Глава 2

Кафе размещалось в боковом крыле столовой, куда вел отдельный вход со стеклянным вестибюлем и фасонистыми занавесками на окнах, с множеством рюшей и складок. На правах аренды помещения его открыл местный бизнесмен. На столе, уставленном даже по меркам российской провинции вполне небедно, среди прочих высилась бутылка марочного коньяка. Ее привез с собой Лавров, словно предчувствуя, что здесь она лишней никак не окажется. Впрочем, своих визави он заранее предупредил о том, что с учетом завтрашних разъездов употребит чисто символически.

После тоста за Волгу, «чтобы она никогда не обмелела», тоста за службу, чтобы была не в тягость, а в радость, а также за всех тех, кто носит российские погоны, начались разговоры «за жизнь». Волгоградец Царин, нещадно дымя, вовсю «бомбил» таджикскую верхушку, которая настояла на замене российских пограничников своими.

– ...И ты думаешь, под чью дудку они сплясали? – сурово вопрошал он. – Афганская наркомафия это дело проплатила, да еще и ИДУ тут подсуетилось не слабо...

– Что за ИДУ? – заинтересовался Андрей.

Поморщившись, Царин пояснил, что это аббревиатура Исламского движения Узбекистана. По его словам, этот крупнейший афганистанский мафиозный синдикат заправлял делами и в самом Афгане, и в Таджикистане, и в Киргизии. От сотрудника местной спецслужбы, именуемой агентством по контролю за наркотиками, Царин слышал, что почти весь объем наркоты, которая сегодня идет в Россию, перевозится именно этим ИДУ. Царин был твердо убежден, что именно ИДУ развязало в Киргизии смуту, чтобы устранить Бакиева, который, при всех своих минусах, наркотрафик пресекал весьма решительно.

– ...Теперь через Киргизию наркоты к нам поперло вдвое больше прежнего... – сокрушенно заключил он.

– Ну, ты и тему нашел для разговора! – саркастично хохотнул Вязьмин. – Кому это интересно?

– Кому, кому... Всякому, у кого голова имеется, – сердито парировал Царин. – У меня племянника, студента, он жил в Твери, прошлым летом похоронили – передоз. А теперь и его младший брат подсел на иглу. Я, может, из-за этого и жениться не стал. Как подумаешь иной раз, что мой ребенок окажется в наркоманах, – дурно делается... Нет уж, лучше вообще детей не иметь, чем самому их однажды хоронить.

– Не обращай внимания, Андрей... – Наполняя рюмки, Рыльков склонился в сторону Лаврова. – Это у него всегда так, чуть выпьет. Личная жизнь не сложилась, поэтому и пребывает мужик в состоянии хронической меланхолии. Он года два назад сюда невесту привез, так она на следующий же день отсюда смылась. Вот теперь он баб и не любит. Да и вообще воспринимает мир в черных красках.

– А сам ты чего холостой? – прищурился Лавров.

– Да я не совсем и холостой... – рассмеялся тот.

Хитро улыбаясь, Рыльков поведал, что в местном брачном законодательстве есть оригинальное положение, узаконивающее так называемый «временный брак». Его можно заключать хоть на час, хоть на год, хоть на десять. Бумажку подписал – и живи с очередной временной женой, пока не надоели друг другу. А надоели – разбежались без особых сложностей и проблем. Потом можно точно так же сойтись с другой... По словам Рылькова, подходящих кандидатур во «временные жены» в Кулябе, как, впрочем, и во многих других городах Таджикистана, предостаточно.

– ...Экономическая ситуация упрощает нравы даже в мусульманской стране, – Рыльков многозначительно воздел указательный палец. – Кстати, Андрей, а ты к нам сюда надолго?

– Предполагалось на месяц... – Лавров пожал плечами. – Но, может быть, управимся и недели за полторы.

– Ну и к чему все это время томиться в одиночестве? Вот я... Без пищи проживу месяц. Без воды и водки – неделю. А вот без женщин... Дня три от силы. Так что, Андрей, не теряйся. Смелее в бой! – Рыльков тряхнул воздетым кулаком.

– Кстати, насчет боя... – в разговор снова включился Царин.

