Глава 3
Не правда, будто судьба правит людьми. Наша судьба — это мы сами.
Игорь Черное. «Время крыс»
Друзья разминулись ровно на сутки. Всего суток не хватило Святому, чтобы заключить командира, старшего лейтенанта Новикова, в объятия.
Выслушав ошеломляющее послание, Святой, проводив гориллообразного почтальона, ни секунды не сомневался в своих дальнейших действиях. Наскоро зашвырнув какие-то попавшие под руку вещи, он попробовал объясниться с насупившейся Углановой.
— Даша, понимаешь…
— Ничего не понимаю и понимать не хочу. Пришел барыга-уголовник, выдал высосанную из пальца байку про заблудшую овцу, отсидевшую сумасшедший срок, а ты и развесил уши! — запротестовала журналистка. — Поедешь к черту на кулички? Через всю страну?
— Поеду! — сказал, как отрубил. Святой. — Вернусь вместе с Новиковым.
Спорить с ним было бесполезно. Смирившись со своей участью, Дарья отправилась в железнодорожные кассы и купила билет на ближайший поезд. Прощаясь, она попросила:
— Если что, немедленно звони!
— Непременно…
Далекий семафор подмигнул зеленым глазом. Машинист дал гудок, и железная гусеница вагонов медленно поползла, выбираясь из-под навесов перрона.
Только когда последний вагон проследовал мимо застывшей у кромки перрона девушки, Дарья позволила слабости взять верх над собой. Бриллиантовая капелька слезы повисла на ресницах Углановой.
— Боже, как я люблю его! — прошептала девушка.
* * *
Бескрайние российские просторы располагают к размышлению. В дороге вообще хорошо думается. Особенно когда попутчики не лезут с предложениями перекинуться в картишки, раздавить пузырек беленькой или поговорить по душам.
Купе, в котором ехал Святой, занимали челноки, закупавшие товар в Лужниках. Три крупногабаритные тетушки, одетые в одинаковые спортивные костюмы китайского производства, всю дорогу отсыпались, не докучая попутчику.
Изредка челночницы выходили из своего почти летаргического сна, накрывали на стол и, вяло двигая челюстями, поглощали пищу. Пропустив по рюмашке какой-то настойки ядовито-зеленого цвета, — дозу отмеряла пожилая толстушка, бывшая в этой команде кем-то вроде кладовщицы, — переговорив о конъюнктуре цен на «Луже», женщины вновь впадали в спячку.
Под мерный храп челночниц Святой уносился мыслями в прошлое, пропахшее дымом пожарищ, пороховых газов, кровью и потом. Растревоженная память заставляла его выходить в тамбур и курить сигарету за сигаретой.
Скорый поезд пожирал пространство. Пейзаж за окнами менялся. Равнины Поволжья переходили в степи Татарстана, а за ними надвигались уральские предгорья. Длинными тоннелями и поросшими лесом склонами гор встречал скорый поезд Урал.
Конечный пункт назначения был уже близок.
Нетерпение Святого росло.
«Столько лет не виделись! Каким стал командир? Зона меняет людей. Одних ломает через колено, превращая в тряпку, других, наоборот, делает твердыми точно кремень».
Попутчицы тоже зашевелились. На промежуточной станции перед Екатеринбургом толстушка попросила Святого помочь выгрузить объемистые сумки. Она предпочитала торговать в маленьких городках, удовлетворяя невзыскательный вкус провинциалов. Пыхтя от натуги как паровоз, раскрасневшаяся толстушка волокла свои баулы, а Святой еле поспевал за ней.
Скорый стоял на станции всего три минуты. Действовать приходилось в ударном темпе. Когда неподъемный багаж перекочевал на выщербленный бетон платформы, Святой осмотрелся.
Толстуха, которую встречали родственники, помогавшие торговать, горячо благодарила его, пытаясь всучить пакет с недоеденными припасами. Галдящая стайка детей промчалась вдоль поезда. Родственники челночницы навьючивали на спины сумки с товаром, а Святой смотрел на суетливо заметавшегося мужчину.
Невзрачный субъект якобы дышал воздухом. Он сладко потягивался, совершал какие-то нелепые гимнастические движения и все время косился в сторону Святого. Липкий, неприятный взгляд низкорослого типа буквально преследовал его. Одетый в спортивное трико с пузырящимися коленками и накинутую на плечи куртку, субъект, встретившись глазами со Святым, занервничал, метнулся в вагон, потом выскочил обратно, жестом подзывая бабку, продающую на перроне семечки.
«Скользкий мужичок», — подумал Святой, берясь за поручни вагона.
Он не видел, как вызвавший неприязнь низкорослый субъект, дождавшись начала движения состава, впрыгнул в соседний вагон, извлек из кармана растянутого трико портативную, размером с мыльницу, рацию, нажал на кнопку передачи и под лязг сталкивающихся вагонных буферов принялся рапортовать, инстинктивно вытягиваясь по стойке «смирно»…
До колонии Святой добирался на попутках, повторяя с точностью до наоборот маршрут, проделанный Новиковым.
Мощные лесовозы, фыркая густыми струями отработанной солярки, тащили по накатанному тракту вековые сосны.
Цепь гор нависала над трактом зубчатой стеной.
Водитель порожнего лесовоза доставил Святого к КПП зоны. Неопрятный, с засаленными волосами сержант-контрактник, дежуривший на пункте, не отвечая на приветствие, лениво процедил:
— Сегодня свиданок нет.
— Я друга встречаю! — набравшись терпения, произнес Святой.
Хамоватый сержант, похожий на разжиревшего кота, сонно щурил глаза, почесывая растопыренной пятерней под грязным подворотничком.
— Сядешь — тогда встретишь другана! — откровенно издевался контрактник.
Защищенный сваренной из стальной арматуры решеткой, служитель закона по привычке унижал человека, стоявшего с противоположной стороны.
— Послушай, сержант…
— Не сержант, а товарищ сержант! — развлекался тюремщик.
— Товарищ сержант, послушай…
— На «вы» обращаться! Здесь не блатняцкая «малина».
Исправительно-трудовая колония! Приходят, базарят не по делу! Сказали, чтобы свалил отсюда! — Раскормленная ряха контрактника была надменной, как у царского вельможи. — Наблатыкались тыкать, блин, мать вашу!
Неожиданно узкое пространство коридорчика проходной содрогнулось от топота подкованных сапог. Хозяин зоны подполковник Котиков обходил вверенные ему владения.
Видимо, уловивший обрывок фразы подполковник с порога рявкнул:
— Отставить!
Спесь слетела с сержанта в мгновение ока. Он подскочил как ошпаренный, сшибая обширным задом стул.
— Товарищ подполковник, за время несения службы никаких происшествий не произошло! — выпучив глаза и поднеся руку к виску, забарабанил контрактник.
— К пустой башке руку не прикладывают! — пробасил Вепрь. Обернувшись, он спросил:
— Вы к кому пожаловали?
Угадавший во властном крепыше хозяина зоны, Святой четким голосом произнес:
— Я хотел бы увидеть Новикова… Виктора Новикова.
Метнув из-под мохнатых бровей испытующий взгляд, подполковник, носивший грозную кличку Вепрь, снял фуражку, взлохматил рано поседевшие волосы.
— Отбыл Новиков! Осечку дал блатняцкий телеграф. — Голос подполковника звучал устало.
Погрозив толсторожему хаму пальцем, начальник колонии направился к железной двери, выкрашенной зеленой краской. Дотронувшись до ручки, он обернулся:
— А вы кем Новикову приходитесь?
— Служили вместе.
— Где? — продолжал допытываться дотошный Вепрь.
— В Афганистане.
Сведя к переносице брови, подполковник секунду что-то обдумывал, бесшумно шевеля губами. Постояв, он повернулся, перекрывая массивными плечами узкий коридор.
