Глава 4
Леня шел по камням, под которыми журчала вода. Тайга поднималась вокруг русла реки высоченными стенами справа и слева, отчего солнца тут не было, а был прохладный сырой сумрак. Заросли кустарника, стволы деревьев, переплетенные вьющимися растениями, создавали непроходимый барьер. И когда эта стена чуть отодвигалась от русла реки, когда появлялись небольшие отмели и перекаты, когда вода выходила, наконец, на поверхность, Леня уходил ближе к берегу и шел самой кромкой леса. Следы уходивших бандитов он видел очень часто и не сомневался, что сможет выследить их до конца. Птицы щебетали и метались в зарослях, периодически кто-то подавал низкий протяжный голос. Кабарга или олень.
То, что Лене удавалось идти по следу бандитов, было не столько его заслугой и не показателем слабой подготовки похитителей. Вот тут кто-то упал и впечатал во влажную землю колено и пятерню правой руки. Рука мужская, значит, это Михаил, явно не приспособленный к передвижению по тайге. А вот тут несколько волокон смесовой ткани на ветке на уровне пояса. Такая куртка была у Анджелы. Бедняга, она там сейчас от страха вся трясется, а этот доморощенный предприниматель не выглядел таким уж суровым и крепким парнем, чтобы и себя защитить, и девушку успокоить. Слабак этот Миша, сам весь на трясущихся ногах уходил, где ему девушку поддерживать!
Леня понимал, что мало находить след бандитов, нужно их срочно догонять. А если они взяли не заложников, а просто сформировали таким образом отвлекающую группу? Он вот идет следом, а за кем идет? Вдруг преступники уже несколько часов двигаются в другом направлении? Есть и еще один неприятный момент. А если эти ухари, понимая, что за ними может быть погоня, перестрахуются и выставят засаду? У них стволы, а у Лени голые руки и один охотничий нож. А нож — оружие хорошее не для открытого боя, а для скрытого нападения, для рукопашной. И он должен не попасться на возможную засаду, должен настичь этих гадов и взять их тихо.
О том, как он будет брать четверых, Леня пока предпочитал не думать. Надо это сделать, значит, сделает. Нет ничего невозможного. Просто нужно завладеть огнестрельным оружием и, угрожая им, всех перевязать. Ну, может, не всех, а парочку оставшихся в живых. И заложников освободить, и препарат вернуть. Препарат!
Леня споткнулся о корень и повис на замшелом влажном стволе сосны. Препарат! А ведь они его несут не в холодильнике, и он скоро перестанет быть активным, фактически погибнет. Тогда нет смысла преследовать? А девушка, а Миша, будь он неладен? А если у бандитов есть средство для поддержания активности нанопрепарата? Ведь они готовились к нападению, их кто-то из специалистов инструктировал. И в группе мог оказаться такой специалист. Они могли в лаборатории прихватить… Нет, не могли, потому что реагент «17» они не знают. А он есть — там сзади, в самолете. Леня, в том числе, и этот реагент вез в Читу.
Ситуация ему не нравилась, развитие событий было какое-то ненормальное, нелогичное. Это все злило, путало мысли, мешало построить четкую картину нападения. Он шел быстрым шагом, местами переходя на кроссовый бег. За плечами осталось четыре часа преследования, преодолеть ему удалось не больше двадцати километров, учитывая сложность рельефа и плотность растительности. Сначала они шли по руслу реки, потом ушли в низину распадка и около трех километров углублялись по ней в общем направлении на северо-запад. Леня тайгу знал с детства. Не то чтобы он был завзятым таежником, но детство его прошло неподалеку, и пацанами бегали, и на охоту много раз взрослые Леню брали. Да и за время работы в «Байкале» он успел познакомиться с окрестностями. Куда могут двигаться бандиты, к какому населенному пункту, к каким транспортным артериям?
Ясно, что побережья Байкала им не миновать, если они будут держать это направление. Но им для этого надо двигаться такими темпами пару недель. Рано или поздно они где-то пересекут железную дорогу или шоссе и тогда исчезнут, потому что на шоссе их может ждать машина, на железной дороге можно просто запрыгнуть на любой грузовой состав.
