– Замок очень даже симпатичный, – начал Саша после того, как Валера вырулил на обочину и заглушил двигатель. – Эдакое пристанище истинных любителей охоты. Утром охота, днем охота, вечером – пьянка, ночью опять охота.

– Остановиться там не так просто, нужен специальный клубный билет, – продолжил Валера. – Одним словом, внутри все свои.

– Резиденция Лимма, – кивнула я. – И вас пустили внутрь?

– Пустили, – кивнул Саша и надел свою дурацкую цыганско-ковбойскую шляпу. – Знаешь, мы туда заявились эдак по-наглому – «Хозяин, музыканты не нужны? Дорого не возьмем!»

– И вас пустили? – не поверила я.

– Даже обрадовались, – кивнул Валера. – Они там, оказывается, любители нашей музыки…

– Слушайте, вы всерьез или дурака валяете?

Вместо ответа Валера достал из кармана сложенный вдвое постер. На нем красовалась надпись: «Цыганский граф Валериу Мэджи поет свои песни». В самом «цыганском графе», который был изображен на постере в полный рост, хоть и с трудом, но узнавался Валерий Касаткин. О Господи! Так вот откуда мне знаком голос и песня! Года полтора назад в Интернете была выложена такая разухабистая песня на непонятном языке, которая тут же стала суперпопулярной. И пел ее какой-то «цыганский граф», я еще тогда удивилась – про цыганских баронов я слышала, а вот про графьев нет. Выходит, помимо охранной деятельности, Касаткин зарабатывал еще и пением. Да-да – помню рекламу: «цыганский граф» поет в таком-то клубе, на следующей день в другом.

– Так в этом «Охотничьем замке» обитают фанаты «графа» Валериу Мэджи? – улыбнулась я.

– Кое-кто из них помнил меня по московским клубам, – кивнул Валера. – А что, разве плохо послушать живую музыку? Мы представились приехавшими на заработки. А что, многие музыканты из России, если они что-то собой представляют, ездят в Европу на подобные «гастроли». Иногда даже на улицах играют.

– И вас так запросто пустили в замок? В качестве музыкантов? – не унималась я.

– Вечером – пьянка, – напомнил Саша. – На нее мы и приглашены.

– В замке оказалось полно наших соотечественников. И они не прочь вживую послушать самого Валериу Мэджи, – произнес Валера, ничуть при этом не зардевшись от скромности.

– Лимма видели? – спросила я.

– Видели, – ответил Саша. – Именно такого, как на фотоизображении, что ты показывала. В местном ресторане сидит в уголке за столиком, пьет кофе и одновременно что-то выстукивает на ноутбуке. Вокруг охрана – трое ребят восточного типа.

– Главное, мы осмотрели внутреннее устройство замка. Знаем, что, где и как. Тебя, Инга, обучали проникновению на военные базы вероятного противника? – задал свой вопрос «цыганский граф».

– Было дело, – кивнула я.

– Ну вот, считай, план проникновения на базу Лимма составлен. Наша задача – утащить оттуда что-нибудь интересное, желательно самого Лимма, – подытожил Саша.

И Саша принялся излагать мне подробный план действий. Мне в нем была отведена роль более чем скромная – сидеть в машине, ждать команды. Потом действовать, но на всю операцию не более десяти-пятнадцати минут. В сам замок мне вместе с «цыганами» никак нельзя, Лимм знает меня в лицо. В остальном же… Ой, даже не знаю, что говорить и думать? Все складывалось на редкость удачно, но именно это и настораживало меня. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Как говорил кто-то из выдающихся полководцев: ни один план не выдерживает встречи с противником. Однако возразить Саше и «цыганскому графу» мне было сейчас нечего – их план казался безупречным.

– Если захватим Лимма… – проговорил Саша и осекся, подбирая нужные слова.

– Отдать его Вишняку? – я произнесла вслух возникший у Гриднева вопрос. – Вот когда захватим, тогда и решим.

Саша и «граф» не возражали. Я взяла в руки гитару, лежавшую рядом со мной. Когда-то училась играть, но дальше нескольких «блатных» аккордов дело не пошло. Я стала перебирать струны, и у меня получилось какое-то подобие «цыганско-графской» музыки.

– Неплохо, – оценил мои скромные музыкальные данные Валера. – Но чуть-чуть ритмичнее, чуть уверенней.

– Ты что, в музыкальной школе учился? – отложив гитару, спросила я.

– Да нет, в подъездах слушал, как ребята играют, потом сам научился.

Научился неплохо, но сейчас, перед спецмероприятием, Валеру лучше не перехваливать. А то появится риск потери самоконтроля и трезвой оценки ситуации.

