25
Было уже темно – Кремер провел под землей больше времени, чем он думал. Он огляделся в поисках Шабанова, а тот уже захлопывал дверцу синей «Лады»… Кремер мог бы выстрелить по колесам, но поостерегся палить на улице, а «Лада» развернулись и начала набирать скорость.
Из-за угла показалась вишневая «Волга». Кремер поднял руку, голосуя. Водитель притормозил у тротуара, открыл дверцу.
– Куда?
Кремер упал на переднее сиденье и упер ствол пистолета под ребра водителя:
– Выходи. Быстро.
Тот поспешно и молча покинул салон. «Волга» взревела и рванулась вперед, когда бампер машины Шабанова уже исчезал за поворотом.
Сначала Шабанов не слишком гнал, очевидно, не заметил сразу преследования. Однако эта идиллия продолжалась недолго – скорость «Лады» резко возросла. С визгом дымящихся шин два автомобиля носились по московским переулкам. Кремер не видел в этой гонке никакой системы и предполагал, что Шабанов попросту хочет стряхнуть его с хвоста. Но уже минут десять спустя он обнаружил в действиях Шабанова некую целенаправленность. Тот не просто кружил по городу, а уводил Кремера на окраину – в сторону Мытищ, насколько можно было судить.
За городской чертой, на шоссе, ведущем к поселку Верхняя Часовня, соревнование моторов вспыхнуло с новой силой. Дорога поднималась в гору. «Лада» скрылась за перевалом, Кремер поднажал в состоянии легкой паники – как бы Шабанов не свернул куда-нибудь, ищи его потом в темноте.
Навстречу с натужным ревом вырвался громадный грузовик. Широко разнесенные фары залили шоссе белым светом и на миг ослепили Кремера. Он резко затормозил, вывернул руль. Машина пошла юзом, бампер грузовика задел багажник «Волги». Машина Кремера выписывала кренделя по шоссе, словно вдруг политому маслом. Выкручивая руль, чередуя тормоз и акселератор, Кремер тщетно пытался прекратить это фигурное катание. В конце концов ему кое-что удалось, но не вполне то, чего он хотел: машина встала поперек шоссе, и двигатель заглох.
Кремер повернул ключ зажигания. Мотор чихнул и завелся. Кремер дал задний ход, чуть не свалился в кювет, развернулся по крутой дуге и ворвался на скорости под кроны деревьев плохо освещенных улочек Верхней Часовни.
Машины Шабанова нигде видно не было. Кремер объезжал квартал за кварталом, но синяя «Лада» как сквозь землю провалилась. Наконец на окраине Кремер увидел ее стоящей возле одинокого двухэтажного дома. Пустая «Лада» с погашенными огнями приткнулась на обочине. Кремер заглушил двигатель, достал из кармана пистолет и вышел в тихую безветренную ночь.
Деревянный дом выглядел очень дряхлым и явно заброшенным. Сквозь щели закрытых дощатых ставень не пробивалось и лучика света. И все же, если Шабанов не обратился в дым и не улетел подобно Супермену, он там. Никаких других строений поблизости не было. Конечно, он мог укрыться где-нибудь в кустах, в перелеске, но не для того же он так стремился сюда, чтобы прятаться от Кремера по зарослям. Нет, он в доме, а раз так, нужно попробовать проникнуть внутрь.
Кремер обошел дом со всех сторон. Тусклый свет отдаленных фонарей позволял разглядеть забранные ставнями окна первого этажа. На втором этаже ставень не было – стекла отсвечивали желтым, но Кремер не видел возможности туда забраться.
Перед фасадом выложенная замшелым кирпичом дорожка вела к двери. Поодаль темной грудой теснились покосившиеся сарайчики и виднелась собачья будка без собаки.
Кремер поставил ногу на ступеньку крыльца. Доска жалобно взвизгнула, в доме ничто не откликнулось на звук. Тогда он просто подошел к двери и потянул за ручку. С протяжным скрипом дверь отворилась, пахнуло нежилым помещением. Дом производил впечатление заброшенности не только снаружи, но и изнутри. Может быть, Кремер все-таки ошибся. Почему Шабанов должен непременно находиться именно здесь? Он мог скрыться куда угодно…
Кремер сделал осторожный шаг в кромешной тьме коридора. Ему показалось, что в щели следующей двери виден проблеск неверного пламени свечи. Он прошел еще три шага, прикоснулся к шершавому дереву…
Страшный удар обрушился на его голову. В последний миг света стало даже слишком много – похоже, реализовалась метафора о сыплющихся из глаз искрах. А потом наступила тьма.