Все! Леня сбавил шаг и, воспользовавшись тем, что перед ним открытое пространство, решил дать себе отдых. Отдыхать надо, иначе он будет к моменту встречи не боец, а выжатый лимон. НЗ за спиной призывно постукивал. Что это? Журчание? Леня свернул направо и пошел на звук. Так и есть! Прямо из скалы на уровне его головы сочилась влага, скапливалась в небольшом углублении, а потом стекала вниз. Чистая вода, значит, можно фляжку не открывать.
Леня подошел и стал набирать воду в пригоршни. Он не пил, а полоскал рот и горло. Опыт и знания, полученные еще в армии, говорили, что первым делом пить хочется не от общего обезвоживания, а от того, что высыхает слизистая оболочка рта. Рано еще говорить об обезвоживании, для этого надо сутки-другие проползти на пузе по пустыне. И с обезвоживанием все равно не борются обильным употреблением воды.
Он полоскал рот и выплевывал воду до тех пор, пока ощущение жажды почти прошло. Теперь можно и немного выпить воды, уже без жадности. И можно подумать о еде. НЗ хорошо бы не трогать, а вот горячего поесть стоит.
Подумав немного, Леня срубил ножом молодую осинку и заточил конец своего «копья». Делал он все это тихо, продолжая прислушиваться. Можно поохотиться на копытных, привязав к концу копья единственный нож, но тогда, бросив копье, он окажется безоружным. А если медведь, тигр, разъяренная росомаха? Нет уж, нож лучше оставить при себе. И тут он услышал знакомые еще с молодости крики тетеревов. Разгар лета, и шуметь они могут лишь по поводу найденных вкусных ягод на поляне. Обычно вожак сзывает так стаю. Тетерев — это здорово, это вкусно. Леня осмотрелся вокруг себя и подобрал приличного веса обломок ветки. Примерился, представляя, как сможет этот снаряд бросить и на какое расстояние. В принципе сбить из зарослей тетерева на поляне возможно. Только слух у них хороший.
Послюнявив палец, Леня поднял его вверх. «Холодило» как раз со стороны, откуда слышалось курлыканье тетеревов. Значит, ветер от них! Стараясь не наступать на сухие ветки и не шелестеть травой, он двинулся на звук. Расстояние до поляны примерно метров пятьдесят, но никаких просветов в зарослях не видно. Несколько десятков метров он умудрился пройти практически бесшумно. Приходилось только высоко поднимать ноги, пролазить под поваленными стволами деревьев, сплошь поросших зеленым мхом, да очень аккуратно раздвигать кустарник. Но по мере приближения к заветной поляне он стал понимать, что пора переходить на иной способ передвижения. И Леня опустился на корточки, вглядываясь в заросли впереди себя, прислушиваясь и принюхиваясь. Когда-то, еще в армии, инструктор учил их в курсе выживания в лесах, что первым делом надо себя «поставить». Дело хитрое и тонкое, но, если ты сможешь настроиться на волну тайги, сможешь соединиться с ней психологически, почувствовать в себе хищника, начать думать как хищник, вести себя как хищник, тогда тайга тебя примет как часть себя. Инструктор тогда половину ночи у костра втолковывал молодым десантникам, что в природе все сбалансировано и все налажено, как на хорошем конвейере. Одни — добыча, другие — хищники. Мудрая природа, чтобы соблюсти баланс, помогает всем, кто в ней живет. Добыче она помогает скрываться, удирать от хищников. Так и добыча будет целее, и хищник не разжиреет от легкой охоты. Но и хищникам она тоже создает условия, иначе они станут голодать, меньше будут размножаться, начнут охотиться не на свою добычу, а приближаться к людям за дармовой добычей в хлевах и в загонах.
Человек, рассказывал инструктор, сильнее всех не потому, что у него мощные челюсти и острые когти. Нет, он умнее, хитрее и безжалостнее всех хищников. Он убивает больше, чем ему надо, он злой. Человек может убить потому, что у него плохое настроение, а хищник — нет. Он нападет, если ты будешь угрожать ему, но охотиться не станет. И человека боятся все. Боятся его непредсказуемости. И надо такое отношение к себе поддерживать. Вот тогда природа, будь то тайга, будь то горы, примет вас как полноценную свою часть и относиться будет к вам аналогично.
