Джордж Хантер, командир резервной группы, терпеть не мог Томсона. На это, по его мнению, имелись веские основания. Во-первых, Томсон был русским. А ненависть ко всяким иммигрантам переполняла Хантера с раннего детства, ведь он вырос в районе, где было многих цветных. Конечно, внешне Томсона не отличишь от самого обычного белого американца, но стоит ему заговорить – и кое-что начинаешь понимать. Язык правильный, стерильный, как у англичанина. Минимум сленга. Не свой парень, короче говоря. Sure?

Но с этим можно было еще как-то примириться. Как-никак у Хантера во время одного пакистанского рейда напарником оказался натуральный индус. Как выяснилось, отличный боец. И что важно – никогда не пытался демонстрировать свое превосходство, хотя владел тактикой действий коммандос гораздо лучше Хантера. Но не так ведет себя этот проклятый русский! Они ровесники, имеют одинаковые воинские звания, примерно равное количество лет прослужили в армии, участвовали в сложнейших операциях, возглавляя собственные группы. Почему бы Томсону теперь не учитывать это при планировании дальнейших действий? Нет, он взял за правило всеми возможными способами показывать свое мнимое лидерство!

Была еще одна причина для ненависти. Полковник Меллоу в последнее время явно благоволил русскому. Уже в течение двух лет направлял его командиром в безопасные, совершенно пустяковые рейды, а потом ставил всем в пример как лучшего спеца отдела. И вот на сей раз свершилось – Хантер должен стать прямым подчиненным Томсона! Вопиющая несправедливость. Sure?

Не без злорадства Джо отметил, что парень в самом начале допустил серьезную ошибку. Это же надо! Не ликвидировал «языка», который при неблагоприятных обстоятельствах способен навести на след группы местных «волкодавов». Если бы Хантер не боялся того, что его резервный отряд тоже смогут легко взять, он бы спокойно сидел на окраине поселка и ждал возвращения команды Томсона, потирая руки в предвкушении того эффекта, который произведет на руководство отдела его рапорт, подробно описывающий оперативные прегрешения майора…

Но почему-то Хантер весь день испытывал возрастающее беспокойство. Что-то происходило не так. Сидя вместе с тремя бойцами в зарослях акации неподалеку от поселка, он нервно курил омерзительные сигареты местного производства и пытался понять, как Томсон решает поставленную задачу. Его беспокоила российская антидиверсионная группа. Судя по той отработанной технике, которую она продемонстрировала у реки, уровень подготовки бойцов был необычайно высоким. Хантер не мог поверить, что противник купился на отвлекающий маневр. Значит, скорее всего отряд вернулся на Полигон и целенаправленно ищет Томсона. Именно поэтому Хантер был совершенно убежден в том, что Томсон фактически совершил преступление против группы, отпустив полковника.

Интуиция у Хантера работала великолепно. В этом отношении он нисколько не уступал Томсону. Да и опыта непосредственного участия в сложнейших операциях ему было не занимать.

Изучая компьютерную карту Полигона и окрестностей (он имел с собой такую же модель противоударного ноутбука, как у командира), Хантер пытался понять, каким путем двинулся полковник по направлению к своей войсковой части. Джо за полчаса напряженных размышлений пришел к окончательному выводу, что в качестве ориентира начальник штаба должен был выбрать заросшую дорогу, которая шла по краю Полигона параллельно той грунтовке, где Хантер вчера осуществил нападение на «уазик». Во-первых, там появлялось больше шансов встретить какой-нибудь попутный транспорт, во-вторых, пожалуй, этот путь являлся кратчайшим.

А какие отсюда следовали выводы? Дорога вон там, впереди, узкой змеей сползает с холма в сторону поселка. За все время наблюдения по ней проехали только два армейских грузовика. Конечно, можно допустить, один из них привез на территорию войсковой части полковника. Но вот тут на помощь Хантеру и приходила интуиция. Почему-то он был уверен в том, что начальник штаба все еще бредет по выжженным степным просторам.

Наверное, решил Хантер, Калмыков колеблется. Ведь что ни говори, а он выдал стратегические тайны. За это орденом не наградят, учитывая еще и то, что убит его водитель, сержант. Начальник штаба должен взять тайм-аут, тщательно все обдумать и только потом с повинной головой отправляться к командиру части. Торопиться резонов нет, а поэтому и останавливать попутные машины полковник не будет. Значит, сохраняется реальная возможность встретить его на подходах к поселку.

– Собираемся! – приказал Хантер своим молчаливым бойцам, убирая ноутбук в наплечный мешок.

– И куда? – спросил высокий худощавый спец, заместитель командира резервной группы, имеющий лаконичный позывной Дик.

– Придется подчистить, – Хантер усмехнулся, – за тем, кто боится грязной работы.

Дик и два других бойца промолчали, хотя прекрасно понимали, о ком шла речь. Их роль в диверсионном рейде была весьма скромной, поэтому лучше всего помалкивать, иначе в перспективе можно оказаться «за бортом». Полковник Меллоу церемониться не будет.

Через полтора часа предположение Хантера полностью подтвердилось. У основания геодезической вышки, гордым флагштоком возвышающейся на гребне самого высокого холма, в оптику специального бинокля с сильным увеличением он увидел фигурку человека, сидящего на траве.

– Молодец, Джо, – похвалил он себя, усмехнулся и коротко распорядился: – Быстрее вперед. Бегом!

Они успели перехватить полковника, когда тот спускался с холма. Для реализации своего плана Хантер не стал тратить много времени…

Он любил театральные жесты, видя в этом проявление незаурядного актерского таланта (в тяжелые минуты Джо думал о том, что судьба вынудила его играть самую омерзительную роль; но тут уж ничего не поделаешь – таков спектакль). Подтолкнув Калмыкова к краю оврага, Хантер достал автоматический пистолет «SR-2», снабженный глушителем, прицелился и, глядя в расширенные от ужаса глаза полковника, произнес тихим ровным голосом, в котором прозвучали даже некоторые нотки сочувствия:

– Ничего не поделаешь. Ты же армейский человек, сам должен понимать. Лично против тебя ничего не имею. Но задание нужно выполнять чисто…

Нажимая на спусковой крючок, он смотрел в сторону.

Потом повернулся к застывшим после выстрела, словно каменные изваяния, бойцам и приказал:

– Труп закопать на дне оврага. На всю работу – десять минут.