Глава 8

– Ну, что, цирковая братия? Я уже распаковался. А вы как? – В трейлер, отведенный для бытовых и служебных нужд Вольдемару Жозеффи и его молоденькой ассистентке Изольде, бодро влетел Заметалин, цепко держа в вытянутой руке бутылку «Советского шампанского». – Чего вы копошитесь?

– Это тебе хорошо, – недовольно огрызнулся фокусник, распихивая по полкам свой многочисленный реквизит. – Надел костюм, взял хлыст и – алле-оп! – готов к выступлению. А у меня, знаешь ли, таких простых трюков нет. У меня – искусство!

– Да ладно тебе, – примирительно произнес дрессировщик. – Чего ты взбеленился? Ну хочешь, я тебе помогу? Давай…

– Нет, не хочу, – отрезал Вольдемар, – я для того раскладываю все сам, чтобы потом, во время исполнения номеров, не метаться по фургону, как раненный в задницу медведь, а знать, где и что лежит.

– Слушайте, братья-славяне, – взмолился Заметалин, обращаясь к иллюзионисту и его помощнице, – не знаю, как вы, а я на Кипре был двенадцать лет назад, и то – проездом. – Вольдемарушка, – повелитель зверей умоляюще сложил лодочкой на груди ладони, заискивающе глядя на друга, – и охота тебе сейчас возиться со своими манатками? Давай отметим приезд! Жилище, я смотрю, обустроено, а с реквизитом разобраться у тебя будет завтра целый день! Видал, сколько техники подогнали? – Он кивнул головой в сторону открытой двери, указывая на подъемные краны, грузовики и многочисленные лебедки. – Наше шапито они до завтрашнего обеда будут только собирать. И если успеют поставить шатер, то к вечеру, может, соблаговолят подключить хотя бы минимальные коммуникации. Так что времени у тебя – вагон и маленькая тележка! Ну, не будь ты занудой! – запричитал дрессировщик, видя, что на его призывы со стороны Вольдемара Жозеффи не последовало никакой реакции. – Такой вечер пропадает! Небо, звезды с яблоко, море, музыка, одним словом – Кипр! Неужели вы с Изольдой не можете уделить товарищу пару часов, предпочитая общество этих унылых четырех стен? Давай, Вольдемарушка, решайся, – бодро произнес Заметалин, подметив в поведении друга некоторую долю замешательства, – тут целая уйма недорогих кафе и ресторанчиков. Завалимся сейчас в какой-нибудь первый попавшийся, выпьем хорошего вина, отведаем местной кухни, а завтра чуть свет закончишь свои приготовления. Хоть расслабимся немного. Я здорово устал после всей этой таможенной нервотрепки и перелета. Моя косолапая подруга даже есть не стала, сразу завалилась спать и дрыхнет сейчас без задних ног.

– Ну, я не знаю, – нерешительно произнес факир, глянув на свою ассистентку. – Изольда, как ты думаешь, мы за завтра все успеем сделать?

– Да, конечно, все успеете, – усилил напор дрессировщик, – а тяжести таскать я вам помогу, только будете показывать, куда что носить и куда ставить.

– Ладно, Изольда, – сдал свои бастионы Вольдемар, – пару-тройку долларов сегодня, пожалуй, можно и потратить. Во-первых, этот неугомонный тип не даст нам спокойно работать, – он кивнул головой в сторону Заметалина, – а во-вторых, более подходящего случая, чем сегодня, действительно больше может не представиться.

– И в-третьих, – поддержала своего патрона ассистентка, – нам просто необходимо найти какую-нибудь аптеку или хотя бы ларек, чтобы купить средство от комаров. Судя по всему, в этом райском месте проблема с кровососами решается из рук вон плохо. – В подтверждение своих слов она звонко шлепнула себя по оголенному предплечью и брезгливо вытерла окровавленную ладошку тряпочкой.

– Вперед! На завоевание Кипра! – бодро вторил друзьям дрессировщик, и спустя всего несколько минут троица бодро двинулась в сгущающиеся средиземноморские сумерки. Город только-только начинал оживать после раскаленного обеденного зноя. Открывались государственные и частные конторы и заведения, банки, магазины, рестораны и многочисленные кафе, зазывая отдыхающих ароматными запахами кухни и легкой, как кипрское вино, музыкой.

