Кремер потянул старомодную ручку двери отеля «Ройзенхоф» и оказался в уютном холле, украшенном бронзовыми бра, имитирующими канделябры. Пышные кресла, шерстяные пледы на них, раскидистая люстра на потускневшей цепи… За стойкой, изогнутой мягкой волной, восседал пожилой портье в фуражке и форменном кителе. Кремер приблизился, не имея понятия, как начать диалог, и в конце концов просто представился:

– Добрый вечер. Я лейтенант Эммерих из полиции. – Он предъявил выданное Горецким удостоверение.

– Да, лейтенант. Такое несчастье!

– Вы дежурили в тот день, когда это произошло?

Старик сокрушенно закивал:

– Да, только я уж раз десять рассказывал все полицейским…

– У меня свои методы, – сказал Кремер. – Если не возражаете, сначала я хотел бы осмотреть номер герра Хелгена, а потом мы побеседуем.

– Но комната опечатана, – попытался возразить портье.

– Неважно. Я наделен полномочиями.

Старик протянул Кремеру ключ и показал в сторону лестницы. Кремер поднялся на второй этаж, сорвал пломбу с печатью и отпер дверь. Конечно, портье расскажет полиции о так называемом лейтенанте и даст описание внешности, но пусть поищут…

Войдя, Кремер огляделся. Тонкий слой пыли успел покрыть мебель за время, пока номер был опечатан. Возле телевизора белел меловой контур, отмечавший положение тела. Кремер не рассчитывал найти здесь что-либо интересное: если какие-то улики и существовали, они достались полиции. Ему просто хотелось осмотреться на месте.

Опустившись на колени, он тщательно исследовал палас, потом проверил все тумбочки и шкафы в гостиной, спальне, ванной. Как и следовало ожидать, он ничего не обнаружил. Кремер вернулся к двери и свернутой картонкой от сигаретной пачки принялся вычищать щель у порога. Кроме слежавшихся комьев пыли и раздавленного окаменевшего окурка, застрявшего в щели в эпоху Ноева ковчега, он извлек крохотный засохший кусочек грязи, отвалившийся от подошвы обуви. На нем зеркально отпечатались две миниатюрные буковки, часть названия фирмы: «А» и «R». Шрифт был своеобразным, характерным: возможно, удастся установить марку обуви. Вряд ли это что-нибудь даст, да и сколько людей тащат грязь на ботинках в гостиничный номер… Однако и эта деталь могла пригодиться.

От той же пачки сигарет Кремер оторвал край упаковочной фольги, завернул сухой комочек и осторожно стряхнул на дно пачки. Поднял телефонную трубку и позвонил портье:

– Это лейтенант Эммерих. Вы можете оставить кого-нибудь вместо себя на полчаса?

– Да, лейтенант. Я попрошу Гейнца, он подежурит.

– Отлично. Просите Гейнца и поднимайтесь в двести двенадцатый.

Портье появился минуты через три, опасливо косясь на меловой контур. Кремер предложил ему сесть в кресло и сказал:

– Припомните, пожалуйста, какая погода была в тот вечер, когда произошло убийство?

– Погода? Плохая погода… Шел дождь, знаете, такой мерзкий, со снегом, и холодно было…

Так. Следовательно, комочек грязи на обуви вполне могли занести в номер и в вечер убийства.

– А до этого были дожди?

– Нет, лейтенант. Погода две недели стояла превосходная. Я надеялся, и дальше так будет, собрался на рыбалку, да тут…

– Хорошо. – Кремер пресек попытку собеседника разразиться нескончаемым монологом о рыбалке и погоде. – Теперь расскажите мне подробно, что тогда произошло, начиная с прихода герра Хелгена.

– Так ничего ведь не произошло, – извиняющимся тоном произнес портье, – вернее, я ничего не видел. Я уже рассказал все полиции…

– Я читал протоколы, – заверил Кремер, – но мне хотелось бы услышать обстоятельства дела непосредственно от вас. Когда герр Хелген вошел в гостиницу, было у него что-нибудь с собой?