— Ну, раз добрались до нашего медвежьего угла, заходите., почаевничаем! — пробасил Вепрь, чуть качнув головой.
По лестнице они поднялись на второй этаж здания, где находилась администрация колонии. Усадив гостя на стул с гнутыми ножками и округлой спинкой, подполковник собственноручно заварил чай. Насыпав в граненые стаканы по щепотке заварки, он плеснул кипятка, поболтал коричневую жижицу и добавил из жестяной банки остро пахнущую траву. Подождав долю секунды, Вепрь долил кипятка.
Все движения подполковника были скупыми и размеренными. Он выполнял сложный ритуал, не терпящий суеты и ошибок.
— Пейте!
Подполковник подал стакан.
— Спасибо.
— Значит, служили вместе?
— Да. — Святой отхлебнул ароматную жидкость, благоухающую уральским разнотравьем.
— Что же раньше товарища проведать не приезжали? — без издевки спросил Вепрь.
Святому определенно нравился этот основательный, крепкий мужик, похожий на уральский утес. Он не стал играть с подполковником в кошки-мышки, выложив начистоту изъяны в своей биографии:
— Далеко был! Гостил в подобном заведении.
Ни один мускул не дрогнул на лице начальника лагеря.
Насмотревшийся всякого, Вепрь лишь глубоко вздохнул и отставил стакан. Подперев подбородок пудовым кулачищем, он отвлеченно пробормотал известную зековскую поговорку:
— Кто в ГУЛАГе не был, тот будет, а кто был, тот не забудет.
— Все под богом ходим.
Сиреневые сумерки опускались на зону. Тоскливо выли сторожевые собаки, предвидевшие холодную ночь. Отряды, выстроившиеся на вечернюю поверку, откликались сотнями голосов на перекличке. Засидевшийся с гостем подполковник нарушил правило присутствовать при поверке. Он рассказывал историю жизни старшего лейтенанта Новикова, рассказывал ту часть, которая была неизвестна Святому.
Предательство, несправедливый приговор, мытарство по тюрьмам и зонам были главами этой повести.
-..Вот такая бодяга у твоего командира получилась! — закончил подполковник, разрывая ногтем горку окурков, накопившихся в пепельнице.
Выудив остаток сигареты. Вепрь затолкал его в мундштук.
— Экономим. Зарплату задерживают и мне, и жене!
Малозначительный штрих о многом сказал Святому.
«Взяток не берет. Сидит на мешках с деньгами — любой авторитет ему отстегнет „зеленых“ сколько попросит, а он окурки выбирает. Крепкий орешек! Старой закалки мужик…
Но Новиков…»
— Куда Виктор мог податься? — вслух спросил Святой.
— Не знаю. Мне кажется, он постарается найти посадившего его за решетку генерала. Такие, как Новиков, ничего и никому не прощают. Особенно подлости. Не правда, что месть — это удел слабых, — вынес свой приговор начальник зоны, изучивший человеческую психологию не по книгам.
Прежде чем расстаться. Святой обратился с просьбой увидеть старого приятеля по Бутырской тюрьме. Подполковник не удивился. Похоже, что Вепрь вообще ничему не удивлялся. Насупившись, он буркнул:
— Не положено. Все, что посчитал нужным, я тебе рассказал, а нарушать режим не позволю!
На этой строгой ноте аудиенция у хозяина зоны была завершена. Святой не обиделся на старого служаку, ибо благодаря таким, как он, беспредел не захлестнул еще Россию.
Тепло попрощавшись, Святой вышел из кабинета. Подполковник позаботился о транспорте, договорившись с жившим в Верхотурье сверхсрочником. Дожидаясь, пока тот сдаст смену, бывший спецназовец еще раз прокручивал в памяти услышанное.
К ночи ветхие «Жигули» сверхсрочника, дребезжащие на ухабах, добрались до городка.
* * *
Местная гостиница кишела тараканами. Усатые твари буквально заполонили комнату, когда Святой погасил свет.
Поезда на Москву до вечера следующих суток не предвиделось, а коротать ночь на скамейке в парке не хотелось.
Проблемы с администраторшей уладила хрустящая купюра приличного достоинства.
— Ладно, поселю вас в двухместный номер. Но учтите, соседом будет шебутной малый. Заводной парнишка, любит шикануть! — предупредила администраторша, молодящаяся тетка с усиками над верхней губой.
Получив ключ. Святой отправился в номер. Не раздеваясь, он улегся и накрылся с головой одеялом. Серое влажное белье, шелестящие ножки насекомых, лунный свет мешали заснуть. Святой ворочался на жесткой, как доска, панцирной сетке кровати.
«Скорее бы утро!» — клял он про себя сервис провинциальной гостиницы.
В убогом номере наблюдались следы присутствия второго обитателя. Стол с облупившейся поверхностью был обильно усыпан обертками, фольгой от шоколада и прочими упаковками с надписями на иностранных языках. Посередине, отливая зеленью стекла, возвышались две пустые бутылки из-под шампанского. Отсутствующий постоялец был, по-видимому, неравнодушен к сладкому.
Где-то за полночь внизу у стойки администраторши раздались возмущенные вопли.
— Почему с девушкой нельзя?! Оля — моя невеста! — на высоких нотах надрывался мужской голос.
Ему вторил тонкий женский фальцет;
— Это не бордель, а гостиница! Веди свою шалаву за угол, там и трахай! А здесь приличное заведение! Не хватало нам СПИД расплодить!
— Мамаша, что вы городите?!
Дискуссию прервал тонюсенький смех девушки.
Скандал, разгоравшийся внизу, Святого не касался. Он прикрыл голову подушкой, но вопли проникали и через нее.
— Держиморда с усиками! Разлучаешь Ромео и Джульетту. Губишь складывающуюся семью — ячейку общества! Мы ребенка зачать хотим! — стенал мужчина.
— Я те зачну, бесстыжий! Ответишь за держиморду и за усики. Ответишь… — верещала в ответ администраторша.
После этого раздались грохот и неопределенные шумовые эффекты то ли чмоканье, то ли пощечины.
Раздраженный непорядком, Святой вскочил с неуютного ложа, по-армейски быстро оделся и вышел из номера. В неосвещенном коридоре он налетел на выставленную мебель, ударившись лбом об угол какого-то пахнущего дезинфекцией шкафа. Мелкая травма окончательно взбесила Святого.
— Что за бардак! Дайте человеку выспаться! — Кипя от возмущения, он подошел к деревянной оградке, отделяющей стол администраторши, и грохнул по шатким перильцам кулаком.
Дама с встопорщившимися усиками сидела, широко открыв рот. Ее силы иссякли, уйдя на борьбу со скандалистом.
Только выпученные, точно у рака, глаза продолжали метать гром и молнии, никому не приносившие вреда.
Святой собрался продолжить гневную тираду, но его опередил радостный вопль:
— Командир! — Элегантный, но помятый молодой человек с перекинутым через плечо галстуком пронесся как шквал и заключил Святого в объятия — Вот так встреча! А я к Голубеву еду! Командир — Серегин Коляшка Серегин…
Густо накрашенная девица, переступая с ноги на ногу, точно лошадь в стойле, капризно заныла — Ты че к нему прилип?! Мы пойдем в номер? Я в туалет хочу…
Первый хохмач из взвода Святого, бывший спецназовец, не спуская восторженных глаз с командира, отбрил подружку:
— Давай, кисуленька, топай на природу! Наш роман дошел до финала. Продолжения не будет!
Оскорбленная отставкой, девица замысловато выругалась, одернула юбчонку и, покачивая бедрами, удалилась.
— Командир, я тут проездом! Подцепил красотку и загудел маленько, хмельным голосом тараторил Серегин. — Обалдеть! Сколько лет, сколько зим! Мамаша, ты в чудеса веришь?
