Глава 5
Из динамика в уютном салоне темно-вишневого «Ниссана Тино» равнодушным голосом, которому так и не удалось придать должной озабоченности, вещал диктор:
«В ответ на ракетный обстрел своих южных районов Израиль нанес новый авиаудар по городу Бейт-Хануна в секторе Газа. Погибло одиннадцать мирных жителей и три боевика движения ХАМАС…
Нобелевский лауреат Роберт Уэйс в интервью Би-би-си высказался о генетической неполноценности коренных африканцев. Обвинения в расизме Уэйс категорически отверг, заявив, что не испытывает предвзятости ни к одному из народов на земле. Между тем его слова вызвали осуждение со стороны общественных и правозащитных организаций. В связи с этим ученый в четверг был лишен звания почетного доктора Оксфордского университета.
Новые очаги эпидемии свиного гриппа в южных провинциях Китая. По приблизительным подсчетам, скончалось более трехсот человек. Потери экономики стран Восточно-Азиатского региона, по самым скромным оценкам, уже составляют сотни миллионов евро».
Мор. Язвы. Падающие самолеты. Торнадо. Мир лихорадит между хаосом и созиданием. Но он все равно тяжело колдыбает вперед, в неизвестное будущее. Вот только в чьих оно руках, это самое будущее?
Русоволосый атлет, на вид лет тридцати пяти, одетый в модный синий плащ, накинутый на стандартный офисный серый костюм, встряхнул головой, отгоняя грустные, философские, но совершенно посторонние мысли. Пригладил ладонью пшеничные усы. Вытащил ключ из замка зажигания. И кивнул невысокому, с раскосыми глазами, человеку:
– Он подъезжает. Мне пора.
– Удачи.
– Она женщина капризная. Но благоволит к умелым.
Выйдя из машины, атлет перешел небольшую пешеходную площадь с обелиском, который подпирала аллегорическая античная скульптурная группа. На фоне достопримечательности фотографировались вездесущие японские туристы. Место было не слишком оживленное, а вечерами вообще сонное и пустынное. Здесь ютились старинные двух-, трехэтажные белые домишки девятнадцатого века с ювелирными лавочками и магазинчиками сувениров, бьющий фонтан. В общем, тихая, надменная, дряхлая Европа.
– Купи. Хорошая! – закричал вслед атлету низкорослый, похожий на забавного зверька или мелкого беса негр, разложивший на земле брезент с китайской бижутерией, галстуками, туфлями. Это чернокожее дитя джунглей – незаконный мигрант. Живет в подвале или под забором. Но ему здесь лучше, чем дома. Там никому не нужны туфли и галстуки. И он сам никому не нужен…
– Как-нибудь в другой раз, – махнул рукой атлет и прошел в распахнутые стеклянные двери скромного четырехэтажного отеля «Моцарт», над вывеской которого выстроились в ряд три звезды. И двинул к лифту, продемонстрировав ключ от номера привратнику.
Негр-торговец проводил атлета равнодушным взором и стал высматривать другого потенциального покупателя. Место он выбрал далеко не лучшее, но другие пастбищные луга давно заполнены такими же, как он, и биться с ними за место под солнцем пока он был не готов.
Около отеля остановился черный, лоснящийся, как лакированный отдраенный башмак, и длинный, как такса, представительский «Lincoln Town Car». Водитель распахнул дверцу. На асфальт ступил негр – на несведущий взгляд внешне как две капли воды похожий на скучающего торговца, только немного старше. На нем было серое, в полоску, распахнутое пальто, открывавшее серебристый костюм и желтый галстук. На ногах – зеленые ботинки крокодиловой кожи, на носу черные очки – в общем, выглядел он как светофор, или, в лучшем случае, рождественская елка, но хуже себя от этого не чувствовал. От него исходили волны осознания собственной значимости и откровенного самолюбования. Он чинно направился в сторону отеля «Моцарт». За ним следовали двое, при виде которых русский человек вспомнил бы старую блатную песню: «Жили-были два громилы». Первый – белый амбал, второй – чернокожий брат по разуму из разряда тропических горных горилл. Судя по виду и прикиду, они относились к сильно расплодившейся в последние годы по всему миру популяции телохранителей.