Судя по всему, слово «бой» для него стало неким кодом, побуждающим к философствованиям на стратегические темы. Выразив уверенность в том, что спецназ в Куляб для подготовки прислали неспроста, он особо подчеркнул недолговечность пребывания американцев в Афганистане. Поскольку в реальности талибы контролируют почти все афганские провинции, очень скоро может получиться так, что они погонят оттуда американцев и их союзников со всей имеющейся военной мощью. Но следующим этапом их наступления неизбежно станет Таджикистан. А кулябская база, даже имея неплохое техническое оснащение, орду фундаменталистов долго удерживать не сможет.

– ...Вот, видимо, именно поэтому в перспективе и решили подкрепить нас спецназом. Или я неправ? – Царин вперил в своего собеседника испытующий хмельной взор.

– Наверное, прав... – Андрей неопределенно пожал плечами. – Хотя вообще-то со своими ребятами я бываю и в тайге, и в пустыне, и вот теперь – в горах... Спецназ – на то он и спецназ, чтобы воевать в любой обстановке.

– Р-ребята! Мужики! – Вязьмин поднял свою рюмку. – Выпьем и за спецназ, и за всех нас!..

...Муэдзин все распевал и распевал, наверное, в душе гордясь своими вокальными способностями. Хотя, действительно, если вот так, «от фонаря», попробовать воспроизвести его пение, то, скорее всего, ничего не получится.

«Интересно было бы узнать – это он такой горластый от природы или поет через усилитель? – вставая с кровати, мысленно отметил Лавров. – Ну, дела! Вроде вчера выпил-то ерунду, а в голове черт-те что творится!..»

Энергичная разминка и принятый следом холодный душ быстро вернули ощущение внутренней бодрости. Покончив с утренними процедурами, Андрей направился в столовую. Пройдя в уже почти опустевший зал, он направился в кабинет для командного состава. Там завтракало около десятка человек, среди которых Андрей увидел и своих вчерашних собеседников-собутыльников. Поприветствовав офицеров и прапорщиков, он направился к свободному столику, но Рыльков, оторвавшись от своей тарелки, энергично замахал рукой, приглашая к себе.

Дежурный по столовой в чистой белой полотняной куртке сноровисто доставил поднос с завтраком. Хитро ухмыльнувшись, Рыльков вполголоса поинтересовался:

– Как самочувствие?

– Отлично... – Андрей придвинул к себе тарелку с вполне аппетитно пахнущим супом. – С учетом некоторых обстоятельств – просто замечательно.

– Ой, а у меня башка разламывается... – посетовал Царин. – Слушай, вчера я не слишком достал тебя своей геополитикой?

– Да нет, все было нормально, – приятельски улыбнулся Лавров. – Некоторые моменты вообще были очень даже интересными и полезными.

– Серьезно? – под смех Рылькова и Вязьмина удивленно переспросил Царин. – Надо же! После стольких тостов он еще что-то мог воспринимать и запоминать?.. О, голова!

В этот момент у Андрея зазвонил сотовый. Это была Галина...

Сразу же после его возвращения из Индонезии они встретились в том же причерноморском санатории, куда он отправился, едва отметившись в штабе бригады, и решили уже не разлучаться. Но... Внезапно вмешалась ее мамочка – чопорная особа, почему-то с первого же взгляда невзлюбившая Лаврова. Та высказалась категорически против того, чтобы ее дочь связала свою судьбу с военным, да еще в звании «всего лишь» майора. Вот если бы избранник Галины оказался генерал-майором... Поэтому, по общему согласию с Галей, они решили не торопить события и немного подождать.

– Здравствуй, как ты там? – спросила она своим необыкновенным, как назвал его про себя Андрей, «искристым» голосом.

– Здравствуй... – поздоровался он, не скрывая своего обожания. – Я уже на месте. Осваиваюсь... А ты как?

Они говорили о малозначащих пустяках, но слова тут были всего лишь оболочкой того, что они заключали в себе. Главным здесь было взаимное притяжение душ, для которых не существовало никаких расстояний. Когда разговор закончился и Андрей положил телефон в карман, Рыльков вполголоса поинтересовался:

– Жена?

– Надеюсь, в самом недалеком будущем... – задумчиво улыбнулся Лавров.

– Счастливчик! – с оттенком зависти Рыльков вздохнул и доверительно посетовал: – А вот мне в этом смысле особо-то и не везет. Нет, с бабами у меня все о’кей. А вот чтобы найти такую... Ну, чтобы кроме нее больше никого не видеть – не доводилось.