– Да, я точно помню. Маленький такой чемоданчик.

– Чемоданчик?

– Да, лейтенант. Маленький, плоский, как же их называют…

– Атташе-кейс, – подсказал Кремер.

– Да, атташе-кейс.

– Затем к герру Хелгену пришел посетитель.

– Да, но я плохо запомнил его. Это был высокий широкоплечий мужчина с обыкновенным лицом. В полиции меня расспрашивали так и эдак, составляли фоторобот, да все без толку. Я и на одежду его не обратил внимания. Серое пальто, по-моему…

– На обувь вы, конечно, тоже не обратили внимания?

– Нет… Так быстро все было. Он только спросил: «Хелген?» – и вверх по лестнице.

– Скажите, а когда он уходил, при нем этого чемоданчика не было?

– Не скажу вам наверняка, лейтенант. Я в его сторону и не посмотрел – как раз проверял счета. Может быть, и был. Не знаю. Потом пришел комиссар, и…

– Комиссар меня, конечно, не интересует.

Портье взглянул на Кремера с внезапно возникшим подозрением.

– Да? Но он не сказал мне об убийстве. А полиция расспрашивала о нем так, будто…

– Надеюсь, мы с вами не станем обсуждать действия полиции, – сурово отчеканил Кремер. – Спасибо. Не скажу, что вы мне очень помогли, но и это лучше, чем ничего…

Они вышли из номера. Кремер запер дверь и протянул старику ключ.

– Опечатывать не будете? – удивился тот.

– В этом больше нет необходимости.

Кремер попрощался с портье. Из отеля он зашел на почту. Присев за один из низких продолговатых столиков, он придвинул к себе бумагу, взял авторучку. Достал из сигаретной пачки засохший кусочек грязи и тщательно срисовал отпечатавшиеся буквы, но не в зеркальном изображении, а так, как они выглядели первоначально, увеличив лишь размер. Убрал кусочек обратно и отправился на поиски обувного магазина.

Таковой обнаружился неподалеку. Там Кремер обратился к милой полноватой женщине лет сорока.

– Тысяча извинений, фрау, – приступил он к делу. – Не могли бы вы помочь мне разрешить одно пустяковое затруднение?

Она предупредительно улыбнулась, выказывая готовность сделать все возможное и невозможное для потенциального покупателя.

– Мы поспорили с другом, – объяснил Кремер и протянул ей лист бумаги. – Он утверждает, что такой шрифт использует английская обувная фирма, а я стою за итальянскую. Рассудите нас, пожалуйста.

Женщина посмотрела на нарисованные Кремером буквы и снова улыбнулась, чуть-чуть виновато.

– Никто из вас не выиграл. Это шрифт немецкой фирмы «Солар», но он используется не на всех ее изделиях. Это небольшая серия обуви, довольно дорогая.

– Да? – разочарованно протянул Кремер. – Выходит, не достанется мне коньяк… Утешает то, что и другу его не видать. А скажите, сейчас у вас есть в продаже такая обувь? Хотелось бы взглянуть.

– Увы! Эта серия выпускалась давно. Впрочем, если вам любопытно, я покажу.

Она сняла с полки толстенный разноцветный каталог, перелистала и протянула Кремеру.

– Вот эта модель…

Внимательно рассмотрев глянцевую фотографию, Кремер вернул каталог.

– Симпатичные. Не отказался бы от таких. Вот только цвет…

– Вам не нравится? Эта модель выпускалась только в сером цвете. Впрочем, этой модели вы уже все равно не найдете. Но если хотите купить обувь, могу предложить вам широкий выбор, например…

– Нет, нет, не сейчас. Тороплюсь, а дело это серьезное, тут нельзя решать наспех. На днях непременно к вам загляну.

Кремер с улыбкой раскланялся и вышел.