Глава 36

Вышедший к ним Бертран был, как всегда, бесстрастен и невозмутим. Он вопросительно посмотрел на Локиса, который держал в руках «AUG».

– Лев Моисеевич, – виновато проговорил Володя, – нам опять нужна ваша помощь…

– Я таки хорошо это вижу, – ответил врач, наклоняя голову к плечу и не мигая рассматривая поздних посетителей через толстые линзы. – Скажу даже больше, я ждал, что вы приедете опять… Как видите, не стал ложиться в свою кровать, чтобы уснуть.

– То есть как это ждали? – удивился Володя.

– Очень просто, – вертя большими пальцами, проговорил Бертран-Бертанберг. – Когда кого-то ищут многие люди, чтобы сделать им больно или неприятно, то этот «кто-то» всегда обращается к тому, кто уже однажды помог ему. В данном случае это был я… Пойдемте, я провожу вас.

Он сделал приглашающий жест рукой.

– Минуточку, – остановил врача Локис. – В машине еще один наш товарищ и тот, со сломанной челюстью…

Лев Моисеевич остановился. Кивком он скинул очки на кончик носа и опять пристально посмотрел на Володю и Анну.

– Мне это решительно не нравится, – заявил он после небольшой паузы. – Вы что же, не могли войти все сразу? Или вы стесняетесь? Я что-то не припомню, чтобы люди из вашего ведомства страдали излишней щепетильностью… Или что-нибудь изменилось за то время, пока меня не было в России?

– Мы с Дроздовым из разных контор, – хмуро ответил Локис, направляясь к выходу.

– Зато у вас одинаковое воспитание, молодой человек, – не повышая тона, парировал Бертран. – А это говорит о многом.

Чистыми больничными коридорами разведчики и Анна в сопровождении Бертрана прошли в правое крыло клиники. Спящего Гудаева еще раньше куда-то увезли санитары. Доктор толкнул какую-то дверь, пропуская их в просторный кабинет.

– Ну-с, – Лев Моисеевич удобно сел в мягкое кресло, – дорогие господа диверсанты, рассказывайте, что вас привело к бедному еврейскому изгнаннику. А потом мы подумаем, чем этот изгнанник сможет вам помочь…

– Нам надо где-то отсидеться, – без всяких предисловий заявил Володя. – Переждать шумиху, которая поднялась…

– Шумиха, как вы называете этот скандал, – прервал Володю Бертран, – не поднялась сама. Вы сами ее подняли, своим поведением. Это же уму человеческому непостижимо! За три дня два русских парня умудрились устроить в Париже то, на что у Национального собрания в XVIII веке ушло несколько месяцев. Такое под силу только русским диверсантам!

– Да что вы заладили – «диверсанты, диверсанты», – недовольно пробасил Демидов. – Мы простые русские патриоты, хотели помочь нашему правосудию…

– Послушайте, юноша, – Бертран повернулся к Купцу. – Вы видели на дверях вывеску «Клиника идиёта»?

– Не-е-ет… – растерянно протянул Демидов.

– Правильно, – с довольным видом кивнул врач. – Потому что ее здесь нет. И никогда не было. Так же как никогда эти стены не давали приют идиётам. Впрочем, об этом мы поговорим позже. Итак, вы хотите дождаться, когда вас устанут искать и забудут о том, что вы тут натворили?

Локис и Демидов одновременно кивнули.

– Но это невозможно! – поднимая брови и трагически разводя руками, воскликнул Бертран. – Вы таки сумели за небольшое время сделать так много, что добропорядочные французы будут помнить вас так же долго, как обе свои Парижские коммуны! И не надейтесь, что про вас забудут чеченцы. Пока тот несчастный, которому вы для чего-то сломали челюсть, у вас, они будут преследовать вас…

– И что вы предлагаете? – Локис не стал дослушивать рассуждения Бертрана-Бертанберга. – Отпустить эту мразь, а самим пойти с повинной в полицию?