– Знаешь... – Андрей говорил, глядя в пространство и чему-то улыбаясь, – все это в нас самих. Ведь можно потерять голову и из-за той, что для других – вообще никто и ничто. А можно и самую красивую, самую достойную снивелировать для себя ниже плинтуса. Тут главное – что? Надо чаще думать о женщинах примерно так: все они развратные, все они изменщицы... Этого хватит, чтобы остаться одиноким. Ты ж, наверное, когда-то крепко обжегся? Вот! Теперь и строишь из себя конченого циника. А свои сердечные раны глушишь тем, что сам их наносишь другим.

– Гм... – Рыльков удивленно воззрился на Лаврова. – Ну ты даешь! Никогда бы не подумал, что в спецназе водятся такие продвинутые психологи. Хотя... Быть психологом, наверное, ты просто обязан? М-да-а... Если честно и откровенно, то это было. Когда-то меня предали еще хуже, чем его... – он кивнул в сторону Царина.

– А ты попробуй простить ту, что тебя предала... – Андрей в упор посмотрел на внезапно погрузившегося в думы капитана. – Просто взять – и забыть об этом. Ведь это все уже в прошлом... Что его за собой таскать, как чемодан без ручки? Разом обруби – и для себя начни все сначала. Тем более что жизнь – это как полигон, где все возможно, где ты сам ставишь мишени и сам решаешь – будет попадание или нет. Эх, ё-мое! Пока болтали, суп-то стал еле теплый! – спохватился он, зачерпнув ложкой из тарелки.

Наблюдая за ним, Рыльков сидел, подперев голову рукой.

– Да, мысль резонная, – наконец согласился он. – Это надо бы хорошенько обмозговать...

После завтрака Лавров решил проведать своих подопечных, но тех в казарме не оказалось. Их он нашел в спортивном городке. Дивя собравшихся зрителей, которые «с понтом» дымили табачными изделиями и меж собой комментировали происходящее, спецназовцы невозмутимо работали на спортивных снарядах и проводили спарринги. Подойдя к отдельно обосновавшемуся трио зрителей, судя по всему, тутошним «дедам», которые с язвительностью высказывались о Федоренко, без натуги выполняющем на турнике обратный выход силой, он иронично констатировал:

– Если самим слабо, так хоть похихикать над тем, кто это может делать?

«Деды» сразу же примолкли, недовольно косясь в сторону этого так некстати появившегося майора, вяловато подняв руку к козырькам армейских кепи.

– Мы свое на турнике уже отболтали, товарищ майор... – наконец изрек один из них. – Пусть там теперь салаги болтаются.

– Вообще-то применительно к сроку службы, по отношению к моим парням салаги – это вы, – усмехнулся Андрей. – Эти ребята имеют в своем активе минимум два года службы. И какой службы! А иные уже и три-четыре. Плюс надо учитывать то, что некоторые из них уже участвовали в спецоперациях и противника видели не на картинке, а лицом к лицу. Вы вот фактически уже отслужили в армии. А, сказать по совести, солдатами так и не стали. Сейчас любой из вас столкнись на гражданке с отморозком, который покрупнее, – и вы биты. А если вдруг придется защищать свою жену, ребенка?.. Что вы сможете противопоставить? Позовете милицию? Так сегодня там тоже частенько все те же условно подготовленные слабаки...

Парни явно были уязвлены сказанным. Один из них, бросив сигарету в урну, с вызовом посмотрел на Лаврова.

– Думаете, и я так не смогу? – кивнув в сторону Федоренко, самолюбиво спросил он.

Подойдя к свободной секции турника, «дед» подпрыгнул и повис, как видно, пытаясь сосредоточиться. Подтянув ноги к голове, он перебросил их через перекладину и, выгнувшись дугой, попытался подтянуть к ней свою поясницу. Но... Его зад уперся в трубу и, несмотря на все усилия, перебросить свои чресла наверх парню так и не удалось. Потеряв равновесие, он беспомощно опрокинулся ногами назад и, покраснев от запредельной натуги и конфуза, спрыгнул на землю. Спецназовцы, наблюдавшие за его неудачной попыткой выполнить, в общем-то, элементарное упражнение, к происшедшему срыву отнеслись спокойно. Никто не издал даже намека на язвительное междометие. Но сам оконфузившийся «дед» и без этого выглядел скисшим и расстроенным.