Помню свою первую командировку с приставкой «спец». Восточная страна, российское посольство. Я и еще несколько сотрудников СВР прибыли туда в связи с тем, что у данного государства серьезно обострились отношения с соседней страной. В первый же вечер моего пребывания в посольстве я узнала, что такое «воздушная тревога». Самое смешное, что многие посольские, включая коменданта и офицера безопасности, после ее объявления отправились на крышу. И все соседние с посольскими крыши зданий были забиты людьми. Противник бомбил лишь военные объекты в дальних пригородах столицы, поэтому зрелище было почти безопасным и очень впечатляющим. Крыши домов плоские, специально для прогулок предназначенные. А на следующее утро по линии ГРУ поступило секретное сообщение – сопредельная сторона готовит «ракетные обстрелы», вот-вот начнется операция «война городов». И тем же вечером на жилые кварталы упала первая ракета. Далее ракетные обстрелы стали накрывать столицу с ужасающей регулярностью. Желания забираться на крышу и лицезреть бомбардировки более ни у кого не возникало. Враждебная сторона запускала ракеты с точностью до секунды. Самое смешное, что этому их когда-то обучали советские специалисты по линии международного военного сотрудничества. И вот получалась такая картина. Подлетное время ракеты составляло ровно шесть минут. Представьте себе, когда ракеты взрываются в 9.06, потом в 9.36, в 10.06 и т. д., причем по нескольку и одновременно в разных районах столицы. От нас же, сотрудников посольства, дипломатов, разведчиков, ровным счетом ничего не зависело. Отношение же в городе к русским резко изменилось – на столицу падали ракеты советского производства (если не изменяет память – СКАД-10)! Продали когда-то воинственной «братской стране», а «братья» СКАДы наши еще и модернизировали, уменьшив боезаряд и таким образом увеличив дальность полета. Ракетные обстрелы становились все кошмарней и кошмарней, поэтому ненависть местного населения к русским с их «долбаными» ракетами была понятной. Только мы-то, посольские работники, точно так же под ракетными обстрелами ежились, как и жители столицы. На третий день обстрелов погиб один из дипработников, отлучившийся за покупками в город и попавший под взрыв. С того момента в город сотрудники посольства выходить перестали. Разве что в самых исключительных случаях и по разрешению офицера безопасности. И тут поступила еще одна секретная депеша. Местные спецслужбы готовят в отношении нас (российского посольства) провокацию. Якобы экстремистские силы стихийно организуют налет на посольство. Громят его под видом «народного гнева», но при этом разживаются некоторыми секретными дипломатическими документами. На следующий день была запланирована «мирная демонстрация» у российского посольства в знак протеста против ракетных обстрелов. Местные спецслужбы пришли к выводу, что лучшего времени и, самое главное, повода (!!!) прорваться на территорию посольства и добраться до наших секретов у них не представится. Мы в свою очередь стали готовиться. В день нападения, ранним утром, вывезли всех женщин и детей в надежные места за пределы города и в посольства дружественных России стран. Затем сожгли некоторое количество всякого рода секретных бумаг и еще большую часть подготовили к сожжению. Это были наиболее «опасные» с точки зрения дальнейших межгосударственных отношений документы. Все они хранились на особо режимном объекте посольства, где всегда находится подобная секретная документация. Вне всяких сомнений, «погромщики» первым делом попытаются захватить именно этот объект. Далее закрыли, заколотили и заварили сваркой все, что можно было заварить. Двери, калитки, люки. Привели в рабочее состояние все пожарные гидранты, мотопомпы, а также садовый поливальный агрегат. Сформировали «пожарную команду» на случай поджогов. Потом пришло время распределения постов по всему периметру посольства, который составлял несколько гектаров. Каждый пост был оснащен рациями, касками (их мало было, пришлось мотошлемы использовать) и бронежилетами. Создали несколько мобильных групп на посольских машинах. Собак, имеющихся у охранников посольства, убрали совсем. Против озверелой толпы, предположительно не одной тысячи «возмущенных», караульные псы бесполезны. О применении оружия с нашей стороны не могло быть и речи: против такой человеческой массы оно станет только катализатором агрессивности. В любой подобной толпе обязательно имеется огнестрельное оружие, и нужен только повод для его применения. И мы не имеем права такого повода давать. Задействованы были все, не только охранники, комендатура и мы, сотрудники СВР. Плечом к плечу с нами встали посольские повара, водители и даже рабочие, приехавшие делать капитальный ремонт консульского помещения. Подготовившись, мы стали ждать, и это томительное ожидание продолжалось часа четыре. К 12.00, как предполагалось, никто из «протестующих» не собрался. Бардак, как я тогда поняла, не только у нас, он, по большому счету, везде. Вскоре появились усиленные наряды местной полиции. Их начальник с жаром и пылом уверял нашего коменданта, что посольству ничего не грозит. Я между тем в который раз пересчитывала медикаменты, лежащие в моей спортивной сумке. Мне была отведена роль медицинской сестры, ибо кое-какую подготовку в учебном центре я получила. И вот, наконец, где-то около трех часов дня издали послышался нарастающий гул огромной, двигающейся в нашу сторону толпы. Сразу же забегали полицейские, подогнали и установили у наших ворот свои автобусы. Оказалось, что колонна при приближении к посольству изменила ранее выбранный маршрут движения. Она пошла не между нашим и находящимся по соседству английским посольством, вдоль заборов, теряя по ходу инерцию движения и таранные свойства. Все пошло совсем наоборот, по самому худшему варианту. С широкой улицы агрессивная человеческая масса свернула на узкую, прямо упирающуюся в ворота нашего посольского КПП. И, как вода в теснине (что свойственно любой толпе), стала резко ускоряться. Организаторы знали, что делали, видимо, имея на этот счет солидный опыт. На подходе толпа разогналась до максимума, полицейских и их машины тут же точно ветром сдуло. Видимо, и это было оговорено заранее. Удар массы «демонстрантов» в посольские ворота оказался такой силы, что даже подпирающая их толстая металлическая балка погнулась, но сами ворота каким-то чудом устояли. Мы все отлично понимали, что даже при нашей спецподготовке толпа в несколько тысяч человек просто размажет нас по асфальту. И все, что мы можем сейчас, – это не дать этой толпе провести ту «операцию» слишком дешево…