– Купи! Хорошая, дешевая, нужная! – с надеждой глядя на лощеного земляка, завопил заученно на ломаном английском мелкий торговец.
Владелец лимузина резко остановился, снял очки, злобно уставился на своего менее удачливого по жизни собрата. И размеренно начал цедить на распространенном на юге Черного континента языке камахари:
– Я бы тебя повесил на лиане. Ты бы сучил ногами и хрипел, пока не умер. Ты позоришь наш народ, который борется за лучшее будущее! Прислужник белых недочеловеков!
После чего нагнулся. Взял галстук. Набросил на шею оторопевшего соплеменника и стянул.
Выпучивший глаза торговец и не думал сопротивляться.
– Вамба прав. Из вас, бессовестных выродков, нужно набивать чучела и выставлять их напоказ! – Холеный негр отпустил галстук, смачно плюнул на выставленные товары и прошел в отель.
Торговец с рекордной скоростью свернул брезент с товаром и бегом устремился прочь. Его била нервная дрожь. Черная кожа посерела, что свидетельствовало о сильнейшем душевном волнении. В голове продолжали звенеть слова о Вамбе и чучелах. В способности президента набивать из своих подданных чучела он не сомневался. Поэтому год назад в трюме душного судна вместе с десятком таких же бедолаг он выбрался из Республики Макао, готовый на все – воровать, ночевать в канавах, питаться объедками, но только не жить на родине. Как же он был счастлив, оставив родные края. И вот теперь эта встреча. Он узнал своего земляка. Это был Куам Чонгве – помощник Вамбы по прессе и телевидению, его еще называют Длинным языком правителя Макао. Неужели эта встреча неспроста? Может, это духи играют с несчастным беженцем? Тень могущественного властителя Макао и здесь готова была накрыть его, жалкого и несчастного?!
По щекам торговца, от быстрого бега рухнувшего на землю под мостом, катились слезы, но он и не думал их стирать…
Между тем лощеный негр, который действительно являлся помощником президента Республики Макао по пропаганде Куамом Чонгве, поднялся в лифте на третий этаж и остановился перед дверью в триста одиннадцатый номер. Настроение у него было приподнятое. Здесь его ждала встреча – не первая и не последняя, но неизменно приятная, ко взаимному удовольствию договаривающихся сторон.
Чонгве толкнул незапертую дверь. Зашел в просторный номер люкс и застыл на пороге. Аарон мамонтовой тушей возвышался на диване и тяжело, сипяще, дышал, держа в громадной широкой лапе запотевший стакан с газированной водой. Рядом с ним в кожаном кресле сидел усатый атлет с открытым лицом и светлыми лучистыми глазами, но это не делало его менее подозрительным.
– Это непорядок, – заволновался Чонгве. Двое телохранителей за спиной, конечно, придавали ему уверенности, но все равно ситуация совершенно не нравилась. Она не укладывалась ни в какие правила. – Аарон, ты должен был приехать один.
– Это мой новый компаньон, – с грустью произнес старый толстый еврей, совершенно лысый, зато с густой курчавой порослью, пробивавшейся из горбатого носа. – Я неизвестно сколько еще продержусь в этом деле. Недалек тот час, когда бизнес тебе придется вести с ним, – он указал пальцем в сторону широко улыбнувшегося атлета.
– Ты меня огорчаешь, Аарон.
– Я сам огорчен, – вздохнул еврей, сгорбившийся от нелегкой ноши, которую тянет через тысячелетия его древний народ. – Но так получается. Так получается!
Чонгве его тон сильно не понравился.
– Ты принес обещанное, Куам? – с грустью спросил Аарон.