Вопрос адресовался усатой администраторше.
— Верю! Теперь до утра пропьянствуете! Угораздило в один номер вас заселить! — обреченно пробормотала дама, перебираясь на кушетку. — Давайте шуруйте в номер миловаться! Только без шума! У меня глаза слипаются.
Святой потянул друга за рукав:
— Действительно, пойдем! Воистину никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь…
* * *
Утром невыспавшиеся постояльцы сдали ключи от номера, оккупированного тараканами.
— А ты, Серегин, остался прежним! Все такой же хохмач! — сказал Святой.
— Черного кобеля не отмоешь добела! — театрально вздохнул бывший спецназовец.
У обшарпанного здания гостиницы Серегина ждала машина.
— Моя колымага, — не без скрытой гордости Николай показал на новенькую «восьмерку», густо заляпанную грязью — Жирно живешь! — покачал головой Святой. — Упакованный весь.
— Ртом мух не ловим, — подтвердил Серегин.
«Жигули» пробирались по улицам Верхотурья, объезжая рытвины и вздымая фонтаны брызг из гигантских луж. Приглушенная музыка струилась откуда-то сзади Очередная безголосая дива ворковала о нежных чувствах, расставаниях и встречах. В салоне машины было тепло и уютно.
— Ты чем занимаешься? — поинтересовался Святой. — Судя по прикиду, фирму открыл?
— Оригинального профиля, — загадочно ответил Николай. — Увидишь, командир, тебе понравится.
Святой повернулся, чтобы было удобнее видеть собеседника.
— Остальные-то как? Судя по письмам, нормально ребята в жизни устроились.
Водитель «Жигулей» резко просигналил облезлой собаке, которая перебегала дорогу.
— Ковалев куркулем заделался. Дом новый поставил, женился, пацану два года. Никуда из своего медвежьего угла не выезжает. Приглашал на охоту. Хочешь махнуть? Леса, медведи, тюлени всякие — сказка! И мне надо Архангельск навестить. Нетронутый городок, — улыбнулся своим мыслям Серегин. — Пашку море манило. Сначала ходил во Вьетнам, возил грузы на нашу военно-морскую базу Камрань. Года полтора назад перешел на «торгаш», все четыре океана пробороздил, Синдбад-мореход. Когда были в Аргентине, грузили пшеницу, Пашка подрался с американцами. Они дебош в борделе устроили, а мистер Черкасов расслаблялся перед долгим воздержанием… — Николай ухмыльнулся. — Ну и один дурачок вломился к Пашке в номер. Выбрал, идиот, самый неподходящий момент. Паша — парень уравновешенный, надо очень постараться, чтобы его разозлить…
Водитель сделал паузу, рассматривая дорожный указатель.
— Кажись, правильно едем. Так вот. На чем я остановился?
— Приключения Черкасова недорассказал, — напомнил Святой.
— Да. Залетел американец в номер и давай хулиганить.
Прыгнул в постель, представляешь? Девице Пашиной по физиономии съездил, его обложил, по-английски, естественно. Паша говорит: ничего не понял, но все равно было очень обидно. Ну, Паша давай учить его уму-разуму. Янки в крик, а на его вопли остальные сбежались… Гнал американцев Пашка до самого причала. Сам нагишом, морда раскровянена — настоящий дикий русский медведь. По сходням хотел на корабль подняться, добить америкашек. Поскользнулся на чьем-то дерьме… Капитан хай поднял. Потребовал у нашего консула неустойку заплатить. Мол, ваш матрос покалечил ценную рабочую силу, нанес серьезный материальный ущерб бизнесу. Аргентинцы, правда, порядочными людьми оказались — пригрозили дебоширов в тюрьму отправить, если капитан не снимет претензий к русским, и штраф наложить солидный. Пашка, пока шло разбирательство, как султан жил. Комиссар полиции, по просьбе самой бандерши, посадил его под домашний арест, и не где-нибудь, а в том же публичном доме. Дамы отблагодарили его от души. Проводили всей бригадой до порта, потому что сам дойти не мог, ножки подгибались от переутомления…
— Кончай разыгрывать!
— Клянусь! — с жаром заверил Серегин. — Будем в гостях у Паши, фотографии аргентинок увидишь…
Миновав мост через Туру, «Жигули» свернули под указатель на Нижний Тагил. Дорога начала забирать в гору.
— Вернулся сухогруз в родной порт, и Пашку приказом начальника пароходства уволили, — продолжал Николай. — Я предложил ко мне подключиться. Отказался, упрямый…
Сейчас устроился склады охранять. Фирмач, владелец складов, его вместо целой армии охранников держит. Спецназовец из разведбатальона — это марка!
Серегин весело глянул в сторону своего командира:
— Черт! Я действительно рад, что ты с нами, старший лейтенант! Ош, Киргизия… Не верится… Как давно это было и словно не с тобой!
— Было, Коля, — помрачнев, произнес Святой. — Пустыня, турок Али с семьей, стрельба в заброшенном поселке…
Он скрипнул зубами при воспоминании о роже Банникова и судьбе офицера-десантника.
— Согласен, давай навестим Голубева. Он ведь недалеко живет.
Серегин стал серьезным:
— Тяжело Василию. Боли мучают. Ниже пояса — мертвец, ничего не работает. Возили его в Центральный военный госпиталь, лежал в реабилитационном центре — никаких надежд. Врачи охали: как только жив остался?! Когда лежал в Бурденко, познакомился со священником. Приходил к ним по воскресеньям батюшка. Васька даже крестился, — произнес Николай со сдержанным почтением. — Нам Библии прислал и иконки бумажные…
— На зоне тоже некоторые в бога верить начинают, — задумчиво промолвил Святой.
— Василий из города уехал, — продолжал Серегин. — Вернулся в родную деревню. Квартиру сестрам оставил. А в деревне сошелся с местной… расписались. Она за ним ухаживает. Ребенка собираются из детдома взять да усыновить.
— Молодец Голубев, не сломался! — искренне восхитился Святой. — На некоторых посмотришь: здоровый мужик, руки-ноги целы, а нутро гнилое. Ползет такой слизняк по жизни, ноет, на судьбу жалуется, каждому в жилетку плачется…
Святой опустил стекло. Встречный ветер взъерошил ему волосы.
— Давно у него был?
— В прошлом году на День десантника, — отозвался Николай — Пашка штуковину японскую привез, что-то вроде костылей. Он с ними передвигаться может, очень медленно, но все же… Даже работу нашел. Угадай, какую? Ни за что не догадаешься! Церковный староста! — Отвлекшись от дороги, Серегин взглянул на командира:
— Удивил?
— Меня, Коля, сложно удивить! — спокойно отреагировал Святой.
— Деревня маленькая, — слегка разочарованно продолжил Николай, — одни старики. Церковь под стать обитателям: того и гляди развалится. Понемногу восстанавливают, но средств не хватает. Священника не допросятся. Никто в захолустье ехать не желает. Дошло до того, что Васька сам службу правит: покойников отпевает, ну и прочее. Бабки упросили. Чудеса?! — невесело рассмеялся Серегин. — Скажи мне, что Голубев попом заделается, — ни за что не поверил бы!
Превратности судьбы — непредсказуемая штука. Годы разметали спецназовцев по разным уголкам страны. Но оставалась невидимая нить армейского братства, накрепко связывавшая этих парней И сейчас, сидя в машине с Серегиным, Святой понимал, что и он из этого братства — его полноправный член. Не вычеркнутый подлой рукой проходимцев в генеральских мундирах, заклейменный лагерем преступник, а командир разведывательного взвода, пусть и бывший, но командир.
— О Скуридине почему молчишь? — Святой вспомнил последнего из пятерки разведчиков.