– Разрешите идти? – сдавленно буркнул он, посмотрев на Андрея.

– Иди... – На лице Лаврова промелькнула одобрительная улыбка. – Но ты все равно молодец.

– Почему? – озадаченно воззрился тот.

– Потому что не побоялся хотя бы попробовать свои силы. Иные и на это не способны. Так что у тебя еще не все потеряно. Кстати, хочешь, кое-что покажу?

Подойдя к той перекладине, на которой только что беспомощно болтался «дед», Андрей подпрыгнул и схватился за нее одной лишь правой рукой. Без кряхтения и натуги, в положении «жим к себе», он подтянулся на ней пять раз, после чего, поменяв руку, столько же подтянулся и на левой. Спрыгнув на землю, он подмигнул ошарашенному «гимнасту».

– Тебе до дембеля сколько осталось? Две недели? Это тоже срок. Поднакачайся, чтобы домой прибыл орлом, а не мокрой курицей. Чтобы девчонки с ума сходили – солдат пришел! А «вареных макарон» с соплями по пояс из числа маменькиных сынков, знаешь, на гражданке сегодня и так переизбыток.

Собрав своих подопечных, Лавров лаконично известил:

– Я на полигон и в Даштиджум. Буду после обеда. Старшим остается Хромин. Вопросы ко мне есть?

– Так точно, товарищ майор... – чему-то непонятно улыбнувшись, откликнулся воронежец Сорожкин. – А в город когда можно будет выйти?

– Хм... Что, Гриша, решил взглянуть на местную архитектуру или восточными красавицами захотелось полюбоваться? – Андрей иронично прищурился. – Смотри, а то тут в один миг оженят...

– Никак нет, товарищ майор, меня интересуют исключительно местные достопримечательности, – на лице Сорожкина засияла откровенно плутовская улыбка.

– Ну-ну-у... – с оттенком недоверия резюмировал Лавров. – Значит, так! До обеда – занимаетесь, обедаете и до пяти можете быть свободны. На КПП я поставлю в известность дежурного по части. Но! Ваня, за Гришу отвечаешь, как дуэнья за невинность дочки испанского гранда. Кстати, было бы неплохо использовать этот выход для совершенствования знания таджикского языка. И не в плане того, как круче «загнуть» в несколько этажей на местном диалекте или какую-нибудь дурочку охмурить, а в плане обычного бытового общения! Ну все, работайте...

Смеясь, спецназовцы разошлись по площадке, а Лавров направился к штабу, собираясь определиться с замом по тылу о времени выезда на полигон. Неожиданно он увидел перед собой того самого крепыша, который вчера состязался со Шмельцовым. Вскинув руку к козырьку и явно волнуясь, Костя скороговоркой оттарабанил:

– Товарищмайорразрешитеобратиться?

– Обращайтесь... – тоже подняв руку, Андрей кивнул, зная заранее, о чем пойдет речь.

– Товарищ майор, а... Как бы мне можно было бы... продолжить службу в вашей части? – сбивчиво спросил Костя, скорее всего, в душе опасаясь услышать отказ.

– Все очень просто... – Лавров говорил без малейшего намека на значительность или какое-либо ерничанье. – Здесь служить сколько осталось? Меньше месяца? Ну что ж... Отслужишь – езжай домой, отдохни. Потом иди в военкомат и напиши соответствующий рапорт. Но перед этим позвони мне, чтобы мы имели это в виду и военкоматчики не забросили тебя куда-нибудь еще. Только сразу предупреждаю: постарайся бросить курить.

– Уже бросил, товарищ майор! – с некоторым даже вызовом уведомил тот. – Со вчерашнего дня.

– Силен! – одобрительно отметил Андрей, продолжив путь к штабу.

...В его подразделении однажды уже был такой доброволец (иноземное слово «волонтер» Лаврову нравилось не очень). Парень пришел к ним после службы в морской пехоте. Хорошо подготовленный, физически сильный, он очень скоро стал одним из лучших. Когда Андрей набирал команду для прохождения подготовки на Кавказе, то взял с собой и его. Их было двадцать человек, молодых спецназовцев, которые уже прошли основные этапы подготовки на приволжской базе, но еще не имели реального боевого опыта. Андрей был двадцать первым.

