Нижний ярус, состоящий из бункеров, окружающих центр Полигона, пострадал значительно меньше надземных сооружений. Когда этот военный объект ликвидировали, то почему-то посчитали возможным оставить нетронутой сеть подземных коммуникаций. Создавалось впечатление, что кто-то надеялся в будущем возродить уничтоженное.

Правда, сырые тоннели, сделанные из особо прочного бетона, теперь вели в никуда, поскольку все переходы из одного сектора в другой и лифтовые кабины, обеспечивающие бесперебойную связь с верхними ярусами, были плотно замурованы.

Томсон двигался первым, разрывая темноту бункера узким лучом фонаря, тонким, как лазер. Майк и Берк, идущие следом, добавляли в беспросветную мглу подземелья еще две световые дорожки, которые, словно голодные собаки, обшаривали стены и пол.

Командир остановился около очередной замурованной двери, повернулся к Майку и Берку:

– Теперь попробуем решить задачу номер два. Судя по плану, длина этого тоннеля превышает полкилометра. Мы с вами прошли метров двести. За это время нам встретились шесть боковых ответвлений, вход в которые, как и здесь, невозможен. Логично допустить, что дальше ситуация принципиально не изменится. Вопрос: где может быть тайник? Мы, конечно, исследуем здесь каждый сантиметр, как только подтянется Ник. Но времени у нас мало. Поэтому хочу услышать ваши версии.

– Г-8 может в конце плавно перейти в другой бункер? – спросил Майк. Он немного позавидовал Берку, когда тот фактически самостоятельно решил задачу по поиску точного местонахождения нужного сектора, и теперь хотел внести свою лепту.

– Вряд ли. – Томсон опустился на влажный пол, вывел на дисплей ноутбука план Полигона. – Если не считать той первой развилки в двадцати метрах от выхода, тут нет боковых ходов. Во всяком случае, так явствует из этого плана.

Берк и Майк присели рядом, внимательно вглядываясь в изображения коммуникаций, к сожалению, относящихся только к среднему ярусу.

– Есть шансы, что тайник находится за одной из замурованных дверей?

– Шансы, Майк, есть всегда. Даже тогда, когда ты висишь над пропастью, ухватившись за пучок травы.

В тоннеле раздались постепенно приближающиеся гулкие шаги. Это возвращались Ник, Айс и Рич.

– Знаешь, Томсон, – заявил запыхавшийся Ник, тоже присаживаясь около командира, – похоже, их здесь нет. Мы досконально прочесали пять квадратных миль. Поверь моему чутью! Если бы они дежурили на Полигоне, то…

– Ник, – Томсон повернул голову в сторону своего заместителя, – я тебе не раз говорил о том, что у тебя есть одна идиотская черта, которая не позволяет тебе до сих пор стать руководителем своей собственной группы. Ты торопишься с выводами.

Он замолчал, вглядываясь в условные контуры бункера, который реконструировал на мониторе графический редактор.

– Надо ждать и фильтровать имеющуюся информацию.

– Ты тоже торопишься, Томсон, – с некоторой обидой произнес Ник. – Я как раз собирался сделать еще одно допущение, но ты меня перебил. Весьма вероятно, что российские пошли тем же путем и устроили облаву. Они могут не сидеть в засаде на одном месте, а планомерно искать нас на Полигоне.

– Могут. Еще как могут…

Томсон в эти минуты жил по особому графику, который некогда придумал для себя в обход обязательных требований. Основу такого экстремального режима составила «сборная солянка» из разнообразных восточных техник медитации.

То, чему его научили на закрытых семинарах в школах спецподразделений США, не хватило бы даже для элементарной импровизации. Американская модель поведения диверсанта или разведчика опирается на тщательно разработанные схемы взаимодействия между членами боевой группы. Природные англосаксы – удивительные формалисты. Они готовы до последней капли крови соблюдать параграфы любой бредовой инструкции, которую сочинил какой-нибудь яйцеголовый доктор на закрытой базе Пентагона.