Серегин скривился, точно проглотил что-то нестерпимо горькое — Вот с ним похуже будет. Отслужил, подался по контракту в бригаду спецназа МВД, планировал поступать в училище, но скурвился. Как говорится: вчера ты был бойцом в ОМОНе, сегодня стал вором в законе. Тусуется по Москве на улетном джипе. Бандитом, короче, Скуридин стал. Разное про него слышал. Влетел по сто сорок седьмой статье…
— Мошенничество! — эхом отозвался Святой. Номера статей Уголовного кодекса он выучил не хуже таблицы умножения.
-..Сидел в следственном изоляторе четыре месяца. Братва выкупила… Не знаю, правда ли, но поговаривают, что Скуридин — киллер, специалист по взрывным устройствам — Откуда сведения? — недоверчиво переспросил Святой.
— Земля слухами полнится! Я, командир, в большой обиде на Скуридина! торопливо заговорил Николай, хмуря брови. — Меня на счетчик солнцевская бригада поставила.
Вычислили мой бизнес, квартиру, которую в Москве снимал, подругу и начали давить: «Делиться, братан, надо „капустой“. Иначе уши пообрезаем». Свиньи! Я к Скуридину: мол, помоги крутых утихомирить, бешеные деньги требуют.
Он мне стопарь налил и говорит: «Отмазки, Коля, не пройдут. Солнцевские ребята — авторитетные. Неси бабки».
Пришлось сматываться из Москвы. Не город — золотое дно! — Николай сокрушенно вздохнул и философски добавил:
— В семье не без урода… Мы со Скуридиным контакты не поддерживаем. Себе дороже обойдется…
Искусство добывания денег Николай продемонстрировал после сытного ужина в хорошем кооперативном кафе. Как и полагается уверенному, преуспевающему человеку, он не стал изучать меню. Вместо этого Серегин улыбнулся официантке ослепительной голливудской улыбкой, игриво подмигнул и бархатным голосом произнес:
— Милая, мы с другом голодны, как лоси после брачного периода. Порекомендуй нам, что лучше — котлеты по-киевски или фирменные пельмени?
Официантка поправила кружевной передник, украшенный вышитым названием кафе, кокетливо стрельнула глазками и принялась сыпать мудреными заграничными названиями:
— Есть бигос по-бременски, на десерт — круассаны…
— Лапонька! — нежно проворковал Серегин. — Ты меня не поняла. Мы хотим плотно поужинать здоровой, привычной для желудка пищей. Гамбургеры, бигосы, пти-фруа и «биг маки» прибереги для лопухов. Значит, так! — Он откинулся на спинку стула. — Отварную картошечку с двойной порцией котлет, к ней селедочку. Селедка бочковая?
Официантка утвердительно хлопнула ресницами, слипшимися от туши.
— Отлично! Попроси на кухне от моего имени, чтобы выбрали пожирнее, и лучку побольше сверху. — Николай вошел во вкус. — Пельмени сами лепите?
— Не магазинные же подавать! — обиделась официантка. — Фирменные.
— Тогда две порции! Мне со сметаной. Командир, а тебе с чем?
— Все равно!
— Две со сметаной. Салаты и десерт на твое усмотрение! — милостиво согласился Серегин, откровенно раздевая взглядом жрицу частного общепита.
— Пить что будете? — томным голосом пропела официантка. Крутой клиент не мог оставить ее равнодушной.
— Исключительно водку, — тоном знатока ответил Николай. — Бутылку «Смирнова» минут на десять в холодильник положи. Мы подождем. А пока супчик подай.
Ужин показался Святому царским пиром. С желудком, переполненным кооперативными яствами, он блаженно вытянул под столом ноги и задремал. Из этого состояния его вывел голос Серегина:
— Подъем, командир! Пора делом заняться!
Николай небрежно затолкал официантке в карман передника несколько крупных купюр и отказался от сдачи, чем окончательно покорил девушку.
— А скажи-ка, милая, в вашем дивном городе металлургов и самых красивых официанток мира залы игральных автоматов имеются? — вдруг спросил Серегин.
— На железнодорожном вокзале есть, — несколько удивленно ответила девушка.
— Какие? — продолжал Николай свой странный допрос.
Официантка задумалась, смешно наморщив маленький носик:
— Ну, «Морской бой», «Ралли»… Да я не знаю! У детворы такое надо спрашивать.
— Котик, меня интересуют залы с настоящими игральными автоматами. «Морской бой» оставим для юных нахимовцев учиться топить вражеские корабли и подводные лодки.
Мы с приятелем любим играть на деньги…
Девушка подозрительно покосилась в сторону Святого.
Его скромный гардероб не гармонировал с шикарным прикидом Серегина.
Коля перехватил взгляд официантки.
— Угадала, красавица. Проигрался мой приятель. Азартный парень, все до нитки спустил. Продал костюм от Валентине, часы «Ролекс» и массу других ценных вещей. Он, как великий русский писатель Федор Достоевский, игрок-маньяк — Слегка захмелевшего Серегина понесло:
— Ты, ласточка, конечно же, читала его бессмертное произведение «Муму», где жестокосердный дворник топит маленькую собачку и рубит топором мерзкую старуху?
— Кончай выдрючиваться. — Святой ткнул своего бывшего подчиненного кулаком в бок.
Девушка оказалась начитанной и лихо отбрила балагура:
— Переиграли, уважаемый, на автоматах! Пьяный дворник загрыз бедную собачку, а старуха за это мужика утопила.
И не «Муму» это вовсе, а «Преступление и наказание», и написал его Лев Толстой. Читайте классику повнимательнее — В ее глазах сверкнули веселые искорки.
— Съел? — Святой снова толкнул посрамленного шутника.
— Потрясен вашими глубокими познаниями, — капитулировал Серегин и вслед за тем заговорщицким голосом пообещал — Завтра обязательно навестим ваше кафе и познакомимся поближе.
— Зачем? — жеманно пожала плечами симпатичная официантка.
— Чтобы восполнить пробелы в знании классической литературы в более интимной обстановке, — очаровывал девушку неугомонный Николай. — А сейчас, извините, труба зовет!
Он встал и ловко чмокнул официантку в щеку.
— Вперед, командир! Злачные места истосковались по нашим тугрикам. Как говаривал великий русский актер Вася Шукшин, деньги жгут мой карман!
Коля помахал перед носиком смеющейся девушки увесистым кожаным портмоне. Наверное, точно так же в этих краях лет сто назад махивали «лопатниками» бородатые герои Мамина-Сибиряка.
Зал игральных автоматов со звучным названием «Эльдорадо» занимал часть цокольного этажа старинного здания, бывшего до революции резиденцией представителя горнорудного департамента его императорского величества.
В здании поочередно размещались штаб части Уральского казачьего корпуса генерал-майора Гришина-Алмазова, редакция газеты «Красный пролетарий», квартировали бойцы отряда особого назначения по борьбе с бандитизмом, которых сменили счетоводы финансовой инспекции, просидевшие до самой войны. Бухгалтеров и инспекторов вытеснили эвакуированные из Москвы, Воронежа и Ленинграда инженеры оборонительных заводов.
В послевоенное время особняк заняли не меньше дюжины контор, от райсобеса до домоуправления. Каждая контора имела свой закуток в цокольном этаже, куда складировала сломанную мебель, вышедшие из обращения бланки и прочую дребедень.
Когда же большинство этих советских бюрократических монстров приказало долго жить, предприимчивые люди взяли в аренду захламленное помещение, провели косметический ремонт, сварганили неоновую рекламу, которая зазывающе подмигивала разноцветными огоньками над входом в игральный зал.
Само же помещение особым изяществом не отличалось.