– К чему эти крайности? – совершенно искренне удивился врач. – Вы, конечно, можете это сделать. Но тогда до конца жизни вас всех троих упекут на каторгу в Кайенну. Оно вам надо?

– Слушай, ты, Пилюлькин, – проговорил Демидов, которого бесила привычка Бертрана говорить пространно, – давай по делу. А то я человек простой, университетов не оканчивал…

– И совершенно напрасно, – быстро вставил Бертран таким тоном, что Купец осекся. – В этом случае вы бы знали, что перебивать пожилого человека совершенно невежливо.

Он не торопясь поднялся и подошел к Демидову. Ухватив разведчика цепкими пальцами хирурга за подбородок, он бесцеремонно развернул его голову, пристально всматриваясь в профиль Купца. Алексей, который просто ошалел от такого обращения с собой, даже не пытался сопротивляться.

– Н-да, – проговорил наконец с сожалением врач. – Матушка-природа, господь бог и ваши родители сильно потрудились над вашим фейсом, чтобы сделать его плохо узнаваемым, придется много и сильно трудиться. Впрочем, кое-какие надежды на положительный результат все-таки есть…

– Какого хрена! – возмутился Купец, вырываясь. – Я ничего не собираюсь менять!

– Минуточку, доктор, – вмешался Локис, осененный догадкой. – Вы что, собираетесь сделать нам пластические операции?

От одного только представления, что он с измененным лицом появится перед мамой, у него по спине пробежал неприятный холодок.

– Ну, что за стереотипное мышление, – поморщился Бертран. – Если я хирург, то должен непременно кому-то что-то резать…

– А что, таблеточек дадите? – язвительно поинтересовался Демидов, которого перспектива менять внешность тоже не привлекала.

– Ребята, – сочла своим долгом вмешаться в разговор Корнейчик. – Дайте же договорить месье доктору! В конце концов, он прав: нам действительно надо как-то изменить свои внешности, чтобы выбраться хотя бы из Парижа.

Разведчики с изумлением уставились на Аню.

– Ты сбрендила, Пигалица? – заботливо поинтересовался Демидов. – Сколько ты собираешься здесь торчать? Неделю? Месяц? Полгода? Мы максимум послезавтра должны быть в Москве! Причем вместе с этим ублюдком!

– Вы там будете, – жестко заявил Бертран. – Если станете слушаться меня. Вам приходилось что-нибудь слышать о театральном гриме?

Локис и Демидов недоуменно переглянулись. Мысль о том, что врач собирается изменить им лица именно таким простым способом, как-то не пришла разведчикам в голову.

– Все будет проще, чем вы предполагаете, – продолжал говорить Бертран-Бертанберг. – Мои люди изменят вас до неузнаваемости, вы получите новые документы, вашего подопечного обколем промедолом, поместим его тело в красивый гроб, и в таком виде вы все дружно отправитесь в аэропорт. Соответствующие бумаги на «покойника» я подготовлю. Как вам такая идея?

На несколько минут в кабинете воцарилась неловкая тишина. То, что предлагал десантникам врач, было самым простым и безопасным решением проблемы. Но именно эта простота вызвала у Демидова подозрения.

– Неплохая идея, – проговорил он, прищурившись, разглядывая Бертрана. – Только у меня вопрос – с чего это вы такой добрый? Вам платят за это?

Бертран-Бертанберг, в упор глядя на Купца и снисходительно улыбаясь, отрицательно покачал головой.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – признался Демидов.

– Молодой человек, – ответил Бертран, – есть вещи, которые вам не надо понимать. Просто примите их такими, какие они есть. – Он взглянул на часы. – Уже поздно. Я провожу вас в палату, где вы сможете отдохнуть…

В палате Демидов первым делом обшарил все углы, в которых, по его расчетам, можно было поставить «жучки». К его великому разочарованию, микрофонов нигде не оказалось. Володя с усмешкой наблюдал за приятелем, который ползал на карачках под кроватью, переворачивал тумбочки, заглядывал в корзины для мусора.

