38

Погожий августовский день клонился к закату. В оранжевых лучах солнца, словно маяк, ослепительно блестела бетонная «тюбетейка» – крыша башни известного в Набережных Челнах бизнес-центра. Его видно из любого конца города. Местные жители так и прозвали это здание – «Тюбетейка». А теперь оно стало еще и современной достопримечательностью города, хорошим ориентиром, возвышающимся в самом его центре.

Местный дельфинарий – еще одна достопримечательность города. Недавно в нем у черноморских дельфинов родился дельфиненок. Это стало настоящей сенсацией – впервые в России в искусственно созданной среде появился на свет детеныш дельфина. Его назвали Инди, сокращенно от Индиго. Дельфиненок стал местной знаменитостью.

Наталья Ивановна и Ренат только что вернулись домой с очередного представления, которое, как говорилось в рекламе, развешанной по всему городу, создавалось тренерами и дельфинами совместно. Дельфины якобы сами предложили пополнить программу новыми трюками.

Ренат, по совету врачей, серьезно занялся здоровьем матери, поэтому и взял билеты в дельфинарий.

– Нервы нужно укреплять, – говорил он. – А ничего так не укрепляет нервы, как общение с братьями нашими меньшими.

Ренат где-то прочитал об этом. Когда у него появлялись свободные дни, он спешил к матери. Вместе они посещали выставки собак, кошек – и вот теперь дельфинарий. Хотя о театре и церкви они, конечно, тоже не забывали.

Ренат, как мог, старался отвлечь маму от ее переживаний, которые с годами не проходили, а, наоборот, только усиливались.

В дверь позвонили.

– Кто там? – спросил Ренат.

– Откроешь – узнаешь, – шутливым тоном ответили за дверью.

Ренату показалось, что он уже когда-то слышал этот голос и подобную манеру разговора. Парень открыл дверь. На пороге в парадной форме десантника Российской армии стоял Батяня и широко улыбался. За ним на площадке переминался кто-то в штатском. Ренат заметил, что лицо у этого человека было худое и смуглое.

– Товарищ майор, – замешкался молодой человек, вспомнив, что, когда он был еще совсем ребенком, этот десантник приходил к ним в гости.

– А Наталья Ивановна дома? – поинтересовался Батяня.

– Мам! К нам пришли.

– Минуточку! – Наталья Ивановна в соседней комнате успела глянуть на себя в зеркало и поправила волосы. В светлом летнем платье, одетом по случаю похода в дельфинарий, она вышла в прихожую. – Я чувствовала, что вы скоро к нам придете, – напряженно сказала она.

– Мама, – прошептал Ренат, – пожалуйста, только не волнуйся.

– Скажите мне, он жив?! – Наталья Ивановна с тревогой посмотрела Батяне прямо в глаза.

Майор Лавров пригладил усы и спросил:

– Так вы получили его письмо?

– Какое? – Наталья Ивановна перевела взгляд на сына.

– Мое письмо, – из-за спины Батяни выступил человек в штатском – в недавнем прошлом афганский полевой командир Мустафа-Шурави и бывший десантник Советской армии.

Теперь он был одет по-европейски: выглаженный костюм, белая безупречно чистая рубашка, неброский галстук и черные туфли. Только сильно загоревшее лицо и огрубевшие от горного климата руки выдавали, что он совсем недавно вернулся на родину.

– Наташа! – сказал он, и его голос сорвался.

Муж и жена, которые не видели друг друга больше тридцати лет, крепко обнялись. Они ничего не говорили, а только держали друг друга в объятиях.

– Ну, мне пора, а то на самолет опоздаю, – тихо сказал Батяня.

Вместе с Ренатом они вышли на площадку.

– Понимаете, я не хотел показывать ей письмо. Там было такое написано… а у нее здоровье слабое… я боялся, что она может не выдержать.

– Ничего, теперь разберетесь. Ну, боец, давай, – Батяня протянул Ренату свою широкую ладонь.

Молодой десантник пожал ее.

– Похож, – Батяня оглядел Рената с головы до ног и одновременно двумя руками хлопнул его по плечам. – Береги их.

Уверенной походкой майор Лавров вышел из подъезда и обернулся. В окне, там, где у Натальи Ивановны была гостиная, загорелся свет.

– Долго же теперь Мустафе придется рассказывать свои приключения, – ухмыльнулся Батяня.

К подъезду подъехала черная «Волга».

– За-ле-зай, – четко произнес с заднего сиденья генерал Гаврилов, он сам открыл Батяне дверцу автомобиля, и Лавров сел рядом с ним.

– Судьба, – произнес генерал, заметив, куда смотрит Батяня.

– Хорошо, что хоть жив остался.

Батяня и Гаврилов замолчали. Еще свежа была горечь утраты боевых товарищей. Автомобиль тронулся с места и направился в сторону аэропорта.

– Семьям мы поможем.

Генерал достал пачку «Кэмела» и протянул Батяне – тот покрутил головой. Тогда генерал закурил сам.

– Сведения от сербских друзей оказались чрезвычайно ценными. Специалисты теперь знают, откуда растут ноги у пакистанских ядерных разработок. А это раскрывает нам множество тайных каналов экспорта и импорта компонентов ядерного оружия, – генерал Гаврилов глубоко затянулся. – Безопасность человечества, сам понимаешь.

– Понимаю, товарищ генерал.

– Сербов наградили – пока, конечно, негласно. И предоставили российское гражданство.

– А что с пакистанкой и ее мальцом? – поинтересовался Батяня.

– Они в Шотландии под опекой британского правительства. У нее, как оказалось, очень даже приличное состояние.

– А ее папаша хотел спустить его на религиозные нужды, – проговорил Батяня.

– Себе он, конечно, деньги не забрал бы, но еще одна мечеть наверняка была бы построена.

– И он был бы там имамом.

– Сначала он, а потом их малец, – генерал выпустил колечко дыма, – логика в этом есть.

В окнах машины мелькали жилые комплексы Набережных Челнов. Некоторое время военные ехали молча. Генерал Гаврилов докурил сигарету, затушил ее в пепельнице, переданной водителем, и глянул на Батяню:

– Ну а теперь, майор, проси что хочешь – сделаю, что смогу.

– Для меня? Да мне ничего и не надо, – ответил тот. – Вот Валерке Столярову квартиру бы, а то мается с семьей в общаге…

– Ладно, посмотрим, что можно сделать…

Черная «Волга» уже мчалась по ровному шоссе к поселку Бегишево, где находился ближайший к Набережным Челнам аэропорт.