Первый таран не прошел, ворота устояли. Тогда более десятка молодых людей рванулись перелезать через ограду. Таким образом они не больше и не меньше нагло нарушали государственную границу, но их это не сильно заботило. Оказавшись на нашей территории, эти отморозки готовы были броситься на нас. Однако, увидев, что наши не отступили, напротив, сами двинулись наперез уже не очень многочисленной толпе, молодчики очень быстро передумали. Они перепрыгнули обратно за забор и тут же растворились в «протестующих народных массах». Возможно, получили такой приказ по специальной связи. И как только они исчезли, нас стали забрасывать бутылками с зажигательной смесью. А также булыжными плитами, которыми были вымощены все местные улицы. Бросали профессионально, тут ничего не скажешь, и если бы не пуленепробиваемое стекло нашего КПП, то… Даже думать, что тогда было бы, теперь не хочется. На нашей территории росло несколько сосен, которые от брошенных «зажигалок» вспыхнули, точно свечки. Тут-то нам и пригодились пожарные мотопомпы, с помощью которых достаточно быстро затушили пожар. Толпа за оградой начала крикливо-истеричный митинг, и их немного охладили струи воды из поливального агрегата. Тут появились хорошо экипированные полицейские силы и весьма профессионально оттеснили толпу от забора. Полагаю, кто-то «сверху» дал такую команду, решив вовремя свернуть неудавшуюся операцию.

Ущерба как такового от нападения не было. Как пошутил один из посольских, «так быстро все потушили, что и списывать нечего». Однако шутить таким образом было рано. Глубокой ночью возле здания посольства прогремел мощный взрыв. Сперва со звоном посыпались стекла, заходил ходуном пол, и тут же погас свет. Многие подумали, что в посольство угодила «родная» ракета, но быстро включился блок аварийного питания, паника, возникшая в темноте, прекратилась. С утра начали приводить в порядок здание – в нем были выбиты все окна. Местные власти после взрыва сказали, дескать, что вы хотите, СКАД – «ваша» ракета! Прилетела и разорвалась рядом с «родным посольством». Мы же вместе с внутренней контрразведкой пришли к выводу, что, скорее всего, кем-то ловким была подорвана одна из неразорвавшихся ракет (а таковых хватало) в качестве мести за то, что не удалось прорваться в посольство днем. Это было лишь предположение, но при сопоставлении с другой оперативной информацией оно подтвердилось.

Вот таким образом я получила «боевое крещение». Много всего было после него, но ракетами, да еще «родного» производства, меня больше ни разу не обстреливали.