Во время прохождения через горный перевал на границе между Дагестаном и Чечней от генерала Федина поступила информация о том, что в районе высокогорной подготовки группы спецназа вполне вероятно появление крупной банды ваххабитов, направляющихся в Дагестан. В бой ввязываться не рекомендовалось. Необходимо было лишь отследить маршрут продвижения бандитов, а затем, по прибытии основных сил спецназа, принять участие в ликвидации группировки.

Но все получилось совсем не так, как предполагалось. Кто-то успел сообщить ваххабитам о спецназовцах, ушедших в горы, и те решили устроить засаду. Если бы коварная задумка бандитов сработала, то в живых из двадцати одного спецназовца, включая и их командира, не осталось бы ни одного. Но Батяня – на то он и Батяня – вовремя успел раскусить задумку врага, и хотя прямого боестолкновения с бандой из полусотни боевиков избежать не удалось, финал был вовсе не таким, как было задумано чужаками.

Умело рассредоточив своих «орлов цвета ультрамарин» по всей линии ваххабитской атаки, он вынудил бандитов перейти к обороне. Понимая, что вот-вот прибудет подкрепление и тогда их песенка спета, ваххабиты несколько раз пытались атаковать позиции спецназовцев, но всякий раз вынуждены были отступать, теряя убитых. Впрочем, и среди спецназовцев появились потери. Особенно досаждал пулемет, молотивший с каменной возвышенности. Именно он больше всего мешал спецназовцам перемещаться и выбирать более удобные позиции для ведения ответного огня.

И тогда снять пулеметчика отправился бывший морпех Виталий Ромашкин, боец спецназа с мирной деревенской фамилией. Неведомо как, но он ухитрился переместиться на позиции ваххабитов почти по отвесной каменной стене и, неожиданно появившись перед двоими бородачами, одного их них уничтожил броском десантного ножа, а другого – ударом рукояти автомата.

Теперь путь к пулеметчику был открыт. Виталий двинулся вверх по склону, маскируясь за каменными глыбами, однако был обнаружен, и в его сторону тут же потянулись свинцовые пунктиры автоматных очередей. Отстреливаясь, он израсходовал весь свой боезапас, однако отступать и не подумал.

Схватка с пулеметчиком – двухметрового роста верзилой с черной как смоль бородой и свирепо оскаленными прокуренными зубами – была короткой, но предельно жестокой и яростной. Дрались на ножах – ваххабит, бросив пулемет, ничего другого, кроме ножа, схватить не успел. Получив два касательных ранения от острия длинного кривого кинжала, которым бешено размахивал бандит, Виталий сумел улучить момент и, на мгновение блокировав его руку, нанести скользящий удар в пах, после которого по ноге ваххабита хлынул поток крови из перехваченной ножом бедренной артерии. Вторым ударом в правый подвздох он добил своего противника.

Но почти сразу же сзади раздалась автоматная очередь, и спину Виталия прошило минимум десятком пуль, не оставив ему и малейшего шанса выжить. Впрочем, «храбрец», стрелявший в спину спецназовцу, всего мгновение спустя сам повалился на камни с черепом, развороченным автоматной очередью.

Лавров, заметив продвижение Виталия по склону, приказал открыть огонь на подавление тех, кто пытался помешать спецназовцу добраться до пулеметчика, а сам немедленно отправился следом. Он опоздал всего лишь на мгновение...

...Войдя в вестибюль первого этажа, Андрей уже подходил к кабинету зама по тылу, как неожиданно сверху послышался голос генерал-майора:

– Майор, зайди ко мне на минуту!

Сразу же поняв в чем дело, Лавров, едва сдерживая ироничную улыбку, поднялся в кабинет командира базы. Тот, насупившись мрачнее тучи, расхаживал по кабинету, заложив руки за спину.

– Товарищ генерал-майор! Майор Лавров по вашему при... – начал было докладывать Андрей, как того требовал устав, но Густинин не дал договорить.

– Слушай, майор, ты чего это взялся мои лучшие кадры к себе переманивать? – сердито громыхнул он.

– Вы о Косте? – Лавров понимающе кивнул. – Товарищ генерал-майор, я никого отсюда не переманиваю. Да, парень спросил о службе в нашей части. Да, я сказал ему, что это возможно. Но это не говорит о том, что наш разговор – это моя какая-то злонамеренная акция. Кстати, простите за вопрос... Я так понял, уговорить его остаться здесь по контракту вам не удалось?