– Погодите минуточку. – Изольда замедлила шаг и остановилась у небольшого ярко освещенного павильончика. – По-моему, здесь как раз можно купить средство от комаров. – Она стала внимательно разглядывать всевозможные флаконы и пузырьки с разноцветными жидкостями. – Конечно, нашей убойной «Тайги» здесь нет, но кое-что подходящее можно найти. И пахнет не так уж противно, – добавила ассистентка иллюзиониста, отвинтив с тюбика крышку и понюхав его содержимое.

– Давай догоняй, – бросил через плечо своей помощнице Вольдемар Жозеффи, и мужчины несколько сбавили темп ходьбы, продолжая, однако, идти вдоль зазывающих вывесок, постепенно удаляясь от отставшей девушки.

Выбрав снадобье, Изольда расплатилась, сунула внушительную бутылочку мази в сумку и поспешила за своими ушедшими вперед спутниками.

– …как-как! Да все очень просто… – донес до нее обрывок заметалинской фразы ветер, – …ты что, думаешь, мы с тобой в этом деле первые? Все так делают…

– …знаешь? Например, сколько стоит килограмм? – услышала Изольда часть ответа Вольдемара – …Хотя бы приблизительно?

– Тоже мне нашел проблему. – Изольда уже достаточно близко подошла к своим спутникам и теперь слышала отчетливо почти каждое слово. – Узнаем. Есть язык, есть рестораны, есть интернет-магазины – нужно только не полениться, выбрать время, зайти и поинтересоваться, – заверил друга дрессировщик. – Проблема может оказаться в другом. В жаре, будь она неладна…

– Думаешь, может испортиться? – встревоженно поинтересовался Жозеффи.

– Извините, – Изольда прервала задушевную беседу приятелей, – я вас догоняла, и стала невольным свидетелем вашего разговора. – Она виновато глянула на коллег, которые от этих слов девушки вдруг крайне стушевались. – Я, правда, ничего из вашего разговора не поняла. – Девушка взмахнула белокурыми ресницами. – Вы говорили о шампанском? – Она кивнула на бутылку, которую нес в руках дрессировщик. – Или о чем-то другом? Что еще может испортиться на жаре? – наивно поинтересовалась помощница Вольдемара Жозеффи.

– Мы? – нашелся первым дрессировщик. – Да в общем-то просто строили кое-какие предположения…

– Мы вели разговор о медвежатине, – невпопад поддержал товарища Вольдемар Жозеффи. – О мясе, так сказать, – уточнил он.

– Видите ли, дорогая Изольда, – начал пояснения укротитель, видя, что объяснения своего друга только еще больше запутали девушку. – Может быть, в какой-то степени это покажется вам жестоким, но… – Он сделал глубокий вдох и продолжал: – Так уж жестоко устроен наш мир, и придуман он, к сожалению, не нами… Антон Павлович, моя верная партнерша по арене, как это ни прискорбно отметить, уже очень стара, и больше не годится для выступлений. Одним словом, после нынешних гастролей, когда мы возвратимся назад, в Россию, ее спишут.

– Спишут? – не поняла ассистентка. – Как это – спишут? Кто?

– Если говорить казенным языком, – пояснил Заметалин, – то медведица уже полностью выработала свой ресурс. Даже сверх меры. Соберется компетентная комиссия, и животное спишут в утиль, как списывают груду металлолома, который когда-то гордо назывался первым в мире атомным ледоколом…

– Что значит – в утиль? – Глаза Изольды округлились. – Куда ее денут? Не в переплавку же отдадут…

– Вот в этом-то и весь вопрос, – дрессировщик грустно вздохнул, – куда…

– На помойку. Или на мясо, – холодно бросил Жозеффи, и Изольда шарахнулась от своего патрона.

