– Тихо, уважаемая, – слышу я властный шепот в самое ухо.

Точно из-под земли появляется второй мужчина, такой же высокий, по-спортивному поджарый, и начинает ощупывать меня на предмет оружия.

– Ничего нет, – через пару секунд сообщает он первому на ломаном английском.

– И замечательно, – произносит первый и чуть ослабляет хватку. – Давно, милая, здесь трудишься?

– Что вы хотите? – только и остается ответить мне.

– Не привлекая внимания, пойдешь вниз вместе с ним. – Первый кивнул в сторону второго. – Выйдешь во двор, сядешь в указанную машину. Не вздумай поднимать шум.

С этими словами первый убирает пистолет и исчезает. То ли должен кого-то лично предупредить, то ли как-то прикрыть второго. Тот же в свою очередь демонстрирует мне собственное оружие – небольшой пятизарядный пистолет, такие имеются на вооружении у местных спецслужб. Стреляет он почти бесшумно, просто раздается не очень громкий хлопок. Я молча двигаюсь по коридору в сторону лестницы. Ехать со мной на лифте этот второй не решается, да и этажа-то всего два. Мой провожатый один, что немного странно для местной контрразведки. Уж если кого-то решили взять, то на одного человека должно приходиться как минимум трое. Иначе может произойти то, что и происходит с моим провожатым. Попадать в местную полицию, тем более в контрразведку, никак не входило в мои жизненные планы. Поэтому, не доходя пяти-семи шагов до лестницы, я чуть замедляю шаг, делаю вид, что споткнулась. Мой провожатый не успевает остановиться, и его правая нога оказывается чуть впереди меня. И я тут же подцепляю эту ногу и провожу отработанную подсечку. Провожатый падает, но успевает вскинуть опущенный пистолет. Бью его другим отработанным приемом – ребром ладони по кисти руки, и оружие отлетает в угол. Я бросаюсь к дверям, ведущим на лестницу, но тут же сталкиваюсь с медсестрой, одетой точь-в-точь как я. Она отшатывается в сторону, я пробегаю мимо нее, но она в свою очередь проводит со мной тот же прием, что помог мне десять секунд назад избавиться от провожатого. Пропустив меня чуть вперед, грамотно выполненным движением медсестра подсекает мои ноги. Я не удерживаю равновесия, а медсестра тут же садится мне на спину и выкручивает правую руку. Девица владела приемами задержания ничуть не хуже меня. И тут же я получаю тычок в лицо. Провожатый быстро пришел в себя и прибыл на помощь своей боевой подруге.

– Сука, б… – слышу я родную русскую речь, и мне в лицо вторично впечатывается тяжелый мужской башмак.

Меня поднимают на ноги, медсестра выкручивает мне правую руку с такой силой, что я с трудом сдерживаю стон.

– Тебе же сказали – шум не поднимать! – шипит мой провожатый, вновь переходя на ломаный английский. – Застрелю, если еще раз дернешься!

После этих слов медсестра бьет меня ребром ладони в область поясницы. Тренированная девица, ничего не скажешь. Мне очень больно, но я вновь сдерживаюсь.

– Спускаемся вниз, выходим во двор, садимся в машину! – Мне в лицо продолжается шипение на ломаном английском. – Отпусти ее!

Медсестра отпускает мою руку, изображает на круглой пухлощекой физиономии подобие улыбки.

– Быстро! – торопит меня провожатый.

Девушка, точно лучшая подруга, берет меня под руку, и мы спускаемся вниз. Вооруженный мужчина следует за нами. Вот мы выходим из здания госпиталя, медсестра, ни говоря ни слова, ведет меня к австостоянке. Сейчас меня посадят в машину и увезут. Но тут происходит вещь, не предвиденная моими провожатыми. На полной скорости на стоянку въезжает пацан лет четырнадцати на скутере. Он тормозит в полутора шагах от нас и ошарашивает вопросом:

– Девчонки, прокатиться не хотите?