Леня помнил все эти наставления, он вообще вырос в Забайкалье и природу этого края знал хорошо. Сейчас он настраивался на «хищника», на хищника, который охотится. И горе тому, кто окажется на его пути, кто посягнет на его добычу. Чужая территория? Плевать, это мы еще посмотрим, чья это территория! Я пришел! И теперь она моя! Схватки хотите? Лучше бы вам убраться восвояси и посидеть за кустом, пока я не закончу охоту и не сожру добычу. И тогда вам, может, что-то перепадет…
Думать так легко, потому что это было в характере Лени Владимирова. Если его не трогать, то он вполне мирный приличный парень, но если ему «попадала шлея под хвост» или если его кто-то недобро задевал, то спуску он не давал. В прошлом году в ночном клубе в Чите один придурок…
Так, это лишние воспоминания! Леня был хищником, и он находился на охоте. Шаг стал пружинистым и практически неслышным, внимательный взгляд, настороженный слух и руки, готовые к действию в любой момент. Заточенный шест вместо копья, метательная дубинка в одной руке и острый охотничий нож в другой. Были еще и мышцы, перекатывающиеся под рубашкой, и реакция, которой может позавидовать любой хищник.
Леня пробирался минут пятнадцать, когда наконец перед ним оказалось более или менее открытое пространство. Это была поляна с высокой травой, в которой поднимались то хохлатые и бородатые черные головы тетеревов, то их раздвоенные хвосты. Старый самец топтался на другом краю поляны, вертя головой. Сторожил, пока стая налопается ягод? Правильно, оттуда масса звуков раздается, и его это беспокоит.
Леня лежал на животе и примеривался, как возьмет свою дубинку, как приподнимется, отведет назад руку и с силой метнет снаряд в ближайшую пару птиц. Они как раз были рядом друг с другом, и дубинка обязательно кого-то из них подобьет. Скрываясь в высокой траве, он стал приподниматься на руках, занимая положение для атаки, и вдруг замер, буквально напоровшись на звериный взгляд, очень недобрый взгляд, взгляд-предупреждение, взгляд ненависти, взгляд-вызов.
Это была рысь. Здоровенный самец, килограммов под тридцать весом. И сидел он левее в траве, метрах в пяти от Лени. Его желтые глаза смотрели пристально и, наверное, давно. Леня рысь просто не заметил, увлекшись процессом охоты на тетеревов. Она, видимо, тоже на них охотилась, и сейчас шла схватка взглядами с невесть откуда появившимся человеком.
Леня мысленно выругался всеми грязными словами, какие только знал. Связываться с разъяренной и голодной рысью на ее охотничьей территории — это еще надо двадцать раз подумать и взвесить свои шансы. Да, она размером и весом с хорошую собаку, но сражаться с собакой — это одно, а с большой тяжелой кошкой — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Собака сражается челюстями, ее оружие зубы. А кошка использует в схватке и когти, а задние лапы у любой кошки, даже домашней, очень сильные. Вы когда-нибудь пытались искупать домашнюю кошку, когда она этого не хочет, пытались удержать ее за задние лапы? Фигушки! Не удержишь. А тут три десятка килограммов сплошных мышц. И когти задних лап, которыми она раздерет тебя, пока, вцепившись передними зубами, будет держать в своих объятиях. Кишки выпустить она может очень легко. А уж отделать тебя так, что ты и назад до самолета не доберешься, — это ей проще простого.
Все, что Леня знал о рысях, сводилось к тому, что эта дикая большая кошка — ночной хищник. Днем она отдыхает в логове, в глухой недоступной чаще, а на охоту обычно выходит поздним вечером. Сильный, ловкий и быстрый зверь. Только один раз в детстве Леня видел, как охотится рысь, но запомнил это надолго. Точный молниеносный бросок, и все. Рысь никогда не промахивается.
Но это, так сказать, общие сведения, а что он знал о повадках рыси, о характере этого хищника? Они ведь все разные: что рыси, что тигры. И о каждом из них у охотников ходит множество легенд и баек. Про ум, сообразительность, хитрость. Ну и другие мелочи. Например, что рысь ест только свежее мясо и никогда не питается падалью. Говорят, что она может сидеть в засаде несколько суток, что ест очень мало, как будто и не проголодалась, и никогда не возвращается к брошенной добыче. И еще! Рысь, как говорят бывалые люди, охотится не тогда, когда проголодалась, а тогда, когда увидит подходящее животное. Как кошка. Хочет есть, не хочет, а за мышью кинется.