– Принес. – Чонгве отбросил сомнения, присел на остававшееся свободным кресло, щелкнул замками «дипломата» и извлек на свет божий синий бархатный мешочек. Высыпал на низкий журнальный столик россыпь алмазов. Необработанные, они не производили такого же впечатления, как хорошо ограненные бриллианты. Но специалисту было достаточно взглянуть на них, чтобы понять – товар хорош.
Старый еврей вытащил специальную золотую лупу эксперта-гемолога, подрагивающими пальцами начал ощупывать алмазы, смотреть их в свете яркой лампы. Каждый камень взвешивался на точнейших электронных весах. Перед Аароном лежал ноутбук, в который он тут же забивал данные, что-то калькулировал и удовлетворенно покрякивал. Этот привычный процесс успокоил негра.
Наконец, подбив итоговую сумму, Аарон выдал ее хозяину бриллиантов:
– Двести тридцать пять тысяч евро.
– Белые всегда грабили моих соплеменников, – сокрушенно произнес Чонгве.
– Я тоже отношусь к гонимому народу. Нас тоже всегда грабили, – закивал с готовностью Аарон, и выражение его лица стало совсем скорбным, а глаза приобрели взгляд голодного спаниеля, обделенного колбасой «собачья радость». – Но это лучшая цена за контрабандные алмазы на этой планете. Может быть, когда человек освоит межзвездные перелеты, вам в другой Солнечной системе дадут больше. Но не сейчас, Куам. Не сейчас.
– Мои деньги надеюсь получить раньше, чем человечество устремится к звездам, – прищурился Чонгве.
– Деньги уже есть. Здесь. Немедленно, – криво улыбнулся Аарон и кивнул своему компаньону.
Атлет с готовностью положил на стол до того мирно стоявший у столика кожаный «дипломат», открыл его и начал выкладывать оттуда пачки со стоевровыми купюрами.
– Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать… – считал он.
Когда их количество достигло заявленной суммы, он закрыл портфель, где еще оставалось достаточно наличности, а пачки двинул в сторону негра – так двигают выигранные фишки в казино.
– Комплект, – улыбнулся он. – Точно. Как в аптеке.
– Я с трудом оправдаю перелет, – недовольно произнес Чонгве, кладя руку на пачки денег. – Одно меня успокаивает, Аарон. Когда-нибудь мы объединимся с вашим народом и устроим белым Варфоломеевскую ночь.
– Когда-нибудь, когда-нибудь, – закивал представитель древнего народа. – Но не скоро. Не скоро.
– Я прилечу через пару месяцев. – Чонгве утрамбовал пачки евро в свой «дипломат» и поднялся с кресла. – Дела в моем многострадальном отечестве зовут.
– Отечество – это святое. Ради него приходится постоянно чем-то жертвовать, – с трудом поднимаясь, запыхтел еврей и пожал руку негру. Атлет тоже пожал черную руку. И Чонгве направился к выходу из номера, кивнув своим телохранителям – за мной. Собственноручно распахнул дверь. И, как кегля, влетел обратно.
– Федеральная таможенная полиция, – произнес возникший на пороге узкоглазый тип в длинной лайковой куртке. За ним маячил человек в полицейской форме. – Всем оставаться на местах!
Чонгве окаменел. Бледнолицый телохранитель, наученный горьким опытом, быстро поднял руки вверх, демонстрируя искреннее миролюбие своих намерений. Его же чернокожий напарник, не слишком хорошо ориентировавшийся в европейских реалиях, выпучив глаза, потянулся рукой под мышку. Усатый атлет, до того времени не проявлявший никакой активности, бросился вперед. Удар рукой был как бросок кобры – молниеносен и неразличим. Куда попало ребро его ладони – не различить, но огромный негр, в недавнем прошлом профессиональный боксер в тяжелом весе, завалился как слон, снеся журнальный столик. Очнувшись, он осознал, что глаза его смотрят в ковер, в кожу впился грубый ворс, а в запястья больно врезались браслеты наручников.