Пацан явно перебрал энергетического коктейля, а возможно, и кое-чего покрепче. И очень хочет почувствовать себя крутым мачо.

– Хотим, – тут же откликаюсь я.

Медсестра сдавливает мне руку, нестандартная ситуация притупляет ее бдительность, она хочет взять мою конечность на болевой прием, сковать мои движения, а потом с помощью матерящегося по-русски сообщника затолкать в машину. И забывает про мои ноги. Пацан подруливает к нам вплотную, видимо, желая уместить нас обеих на багажнике, и в этот момент я бью мою охранницу ногой по колену. Болезненный удар заставляет медсестру вскрикнуть, я тут же высвобождаю руку и прыгаю на багажник. С пацаном я обхожусь крайне невежливо, однако иного выхода у меня нет, поэтому сильно бью его по уху, и он падает с сиденья прямо в объятия бросившегося вслед за мной мужчины. Я же врубаю скорость.

Ездить на скутере меня научила двенадцатилетняя племянница, не проходит и минуты, как я уже мчусь по шоссе. Как на грех ни одного поворота, между тем в зеркальце заднего обзора я вижу машину преследователей. Свернуть некуда, бросать скутер нельзя. Вдоль шоссе негустой лес, низенькие кустарники, в такой «зелени» не скроешься. Машина очень быстро догоняет меня. И прижимает к обочине. Прижимает, точно танк велосипедиста. Мне приходится затормозить, от резкой остановки не удерживаюсь в седле и падаю на асфальт. Падать меня, по счастью, научили. Как и прыгать с поезда, и с трехметровой высоты, не ломая и не вывертывая конечностей. Руки-ноги-голова в порядке, я готова подняться, но мне этого сделать не дают.

– Когда говорят – не шуми, надо слушаться! – вновь слышу я ломаный английский после того, как получаю удар в живот.

Медсестра, несмотря на травмированное колено, быстро пришла в боевую форму. И вновь заламывает мне руки. Со стороны госпиталя подъезжает и тормозит еще один автомобиль. Из него выскакивают еще двое, медсестра передает меня им, предупредив, чтобы не расслаблялись. Мне же не остается ничего другого, как оказаться на заднем сиденье подъехавшей машины. С двух сторон меня сплющили пахнущие потом здоровенные жлобы. Более никто не матерится и вообще не говорит по-русски. Самый «разговорчивый» оказывается в соседней машине. Интересно, много ли в здешней контрразведке оперативников, столь грамотно владеющих русским матом?

– Ребята, вы откуда? – этот вопрос я задаю на русском языке.

– Сейчас узнаешь, – опять же на чистом русском отвечает мне один из жлобов.

Что ж, кое-что я уже узнала. Меня повязала не контрразведка и не полиция. Меня скрутили соотечественники. Причем, судя по всему, умыкнули прямо из-под носа у местной спецслужбы.

Меня доставили в двухэтажный особняк с высоченным забором, из-за которого виднелась лишь крыша, отделанная мрачного цвета черепицей. При входе – охрана, дюжие мужики в армейских куртках. Меня провели по коридору и распахнули передо мною дверь, ведущую в кабинет.

– Проходите и чувствуйте себя как дома, – услышала я вежливую русскую речь.

Дверь за моей спиной захлопнулась, и я увидела хозяина кабинета. Мощная фигура, редеюще-седая шевелюра, глубоко посаженные пронизывающие глаза, шрам над левой бровью. Передо мной восседал не кто иной, как Герман Вишняк. Которого я знала как полковника Умара и чей труп видела уже дважды. Один раз в детском санатории после штурма, второй – около гольф-клуба «Белая лошадь».

– Вот это встреча! Я думал, девушка, ты после той истории или уволилась, или уже в полковники вышла.

Герман Вишняк тоже узнал меня и не собирался скрывать этого. Хотя видел всего один раз, когда я привезла деньги в захваченный санаторий.