Осталось понять, а сейчас-то эта пестрая кошка что тут делает? И еще. Рысь всегда уходит от человека, она его опасается. А эта сидела и ни хрена не опасалась! И насколько она настроена уступить добычу человеку? Леня никак не мог избавиться от впечатления, что рысь прекрасно понимает, что у этого человека нет при себе его вонючих, убивающих на расстоянии грохочущих палок. А нож против когтей и зубов — это еще кошачья бабушка надвое сказала.
Леня, как мог, тужился и старался смотреть на хищницу уничижительно. Я — царь природы, а ты тут «никто»! Рысь в ответ чуть ли не смерила человека ироничным презрительным взглядом и отвернулась в сторону добычи. Это было унизительно, это было как плевок в душу. А что он мог противопоставить, чем ответить? Мог! Например, испортить рыси всю охоту. Себе, правда, тоже, но у него есть банка консервов, а у нее шиш!
Но что-то подсказывало Лене, что в дикой природе, с которой он себя сейчас ассоциировал, так не поступают. В ней поступают рационально. Видимо, правильным будет попытаться опередить соперника и напасть на добычу первым. А потом отстоять ее в честной борьбе.
— Блин! — со злостью бросил он. — Ну, ты мне тут еще зачем? Без тебя проблем мало? Ладно, засранец, посмотрим, кто у нас тут круче!
Он отвел руку назад, и его тяжелая коряга полетела вперед в густую траву. Леню оглоушил яростный рык, и он мгновенно оказался на ногах, выставив свое хлипкое копье. Но рысь бросилась все же не на него, а на тетеревиную стаю. Наверное, это был акт отчаяния, потому что человек может распугать всю добычу, а хоть одну птичку схватить рыси хотелось.
Взгляд Лени одновременно зафиксировал, как брошенная палка ударила одного тетерева, перелетела и ударила второго в момент, когда тот пытался взлететь. Тут же мелькнуло гибкое быстрое пестрое тело, и первый тетерев забился в зубах дикой кошки. Леня взревел, как самый настоящий… дикарь, и ринулся на поляну. С громким хлопаньем крыльев стая взлетела и скрылась среди деревьев, только один тетерев бился со сломанным крылом в густой траве. Леня прыгнул и тут же сломал ему шею.
И только после этого посмотрел на рысь. Хищник отходил в сторону, держа в зубах еле трепещущую птицу. Желтые глаза продолжали подозрительно и злобно смотреть на человека. Вот рысь остановилась, положила добычу, прижав ее лапой, и стала отплевываться от набившихся в пасть перьев.
Леня решил больше не наглеть и вести себя в рамках необходимости. Подхватив мертвую добычу, он двинулся в сторону родника. Выдержки идти, повернувшись к хищнику спиной, у него хватило минуты на две. Ожидать в каждое мгновение прыжка было утомительно, и он оглянулся. Рысь все так же стояла и ждала, когда человек уйдет с ее территории. Было в ее желтых глазах что-то торжествующее. Леня сплюнул, но вынужден был сознаться, что преимущество все-таки оказалось за хищником. Он рыси боялся, а она его нет.
Всей тушки Лене было не съесть. Заниматься копчением и другой подготовкой мяса для длительного хранения не было времени. Ничего, в тайге остатки тетерева не пролежат и до вечера. Те же лисы мгновенно учуют, росомахи. Он ограничился тем, что отрубил у тетерева ноги, ощипал их и нанизал на сырую веточку, примостив ее над костром. Сидеть было хорошо. Особенно когда за спиной скала и, значит, прикрытый тыл. К тому же Лене почему-то казалось, что рысь ушла, запаха дыма не любят все животные.
Сначала он обжег мясо на огне, чтобы образовалась корочка, потом разворошил костер и стал томить его над углями. Минут через пятнадцать в ноздри ударил аромат жареного мяса. Леня ел маленькими кусочками и посматривал по сторонам. Мысли снова вернулись к его миссии.
Итак, он передвигался намного быстрее бандитов с заложниками. Это ясно из простых логических рассуждений. Он достаточно хорошо разбирался в следах и мог с уверенностью сказать, что группа не разделилась, а идет в полном составе. Оставался шанс, что в сторону от маршрута мог уйти один из них, но все та же логика подсказывала, что это не так. Смысла нет. Группа так же должна останавливаться на отдых и прием пищи. Это очевидно. С учетом того, что Леня двинулся преследовать бандитов через два с половиной часа после их выхода от места крушения самолета, он сократил расстояние до них примерно вдвое, а к ночи может и настичь группу. Это было бы очень хорошо, и, значит, надо поднажать.