– Леха, – проговорил он, когда Купец, оставив свое занятие, уселся на кровати, – прекращай чудить. Этот Лев Моисеевич, конечно же, странный товарищ, но мне кажется, что ему можно доверять…

– Действительно, Алексей, – поддакнула Анна. – Почему вы ему не доверяете? По-моему, он этого не заслуживает…

– Не заслуживает? – с нескрываемым сарказмом переспросил Демидов. – А как тогда Асланов узнал, что мы повезем Гудаева в эту клинику? Как он вообще узнал, что нам потребуется медик? Вы об этом не задумывались?

Володя растерянно оглянулся на Корнейчик.

Он действительно не задумывался над этим вопросом. Подстреленный боевик Асланова рассказал ему, что во двор клиники они въехали на фирменной продуктовой машине. Но как Кадыр узнал, что они вообще должны поехать в клинику, он не говорил. Получалось, что его первоначальное предположение о том, что «у них где-то подтекает», было обоснованным…

– Чего примолкли? – продолжал язвить Демидов. – Сказать нечего?

– Погоди, – остановил его Локис. – Ты что же, полагаешь, что Бертран кому-то сливает про нас информацию?

– Я ничего не полагаю, – замотал головой Купец. – Просто у меня есть желание вернуться домой целым и невредимым. Но главное, с выполненным заданием. Может, у кого-то другие мысли по этому поводу?

– Погодите, ребята, – торопливо проговорила Корнейчик. – Давайте рассуждать логически. Какой смысл Бертрану сдавать нас боевикам? Я ведь так понимаю, он работает на ФСБ…

– Твой Огюстен тоже работал на нас, – перебил девушку Демидов. – Но это не помешало ему сдать нас полиции со всеми потрохами! Если мне не изменяет память, именно ему мы обязаны тем, что наши портреты по всему Парижу развешаны. Так что, дорогие мои, я теперь сам себе только до обеда верю.

Анна смущенно умолкла. Упоминание о предателе – хозяине конспиративной гостиницы было ей неприятно. Она и сама не понимала, как такое могло произойти.

– И что ты предлагаешь делать? – резонно спросил Володя. – Отказаться от помощи этого Пилюлькина и пытаться самим выпутываться из ситуации?

– Для начала надо выяснить, куда увезли нашего урюка, – ответил Купец. – Пигалица, выключи свет…

Он подошел к окну и, осторожно сдвинув в сторону планки жалюзи, выглянул во двор. Локис, перехватив автомат на локоть, тоже подошел к окну. Во дворе было безлюдно. Залитый неярким светом фонарей и луны, он выглядел таинственно и даже зловеще.

– Второй этаж, широкий карниз, – пробормотал Алексей. – Выбраться отсюда – проще пареной репы. Лишь бы окно открывалось…

Алексей потянул шнурок, жалюзи поползло вверх. Подняв его до половины, Демидов встал коленом на подоконник и подергал ручку, запирающую рамы. Она легко поддалась. Распахнув обе створки, Купец влез на подоконник обеими ногами и свесился в проем.

– Ты куда собрался? – удивленно спросил Володя, наблюдая за манипуляциями друга.

– На кудыкину гору, – сердито ответил Демидов, что-то высматривая в предрассветных сумерках. – Я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, когда за мной придут. Предпочитаю обеспечить нам отходные пути…

Он выбрался на карниз и, балансируя руками, добрался до водосточной трубы. Осмотрев ее, удовлетворенно хмыкнул и вернулся назад.

– Порядок, – заявил Демидов. – По этой трубе даже ребенок может спуститься. Теперь надо выяснить, куда они этого ублюдка спрятали.

Бесшумно подойдя к двери, он несколько секунд прислушивался к тому, что там происходит. Потом осторожно открыл ее и сделал знак Володе, чтобы он шел за ним. Корнейчик в полном недоумении осталась в палате одна.