– Простите, не могу сказать, что сильно рада встрече, – отозвалась я, присаживаясь в предложенное Вишняком кресло. – А вы ухитрились дважды воскреснуть из мертвых…

– Да, – кивнул лысеюще-седеющей головой Герман. – Надо будет, воскресну и трижды, и четырежды. Надеюсь, ты понимаешь, что я не за просто так притащил тебя сюда, вытащив из-под носа у контрразведки и полицейских. Цени, девушка!

Я оказалась права, у Германа довольно-таки профессиональная боевая структура.

– Давайте на «вы», мне не очень приятно, когда со мной как с публичной девкой, – проговорила я.

– Конечно, будем на «вы», меня зовут Герман Григорьевич, а ваше имя?

– Инга Валентиновна, можно без отчества, – произнесла я, отметив, что выследить меня воскресший Вишняк сумел, узнать узнал, а вот имя мое ему неизвестно.

– Так вот, Инга без отчества. Обстоятельства жизни сложились таким образом, что мы с вами на некоторое время становимся союзниками. Мне нужна ваша помощь, вам в скором времени понадобится моя.

– А если я откажусь?

Союз с подобным «беспредельщиком» не мог сулить ничего хорошего.

– Тогда, Инга, я лично перережу тебе глотку. Одним из этих ножей. – Герман кивнул на коллекцию холодного оружия, развешанную на огромном ковре и украшающую стену его кабинета.

Я подумала, что, если мне удастся дотянуться до коллекционного оружия, Герман Григорьевич в третий раз вряд ли воскреснет. Но вслух произношу следующее:

– А почему вы решили пригласить меня в союзники?

– Потому, Инга, что мы с тобой… Простите, с вами, в одинаковом положении. Вас предали и меня предали. Для вашей жизни и свободы есть реальная угроза, у меня та же ситуация. Вы знаете, кто такой Ричард Лимм?

– Нет, – честно ответила я. – Точнее, слышала, что это коммерсант из Лондона, но это ведь не так?

– Разумеется, – кивнул Герман. – Дело в том, что я тоже не знаю, кто такой Лимм, но очень хочу это узнать.

– А почему вы живете не в Лондоне, а здесь? – спросила я.

– Как вы понимаете, для окружающего мира, кроме нескольких посвященных, я мертв. Здесь у меня временное убежище.

– И для Лимма вы мертвы?

– Для него в первую очередь. Это мой враг, который подстроил мою гибель. А также гибель ваших сослуживцев, Инга. Таким образом, враг у нас общий.

Я на некоторое время задумалась. Похоже, сейчас Вишняк говорит правду. Он на какое-то время переиграл Лимма, подставил тому своего двойника, как тогда в санатории во время штурма, залег на дно. А Лимм, похоже, хочет прибрать к рукам организацию покойного Заславского, главным образом счета и финансовые структуры. Герман Григорьевич же их за просто так отдавать не собирается. И в этот момент его «личная контрразведка» выходит на меня. Значит, Вишняк имел и имеет информацию о спецгруппе, располагает моими фотографиями. В госпиталь он исхитрился внедрить своих людей, заставил запомнить мое фотоизображение, и, как только я появилась в больничных стенах, меня немедленно схватили и доставили пред его глубоко посаженные звериные очи. Откуда Вишняк так хорошо информирован? Засада в госпитале была устроена им не случайно. Он понимал, что раненого офицера СВР (хоть и названного «русским гангстером») наверняка придут навестить. Либо коллеги, либо люди Лимма. Что ж, теперь моя задача выяснить, откуда господин Вишняк столь хорошо информирован.

– Я согласна на союз, но только на короткое время, – проговорила я после долгой паузы. – Я помогаю вам в поисках Лимма и организации, которую он представляет, но, как только нахожу его, каждый начинает играть сам за себя.

– Как сочтете нужным, – мне нужен Лимм и те, кто отдал приказ о моей ликвидации. Что ж, давайте обо всем по порядку. Не буду от вас скрывать, это я убил моего бывшего шефа господина Заславского, – произнес Вишняк, демонстрируя таким образом свою искренность и открытость. – И знаете почему?