– Да дожал бы я его, дожал бы! – продолжая расхаживать, прорычал Густинин. – Он уже вроде бы заколебался... А тут ты появился со своими суперменами. Вот у него самолюбие и загорелось... Черт побери! Ну, паразит! Если уедет – не видать ему Люськи как своих ушей... – пробормотал он себе под нос.

– Простите, вы имеете в виду свою дочь? – догадался Андрей.

– Вот именно... – буркнул генерал.

Из его дальнейшей, рвущейся из души тирады явствовало, что он крайне недоволен «дурацким устройством жизни».

– А как же иначе-то? – размышлял вслух Густинин. К моей дурище совсем недавно в женихи набивался один завидный парень – красавец, выпускник престижного вуза, сын известных родителей... Чего еще надо бы? Нет! Бестолковая неслушница присохла к этому Косте Богодушину, как будто он медом мазанный. Детдомовец, без роду, без племени...

Роман генеральской дочки с бывшим детдомовцем, как это очень часто бывает, начался спонтанно и неподконтрольно родительскому оку генерала и его «половины». Случилось так, что ноутбук Людмилы, студентки МГУ, которая минувшим августом приехала к родителям на каникулы, «поймал» какой-то каверзный вирус. Кто-то из штабных, как считал Густинин, в недобрый час посоветовал подключить Костю Богодушина. Дескать, тот в «железе» соображает очень здорово.

Даже не помыслив о возможных осложнениях, генерал дал Косте «ЦУ»: привести программное обеспечение ноутбука в надлежащий порядок. Тот действительно оказался сведущ по части ловли и изничтожения сквернавцев-вирусов. После его более чем двухчасовых усилий электронное устройство заработало безотказно. Но уже через два дня Людмила подошла к отцу с просьбой снова прислать компьютерщика – дескать, у нее опять вирус... Ну а когда она про вирус заговорила третий раз, отчего-то обеспокоившийся отец сразу же понял, что тут дело нечисто. Очень скоро выяснилось, что Людмила и Костя начали встречаться...

Нет, лично в отношении Кости ничего против Густинин не имел. Но его, привыкшего к тому, что все и вся на базе жило и действовало в соответствии с уставами, приказами и личными распоряжениями ее командира, раздражало нечто, неподвластное его воле. Как это так?! Дочь – плоть от его плоти, кровь от его крови – самовольно посмела влюбиться без учета мнения своего отца? А этот «хренов Ромео»! Тоже хорош, гусь лапчатый! Ему что было приказано? Привести в порядок ноутбук, наладить работу его программного обеспечения. И все! Никаких там тебе улыбок, комплиментов, всяких таких лирических «мур-мур»... Сделал дело – и будь здоров! Свободен! А он? Вскружил голову «дурище бестолковой», начал с ней встречаться. Сначала – тайком. А потом уже и в открытую до самого ее отъезда в Москву расхаживали под ручку по коттеджному жилому сектору базы и ходили гулять в город.

– ...И сейчас – это я знаю точно – чуть не каждый день по телефону чирикают. Ну ладно... – генерал отрешенно махнул рукой. – Раз понравился – встречайся. И что же? Теперь он, видите ли, надумал отсюда смыться! Значит, Люська ему уже побоку? Да и весной нам опять кого-то надо будет выставлять на многоборье... Кого я вместо него пошлю?

Лавров слушал молча, понимая, что волей случая оказался той самой пресловутой «жилеткой», которая призвана впитать горемычные генеральские слезы.

– Товарищ генерал-майор...

– Да ладно, уж... – глядя в окно, устало вздохнул тот. – Здесь можешь звать Игорь Павлович. Присаживайся...

Подойдя к столу, он тяжело плюхнулся в кресло.

– Видите ли, Игорь Павлович, – Андрей с невозмутимым видом тоже опустился в кресло и продолжил: – Как я понял этого Костю, парень он порядочный, с нормальным, уверенным взглядом на жизнь. Как говорится, с таким в разведку идти можно.

– Думаешь? – недоверчиво нахмурился Густинин.