Голые окрашенные стены, пара ниток «бегущих огней», белые люминесцентные лампы под потолком. У входа стоял обычный канцелярский стол, отгороженный от посетителей низкой деревянной стойкой, чуть дальше примостился коммерческий ларек с пивом, сигаретами и кофеваркой-экспрессом. Вдоль стен вытянулись шеренги игральных автоматов. Ближе к входу детские типа «Охота на уток», «Авторалли», «Бильярд». Подальше — забава для взрослых: «Блэк джек», «Покер» и тому подобное.
Перед автоматами стояли кресла, сделанные из никелированных металлических трубок, с сиденьями и спинками, обтянутыми красным дерматином. У клавиатур на каждом столике срезанные пивные банки для окурков. Импровизированные пепельницы дымились, как вулканы перед извержением.
Сквозь молочно-белую дымовую завесу пробивался свет экранов игральных автоматов. Что-то постоянно повизгивало, пищало, скрипело и звенело.
Игроки самозабвенно дергали за рычаги, нажимали кнопки, разочарованно вздыхали и после проигранного кона бежали к столу покупать очередные жетоны.
Понурый юнец с лицом нездорового зеленоватого цвета, подперев подбородок рукой, равнодушно менял купюры на жетоны. Деньги покрупнее он прятал в поясной кошелек, мелочь оставалась лежать на столе.
Временами парень забрасывал ноги на деревянную стойку, словно американский шериф из вестерна, и раскачивался на двух ножках стула. При этом джинсы у него сползали, обнажая белые несвежие носки, сбившиеся в гармошку на тонких, рахитичных щиколотках.
Тонким голосом кастрата, едва различимым среди шума, производимого игральными автоматами, он просил принести ему кофе:
— Лена… плесни мне полчашечки! Башка раскалывается!
На зов из коммерческого киоска выходила девчушка лет семнадцати с взлохмаченными белокурыми волосами и красными от табачного дыма глазами. Не разжимая тонких бескровных губ, она материла парня, отвлекающего ее от основной работы — рассматривания толстых иллюстрированных западных каталогов одежды.
Эти служащие игрального зала были, что называется, два сапога пара. Оба они походили на притравленных дихлофосом мух.
Третий, накачанный бугай, был им полной противоположностью. Он курсировал между рядами автоматов и одергивал слишком ретивых посетителей, кого словом, а кого и подзатыльником…
— Босс! Почем жетоны? — спросил Серегин пришибленного парня.
— Пятьсот «деревянных», — ответил тот, словно камни языком ворочал.
— В Москве дешевле! — возмутился Николай, расстегивая портмоне.
— Не нравится — езжай играть туда! — сквозь зубы процедил продавец жетонов, всем своим видом выказывая презрение к такому редкостному скупердяю.
— Отсыпь на двадцать тысяч для начала! — протянул деньги Серегин.
Взгляд парня потеплел.
— Солидному клиенту почет и уважение! — протянул слуга азарта. Казалось, он вот-вот добавит: «ваше величество».
Горсть жетонов перекочевала из жестяной банки в руки Николая. Распределив их по карманам, Серегин уверенным шагом завсегдатая подобных заведений двинулся к автоматам. Он занял свободное место и опустил кругляш в прорезь.
— Начнем, пожалуй, — сказал Коля и дернул за рычаг.
Электромеханическая машина, прозванная «одноруким бандитом», о которой советские граждане знали из статей под рубрикой «Их нравы», почти не изменилась со времени своего создания в конце сороковых годов. Несколько улучшился дизайн, добавились разные примочки в виде звуковых сигналов, цветных огоньков, но принцип остался прежним — на вращающемся барабане должны были совпасть картинки. Одинаковый набор вишенок или иных плодов означал выигрыш. Автомат выплевывал пригоршню жетонов, которые следовало обменять на деньги.
Кроме «одноруких бандитов», в зале были аппараты, предлагавшие игры посложнее, чем простое дерганье за рычаг. Пользуясь клавиатурой, клиент соревновался с электронным мозгом машины, запрограммированным на постоянное увеличение ставок и соответственное увеличение возможного выигрыша.
Тут игра шла всерьез. Сосредоточенные люди вглядывались в экраны мониторов, нервно курили, запивая табачную горечь скверно приготовленным кофе. Игрока окружали зрители, дававшие бесплатные советы, как объегорить хваленую заморскую технику.
Святой не понимал, зачем бывший сержант привел его в это нижнетагильское «Эльдорадо». Да и вел себя Николай как-то странно. Он слабо интересовался выпадающими комбинациями, не глядя, опускал жетоны. Зато внимательно изучив фабричную маркировку на боковой панели автомата, Серегин удовлетворенно заметил:
— Тайваньская дешевка!
Следующим этапом стало наблюдение за игроками. Эксспецназовец проявил талант психолога пополам с классным детективом.
— Смотри! — Движением глаз он указал на средних лет мужчину, истерично барабанившего по клавиатуре короткими пальцами-сосисками. «Клиент» весь взмок. Блики огоньков отражались в капельках пота, делая кожу лица похожей на шкуру меняющего цвет хамелеона.
Время от времени он затягивался сигаретой. По двум пепельницам, заполненным бычками, Николай определил:
— Часа два мучается, не меньше.
— Маньяк! — неодобрительно пробормотал Святой. — Лучше бы пива сходил выпить. Взопрел весь. Коля, что нам тут надо? Объясни! Меня тошнит от дыма. — Он демонстративно помахал рукой. — Накурено здесь! Крематорий!
Серегин молча продолжал изучать игроков, задерживаясь на некоторых заинтересовавших его экземплярах. Затем он отослал Святого к ларьку за сигаретами и пивом.
— Битый час сидим. Просадили кучу денег… — проворчал Святой и со злостью зашвырнул за игральный автомат смятый пластиковый стаканчик.
— Сто двадцать восемь рубчиков, — спокойно уточнил Серегин.
Он давно снял галстук, пристроил плащ на спинку стула, — И даже туфли у него болтались на носках, оставляя пятки свободными.
Парня с жетонами Николай подзывал небрежным пощелкиванием пальцев или поистине купеческим окриком:
— Петруша, подавай!
Девочку из ларька за торчащие во все стороны белобрысые космы он окрестил довольно обидной кличкой «мой маленький дикобразик», купил ей шоколадку и пачку «Мальборо».
— Воду для кофе кипяти, а не помоями заливай! — попросил Николай, вручая подарки.
Святого мутило от душной атмосферы зала, от выпитого кофе, пива и водки за ужином. Наконец он не выдержав, схватил своего благодетеля за шиворот и попытался поднять его с места.
— Не дури! — вырвался тот. — Самое важное впереди! Занимай четвертый автомат с правого края и никого не подпускай к нему. — Он вручил Святому жетоны. — Начнем работать!
В течение следующего получаса Николай опустошал содержимое игральных автоматов. Выигрышные комбинации складывались сами собой. Журчащий ручеек кругляшей непрерывно сыпался в специальную выемку внизу автомата.
Святой ходил за Серегиным, тщетно пытаясь разгадать причину неожиданного везения.
— Машина — дура! — понемногу делился Николай. — Работает волнами. Отлив — дурит тебя безбожно, а потом устает! Выдает максимальный выигрыш, и это, по моей теории, называется приливом. Когда идет отлив, пусть с машиной соревнуются олухи. Ввалят под сотню тысяч рубчиков и уходят! Тогда наступает мой черед! Главное — не прозевать момента! — Святой азартно прищелкнул пальцами. — Петруша! Меняй жетоны!
Зал опустел. Остались лишь несколько самых отчаянных игроков, которые, видимо, решили спустить все свое состояние. Парень за столом подвязывал стопки купюр резинками.
Девочка из ларька блаженно потягивала через соломинку баночное виски с содовой.