– Вам хотелось занять его место и получить доступ к капиталам Заславского, – произнесла в ответ я.

– Да, – кивнул Вишняк. – Но не только это. Мне сильно не нравилось, что Заславский одержим идеей как можно больше навредить России. Вам, наверное, странно слышать это от меня?

Еще бы! Человек, захватывающий в заложники женщин и детей, грабящий и вывозящий из России немалые материальные ценности, оказывается, по-своему любит Родину и желает ей блага?! Однако объяснение такого «патриотизма» я получила тут же.

– Дело в том, – не получив от меня ответа, продолжил Вишняк, – что по заданию Заславского я наладил в Европе очень неплохой бизнес – производство и сбыт наркотиков. Заславскому нужны были немалые средства, и наркобизнес неплохо кормил и его и меня. Причем настолько неплохо, что на определенном этапе я понял, что наркобизнес куда перспективней политики. И безопасней. Власть в России с помощью наркобизнеса не возьмешь, но нужна она мне, эта власть?! А для Заславского это было основной идеей. Он превратился в маньяка, готов был все взорвать и порушить в России. Я высказал ему свои возражения, и он очень зло посмотрел на меня. Вечером этого же дня Заславского не стало. Я же к тому времени уже способен был управлять финансами, которыми подпитывалась организация, созданная Заславским, на мне замыкались все доходы от наркотиков, и, главное, я был руководителем службы безопасности господина Заславского.

Произнес все это Вишняк на редкость спокойным доброжелательным тоном. С таким голосом диктором на центральном телевидении мог бы стать. Вообще, в нем видна была порода – хорошо образованный, знающий языки и правила хорошего тона господин. Но при этом бандит и убийца, и об этом ни на секунду нельзя забывать.

– Значит, вы были противником каких-либо политических акций на территории России? – не удержалась я от уточнения.

– Повторяю, мой бизнес – наркотики. Мне в России нужна стабильность, нужны богатенькие клиенты-покупатели из обеспеченных семеек. Нужны клубы, где сбывается наша продукция, нужна пропаганда. В условиях нестабильности есть риск потерять весь рынок. Такие твари, как Заславский и этот Лимм, хотят взорвать Россию. Мне с ними не по пути.

Для Вишняка Россия всего лишь «рынок сбыта». Очень большой и прибыльный.

– Так вот, организация Заславского была замаскирована под благотворительный правозащитный фонд «Сопричастность». Он любил давать интервью о том, что готов быть сопричастным к любой беде и несправедливости, в какой бы части света она ни происходила. Иногда даже посылал какую-то гуманитарную хрень голодающим африканцам и косовским албанцам. После смерти Заславского я возглавил эту самую «Сопричастность» и очень неплохо наладил дело. Но тут странным образом погибли два моих ведущих финансиста, потом было организовано покушение на моего начальника службы безопасности, я стал получать угрозы.

– А после появился Лимм и предложил передать организацию, то бишь фонд «Сопричастность», под его руководство? – спросила я.

– Да, все было именно так. Главным образом Лимм требовал банковские коды, чтобы с их помощью получить доступ к капиталам Заславского. И я согласился. Очень, знаете ли, неприятно, когда постоянно чувствуешь, что твое лицо в чьем-то прицеле. Я действительно передал Лимму часть кодов к европейским банкам. Точнее, не я, а мой двойник. Кое-что моя служба умеет. А Лимм взял и уничтожил меня. Точнее, использовал для этой цели вас, Инга. И ваших погибших коллег.

– Как ни прискорбно, Инга Валентиновна, но вы оказались разменной пешкой.

Эти слова я услышала за своей спиной. Обернувшись, увидела плотного южанина среднего роста с проницательным взглядом больших темных глаз, седыми усами и загорелой лысиной. На вид ему было лет шестьдесят, и я безошибочно угадала в нем отставного коллегу.