Я не была бы офицером группы специальных операций, если бы не захватила с собой пару-другую миниатюрных прослушивающих устройств и мини-видеокамеру. Таким образом, машина вместе со мной осталась в лесу, за километр от «Охотничьего замка», а Саша Гриднев и Валериу Мэджи отправились развлекать знатную охотничью публику. Без колонок, усилителей, всего лишь с гитарой и бубном. Прослушивающее устройство Гриднев закрепил на шляпе, и я теперь имела возможность слушать прямую трансляцию концерта. Моим ушам не позавидуешь: Саша не только громко бьет в бубен, но еще и подпевает «графу». И стоит почти рядом с ним. Мне же приходится выслушивать почти весь их репертуар, бедные мои барабанные перепонки. Сидя в машине, я изучала нарисованную Сашей схему внутреннего обустройства «Охотничьего замка». Все-таки он изобразил ее весьма приблизительно. Я должна была проникнуть в замок со стороны кухни, точнее, с ее служебного входа – такой специальный подъезд, куда завозят продукты. Охраны, по словам Саши, там нет. Столкнуться с Лиммом вероятность ничтожная. Что ж, зайду со стороны кухни, тем более она рядом с ресторанным залом, где сейчас началось выступление графа Мэджи.

– Я очень рад видеть ваши счастливые лица! – услышала я в наушниках графский голос. – И буду петь для вас, чтобы счастье не покидало ваших лиц!

Дурная пошлая фраза, но с ее помощью Валера передал мне, что Лимм находится среди слушателей.

– Я люблю цифру пять, а мой друг цифру три, ну в крайнем случае два с половиной, – продолжил болтовню Валера.

Теперь я знала, что от Лимма до площадки выступающих не менее пяти метров, а от выхода из ресторанного зала три или два с половиной, то есть совсем близко.

– Теперь песня о цифрах и совпадениях, о числах любимых и числах коварных…

Эта фраза лично мне не говорила ничего, после нее и в самом деле зазвучала песня о цифрах и числах. В моих бедных ушах застучал бешеный Валеркин ритм, «песня о числах» была очень энергичной.

– Теперь немного лирики…

Эта фраза означала, что действовать мне предстоит не ранее чем минут через двадцать, а то и полчаса. Что ж, немного расслаблюсь, хотя под аккомпанемент «прямой трансляции» это дело непростое. Тем более «лирика» у графа Мэджи была весьма специфическая. Песня называлась «перед брачной ночью» и исполнялась на русском языке, что для цыганского дуэта было большой редкостью. И слова эти были вот такие:

Затем шел припев, еще более энергичный и хамский:

Это самое злосчастное «ЕЩЕ» выкривала вся публика, возможно даже господин Лимм. Данная песня была явным хитом графа. Но мне она не нравилась. Уж слишком била она по моим бедным маленьким ушкам. Хотя дальше зазвучали вполне актуальные слова:

Нет, песенка на редкость хамская. В.И. Ульянова-Ленина еще никто Вовкой не называл. И вновь припев про «секс дело славное», исполняемый всеми людьми доброй воли, присутствующими на концерте графа Мэджи. Далее шел куплет про то, как «надо четко поставить цель, чтобы первая ночь не стала последней, чтобы катер твой не сел на мель…», вообще ерунда какая-то, не поклонница я цыганских графьев. Лучше пусть он поет на своем псевдоцыганском языке…

Я взяла себя в руки, и мне удалось отключиться от «прямой трансляции» и не вникать в поэтические и музыкальные обороты Валеры Касаткина, придумавшего себе какой-то нелепый псевдоним… Если нам удастся взять Лимма (да еще, как задумал Саша, вместе с его ноутбуком!), то прямой смысл отдать его Вишняку. Потому что тот раскроет мне имя (точнее, подарит фотографию) того, кто погубил нашу группу. И я верила Вишняку. Два мерзавца схватились между собой, такое не редкость. И Вишняк в данной ситуации куда менее опасен, чем Лимм… Ведь на Лимма работает изменник из управления спецопераций; я даже предположить не могу: кто это?