– Вполне возможно, что так оно и будет. – Дрессировщик не стал успокаивать девушку, предпочитая сладкому обману горькую правду. – Никаких особо выдающихся достижений перед цирком у этого животного нет, поэтому содержать и кормить ее бесплатно никто не будет, так что доживать свой век в труппе медведице вряд ли позволят. В лучшем случае – пристроят в зоопарк. Не в московский, конечно же, это было бы для Антона Павловича крупным везением, а отдадут в какой-нибудь передвижной, посадят ее в фургон, и закончит она свою жизнь в клетке размером три метра на два, и будет она грустно глядеть из-за стальной решетки на веселых детишек с родителями, – печально вздохнул укротитель. – Это в лучшем случае. То есть позволят Антону Павловичу еще три-четыре года помучиться на колесах… Но, скорее, всего мишку просто сдадут на живодерню… – закончил дрессировщик, обреченно глядя в землю.

– Боже мой! Боже мой… – Голос Изольды дрожал, на глаза наворачивались огромные слезищи.

– А ты, девочка моя, думала, что в сказку попала? – не без ехидства в голосе спросил Вольдемар. – Это – цирк. Гладиаторская арена.

– Вот именно, – добавил укротитель, – и вас тоже, дорогая Изольда, когда вы разжиреете и перестанете помещаться в ящик для распиливания, попросту вышвырнут на улицу, коротать нищенские дни. Все ж лучше, чем живодерня, – безрадостно констатировал укротитель. – А поскольку дальнейшая судьба животного, с которым я провел на арене столько лет, мне не безразлична, мы с Вольдемаром решили не возвращать медведицу в Россию, а подыскать хорошего местного специалиста, чтобы безболезненно усыпить животное здесь. – Великая тоска сжала горло дрессировщика, и он продолжал через силу, надрывным шепотом: – Но даже тут после смерти животного должна будет собраться комиссия для того, чтобы подтвердить и запротоколировать факт смерти зверя.

– А поскольку температура воздуха здесь высокая, – пришел на выручку и поддержал товарища фокусник, – то мы и обсуждали, как это все оформить побыстрее, чтобы… ну… как бы это сказать…

– Смотреть на то, как от жары разлагается труп моей верной соратницы, я не смогу, – выдавил Заметалин, вытолкнув из горла ком горечи. – Это как присутствовать на похоронах собственных детей…

Все трое стояли с таким видом, будто находились не на райском побережье Средиземноморья, а стояли на краю могилы, в которую только что опустили самого дорогого для них человека.

– Знаешь, Константин, – тихо, словно он находился среди могильных плит кладбища, промолвил иллюзионист, – давай все-таки я найду здесь хорошего токсидермиста. Попадешь еще когда-нибудь на Кипр, а здесь – Антон Павлович, как живая! Радуется, понимаешь…

– Нет… – качнул головой укротитель, – это будет для меня слишком тяжело…

Друзья по несчастью еще некоторое время постояли молча, после чего убитый горем дрессировщик поднял голову и как ни в чем не бывало громко провозгласил:

– По-моему, это то, что нам надо. Прекрасный ресторанчик для осуществления нашего плана. – Он указал шампанским на уютный домик «а-ля рюсс», из окон которого неслась мягкая курортная музыка. – Все на русском языке. Надеюсь, что меню и обслуживание – тоже. Во всяком случае, не надо будет изъясняться на исковерканном английском.

– Как вы только можете думать сейчас о водке? – Глаза ассистентки фокусника наивно распахнулись. – Это же кощунственно…

– Успокойтесь, мадемуазель Гальчевская, – мягко улыбнулся дрессировщик, – мы с вашим шефом говорили, конечно же, не по поводу моей медведицы. Мы вели разговор, как вы верно предположили изначально, именно о шампанском. Его, как вы знаете, надо пить холодным. Теплое шампанское – это нонсенс. И чем дольше мы будем стоять у дверей этого чудесного, на мой взгляд, заведения, тем хуже для него. – Заметалин слегка потряс в воздухе бутылкой.

– И для нас тоже, – добавил Вольдемар, и после этих слов он решительно подхватил свою ассистентку под руку и двинулся навстречу чарующей греческой музыке.