– Познакомьтесь, – кивнул Вишняк в сторону южанина. – Это Рустам, начальник моей службы безопасности, разведки и контрразведки в одном лице. Когда-то служил в ПГУ КГБ СССР.

– Прошу прощения, я не очень деликатно возник у вас за спиной. Вы ведь этого не любите? – улыбнулся Рустам.

– Ничего страшного, очень приятно познакомиться, – только и произнесла я.

Теперь понятно, откуда Герман Григорьевич столь хорошо обо всем осведомлен. Бывших чекистов не бывает. Уволенный в конце девяностых из КГБ Рустам волею судьбы оказался на службе у Заславского с Вишняком. И сумел наладить отличную систему разведки и контрразведки. Отличный силовой блок (тело до сих пор болит, долго еще буду вспоминать «медсестру»). Своя служба наружного наблюдения, свои аналитики, наверняка имеются снайперы и подрывники.

– Так вот, Инга, повторю эту неприятную для вас фразу – ваших офицеров и лично вас использовали для того, чтобы, во-первых, уничтожить Германа Григорьевича, во-вторых, свалить все на длинную кровавую руку Москвы, в-третьих, нанести удар по управлению спецопераций СВР. Если уничтожают целую группу спецназа из этого управления, то оно подлежит немедленной реорганизации. Если я правильно просчитал ситуацию, то кое-кому очень не понравилось, что СВР вышла на Лимма и готовила операцию по его захвату. Этот кто-то наверняка сидит в Москве и покровительствует Лимму. Вас элементарно подставили… Хотите узнать, как мы с Германом Григорьевичем узнали о вашем существовании? – неожиданно спросил Рустам.

– О существовании спецгруппы и о том, с какой миссией мы прибыли? – уточнила я.

Да, мне очень хотелось бы узнать это. А заодно и побольше об этом Рустаме.

– Отвечаю, – улыбнулся в седые усы Рустам. – Ваш коллега, находящийся, судя по всему, на нелегальном положении, стал проявлять повышенный интерес к фонду «Сопричастность». Я вовремя вычислил его и подставил ему своего верного человека. Женщину. Он, агент ваш, частенько в кафе, что через дорогу от фонда, заходил и с сотрудницами, там обедавшими, контакты искал. Летом на пляж, который опять же рядышком, зачастил. Вот я его с женщиной умной и словоохотливой и свел. Через нее слил вашему агенту кое-какую информацию, даже разрешил прослушку в кабинете Германа Григорьевича установить. Сам же стал готовить операцию по выведению господина Вишняка из игры, ставшей столь опасной для его жизни. Остальное вам известно. Была встреча Вишняка с Лиммом, была неудачная попытка вашего спецназа похитить их обоих. Лимм получил часть кодов к банковским средствам, на днях вступит в должность президента фонда «Сопричастность». Наша с вами общая задача – не дать ему этого сделать.

Получается, что Корсар подставился! Лопухнулся, причем самым чудовищным образом. И нас переиграли. Рустам переиграл, что ни говори, КГБ СССР – большая школа. Корсар ведь не мальчишка, а какая-то баба его обвела-обставила!

– Итак, что мы знаем о Ричарде Лимме? – вернулся Рустам к тому, с чего началась наша милая беседа.

– Ровным счетом ничего, – отозвался Герман. – Кроме того, что за ним стоят очень серьезные силы.

– А вот у Инги Валентиновны наверняка информации чуть больше, – вновь улыбнулся в усы Рустам. – Я это чувствую, не обманывайте моих надежд, Инга.

– Я знаю лишь, что Лимм наш соотечественник и, возможно, когда-то имел отношение к разведке Воздушно-десантных войск. И еще, возможно, сделал пластическую операцию. Если вы мне подскажете, где я в ближайшее время смогу найти Лимма, то я гарантирую больший объем информации.