– Уверен. И в этом еще больше убедился, выслушав вас. Если бы он был хитрым пронырой, каким-нибудь пройдошливым слизняком, уйти отсюда он бы в жизни не согласился. Но он не захотел стать генеральским зятем, а предпочел выбрать службу, в сравнении с которой здешняя – сущий курорт. Вы не находите? И еще... У женщин достаточно тонко развита интуиция. Проходимцев они зачастую чувствуют гораздо лучше, чем мужчины. Наверное, тот красавец ей потому и не приглянулся, что она почувствовала в нем какую-то гнильцу. Кстати, где он сейчас?

– Да вроде бы женился на американке и уехал в Штаты... – Генерал пожал плечами.

– Ну вот и вся его любовь... – Лавров развел руками. – Значит, ваша дочь ему нужна была лишь как подспорье для какого-то хитрого карьерного хода – и только.

– Та-а-а-к... – потерев лоб, Густинин побарабанил пальцами по столу. – Наверное, в чем-то ты и прав. Но все же оставить Костю здесь надежды я не теряю. Давай так... Я с ним попробую поговорить еще раз, ну а ты уж, будь добр, никакой агитации. Договорились?

– Безусловно, товарищ генерал-майор, – с наисерьезнейшим видом Андрей кивнул, поднимаясь с кресла. – Разрешите идти?

– А ты сейчас к кому шел?

– К вашему заму по тылу, он обещал мне выделить транспорт для поездки на полигон и в район города Даштиджума.

Генерал медленно поднялся с кресла.

– Понятно... Передай ему от меня лично, чтобы хорошенько там заправили машину, – о чем-то напряженно думая, распорядился хозяин кабинета. – А то знаю я его...

Спустившись вниз, Лавров зашел к подполковнику. Тот в этот момент куда-то уже собирался уходить. Войдя в кабинет и доложившись, Андрей услышал в ответ сокрушенное:

– Очень жаль, товарищ майор, но «Газель» мне сейчас придется отдать... э-э-э... В общем, это распоряжение командира базы. Ничего не могу поделать.

«Вот хитрозадый черт! – мысленно выругался Андрей. – Скорее всего, сам куда-то ехать намылился... С чего бы это вдруг генерал начал распределять машины?..»

– Товарищ подполковник, я только что разговаривал с генерал-майором Густининым, и Игорь Павлович распорядился передать вам, чтобы «Газель» для меня заправили по самую «завязку», – сообщил он, с убийственным спокойствием глядя на отчего-то вдруг суматошно задергавшегося тыловика.

Судя по всему, подполковника больше всего разволновало то, что Лавров назвал генерала по имени-отчеству. В его недоумевающем взгляде читалось: «Ну ни хрена себе! Он уже с генералом успел навести мосты... Ну и хват! С ним надо ухо держать востро...»

– Хорошо, секундочку! – закрывая кабинет, досадливо пропыхтел подполковник. – Я сейчас зайду к командиру, уточню... Если он отдает «Газель» вам, то какие могут быть разговоры? Здесь чуточку подождите...

Тяжело топая по ступенькам лестницы, он поднялся на второй этаж. Менее чем через минуту, растерянный и отчего-то взмокший, он, с не свойственной его комплекции резвостью, чуть ли не вприпрыжку спустился вниз и скороговоркой уведомил, что «Газель», уже полностью заправленная, через пару минут подойдет к КПП.

Отчего-то разочарованно вздыхая, он вышел следом за Андреем на крыльцо и, на ходу достав из кармана телефон, набрал чей-то номер. Спускаясь по ступенькам крыльца, Лавров услышал, как подполковник умоляюще увещевал своего собеседника:

– ...Солнышко, сегодня никак не получится. Ну что я поделаю? Приказ самого... Да... Ну, завтра, завтра... Что-нибудь другое подыщу... Да! Конечно, конечно!..

«Так во-о-т куда должна была отправиться «Газель»! – Андрей едва не рассмеялся. – В распоряжение какого-то «солнышка»...»

Он подошел к КПП и, заглянув в дежурку, увидел лейтенанта с красной нарукавной повязкой, на которой значилось «Дежурный по КПП».

– Добрый день, майор Лавров, – представился Андрей.

– Здравия желаю, товарищ майор. – По лицу дежурного было видно, что о Лаврове он уже наслышан.