А ведь каждое задание подобно игре. Руководитель – тренер, командир отряда – капитан сборной, бойцы – спортсмены. Кто в состоянии предельно объективно оценить ход соревнований? И нарушать принятые правила запрещено, чтобы в финале не сесть на скамейку запасных, тем более что находится она уже не в этом скорбном мире…

Перед рейдом их всегда проверяют. Многократно, последовательно, целеустремленно. Ни у кого не должно остаться сомнений, что все члены группы готовы к коллективным усилиям для достижения позитивного результата. Но любой план – всего лишь декларация о намерениях. А как происходит на практике? В отряд собрались люди, прошедшие долгий отбор, натренированные на мгновенное отражение внешней опасности, обладающие исключительной профессиональной специализацией. Все они в своем роде деятельности – мастера высшего класса. Обучены и координации совместных усилий, и резервному, «индивидуальному» варианту, когда вся тяжесть задания ложится на плечи одного человека. Однако, как справедливо говорят соплеменники Томсона, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Реальная боевая ситуация зачастую разбивает в пух и прах предварительные установки. И летит в тартарары проект филигранно задуманной комбинации. Почему? Да потому, что всего не предусмотреть никогда. Вот тогда и проверяются подлинные человеческие качества бойцов. Друзья познаются в беде. Или на задании. The friend in need is the friend indeed.

Томсон с давних пор был лишен наивности в оценке других людей. Человек – исключительно слабое существо (если не сказать грубее). Но все-таки есть определенные различия. Один будет спасать свою шкуру изо всех сил, не думая больше ни о чем, а вот другой вспомнит о том, что рядом с ним – боевой товарищ, у которого тоже есть семья, свои планы на будущее и который, возможно, в критической ситуации заслонит тебя от шальной пули, даже не успев понять, что жертвует собственной жизнью во имя соратника.

За все отвечает командир. Томсон это очень хорошо знал, иначе не смог бы уже в двадцать девятый раз выводить на особое задание группу бойцов. Именно поэтому коллективный мозговой штурм он считал совершенно излишним развлечением. Функции бойцов распределены задолго до начала операции, а вот что касается умственных усилий, направленных на решение конкретной задачи, то тут, простите, парни, – Томсон не один хот-дог на этом съел и никому не позволит вмешиваться в ход своих мыслей.

Уже во время своего первого рейда он отчетливо ощутил, что не нуждается в советчиках. Постоянные тренировки, которым Томсон уделял львиную долю своего свободного времени, закалили не столько его тело, сколько разум. Стоит сесть в позе лотоса на паласе посередине собственной комнаты, закрыть глаза и полностью сосредоточиться, как тут же возникает ощущение, что можешь работать чрезмерно эффективно. Работать – это прежде всего мыслить…

Сейчас он постарался максимально сконцентрироваться, как во время сеанса медитации в своей американской квартире. Верхний, средний, нижний ярус, бункер Г-8. Длинный центральный тоннель, несколько наглухо замурованных ответвлений. Впереди, судя по всему, их ждет такая же картина. Где тайник?

Быстрее, быстрее, Томсон. Думай, отбрасывай версии. Могла информация быть фиктивной? Нет. Исходные данные и сведения, которые сообщил полковник, сходятся. Проникнуть за двери? Пустой номер. Взорвать все бетонные «заглушки» невозможно. Детонацию не рассчитать, это раз. Времени в обрез, это два. Да и взрывчатки не хватит. А если допустить, что тайник отмечен маркером? Что это за знак? Как выглядит?

Томсон передал ноутбук Нику и подошел к замурованному входу, присел на пол, стал тщательно исследовать шершавую поверхность. А мысли бесплотными тенями разлетелись по всему длинному тоннелю, проникли за бетонные преграды, обшарили каждый темный закуток, сканируя все подозрительные углы, скрытые от прямого взгляда. С внешней стороны должен сохраниться какой-то ориентир. Ищи, думай, сопоставляй. Быстрее, быстрее, Томсон…

– Командир, – тихо произнес Берк, вглядываясь в экран ноутбука, – мы забыли про один конструктивный элемент.

– О чем ты? – машинально спросил Томсон, не переставая скользить рукой по бетонной стене, словно надеялся найти тайник именно в этом месте.

– Через каждые сто метров на потолке, – Берк поднял голову, – расположены отверстия вентиляционных шахт. Компьютер их тщательно рисует. Я одну из них видел у входа, она не замурована. Вот там мы только что миновали вторую.

– Неплохая версия, – подумав, заключил Томсон. – Пошли вперед.

Его мысли, как пчелы, уже роились вокруг небольших задвижек, прикрывающих входы в вертикальные тоннели, которые разрубали сверху вниз все сохранившиеся подземные сооружения Полигона…