего ужина втягивал ноздрями запах печеной рыбы.
– Что пишут, товарищ майор?
– Что-то про Иран и Францию, – отозвался Лавров, – норвежский язык для меня не многим понятней венгерского.
– В мире за один день ничего не изменилось, – не удержался и зевнул капитан, посмотрел на запекавшуюся на решетке рыбу, – кажется, можно снимать.
– А вот теперь появился подходящий повод наведаться к соседям, у нас соли нет, – напомнил Батяня, – ты прилично говоришь на английском, вот и сходи в разведку.
– К кому?
– На твой выбор, – прищурился Лавров.
Капитан задумался.
– Подамся туда, где больше народу. Наведаюсь к тем чудилам в оранжевых одеяниях. К буддистам.
Майор одобрительно кивнул:
– Выбор верный, я бы тебя к ним тоже направил. – Он привстал со скамейки и выглянул на улицу. – Поинтересуйся заодно, кому мы должны платить за пребывание в кемпинге.
Под большим полотняным навесом, натянутым между двух жилых трейлеров, около костра в хороводе кружилось с два десятка человек. Их странный танец напоминал обряд шаманов, вызывающих с помощью бубна священных духов предков.
– Это кришнаиты, – поправил капитана майор. – Однажды мне уже приходилось с ними иметь дело.
– Где?
– Было время и было место, – усмехнулся Лавров.
Лавров внимательно наблюдал за общением Збруева с кришнаитами. Превосходное владение английским языком мало помогло капитану, кое-что ему приходилось объяснять при помощи языка жестов. Хотя про соль поняли сразу – один из «индусов» широко улыбнулся и побежал в трейлер. Збруев пытался донести до них свой следующий вопрос насчет того, кому платить за стоянку и за использованные дрова. Однако поняли его не сразу, пришлось упростить грамматическую конструкцию. Только тогда ответ нашелся.
– Вот! Не представляете, каких усилий стоило с ними объясниться…
– Погоди! – прервал Збруева Андрей, принимая из рук капитана консервную банку из-под тушенки с солью, – государственный язык в Индии какой?
– Кажется, хинди или бенгальский и… английский, – не слишком уверенно проговорил капитан.
– Именно что английский, а акцент у них страшный, даже я его отсюда уловил.
Лавров некоторое время крутил в руках консервную банку из-под говяжьего плова. После чего оторвал этикетку, расправил на колене и задумчиво посмотрел на отпечатанную на ней голову быка.
– Что-то еще не так?
– Точно, – согласился майор, протыкая лосося ножом и посыпая в прорези соль, – они не индусы и уж точно не кришнаиты.
– Вы уверены?
– Вот именно.
– Но почему? Только из-за плохого английского? – Збруев окончательно сбился с толку.
Батяня подцепил ножом спинку лосося и переложил кусок исходящей паром рыбы себе на ладонь.
– Индусы не едят говяжьего мяса. Для них это смертельный грех. Корова – священное животное, – проговорил Лавров и надкусил горячую рыбу, – а вот мусульмане – очень даже едят…
И тут пискнул пейджер. Майор глянул, на экране появилось сообщение:
«Наш общий друг на отдыхе, как и обещал».
– Видишь, о нас не забывают, даже когда мы не вышли на связь. Это должно означать, что наш «друг» по-прежнему находится на американской базе отдыха.