В наручники были закованы и белый телохранитель, и сам Чонгве, который очумело уставился на Аарона.
– Я не виноват, – виновато развел руками еврей. – Меня заставили. Если бы вас, Куам, так заставляли, вы бы продали и Вамбу, и родную маму, и всех своих родственников оптом. И не взяли бы, что примечательно, за это ни гроша!
– Уведите, – с обезоруживающе обаятельной улыбкой кивнул атлет на пленных телохранителей и предателя Аарона. – А нас с вами, господин Чонгве, ждет задушевная беседа.
Вскоре атлет остался с негром наедине.
– У меня дипломатическая неприкосновенность. Вы не имеете права, – Чонгве попытался встать с кресла, куда его только что грубо усадили. – Только попробуйте дотронуться до меня грязными руками. И будете стоять, как обгадившаяся макака перед премьер-министром!
Продолжая обаятельно улыбаться, атлет кивнул:
– Ну если только так.
Чонгве поднялся, протягивая перед собой скованные браслетами руки – мол, снимай, полицейская морда, наручники… И тут же получил кулаком в бок. Били его как-то легко, небрежно. Но скрутило так, будто молнией долбануло. В глазах засияли те самые алмазы, которые он только что пытался продать.
Еще пара небрежных ударов – по спине и хребту.
И мир как-то резко сузился. В нем остались только проклятый атлет, сам Чонгве, скрючившийся на полу и пытающийся отползти и забиться хоть в какую-нибудь щель, его боль и страх.
Вскоре негр уперся в стену – дальше ползти было некуда. И никакой щели, куда можно забиться, став мышью или тараканом, не видно.
– Западное правосудие милостиво, – присел рядом с ним на колено атлет. – Тем более у вас дипломатическая неприкосновенность… А Вамба тоже гарантирует неприкосновенность?
Он ткнул в лицо Чонгве мешочек с алмазами.
– Это украдено у Вамбы.
Чонгве судорожно сглотнул. Теперь он с ясностью осознал свои безрадостные перспективы. С полицией еще можно решить вопросы. А что дальше?
– С вашей дипломатической неприкосновенностью вас выдворят на родину, – спокойным голосом – таким профессора читали Чонгве лекции в Кембридже, – излагал атлет. – Я прослежу, чтобы вы, господин Чонгве, не сумели перемахнуть в более гостеприимную страну под менее известной фамилией. В Даджапуту вас встретят у трапа. Разговор с Вамбой будет, думаю, долгим. И болезненным… Только не надо пафоса, с каким вы внушаете, что президент Макао – представитель новой африканской элиты, сильно озабоченный правами человека.
– Забирайте бриллианты, – прохрипел Чонгве.
– Вы надеетесь подкупить европейского полицейского? – удивился атлет.
– Поймите, я… Я не могу так… Вамба… Он…
– Прекрасно понимаю вас. Мне претит африканское безжалостное и без меры кровавое правосудие. И я искренне хотел бы помочь вам.
– Что я должен? – с тоской негр посмотрел на бриллианты. – Они ваши.
– Я не люблю камешки.
– Деньги?
– Тлен… Я предпочитаю информацию.
– Информация? Кому нужна информация о нашей стране? – почти искренне изумился Чонгве.
– Я тоже так думал. До недавнего времени…
Атлет помог подняться Чонгве, отряхнул его, поправил галстук и сказал:
– Меня всегда стесняли гостиничные стены. Проедемся в более уютное местечко.
Негр обреченно кивнул:
– Да, конечно. Я согласен. На все… Мы теперь партнеры, ведь правда?
– Правда. – Влад Абросимов, оперативный псевдоним Русич, похлопал своего черного «партнера» по спине.
Первый этап вербовки прошел в штатном режиме. Теперь осталось дело за малым – выдавить по крупицам всю информацию и надеяться, что она стоит вложенных средств.
