Солидная черная машина остановилась у подъезда берлинского отеля «Ройзенхоф». Из нее вышел пожилой господин, лет шестидесяти на вид. Он был одет в серый плащ, пожалуй, слишком легкий для этого холодного вечера. В руке он держал черный плоский атташе-кейс.

С хмурого неба мелко сыпалось нечто противное – то ли дождь, то ли снег, а скорее то и другое вместе. Прибывший торопливо прошагал к высоким старомодным дверям отеля и вошел в холл.

Здесь стоял уютный неповторимый запах, одинаково свойственный всем старым гостиницам мира. Обстановке соответствовал и портье – доброжелательный, полный достоинства старик, словно тоже попавший сюда из каких-то минувших, лучших времен.

– Что вам угодно? – предупредительно осведомился он.

Пожилой господин приподнял уголки губ:

– Мое имя Вернер Хелген, я заказывал номер.

– Да, герр Хелген. – Портье протянул ему ключ. – Номер 212, второй этаж.

– Благодарю вас. Я жду гостя… Если меня будут спрашивать, звонить мне не нужно, просто скажите ему, в каком я номере.

– Как вам будет угодно, герр Хелген. – Старик наклонил голову.

По широкой лестнице с отполированными перилами, устланной вытертым ковром, Вернер Хелген поднялся к двери своего номера. Двухкомнатные апартаменты, дышащие спокойной респектабельностью, понравились ему – впрочем, он не собирался задерживаться здесь надолго. Хелген бросил взгляд на часы, потом на карточку, лежащую у телефона, позвонил в ресторан и заказал ужин на двоих. В ответ на вопрос о спиртном после секундного колебания попросил бутылку сухого вина.

Хелген поставил атташе-кейс на тумбочку возле телевизора, не снимая плаща, подошел к окну и отодвинул занавеску. Сырость и безлюдье вечера вселяли неясную тревогу. Хелген вдруг поймал себя на том, что поддался гипнозу мрачноватой атмосферы снаружи, усмехнулся, задернул штору и вернулся в комнату. Здесь все выглядело иначе – желтоватый свет бра, успокаивающие расцветки стен и паласа привели его в хорошее расположение духа. Хелген снял плащ, расслабил узел галстука, удобно расположился в кресле, вынул из кармана коллекционную трубку и принялся неторопливо, привычными движениями набивать ее голландским табаком.

Принесли ужин. Официант сноровисто накрыл низкий стол в гостиной, поинтересовался, нет ли у клиента других пожеланий. Хелген поблагодарил и отослал его.

Спустя полчаса, окутанный клубами синего дыма, он все еще ждал.

А еще через пять минут в подъезд отеля вошел высокий плотный человек в твидовом пальто. Он быстро, но не суетливо прошагал к конторке портье и произнес только одно слово с вопросительной интонацией:

– Хелген?

– Номер 212, вас ждут.

Пришедший кивнул и направился к лестнице.

Хелген открыл дверь на негромкий стук. При виде гостя на его лице отразилось облегчение, однако смешанное с немалой долей настороженности.

– Вы опоздали на сорок минут, – сказал он. – Что-нибудь случилось?

Посетитель Хелгена прошел в комнату, тщательно прикрыв за собой дверь.

– Случилось? – повторил он с резким акцентом. – Нет… Все в порядке.

Хелген перевел дыхание. Жестом он предложил гостю снять пальто. Тот также жестом отказался, выразительно дав понять, что не располагает временем. Они уселись в кресла друг против друга. Хелген потянулся к бутылке, но посетитель отрицательно покачал головой.

– С удовольствием выпью с вами, но сначала дело, дорогой Хелген, – проговорил он. – Документы при вас?

– А деньги? – спросил Хелген.

Гость скупо улыбнулся:

– Не беспокойтесь, сделка есть сделка. Я должен видеть документы.

Хелген раскрыл атташе-кейс, достал коричневую папку и протянул посетителю. Тот осторожно взял ее. Внутри оказалась стопка листов тончайшей бумаги, сплошь покрытых мелкими строками. Гость внимательно прочел первую страницу, перелистал остальные, сложил документы обратно в папку и закрыл ее.

– Вы гарантируете, что это то самое? – жестко спросил он.

Хелген пожал плечами:

– А с какой стати мне вас обманывать? Вы хорошо платите. К тому же в случае обмана вы всегда найдете меня…

Человек в твидовом пальто неопределенно усмехнулся.