Залив кострище и закрыв его собранным мхом, чтобы не бросалось в глаза возможным посторонним людям, Леня снова сунул руки в лямки своего маленького рюкзачка. Теперь он свою заостренную палку решил не бросать. Воспоминания о встрече с рысью были очень свежи, а еще палка могла помочь во время ходьбы. В целом он потерял на отдых час и пятнадцать минут.
На сытый желудок и с отдохнувшими ногами скорость передвижения сразу возросла. Да и тайга в этих местах поредела. Леня шел быстрым шагом, не теряя время на подныривания под упавшие и наклонившиеся стволы или на то, чтобы перелезать через них. Он обходил заросли, снова находил следы и двигался вперед, посматривая на солнце, которое совсем скатилось на вершины сопок. Вдруг Леня заметил то, что его обрадовало. Хорошая подсказка, просто отличная. Вот пара следов маленькой ноги, вот снова на другом участке рыхлой влажной земли. А вот цепочка следов, расположенных слишком близко друг к другу. Леня встал рядом и пошел неторопливым шагом. Точно, Анджела едва плелась. Значит, группа потеряла скорость, значит, они готовы сделать привал, если не решат нести девушку на руках.
А потом Леня потерял след, несколько минут он крутился среди деревьев, пока не сообразил, что бандиты ушли вправо, туда, где из травы торчали в большом количестве серые спины камней. По камням они и ушли. Вот почему нет следов… А вот здесь они прикрыли следы мхом… А вот здесь кто-то соскользнул и содрал подошвой с камня мох.
Посмотрев, в каком направлении уходят следы, Леня мгновенно упал на землю и ползком отодвинулся под защиту кустарника. Он увидел двоих мужчин, поднимавшихся по склону сопки, точнее, по седловине между двумя сопками. Сделал он это вовремя, потому что последний остановился и приложил руки к лицу. Леня прищурился, а когда что-то блеснуло под лучами заходящего солнца, догадался, что это бинокль. Они чувствуют погоню или резонно полагают, что она может иметь место. Вот и перестраховываются.
Такое положение дел Лене совсем не понравилось. Эти ребята явно не просто бандюганы, не какие-то там уголовники. Чувствовалась в них специальная подготовка. Может, какие-нибудь бывшие спецназовцы, которых наняли бандиты? А что бы он сам сделал на их месте, если бы предполагал возможность преследования? Хм, в тайге такая возможность, как оглянуться и посмотреть в бинокль, крайне редка. Значит? Значит, или засада, или… растяжка.
Эта мысль заставила Леню покрыться холодным потом. А ведь он недооценил своих противников. Чего проще! Рванет, и тебя никто никогда не найдет в этой глуши. Надежно, эффективно, и грохота взрыва можно не бояться. Кто его тут услышит? И он на растяжку мог нарваться уже давно. Может, их и не было, может, армейские навыки еще не совсем утрачены, и глаз зацепился бы за установленную растяжку? Леня убедился, что две спины скрылись за кромкой зарослей, и уселся под кустом.
Неподалеку что-то зашуршало, а потом послышалось тихое «пыф», «пыф». Прямо на человека из травы вышел толстый ежик. Он посмотрел своими черными бусинками, повел носом и снова недовольно фыркнул. Леня подумал, что ежик чем-то недоволен, что он грызуну мешает. Что же за день такой, что же его лесная братва сегодня так не любит? Или от него исходят флюиды страха и агрессии?
— Тебе чего? — спросил он ежика. — Я на твоей тропе сижу? Или самку спугнул? Бабник!
Ежик не уходил. Казалось, что он внимательно слушает. Леня осмотрелся по сторонам и увидел неподалеку гриб. По виду, белый. Он отломил ножку и бросил ежу. Тот тут же свернулся в клубок и замер. Через несколько секунд показался его носик, который крутился во все стороны. Потом ежик немного развернулся, понюхал упавший рядом гриб и недовольно засеменил в сторону. На колючей спине было написано неудовольствие.