Пояснив лейтенанту, что после обеда он разрешил своим подчиненным погулять по городу, Лавров тут же за столом в дежурке составил пофамильный список спецназовцев и отдал его дежурному. Вскоре к воротам подлетела все та же «Газель» с ее неунывающим шофером Анатолием за рулем.

– Здравия желаю, товарищ майор! – широко заулыбался он, когда Андрей сел в кабину. – Куда едем?

– Давай вначале на полигон... – ответив на приветствие, распорядился Лавров.

Выбежавший из помещения КПП помощник дежурного отомкнул замок на воротах и открыл их створки. Дав газу, «Газель» вылетела с территории базы и помчалась по улице, застроенной одноэтажными особнячками.

– А я думал, что сегодня опять придется катать по городу мадам Эллочку! – крутя баранку, хохотнул Анатолий.

– Что за Эллочка? – поинтересовался Андрей.

– Гм-гм... Ну, это между нами, товарищ майор... – Шофер доверительно понизил голос. – Это любовница подполковника Кояшко. Ну, зама по тылу командира базы. Он уже достал этими поручениями – отвези ее туда, привези ее оттуда... То она себе новый телик купила, надо доставить. То картошки мешок взяла – затащи. А она еще... гм-гм... такая баба липучая – из «озабоченных»...

– Что, и к тебе приставала? – рассмеявшись, спросил Лавров.

– Задолбала уже! – Анатолий безнадежно покрутил головой. – Иной раз не знаешь, как от нее отделаться. Ну не бежать же с жалобой к Кояшко?! Мне-то она и близко не нужна – у меня дома невеста. Вот скоро поеду в отпуск, поженимся. Вот мой сменщик Витька – тот сам напрашивается ее возить. Этот тоже озабочен до предела... Ну, ему что за беда? Он годичник, ему весной уже на дембель. Кстати, я слышал, вы берете к себе Костю Богодушина?

– Ну, такое пожелание он изъявил... – Андрей утвердительно кивнул. – А что, об этом уже все знают?

– Так у нас тут какие могут быть секреты? – Бросив руль, Анатолий развел руками. – Минута – и всем все уже известно. Вот, показали вы Тоше Кирюшкину класс, как на одной руке надо подтягиваться... Тут же некоторых начала «жаба сосать» – а дай и я попробую. Сейчас ехал мимо спортгородка, почти половина турников занята. Пыжатся, кряхтят... Комедия!

– А сам не пробовал? – усмехнувшись, Лавров прищурился.

– Про-о-о-бовал... – досадливо вздохнул тот. – Не осилил. Тоже оказался в категории «сосисок»... Ну, это у нас так называют тех, кто до перекладины допрыгнул, а вот выше – ни в какую. Э, ты куда? Совсем охренел?! – закричал он на молодого таджика, вылетевшего из переулка на старенькой фиолетовой «двойке».

Тот, как видно, привыкнув ездить не так, как предписывают разные бестолочи, сочинившие некие дурацкие правила дорожного движения, а в соответствии со своими личными представлениями о езде по городу, тоже что-то сердито заорал из кабины, жестикулируя руками.

– Тудышкина в никудышкину! – давая газу и объезжая «двоечника», Анатолий сокрушенно помотал головой. – Вот что с него взять? Продал ишака, купил жестянку и вместе с ней права, а в книжку заглянуть не догадался. Нет, в основном-то тут правила соблюдают. Но хватает и таких вот остолопов, которым что машина, что ишак...

Они мчались в южном направлении, оставив позади город, лежащий в огромной горной котловине. Дорога к полигону была точно такой же, как и всякая прочая дорога в районе южных отрогов Гиссаро-Алая. Где-то асфальт выглядел относительно новым, где-то изобиловал выбоинами. В одних местах дорога имела минимум поворотов и подъемов-спусков, а где-то представляла собой «американские горки» с самыми замысловатыми выкрутасами по горному рельефу. По мере приближения к северным склонам горного хребта Хазратишох, тянущегося с северо-востока на юго-запад, таких участков становилось все больше и больше.

Они пролетали мимо небольших куртин арчовников, вечнозеленого среднеазиатского можжевельника, и зарослей фисташки, растущих в тех местах, где весной и после летних дождей в низинах оставалось хоть какое-то количество влаги. Кое-где в отдалении виднелись и заросли орешника. Меж деревьев порхали какие-то пернатые, наподобие дикого голубя.