Итак – наша спецгруппа. Вновь каждый перед глазами, точно мы вновь на спортивной базе перед очередной командировкой. Игорь Климов – командир. Пару раз видела его в форме, но ему больше идут гражданские костюмы. На Джеймса Бонда не похож, пожалуй, посимпатичнее всех Бондов, вместе взятых, будет. Как и я, только намного раньше, окончил военный институт иностранных языков, начинал с Афганистана. Денис Артемов, он же Дэниэл. Майор СВР, немногословный, флегматичный, без чувства юмора. При этом профессиональный подрывник. Дракон, он же капитан Андрей Родионов, рукопашник, мастер нескольких костоломных систем. Отлично знал язык, из семьи дипломатов, в детстве подолгу жил в различных странах мира, где и начал заниматься боевыми единоборствами. Дмитрий Красавин, старший лейтенант СВР, самый молодой, но достаточно перспективный сотрудник. Срочную службу служил в спецназе пограничных войск. Владимир Орлов, он же Ординатор. Военный медик, имел знакомство с ядами различного действия, также специалист и в области противоядия, всегда имеет при себе миниатюрные, замаскированные под одеждой ампулы и с тем, и с другим. Нина Севергина, капитан СВР. Эту девочку мне жаль больше всех. Во-первых, она пыталась сопротивляться и даже сбила мотоциклом одного из атакующих, во-вторых, ее застрелили на моих глазах, в-третьих, я, как более старшая по званию и возрасту, всегда опекала Нину. Хорошенькая такая девочка была. Помнится, отличилась во время операции по захвату одного из чеченских террористов, совершившего ряд взрывов на территории России. Этот Ахмед скрывался в одной из стран бывшего соцлагеря. Имел очень надежную охрану, лишний раз в публичных местах не показывался. Зато имел слабость до публичных девиц и постоянно их менял. Именно на этом мы решили его поймать. Нина, как самая молодая и красивая (я скромно сама отвела себе второе место), в качестве проститутки отправилась к Ахмеду, в его охраняемую резиденцию. Там она ухитрилась с помощью ампул, подготовленных Ординатором, усыпить всю охрану и впустить в особняк группу захвата. Ахмед и вскрикнуть не успел, как был скручен Игорем и Денисом. Позже близ границы полиция обнаружила труп Ахмеда. На тот период в России был проведен целый ряд террористических актов, погибло много детей, ни в чем не повинного местного населения. Мы не хотели убивать Ахмеда, но тайно переправить его через границу нам не удалось. Поэтому Игорь, как командир группы, лично вынес ему смертный приговор. Это не совсем законно, но тогда на территории нашей Родины шла самая настоящая террористическая война, а на ней законы мирного времени не действуют. К слову сказать, после ликвидации Ахмеда террористическая волна в России заметно пошла на убыль… Нет, представить себе предателя в наших рядах я не могла.

Что еще можно вспомнить о нашем трагическом провале? Моя память сохранила всего два настораживающих события. Во-первых, грабители, от которых меня спас Канторов. Но тут был скорее мой просчет, я сама дала маху, а напавшие на меня были заурядными уголовниками, шпаной. Простое совпадение, ничего другого мне в голову не приходило. Ну а во-вторых… Во-вторых, блондинка, которую я не пустила в дамскую комнату гольф-клуба «Белая лошадь». Чем она запомнилась? Ранее мы не встречались, у меня отличная профессиональная память на лица. Что можно было о ней вспомнить? Крупная, предрасположенная к полноте, глаза маленькие, светлые. Немка или датчанка, английский явно не ее родной язык. Что в ней было необычного, особенного? Ведь что-то меня в ней зацепило, заставило запомнить внешность? Красавицей не назовешь, а симпатичной можно. Ну, начнем по порядку, разумеется с «зеркал души». Глаза запомнились? Нет, не сами глаза, у той блондинки они были ничем не примечательные, маленькие, серые, а вот их взгляд запомнился. Умный, проницательный. Пожалуй, даже настороженный. На праздно отдыхающую дамочку блондинка похожа не была. Она работала на Лимма или на Германа?! Тьфу, гадание на кофейной гуще. Начинаю подозревать первых встречных. Тем не менее глаза и взгляд первого встречного в моей памяти так просто-запросто не зафиксировались бы.

Валера тем временем пел песню о дедушке, любящем стрельбу из маузера. Перевод я поняла лишь потому, что в песне было целых два русских слова «дедушка» и «маузер», хотя последнее, впрочем, не очень русское. Зачем я вообще всем этим занимаюсь? Это был мой вопрос Господу Богу. Влезла в откровенно мужские дела, трепыхаюсь теперь, как лягушка в сметане. Впрочем, лягушка потрепыхалась и масло из сметаны сбила. Вот, стало быть, что мне ответил Господь Бог. Песня о дедушке заканчивалась тем, что граф Мэджи весьма мастерски имитировал свист пуль и выстрелы, Саша же изображал стрельбу с помощью бубна, и это у него получалось не менее мастерски. Песня закончилась, и послышались бурные, продолжительные аплодисменты, которые показались моим ушам настоящей ружейной канонадой. И после того как она смолкла, я услышала в наушниках долгожданную фразу:

– Маленький перерыв, друзья мои! Граф Мэджи желает смочить горло «огненной водицей»!

Я получила сигнал к действию. И тут же достала зажигалку, с помощью которой подожгла клочок бумажки, на которой была схема замка. Мне предстояло начать процесс «сбивки сметаны в масло».