«Ясно, — подумал Леня, — это я сам приписываю всем неудовольствие, потому что недоволен собой. Вот в чем дело. Давай, десантник, думай». Бандиты в темноте по тайге не пойдут, да и гражданские у них вымотались. А еще у них раненый. Тоже, между прочим, обуза. Прошли они за сегодня приличное расстояние и вымотались. Значит? Значит, они где-то на той стороне, и не в низине, а на склоне, в какой-нибудь расщелине устроят привал.
Почему не в низине? Потому что там сыро, а им надо поспать. Могли бы наломать лапника, только в этой части тайги мало хвойных деревьев. Лиственная здесь тайга. Костер все равно будут разводить, потому что они не параноики и вокруг не война. Если выйти на них сверху, со склона, то в свете костра Леню будет видно, да и любой камушек, который покатится из-под ноги, выдаст. Значит, надо заходить снизу и надо спешить, пока не стемнело.
Леня еще раз послюнявил палец и поднял его над головой. «Холодило» ветерком с левой стороны. Отлично, ветер слева! Он поднялся на ноги и двинулся в обход сопки направо. Тени деревьев стали длинными, под ногами потемнело, и в воздухе запахло прелостью и мхами. Сразу стало холоднее. Надвигались сумерки. Леня прибавил шагу, не боясь уже треска сучьев и колыхания веток. Его враги были на той стороне, и у них не хватит наблюдателей, чтобы следить за тайгой в секторе ста восьмидесяти градусов.
Два часа он ломился через тайгу, а потом вышел к основанию каменистой сопки. Склоны сопки были пологими, а сложена она была горизонтальными слоями пород. Идти по склону было не легче, чем если бы он был покрыт обычной травой, но зато тут не было такой буйной растительности, и остатки солнечного рассеянного света еще что-то освещали.
Леня цеплялся за стволы деревьев, иногда переходил на движение на четвереньках. Наконец он поднялся по склону на высоту метров в двадцать и пошел в горизонтальном направлении, весь обратясь в слух. Через полчаса, когда совсем почти стемнело, он уловил-таки отблески костра. В самом деле они нашли небольшую расщелину, разломившую склон сопки в этом месте глубокой бороздой. В трещине могли усесться примерно четверо… собственно, четверо там и сидело. А, вот и пятый, появился с охапкой хвороста. А где шестой? Шестой должен быть в дозоре.
Леня наблюдал долго, пока не дождался нужного момента. Один из бандитов доел консервы, выпил горячего чаю, а потом поднялся, взял с расстеленного спального мешка автомат со сложенным прикладом и стал пониматься по «ступеням» вверх. Почти сразу оттуда появился другой бандит. Они о чем-то коротко переговорили, и новый страж исчез. Ясно, что дозорный сидит выше лагеря.
Лене это показалось глупым. Ведь дозорного слепит свет костра, и он не видит, что делается ниже их лагеря. Он страхует своих товарищей от нападения сверху и со стороны седловины. То есть от преследователей. Хотя, если бы он сел ниже лагеря, он точно так же не видел бы того, что делается выше его поста. Ясно, что бандиты серьезно к идее преследования не относятся и просто страхуются по военной привычке. Тем лучше для него.
Леня стал пробираться дальше вправо, чтобы лучше видеть происходящее в лагере. Ему в течение получаса удалось подойти метров на десять, оставаясь в то же время с подветренной стороны. Ноздри щекотал запах горячей еды, но Леня отгонял от себя мысли о еде. Наблюдать, понять своих противников, прикинуть шансы на победу, спланировать нападение. Чем раньше он предпримет попытку освободить пленников и вернуть препарат, тем проще ему будет вернуться. Всего день хода от самолета.
Волк сидел на камне, чувствуя, что тепло просто улетучивается из его тела. В этих дебрях камни и днем не прогреваются, а уж ночью они высасывают из человека тепло в два счета. Он смотрел вниз, на своих помощников, а сам слушал лес и свои предчувствия. Что-то подсказывало опытному бойцу, что за ними может быть погоня. Этот крепкий парень? Ученый, кажется, из центра, который летел в Читу? Ему это зачем? Хотя во взгляде читалось что-то знакомое, характерное. Нет, чушь! И все-таки на душе было не очень спокойно. Может, из-за того, что Дамир заметно слабеет.
Наконец захрустели камни под ногами, посыпалась всякая мелочь по склону. Ковыряя спичкой в зубах, наверх взбирался Сыч. Волк поднялся и пошел навстречу.
— Ну как тут, командир? — спросил Сыч, сплевывая под ноги. — Тишина и покой?