Чонгве отвезли в пригородный дом, снятый специально для этой акции и располагавшийся в неожиданно безлюдном для перенаселенной Европы месте. Там в почти пустом подвале, заблаговременно освобожденном от мусора, Тунгус, прирожденный актер, до того времени успешно игравший роль сотрудника таможенной полиции, разложил свой богатый набор препаратов. При виде шприцов Чонгве просто обезумел, завопил, как резаный, задергался. По его подбородку потекли слюни. Но сделать ничего не смог. В вену ему впилась игла.
Химический подавитель воли последнего поколения под условным названием «правдоискатель» подействовал через три минуты. И хлынула информация. Теперь говорить Чонгве хотелось обо всем, и специалист по психокодированию и развязыванию языков Тунгус умело направлял словесный поток в нужное русло. Благо это было нетрудно – до гипнотических блоков и закладок на самоуничтожение спецслужбы Республики Макао еще не дошли и вряд ли в обозримом историческом будущем дойдут. Хотя западные специалисты в области копания в мозгах и взяли кое-что из арсенала тех же африканских колдунов, но пошли по этой тропе гораздо дальше дикарей.
– Итак, на территории Республики Макао разрабатывают бактериологическое оружие, – кивал с пониманием Тунгус.
– Я мало знаю. Я рад бы знать больше и сказать вам все. Но я знаю мало. А мне так хотелось все рассказать, – булькал Чонгве с озабоченным выражением лица и мутным блуждающим взглядом после инъекции наркотика. – Но я знаю. Они уже выпустили пробный вирус. Сейчас заканчивают другой. Белые дьяволы не жалеют никого. И они выпустят новый вирус на свободу. «Желтый ифрит».
– Почему желтый? – спросил Тунгус.
– Юго-Восточная Азия. Он действует избирательно. На азиатов. Мне не жалко азиатов. Мне не жалко белых.
– А черных?
– Черных жалко. Не всех. Себя жалко. Вамбу не жалко…
– Расчетные жертвы?
– Миллионы. Но это неважно. Я не знаю, зачем им это надо. Но мне кажется, что дело в простой конкуренции. Белые правы – все держится на конкуренции. Желтый азиатский тигр набрал слишком большой вес. Тигры опасные существа. У Вамбы был тигр…
– Чем ты подтвердишь свои слова?
– Чонгве не дурак. Чонгве знал, что Вамба дурак. Вамба не вечен. Чонгве страховался.
Из дальнейшего словоизвержения можно было уловить, что Чонгве, прекрасно знающий, как непрочно положение лидеров африканских стран и как изменчива и жестока может быть судьба подручных такого президента, как Вамба Кагаме, позаботился о страховке. Вся информация, представлявшая хоть какую-то ценность и интерес, им фиксировалась в документах, компьютерных файлах и видеозаписях. И все это он периодически клал в банковскую ячейку в Европе. Слава богу, банк был в этом городе, в центре.
– Отдашь мне свои запасы завтра, – положив руку на плечо и пристально глядя в глаза пленника, произнес Тунгус.
Несколько минут понадобилось ему, чтобы гвоздями вдолбить в сознание негра гипнотическую установку – в одиннадцать утра Чонгве переступает порог отделения «Вест-банка», извлекает портфель с носителями информации и передает его человеку «Пирамиды».
Все. Теперь оставалось отпустить Чонгве. Лучше доставить его к месту проживания в отель «Рояль-палас»…
– Ну что, с почином, – удовлетворенно потер руки Тунгус, довольный своей работой.
– Подожди ты. Не сглазь, – отмахнулся Влад и невесело усмехнулся. – Ох, что-то мне подсказывает, что дорога будет длинная.
– Дорогой длинною, да ночью лунною, – пропел Тунгус. – Не беспокойся, командир. Какая бы дорожка ни была – вся наша.