С автомата Серегин, по приблизительным подсчетам Святого, снимал тысяч восемьдесят. Подходил он только к определенным местам, намеченным заранее. Коля действовал как заправский грабитель.
— Платы у тайваньских аппаратов паршивые! — продолжал он делиться секретами ремесла. — Пиратские, скопированы с американских оригиналов, но качество «желтое». Немного сложнее сингапурские, хотя и они дерьмо.
В окошечках выскакивали то короны, то карты. От мельтешения картинок у Святого рябило в глазах.
— Ты что, шулер? — спросил он.
— Шулера людей накалывают, а я машины! — объяснил Николай, доводя до кондиции очередной игральный автомат. — Можешь считать меня терминатором! Сейчас доработает, пропустим по пивку, и я покажу высший пилотаж! хвастливо пообещал Серегин. — Петруша! Приготовь денежки для работника умственного труда! Крупными купюрами, пожалуйста!
Накачанный вышибала подозрительно посмотрел на удачливого клиента.
— Чего пялишься? — дружелюбно поинтересовался Николай. — Сглазишь!
Верзила безмолвно удалился.
— Перейдем, командир, к настоящему уровню игры! — объявил Серегин и выбрал автомат, запрограммированный на покер.
Размяв пальцы, словно хирург перед сложной операцией, Николай продолжал рассказывать о маленьких секретах оригинального метода зарабатывания денег.
— Какая логика у конструкторов?
— Понятия не имею! — признался Святой.
— Логика одна! — наслаждаясь собственной проницательностью, говорил Николай. Пальцы его летали над клавиатурой. — Выудить «капусту» из кармана клиента! Как действуют каталы?
— Берут на крючок! — предположил Святой.
— Совершенно верно. Позволяют выиграть пару маленьких ставок. Клиент наживку заглотнул! Мелочевка дает надежду на крупный выигрыш. Так и машина.
Автомат был полноправным партнером Серегина. Он сдавал, точнее, высвечивал пятерку карт, менял, беря из колоды нужное количество, вел торги, требуя доплачивать в банк, то есть опускать жетоны, пасовал или открывал карты.
Иногда Николай прерывался.
— Отлично, «фул хауз» на «элэш», две пары ты уже выдавал!
Он беседовал с машиной, а затем возвращался к рассуждениям о превосходстве человеческого ума над механическим:
— Инженеры-программисты в принципе обычные люди.
Логика их проста, как шомпол: надо удержать клиента у автомата. Машина позволяет себя обыгрывать и предлагает увеличить ставку. Нормальный человек, естественно, соглашается, выставляя на кон крупную сумму. Вот тут-то он и попался. Везение проходит, и машина выигрывает!
— Типичный прием хорошего каталы, — вспомнил лагерных специалистов по игре в «буру» или «секу» Святой.
— Но железо остается железом! — Серегин выразительно постучал по голове. — Серое вещество, если оно не разложилось от алкоголя и безделья, превосходит кусок кремниевой пластины, напичканной самой отборной информацией. Оно постоянно бурлит, ищет способы улучшить материальное благосостояние хозяина и находит. Ну как?!
— Гениально! — язвительно ответил Святой и огляделся.
Исчезнувший пять минут назад вышибала вернулся в сопровождении троих гориллоподобных верзил с бычьими шеями и оловянными глазами. Громилы были одинаковыми, словно сошли с одного конвейера. Четверка переговорила с доходягой у входа, по-хозяйски заглянула в ларек, выбрала дорогое баночное пиво. Затем неизвестные науке существа расположились возле входа…
— Какой способ подсказывает нам серое вещество? — самозабвенно, как глухарь на токовище, излагал Серегин.
— Сматываться отсюда! — подсказал Святой, не выпуская из вида качков. Он не боялся их, но неприятностей не хотел.
— Ответ отрицательный! — проквакал Николай голосом робота из мультика. Отвлечь от экрана его мог разве что ядерный взрыв. — Я должен вести себя вопреки логике машины. Выигрывая, я не увеличиваю ставку, а, наоборот, уменьшаю. Машина шизеет от такого оборота дела. Действует вопреки заложенной программе и выдает максимальный выигрыш! Второй вариант — сразу ставить на кон большую сумму. Тоже срабатывает!
Теория подтверждалась реальным результатом. Автомат разродился потоком жетонов. Серегин сумел собрать голубую мечту всех игроков в покер — четыре туза плюс джокер против.
— Опробуем второй вариант? — спросил он, собирая раскатившиеся по полу кругляши жетонов.
— Коля, ты выиграл достаточно… — тихо произнес Святой. — У дверей четыре амбала. Если я залечу в ментовку, на взятки наверняка потребуется гораздо больше.
— Железная логика! — согласился Серегин и посмотрел исподлобья на выход.
Громилы исчезли, оставив после себя пустые банки.
— Ложная тревога! — рассмеялся Николай. — Пуганая ворона куста боится. Тряхнем еще один автомат на подарки для Голубева — и баста. Сматываем удочки из этого «Эльдорадо».
Беспечность Серегина Святому не понравилась.
— Владельцы игорных залов о таких асах, как ты, не догадываются?
— Засекли уже, — тоскливо протянул Николай. — Приходится гастролировать, чтоб не светиться в одном и том же месте дважды. Меня солнцевская бригада по наводке хозяина такого заведения вычислила. Долго пасли, а я из пятисот московских игорных залов только сотню успел обработать, не считая автоматов в метро, подземных переходах и барах.
С упрямством истинного игрока может сравниться только пресловутое ослиное упрямство. Серегин, заискивающе заглядывая бывшему командиру в глаза, попросил:
— Сыграем еще разок! Фартит мне сегодня.
— Валяй, Коля! Но смотри, у меня нюх на заварушки прорезался, полушутя предупредил Святой. — Не много ли приключений для одного дня?
Но Серегин уже не слышал его. Он вертелся в кресле, выбирая перед следующей партией позу поудобнее. Зал пустел.
Худосочный парень обходил засидевшихся клиентов, что-то нашептывая им на ухо. После этого клиенты вставали, испуганно оглядываясь на Серегина и Святого, и пятились к выходу.
Лохматая девица убирала накопившийся за день мусор в черный пластиковый мешок. Продавец жетонов не спускал глаз с оставшейся в зале пары игроков. Под джинсовой курткой хилого на вид юноши выделялась кобура пистолета.
«Серьезный парень! — подумал Святой. — Ствол под мышкой. Почему я сразу не увидел? Может, он его в ящике стола держал и только сейчас достал? Зачем? Ствол скорее всего газовый. Никак к разборке приготовился, доходяга».
Система Серегина оправдала себя и на втором автомате.
Разрисованный английскими буквами и девицами в ковбойских шляпах ящик был запрограммирован на игру в «блэк джек», а по-нашему — в «двадцать одно».
Автомат постоянно перебирал на прикупе, выдавая себе лишнюю карту. В худшем случае Николай оставался при своих деньгах.
Увлекся игрой и Святой, знавший правила по Бутырке.
Среди ее преимуществ были простота правил и скорость.
Умственные усилия при этом не требовались. Игрок полностью отдавался на милость фортуны.
Достав засаленную и потрепанную до невозможности сдвоенную «библию», то есть две колоды карт, зеки до одури резались в «очко». Колоссальные долги росли как на дрожжах, ежеминутно сыпались обвинения в том, что «стары» крапленые, сдающий — шулер и что на кон осталось поставить только собственную жизнь, которая и так в этой стране гроша ломаного не стоит.
Погруженный в воспоминания. Святой не заметил, как без лишнего шума в зал вернулись четыре кинг-конга. Трое из них заняли позицию у входа.
— Доишь? — пробасил их старшой, опираясь локтем на плечо Святого, и обернулся к Серегину. — Я давно за тобой наблюдаю. Значит, так, фраер залетный, возвращаешь бабки и отваливаешь на все четыре стороны. Увидим в городе — ноги переломаем!