— Ты давай не расслабляйся, — приказал Волк. — Все может быть, а на кону такие бабки!
— Думаешь, силовики уже нам на хвост сели? — недоверчиво проговорил Сыч. — Как они могут успеть? Это же нереально.
— Знаю, что нереально. А мало мы с тобой прошли нереального за время службы… и потом? Живы и то не очень реально, а тут… Короче, палец со спускового крючка не снимай. Через пару часов я пришлю сменить тебя Вована…
— На хрен этот шибздик…
— Помолчи! — оборвал напарника Волк. — Я сказал! Мне надо с Дамиром посидеть, раной его заняться. Что-то она мне не нравится. Потом я сам тебя сменю, а под утро снова ты. Никому я не верю! Кроме тебя, конечно.
— Ладно, командир, извини! Все будет путем, можешь на меня положиться.
Волк кивнул и спустился к костру. Дамир с побледневшим лицом откинулся спиной на скалу, подложив под поясницу спальный мешок, и смотрел на костер. Его рука машинально терла ногу повыше дыры в штанине, вокруг которой засохло пятно крови.
Волк присел рядом и положил Дамиру руку на лоб.
— Спросить не можешь? — проворчал Дамир. — Я все-таки врач, могу и сам тебе сказать, что у меня начинается жар.
— Придется тебе делать переливание крови. Зря, что ли, мы девку с собой тащили? — Волк обернулся в сторону Анджелы, потом подозвал Вована: — Слушай сюда, парень! Я сейчас девку возьму, она будет сопротивляться, и этот кореш может кинуться на помощь. Ты его сейчас свяжи, чтобы потом по голове бить не пришлось.
— А она чего? — заблестел глазами уголовник. — Ты ее того… Помацать хочешь? Слышь, Волк, а можно, я потом тоже? Ну, хоть после всех! Сил нет, как хочется.
Острие боевого ножа мгновенно уперлось уголовнику под горло, и он замолчал, скосив глаза на руку Волка. Спецназовец медленно повернул лезвие, его глаза недобро сузились.
— Если ослушаешься, хоть одну глупость сделаешь, — прошипел он, — я тебе улыбку нарисую. От уха до уха! Усек, шкет?
— Ты че, Волк… — зашепелявил уголовник. — А как же без меня? Вы и тайги так не знаете, как я, и опять же…
— Прикуси язык! Я сказал! Шаг вправо, шаг влево, и ты труп. Без моего разрешения ты даже в кусты не побежишь. Делай, что я сказал!
Вован отстранился, потер шею грязной рукой и судорожно сглотнул. Ему оставалось только кивнуть и отправиться связывать Михаила. Но тут и произошла большая заминка. Предприниматель почувствовал неладное и сразу полез в драку. Вован споткнулся о рюкзак и растянулся на камнях. Перепугавшаяся девушка вскочила на ноги и завизжала. Волк выругался и кинулся на помощь. Одного тычка двумя пальцами оказалось достаточно, чтобы девушка согнулась пополам и замолчала. Предпринимателя Волк с огромным удовольствием ударил кулаком в челюсть, отчего тот рухнул как подкошенный. Особой необходимости в таком ударе не было, но Волку захотелось разрядки, захотелось на ком-то сорваться. Слишком не нравилась ему ситуация, да еще и предшествовавший ей разгром группы в научном центре. Что за идиотская случайность, в результате которой выжили только они с Дамиром?
Девушка пришла в себя и забилась в истерике. Вован, как ему и было приказано, кинулся держать ее, чтобы игла из вены не выскочила. Он то со страхом поглядывал на Волка, то с вожделением на девушку. Когда переливание закончилось, Волк принялся протирать спиртом систему, а Вовану досталось уговаривать девушку выпить красного вина, чтобы она после потери почти двухсот граммов крови смогла утром идти.
— Ну, как самочувствие? — спросил Волк Дамира, не глядя на него. — Как твоя бородавка?
— Не знаю. Надо полагать, что все нормально. Только вот препарат должен повышать иммунитет. А мой жар может оказаться результатом отторжения организма или заражением крови.
— Ты же говорил, что аппарат универсальный, что аллергической реакции не даст?