Я сейчас много брала на себя, но что оставалось делать? Шепнет этот улыбчивый Рустам пару слов Герману Григорьевичу, мол, девка дура, жопа-ноги-глазки-губы есть, а с мозгами не очень. Тогда меня Вишняк уж точно живой отсюда не выпустит.

– Я скажу вам это. Охраняемый отель «Охотничий замок», в сорока восьми километрах от столицы, – проговорил Рустам.

– Еще мне нужна фотография «русского гангстера» из госпиталя.

– С этим сложнее, мои люди уже вызвали интерес у охраняющих его контрразведчиков, пришлось отозвать их из госпиталя. Но я что-нибудь постараюсь сделать.

– У меня к вам больше вопросов нет, – подвела итог встречи я. – Когда и где мы теперь встретимся?

О, как мне хотелось покинуть это «гостеприимное» место и больше никогда сюда не возвращаться.

– Послезавтра вечером, вот телефон, позвоните и сами назначите встречу, – отозвался Рустам и уже в который раз одарил меня своей обаятельной южной улыбкой.

Я молча взяла телефон, но вид у меня был достаточно удивленный, даже обескураженный.

– Вы удивлены? – спросил тут же Рустам. – Наверное, думаете, а не сбежать ли мне от этих коварных дядек? Так вот, вы никуда теперь от нас не сбежите! Хотя я не собираюсь приставлять к вам охрану и устраивать слежку.

– Тогда я, пожалуй, сбегу, – произнесла я в ответ, наблюдая за реакцией Рустама и его шефа.

– Нет, – покачал головой Рустам. – Вы никуда не сбежите, – твердо повторил он. – Ведь в случае, если вы окажете нам ценную помощь, вас ждет вознаграждение.

– И сколько вы мне заплатите? – поинтересовалась я.

– О деньгах договоримся позже, но я обещаю вам кое-что более ценное. Для вас, Инга Валентиновна. Если поможете нам в противостоянии с Лиммом, я назову вам имя вашего коллеги, который на него работает и который подставил под пули вас и ваших сослуживцев.

– Откуда вы знаете его имя? – переспросила я, и мне сразу же дико захотелось пить, от волнения, что называется, горло пересохло.

– Подлинное его имя мне не известно. Но я покажу вам его фотографию, вы ведь наверняка узнаете его.

– После моей «гибели» Рустам и его ребята из службы наблюдения видели Лимма с одним из конторских, – вернулся в разговор Герман Григорьевич. – Ну, с тем, кого накануне, как и меня, пулями изрешетили. И даже сфотографировали Лимма с этим парнем. Я покажу вам, Инга, этот снимок, но после того, как вы выясните все о Лимме и поможете мне его уничтожить.

– Герман, а не проще ли вам ликвидировать Лимма? Ну, если люди Рустама имеют о нем какую-то информацию, его можно выследить, найти хорошего стрелка…

– Мне дорог не столько сам Лимм, сколько те, кто стоит за ним. Потому что именно они приговорили меня, и я чудом остался жив. Я должен знать, кто объявил мне войну, а я понятия об этом не имею! Поможете мне выяснить это, я помогу вам с поиском предателя в ваших рядах, – подвел окончательный итог Герман.

После этих слов мы попрощались, мне было вызвано такси, я назвала адрес отеля. Всю дорогу я думала, что ситуация сложилась не самым худшим образом. Да, меня нанял законченный мерзавец и наркомафиози. Видимо, Рустам и его люди боятся Лимма, отслеживать его шаги кое-как могут, но в самое логово этого зверя не полезут ни за какие деньги. Мне же предстоит именно это самое. В награду, помимо денег, я получу имя предателя и убийцы моих боевых товарищей. А ведь, пожалуй, если бы я попала в полицию или контрразведку, было бы хуже. Оттуда меня уж точно не выпустили бы. А здесь… Возможны разные варианты, пока я на свободе! Это парадоксально, но сейчас законченный негодяй Вишняк – мой искренний союзник. Всем нужен Лимм. Все его видели, но при этом никто ничего о нем не знает…

Покойный Алексей Канторов знал.