Бугай расстегнул куртку и продемонстрировал заткнутые за пояс нунчаки.
— Не уловил юмора! — Сиротин поднялся. — Я честно выиграл…
— Ну ты даешь, блин, в натуре! Меня не колышет, как ты банк сорвал. «Капусту» верни! — категорически заключил он, для убедительности пнув ногой по автомату.
Серегин скрутил фигу и сунул ее под нос вымогателю.
— Выкуси!
— Ты че, гнида, офонарел? — искренне изумился невиданной наглости качок и схватил Николая за грудки. — По-хорошему, в натуре, не желаешь? Отбивную из тебя сделаю!
— Здоровья не хватит! — Серегин явно не собирался отдавать выигрыш. Дыши в сторону, бобик!
— Чего? — возмутился амбал.
— Смердит у тебя изо рта похуже, чем от помойки. Питаешься, приятель, плохо!
Компания у двери дружно загоготала.
— Борзой ханурик! Облажал Боцу! Четко уделал!
Между тем число вероятных противников увеличивалось н дошло до восьми. Еще трое ввалились в дверь, запыхавшись от быстрого бега.
Разъяренный вожак горильей стаи, играя желваками, пообещал Серегину:
— У тебя, короста, пасть захлопнется надолго…
— Главное, чтобы не навсегда! — спокойно парировал Николай. — Руки, чмо болотное, убери!
Он несильно ребром ладони ударил по запястьям Боцы, который держал его за лацканы модного пиджака.
— Мужики… Корефаны! — Святой попытался кончить дело миром. — Мы отчалим, а деньги вернем! Правда, Коля?
Ответом было энергичное движение головой, означавшее согласие. Серегин не хотел подводить командира.
Но погасить конфликт мирными средствами было уже невозможно. Оскорбленный до глубины души, Боца должен был восстановить свой авторитет перед членами бригады.
«Видит бог, я не хотел. Но сие от нас не зависит, — подумал Святой. Придется трамбовать ребят. Нервная молодежь пошла».
— Чеши отсюда! — великодушно предложил главарь шайки Святому. — Ты не играл. Я видел.
— Ничего, сейчас сыграю! — с наигранной наивностью сказал тот.
В драке, как и в сражении, есть секунда, когда все участники замирают перед началом действий. Это рубеж, после которого нет хода назад. Опытный боец использует короткий отрезок времени для концентрации внимания, последней оценки диспозиции противника. Неопытный борется с собственным страхом или захлебывается злостью.
Великий Наполеон не уставал повторять своим гренадерам-гвардейцам: «Главное — ввязаться в бой, а потом посмотрим!» Серегин, по-видимому, слов Наполеона не знал, но действовал строго в соответствии с заветами прославленного полководца.
Честь открыть сражение под сводами цокольного этажа бывшей резиденции императорского сановника Коля взял на себя. Сделал он это без всяких мудреных штучек, что называется, по рабоче-крестьянски — просто взял да и двинул Боце коленом между ног.
— А по бубенцам! — не удержался Николай, чтобы не сострить. Боца истошно, по-звериному завыл.
Нунчаки амбала забрал Святой. Они ему очень пригодились, потому что стая перешла в атаку, горя желанием отомстить за поверженного вожака.
— По одному, корефаны! Подходите по одному, всех отоварю! — успел выкрикнуть Святой.
Две скрепленные между собой бамбуковые палочки пляса, и дикую тарантеллу в его руках. Уроки школы спецназа под Одессой не прошли даром…
Качки, удивленно переглянувшись, снизили темп и выдвинули вперед основной группы совершеннейшее чудо матушки-природы. Если бы у Святого было время порассуждать, вспомнить замечательные примеры истории, то первым кандидатом для сравнения стал бы библейский Голиаф, а может быть, свирепый татарский витязь Челубей, оскорбивший русскую рать на Куликовом поле.
Впрочем, громила из бригады Боцы мог бы дать фору обоим этим героям. Парень был сродни боевому слону: под два метра ростом, по-обезьяньи сутулый, с лицом прирожденного убийцы, он был словно иллюстрация к известной теории Ломброзо. Узкие, подпухшие глаза бесстрастно смотрели на Святого. Такое выражение бывает у лягушки, готовящейся слизнуть своим длинным липким языком зазевавшееся насекомое. Одет гигант был неряшливо: стоптанные китайские кроссовки, того же происхождения спортивные штаны с пузырями, светлый турецкий свитер в жирных пятнах.
Питекантроп вразвалочку приближался к Святому. Расставив руки, словно собирался ловить цыплят, громила улыбался, как ученик «школы для дураков». Судя по всему, помощь психиатра ему явно не помешала бы.
Плечом к плечу со Святым встал Серегин. Но даже в такой момент он не удержался от ерничанья.
— Бой, где такой прикид выкопал? У Версаче аль у Зайцева? притворно-восторженным голосом спросил он у амбала. — В натуре, клевый макинтош! Ворона пролетит над таким чучелом — сдохнет от разрыва сердца!
Верзила издал чмокающий звук. Его губы по-прежнему кривила блаженная улыбка идиота.
— Он же псих! — прошептал Серегин. — Взбесившийся мамонт! Командир, его надо вырубать полностью, чтобы с копыт не поднялся. А то он нас с дерьмом смешает и съест!
Туша дебила заполняла проход, по которому, пятясь, отступали двое друзей.
Пришедший в себя Боца очухался и пытался что-то сказать. Он стоял на четвереньках, мотая головой. От неутихающей боли язык Боцы не слушался. Шепелявое причитание сменялось булькающим всхрапыванием. Колено Серегина здорово повредило колокольчики бригадира головорезов из «Эльдорадо».
— Эй, Чебурашка! — подначивал Николай здоровяка. — Остановись, подумай, зачем на рожон прешь?! Мы ведь бобо можем сделать. Тебя никакая «Скорая помощь» на носилки не погрузит. Придется ветеринаров вызывать!
С равным успехом он мог бы смешить каменного идола.
Громила немигающим взглядом питона пожирал своих будущих жертв. С его влажных, немного вывернутых наружу губ слетали нечленораздельные звуки.
С этим боевым кличем он пошел, оттесняя противников к задней стене зала, словно бульдозер.
Осмелевшая стая двигалась за слабоумным гигантом.
«Станция конечная, приехали», — тоскливо подумал Святой.
Секундная слабость уступила место трезвому расчету.
«Нельзя давать прижать себя к стенке, — пронеслось в голове. — Идиот сомнет своей тушей, задавит. Справимся с ним, остальные — чепуха. Валить кабана и вправду надо моментально!»
Оружие киношных ниндзя звездануло гиганта между бровями, в точке, где они сходились над переносицей. Святой атаковал первым. От палки остались только щепки. Уцелевшей нунчакой, зажатой в руке, он саданул по болевой точке — самому кончику носа.
Не давая верзиле опомниться. Святой носком ботинка двинул его под коленную чашечку правой ноги. Сработал рефлекс. Гигант опустился на колено, и тут Святой сгреб воротник белого свитера.
Никто не вмешался в поединок, настолько стремительно он проходил.
Святой вскочил на противника, как на необъезженного скакуна. Оседлав верзилу, он всем телом толкнул его головой в стоящий рядом автомат.
Амбал угодил лбом прямо в стекло. Оно разлетелось на куски. Пытаясь освободиться от наездника, громила вытянул руки, падая на заплеванный и покрытый мусором пол.
Пятки Святого хлестанули его по бокам. Удар одной ноги пришелся ровнехонько в область почек.
Верзила жалобно застонал и обмяк. Его голова билась об автомат с частотой отбойного молотка. В раскрытый рот гиганта с каждым ударом высыпалась порция жетонов.