– Я выполнил свою часть договора, – продолжал фон Хелген. – А вот вы пришли, я вижу, с пустыми руками. Или вы хотите сказать, что принесли такую сумму наличными в кармане?

Посетитель поднялся.

– Вы правы, Хелген, – медленно сказал он. – Я не принес денег. Зато я принес нечто лучшее.

Он вытащил из внутреннего кармана пальто пистолет с глушителем. Хелген вскочил так стремительно, что кресло отлетело к противоположной стене.

– Это ни к чему, – нервно, торопливо забормотал он. – Уберите оружие… Вы что, с ума сошли?

Посетитель молча поднял пистолет, направляя его в лоб Хелгена.

– Нет! – взвизгнул Хелген, пятясь к окну. – Не надо денег, берите документы… Зачем вам убивать меня? Вас будут искать и найдут… Я обещаю, я клянусь молчать…

– Поверьте, Хелген, – тяжело проговорил гость. – Мне не доставляет удовольствия убивать вас, равно как и вообще убивать. Но люди, которые будут задавать вам вопросы, поставят их так, что вы не сумеете промолчать.

Он выстрелил. Глушитель редуцировал звук до почти неслышного хлопка. На лбу упавшего Вернера Хелгена появилось красное пятнышко, и две алые дорожки зазмеились от него.

Посетитель вернул пистолет в карман, уложил папку в атташе-кейс Хелгена, налил себе вина и выпил маленькими глотками. Потом убийца аккуратно стер отпечатки пальцев платком, подхватил кейс и покинул номер 212, повесив на круглую ручку картонку с надписью «Просьба не беспокоить». В холле портье не обратил на него внимания.

На улице человек в твидовом пальто окликнул первое попавшееся такси и распорядился ехать на вокзал. В момент, когда такси убийцы поворачивало за угол, в холл отеля «Ройзенхоф» ворвался мужчина с изуродованным, покрытым шрамами лицом – по документам гражданин Германии Теодор Ленц, на самом же деле Олег Сергеевич Голдин. Он обратился к портье на безупречном немецком:

– Я разыскиваю господина Хелгена. Он сказал мне, что остановится в вашем отеле.

Едва выслушав ответ, Голдин уже мчался по лестнице. Невзирая на табличку «Просьба не беспокоить», он забарабанил в дверь, потом повернул ручку и вошел.

Стоя над телом Вернера Хелгена, Голдин стиснул кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

Трубка Хелгена еще дымилась в пепельнице.

– Десять минут, – прошептал Голдин. – Проклятие, быть может, меньше десяти минут!

Он не стал обыскивать номер – слишком хорошо знал, что ничего не найдет… Спустился в холл и подошел к портье.

– Я комиссар полиции, – сказал он. – Прошу вас ответить на несколько вопросов.

Старик изобразил вежливое внимание.

– Что-нибудь случилось, комиссар?

Голдин мысленно возблагодарил традиционный немецкий пиетет к властям. Портье даже не попросил у него документального подтверждения. Подделка у Голдина имелась, но грубоватая.

– Нет, ничего. Вы видели человека, который только что был у герра Хелгена? Вы запомнили его?

Портье последовательно ответил на оба вопроса.

– Я видел его, комиссар. Я не запомнил его, комиссар.

– Попытайтесь все же вспомнить хоть что-нибудь. Рост, одежда, цвет волос…

Старик на минуту задумался и решительно покачал головой:

– Извините, комиссар, но я видел его всего какие-то секунды. Он только спросил о господине Хелгене и сразу прошел наверх. У него непримечательное лицо. Что-нибудь необычное я бы заметил.

Голдин вздохнул:

– Но вы разговаривали с ним. Может быть, его акцент? Как по-вашему, немец ли он?

Портье виновато развел руками.

– Собственно, я не разговаривал с ним. Он спросил только фамилию: «Хелген?» И все. Я не уверен, но… Мне кажется, он не немец, комиссар. Так мне показалось.

Голдин с досадой щелкнул пальцами.

– Благодарю вас.

– А почему бы вам не расспросить самого господина Хелгена?

– Если господин Хелген и ответит на вопросы, – уныло произнес Голдин, – то не мне, а кому-то значительно более вышестоящему…

Портье понимающе кивнул.

У подъезда «Ройзенхофа» Голдин поднял воротник плаща и зябко засунул руки в карманы. Перед ним простирался мокрый, блестящий в свете фонарей асфальт улицы, далее – мир, в котором ему предстояло разыскать человека, убившего Вернера Хелгена и, по всей видимости, завладевшего документами Шлессера. Человека, о котором Голдину не известно решительно ничего.