— Говорил, — огрызнулся Дамир, — но гарантировать я не могу. Главное, что пока я жив, и он активен во мне, и взаимодействует со спящим вирусом в опухоли…
Автоматная очередь хлестнула сверху, осветив на миг стволы деревьев над головами. Пули ударились ниже лагеря, полетели искры, взвизгнула и ушла в небо рикошетом одна из пуль. Вован присел и закрутил головой, Волк мгновенно схватил автомат и упал на бок подальше от костра. Дамир оскалил зубы и стал отползать в сторону из освещенного круга. Вторая короткая очередь прошила темноту, и наступила тишина.
— Что это было? — наконец громко спросил Волк, убедившись, что никаких звуков, издаваемых живым существом в темноте внизу, не слышно.
— Шевелилось что-то, — отозвался Сыч. — Или показалось. Я решил, что лучше выстрелить, чем подпустить чужаков.
— Теперь что?
— Кажется, это ветер. Или росомаха по кустам шла, или рысь. Они тихо ходят.
— Вован, возьми фонарь, — приказал Волк. — Пошарь внизу по кустам лучом. Да не мечись, не мечись! Медленно веди. Достаточно, теперь ниже… вправо давай, вправо.
Поднявшись на ноги, он отправился вниз. Дамир и Вован целились в темноту, и это беспокоило Волка больше всего. Как бы с перепугу не пальнули.
Он дошел до того места, где пули прошили стволы деревьев и где они высекали искры из камней. Следов ног или лап камни не хранят, крови тоже не было. Может, и в самом деле показалось, а может, и хищник, в которого Сыч умудрился не попасть.
А Леня Владимиров лежал в этот момент в паре метров от Волка под небольшим карнизом и судорожно сжимал в руке нож. Лежать было очень неудобно, острые камни впивались в колени, но приходилось терпеть, стиснув зубы. Наконец главарь ушел вверх, и Леня воспользовался этим, чтобы сменить позу. Наверху поговорили и затихли, даже костер притушили. Леня все лежал, прикидывая свои шансы на спасение, а потом начал осторожно спускаться.
Теперь он знал очень многое. Подслушанное и увиденное ответили на часть вопросов. Говорить эти люди могли только о нанопрепарате. Во всем Забайкалье нанопрепаратами, как и нанобиомедицинскими технологиями, занимался лишь научный центр «Байкал». Значит, оттуда похищен какой-то препарат. Леня догадывался какой, потому что одна из последних разработок «Сектора» дала действительно уникальные результаты.
И теперь у Лени был шанс перекрыть этой группе путь. Теперь он мог занять позицию на их пути и устроить им засаду. Теперь у него был шанс оказаться во всех отношениях на шаг впереди. А еще его подогревало зрелище насильственного переливания крови. Бедная девчушка! Вот кому сейчас хуже всех. А эти гады хорошо подготовились, даже походный аппарат переливания крови у них есть.
Под шум ветра Леня спустился ниже по склону сопки и двинулся назад той же дорогой, какой подбирался к лагерю бандитов. Нужно отдохнуть, поспать хоть пару часов.
Пошел моросящий дождь. Он осмотрелся, нашел на склоне небольшой карниз и снял со спины рюкзак. Теплый свитер под куртку, развернуть полиэтилен и закутаться в него с ногами и головой. Через несколько минут теплоизоляция начнет работать, и тепло от тела перестанет уходить в атмосферный воздух. Леня улегся и закрыл глаза. Если навыки не совсем утеряны, если рефлексы еще работают, то он проснется с голосами первых птиц, то есть примерно за двадцать или тридцать минут до рассвета. А сейчас спать. Закрыть глаза и думать о том, какие ловушки он может в этих условиях и с имеющимся снаряжением устроить.
Оттяжка с заточенными колышками… Одного можно покалечить, а там здоровых трое. Значит, остаются двое… Как раз двое опытных и здоровых головорезов там и есть. Яму с кольями на дне? Нет инструмента и времени… Силки с петлей под ноги? Нужен очень длинный шнур, да и снимут его в два счета. Самострел? Метра три капронового линя, толстого и прочного… Может, лук со стрелами собрать? Кажется, для этого… древесина нужна…
Мысли уплыли в сторону, и Леня погрузился в тревожный, но такой сладкий сон. Организм лучше знает, что ему сейчас нужно. Восстановить силы, а уж с этими силами делай что хочешь, придумывай что хочешь. Главное — силы! Слабый, измотанный, усталый до предела, ты никому не опасен…