Он отплевывался, давясь металлическими кругляшами.
Наконец, обессилев, верзила начал клониться набок.
Святой соскочил с него и для верности рубанул ногой в. челюсть. Та клацнула от сильного удара — громила опрокинулся навзничь. Из разбитого рта фонтанировала кровь вперемешку со слюной. Гигант пробовал выплюнуть застрявшие в глотке жетоны и осколки зубов.
Психологически сражение было выиграно, оставалось добить противника физически.
Шестеро парней против хотя бы всего лишь двоих, но отставных спецназовцев были, как говаривал чеховский герой, «все равно что плотник супротив столяра». Святой едва успел пригнуться, как над ним в великолепном прыжке пролетел Серегин. Его пятка свернула набок нос одному из качков, и тот улегся рядом с идиотом.
Проведя серию бросков. Святой смог записать на свой личный счет еще двоих. Один угодил на крышку автомата, второй отлетел в сторону выхода, проскользив по полу метра три-четыре.
Оставались трое боеспособных врагов. Но зрелище учиненного незнакомцами побоища начисто лишило их уверенности в своих силах.
Парни сгрудились. Они были в таком шоке от зрелища поверженных товарищей и особенно окровавленного верзилы, бывшего главным козырем команды, что не оказали серьезного сопротивления, чем заслужили гуманное к себе отношение.
Святой попросту провел два прямых удара в челюсть. Серегин сделал классический апперкот. Троица перешла из разряда грозных качков в разряд потенциальных пациентов хирургов и ортопедов.
Наголову разбитый генерал Боца с разинутым ртом остолбенело стоял посреди прохода.
Серегин подошел к нему и по-отечески похлопал по заросшей щетиной щеке.
— Болит хобот? — участливо спросил великодушный победитель.
В ответ раздалось лишь страдальческое мычание.
— Обложи льдом! Только не передержи! — посоветовал Николай. — Он ведь у тебя не моржовый!
Скорее от отчаяния, чем из героизма, качок саданул измывающегося над ним Серегина по подбородку.
— Получай! — гаркнул он, отводя руку для нового удара.
Реванш не состоялся.
Серегин отбил руку Боцы локтем и всадил в солнечное сплетение противнику свой кулак. Эффект превзошел все ожидания. Боца пронзительно вскрикнул и переломился пополам, хватая воздух округлившимся ртом.
Стараниями двоих друзей зал «Эльдорадо» превратился в печальное средоточие сломанных автоматов, корчащихся человеческих тел и выбитых зубов.
— Уходим! — не терпящим возражений тоном приказал Святой. — Наделали делов по твоей милости. Первый день вместе, и такие развлечения!
Ощупывая разбитый подбородок, Серегин неунывающим голосом произнес:
— Форму, командир, не потерял. Отлично молотишь!
Он подобрал свой плащ и направился к столу за деревянной стойкой.
— Петруша, у меня жетоны в кармане завалялись, обменяй!
Кассир из зала «Эльдорадо» вжался спиной в стену и наставил на Серегина пистолет.
Как и предполагали спецназовцы, оружие оказалось газовым.
— Не подходи! — просипел дохляк. В его расширенных зрачках читался животный страх. — Замочу! Дырок в шкуре наделаю! Стрелять буду!
Казалось, еще немного, и он расплачется как ребенок.
— Дурашка! — добродушно бросил Николай, обошел перегородку, взял револьвер за ствол.
Парень не сопротивлялся. Ужас парализовал его. Губы кассира шептали что-то совершенно ритуальное:
— Боца вас найдет! Крутые, да?! Все можно… Автоматы бить можно… Не трогай меня, бычара, глотку перегрызу!
У меня кореша на зоне мастевые. Кегли убери… Не трогай!..
Парень не понимал, что говорит. Бессмысленные слова лезли из него, словно фарш из мясорубки, руки суетливо дергались перед носом Серегина.
Николай перехватил запястье парня, несильно заломил руку.
— Ну что, пацан, — усмехнулся он. — Тебе эту игрушку в рот вставить или еще куда?..
Зрачок дула, разделенного специальной перегородкой, уставился в полубезумные глаза кассира зала «Эльдорадо».
-..И стрелять, пока не надуешься газом, как воздушный шарик! — Николай готов был выполнить свою угрозу, настолько ему был омерзителен этот слизняк. — Но больно много дырок завязывать надо, возиться неохота…
Рядом перепуганная до смерти лохматая девчонка размазывала потекшую тушь по щекам.
— Отпустите его, дяденька! — скулила она. — У него сердце больное. Белый билет-! -. Ну, пожалуйста! Нам и так Боца вломит.
Держась за ручку двери. Святой прикрикнул разбушевавшегося друга:
— Достаточно наворочали! Отпусти мальчишку! Уходим отсюда!
— А деньги? — спросил Николай.
— Оставим за нанесенный ущерб, — отрезал Святой.
В Серегине взыграло благородство. Он отпустил мальчишку, чье лицо из зеленого стало пунцово-красным, приобнял девчонку за худенькие, вздрагивающие от рыданий плечи и, подталкивая перед собой, подвел ее к сидящему у искореженного автомата Боце.
— Не смей бить детей! — голосом строгого педагога дал прощальное наставление Николай. — Тронешь малую… — Он пальцем указал на измазанную тушью, помадой и соплями мордашку, — вернусь и устрою новый перезвон на твоих колокольчиках… Вече-е-рний звон, бом-м, бом-м!
— Это моя сеструха, — промычал качок, с трудом ворочая языком. — Усек, заступник? Бери свою вонючую «капусту» и вали… В ментовку стучать не буду! Не боись. Уж больно борзые вы ребята… — Такая длинная речь окончательно доконала его, и он в бессилии закрыл глаза…
Машина мчалась по ночному городу. Пустынные улицы, освещенные редкими фонарями на столбах, были тихи и печальны. Окна домов, наоборот, излучали радостный свет уютных семейных очагов.
— Славно перекинулись в картишки! — иронично заметил Святой, пытаясь разглядеть себя в зеркало заднего обзора.
— Настоящее «Эльдорадо», — задиристо ответил водитель. — Едем к родственникам Голубева?
— С такими рожами? Нас на порог не пустят! — сказал Святой, ощупывая распухшую губу. — Дорогу различаешь?
— Само собой! — кивнул Серегин. — Отчетливо вижу трассу, командир.
— Тогда выбираемся из города и прямиком к Василию!
Согласен?
— Ноу проблем, — радостно откликнулся неисправимый жизнелюб Серегин. Подлечимся травами, замолим грехи в развалюхе-церкви, подышим свежим воздухом и у печи погреемся. Правильное решение!
Выбрав участок дороги посветлее, Николай остановил машину, чтобы разобраться по карте-схеме города в хитросплетении улиц.
Мимо на большой скорости проехал автомобиль, до сих пор тянувшийся в хвосте «восьмерки» Серегина. За темными стеклами светлой «Волги» мелькнуло лицо, показавшееся Святому знакомым.
— Коля, кажись, я Скуридина видел! — неуверенно поделился он с Николаем своей догадкой.
— Где?
— Да вон «Волга» проехала! Он там!
— Галлюцинации! — засмеялся Серегин, пряча в бардачок схему Нижнего Тагила. — По черепушке тебя задело, вот глюки разные и грезятся. Скуридин по столице «рассекает».
Девочек в московских ресторанах тискает, а может, что и поприятнее делает! Откуда ему здесь взяться! Ох, командир, надо просить Ваську, чтобы он тебя освященной водицей окропил. Креститься надо, когда мерещится!
«Восьмерка» сорвалась с места, быстро набрала скорость, и вскоре тьма поглотила красные огоньки машины, словно ее никогда и не было в этом городе.
